Дамский каприз

Графитовым стержнем на белой бумаге
Маэстро взволнованно пишет стихи.
Под пламенным взором на огненном стяге,
Безумец сплетает с Любовью Грехи.

Он пишет о Ней – кто за ним наблюдает,
Кто знает все тайны и видит мечты.
Он пишет о Ней – кто его ВДОХНОВЛЯЕТ
И Царствует в мире земной красоты.

Основу, накинув графитовым стержнем
Он в жизнь воплощает капризы Небес.
И знает Маэстро – не быть ему прежним;
Во Имя Любви он сорвал с себя крест.

"Абстрактный Безумец абсурдного слога...

Аромат чернозёма, прохлада рощ, стройная змейка
Реки, несущаяся пастушьей свирелью, воздух,
Дымящийся плеском травы, напившейся солнца –
Я храню этот сон для тебя – так отведай
Вина из кувшина зари, печальная пленница
Своих слёз. Вот и облака белая ткань
Упала на плечи нежностью лотоса, вот и синей вуалью
Прикрыты глаза твои влажные – это небо вертится
На расстоянии поцелуя, будто бы имя тебе – дыхание невесомости –
Я храню этот сон для твоих писем,
Живущих под опущенным взглядом...

Жизнь – это сцена.
В ней каждый актер!
Сюжет сочиняет
Судьба – режиссер!
И думает каждый:
сам выбрал партнера.
Нет! Все под диктовку
судьбы-режиссера.
И вот без репетиции
идет уже игра,
По-моему, на сцену
мне выходить пора.
Ведь Ты играешь
в главной роли
По замыслу судьбы
и против своей воли.
Каких-то сил
надуманный каприз –
А я не в состоянии
помочь из-за кулис.

И ты не видишь,
как в угаре,
Бездарность той,
с которой в паре
Вести обязан свою роль …
Но...

Ведёшь иголкой по душе,
Но мне совсем не больно.
Не чувствую я ран уже,
И не дышу любовью.
Я буду вечно, вечно ждать
Того кто не приходит,
И в своём сердце признавать
Сюжет простых мелодий.
Ты пробуешь понять меня?
Принять мои капризы?
Но всё же не боясь огня,
Ты обожжёшь ресницы.
И словно белый мотылёк
К огню всё подлетаешь,
Но я закрыта на замок,
И это всё ты знаешь!
Рисуешь буквы на стекле,
Что пропадут внезапно…
Но я не побегу к тебе
В словах моих лишь завтра.
И цепью...

Нежность щёк, светилась, фосфором натёрла, цен-
зуры не было, поток, центростремительной вол-
ны, на покрывалах явных, рьяных, реальностей,
где тень отсутствует и свет, отталкивание букв
от слов, звезда, что верх, стремится, до схлопыва-
ния рукой подать, где коллапс, сингулярность,
благодать, летящего в другие измеренья или зас-
тыть, преследуя мгновенье, чтобы запомнить нав-
сегда, и скорби маску нацепив, рассредоточие ума
рассеянность, молчанья звука, галактик, млечного
пути...

Соглашаться с тобой я не стану.
Я упрямством могу победить
И звонить буду всем беспрестанно…
Обещаешь такую любить?

Я тебя буду ревностью мучить,
Забавляясь в душе над тобой.
Я и сцену устрою покруче,
Чтоб Шекспир не сравнился со мной.

От капризов моих не спасёшься,
Я на нервах люблю поиграть.
Интересно, когда ты сорвёшься,
Сможешь ты на меня наорать?

Вот такую я жизнь обещаю,
Ты готов на такое, скажи?
"Чем всё кончится ЭТО, не знаю,
Но изгнать не смогу из души!"

Не покидай, не приходи,
Странный каприз у весенней любви.
То ли снега, то ли дожди -
В стуке колес троекратное жди.

Вот и перрон встреч и разлук.
Радость и боль, и терзание мук…
Солнце блести в зеркале луж,
Сколько метелей и пройденных стуж!?

Не покидай, больше нельзя,
Мы ведь с тобою непросто друзья!
Сердце стучит, значит не зря…
В радость улыбки скатилась слеза.

Здравствуй, тебе это букет.
Тысячи Да, прочь забытое Нет.
В окна опять смотри рассвет-
Это двоим счастья алый...

Природы капризы,
Приносят сюрпризы.
То солнце печёт,
То дождь слёзы льёт.

Шалит вновь апрель,
То дождь, то метель.
Сезоны все в нём,
В нём лёд есть с огнём.

Но он всё ж не вечен,
Май ждёт с нами встречи.
За ним снова лето,
Ждёт солнечным светом.

И сердцем горячий,
С дождями не плачет.
А дождь нужен тоже,
Он всходам поможет.

Пусть дождь и апрель,
Ты в завтра поверь.
И солнышко снова,
Подарит день новый!
Марковцев Ю.

В этом году...

В этом году мы имели великое пришествие энергии.

До этого все было проще и сомнительней.
Однажды летней ночью, я добираясь к дружку,
имел встречу с двумя девушками.
Блондинку звали Свобода.
Брюнетку звали Бизнес.
Мы поговорили, и это они
рассказали мне обо всем.

(55)

Кровь на улицах

Кровь на улицах
Я по щиколотку в крови

Кровь на улицах
Я по колено в крови

Кровь на улицах
Города Чикаго

Кровь поднимается
Преследует меня

Кровь на улицах
Река...

Для редактора,
озабоченного передовицей,
он никто, какой-то Джон Мильтон,
затерявшийся на литературной обочине.

Актриса глицериновую слезу
из-за него не проливала ни разу.

О нем хранит молчание
радио и телевещание.

Нет ни досье, ни файлов секретных.
Нет псевдонимов народу известных.

Никому не интересно
узнать его настоящее имя.

Жив ли он, мертв ли он,
не проверяет никто.

Возможно в чулане
детективы найдут его труп
с разбитым лицом,
с открытыми глазами...