Дальнейший

Кто не искал куска в пустом котле,
А телеса обильной снедью нежил,
Кто не познал страданий на земле,
Тот весь свой век на оной просто нЕ жил.

Пока не стану старым и седым,
Смотреть на мир я не устану строго.
С набитым брюхом просто быть святым,
Попробуй в нищете прославить Бога!

Я в мир излил немало горьких слов,
Но даже в страсти лютого мученья,
Будь мне судьёю, праведный Иов,
Я не изрёк от Бога отреченья.

В краю, что поклонился сатане,
Где патриота числят террористом,
Одна...

Как-то я остался дома.
Захотелось вызвать гнома.
С кухни мисочку принёс,
И спросил его всерьёз:
– Хочешь, гном, покушать
И меня послушать?
Я ложу тебе еду,
И немного подожду.

Отвечает тихо гном:
– В дальнем городе моём,
Где со всеми я знаком,
Мы не "ложим", а "кладём".

Я решил, что мало пищи
Было в мисочке не днище.

– Чтобы ты наелся всласть,
Я могу ещё докласть…
Подожди минутку,
ЗвОнит друг Мишутка.

Отвечает тихо гном:
– У тебя здесь всё вверх дном.
В тех домах, где...

Уронит ли ветер
в ладони сережку ольховую,
начнет ли кукушка
сквозь крик поездов куковать,
задумаюсь вновь,
и, как нанятый, жизнь истолковываю
и вновь прихожу
к невозможности истолковать.
Себя низвести
до пылиночки в звездной туманности,
конечно, старо,
но поддельных величий умней,
и нет униженья
в осознанной собственной малости -
величие жизни
печально осознанно в ней.
Сережка ольховая,
легкая, будто пуховая,
но сдунешь ее -
все окажется в мире не...

Окончена рыбалка. Спит Аксай.
Покрылась рябью лунная дорожка.
Молчим и мы, прихлёбывая чай,
от сладкой водки пьяные немножко.
«Маяк» вещает. Слушаем футбол.
Играют наши, кажется неплохо.
Вокруг луны кровавый ореол
и мечутся далёкие сполохи.
Стенает выпь на дальних островах,
как будто плачет маленький ребёнок,
и очень близко проползает страх,
скрипя у барабанных перепонок
Оттуда он, где прячется закат,
где из дупла склонившегося дуба
глаза недвижно жёлтые глядят
и, кажется не дуб...

Сказочная дорога через года и страны,
Буря, тоска, тревога, взор неземной и странный,
Колкие шутки близких, непониманье дальних,
В солнечном жутком диске - фокусировка тайны,

Тайны немой и жгучей, неотвратимо-сущей:
КАК средь зимы трескучей, над омертвелой сушей,
При недостатке света, в туче, у ветра пленной, -
Небо родит Поэта, фокусника Вселенной?

Встанет и встрепенётся, гневно расправит крылья,
В ужасе разметнётся сонное тупорылье.
Красные командармы, чёрные полисмены...

Губами прикасаясь к лепесткам,
Вдыхаешь запах аромата розы,
И уплываешь к дальним берегам,
Куда влекут обманчивые грезы.

Я слышу пробуждение листвы,
Среди остатков зимней непогоды,
Как юный лик проснувшийся любви,
Как первый вздох величия природы!

Там, раздвигая нежное тепло,
В лучах заката и в лучах рассвета,
Глядясь в чуть запотевшее стекло,
Нам солнца луч уже рисует лето.

Юности моей первая любовь!
С тобой прощусь я на пороге.
Пыталась удержать,но,вновь
Расходятся пути-дороги.

И,как не больно сознавать
Всю тщетность сделанных усилий,
Связующую нить порвать
Самой мне не достанет силы.

Но,ты помог:развеял в прах
Иллюзии дворец хрустальный.
Быть взрослой легче на словах,
Чем в жизни,-жесткой и реальной.

Вернись на землю,грешная душа:
Исход любви-летальный,
Перед тобой тернистый путь-
Дорога дальняя!

Десятки мирных жителей убиты!
Лицо у Запада искажено в оскале.
Международные бандиты
Теперь на Ливию напали!

Десятки жителей убиты!
И это только лишь вначале.
Вооруженные бандиты
Гуртом на Ливию напали!

Апологеты их речисты.
Защита, мол, ливийских граждан.
Бесчинствуют неофашисты!
Летят ракеты жутким градом.

И смотрят с ужасом народы
На то, что делают уроды!

Власть этих нелюдей страшна.
Страдает дальняя страна.

Там мощь чудовищных атак.
Кто сдержит бешеных собак...

Скамейки опустевшие
Под низким потолком,
Движенье надоевшее
Унылых берегов-
Особо не разнежиться,
Но местом дорожит-
На ком дорога держится-
Случайный пассажир...

Уже шершавых поручней
Древесная змея
На стороне на солнечной
Смирила жгучий яд-
В воде заката искорки,
Но все цвета отверг
Герой на сером призраке,
Его несущем вверх!

Колёса все уехали,
А крылья не для нас-
Я отплывать замедленно
Привык за много раз-
Ворчит бессонным дизелем
Старинный пароход-
Того,что мы...

Милосердие может быть жёстким,
Как хирург над гангреной тела,-
Хоть и с болью страданий плотских,
Но для пользы дальнейшей дела!