Четыре стены

Пылинка Мироздания,
И целая Вселенная.
С себя осознования,
Начнётся жизнь бренная.

Четыре измерения,
Доступны восприятию.
Жизнь коротка — мгновение,
Награда и проклятие.

И плоские во времени,
Так свыше суждено:
В одном лишь направлении,
В нём двигаться дано.

Условны все понятия,
Погрешность в числах всех.
А Он глядит с распятия,
Простив людей за грех.

Пылинка Мироздания,
Я — Человек живой.
Я стать им в состоянии:
Я наделён душой.

Когда-то в древние года жил царь,
Он был великий и могучий государь,
Его боялись,трепетали все враги,
Ему все поклонялись как могли.

Бог разрешил всю Иудею победить,
Красивых,умных юношей пленить,
Три года обучали их всему
И привели всех к царскому двору.

Четыре отличались мудростью своей,
Их слугами назначил царь скорей,
Он стал вопросы иудеям задавать
И мудрые ответы получать.

Царю приснился интересный сон,
Позвать халдеев,колдунов решает он
И заставляет их ответ держать...

В полёте фантазии вечного странника
(странника жизни,судьбой вдохновлённого)
Есть облако верности чутко хранимое,
Навеяно чувством впервые влюблённого.
Есть радуга смелых желаний. В ней часто
И плавно сюжеты меняют друг друга.
Есть Солнце надежды,что душу согреет,
Откроет ворота порочного круга.
Есть Дождь проливной,он смоет сомнения,
Холодными каплями сердце пронзая.
Есть Ветер свободы,он лёгкостью манит,
Порою бездушно следы заметая.
Есть Горы,величием взор поразившие,
Странника...

С предвкушением жду июня,
Не вошедшее число в календарь.
Оно уведет все раздумья,
Почетный сделает шаг на алтарь.

Подарит еще одни сутки,
Подарит двадцать четыре часа!
Подарит и время без скуки,
Откроет фантазии, чудеса

Повернуть бы стрелки с лихвою,
Можно кого-то бы сразу спасти.
Этот день пронизан мечтою,
И он всегда впереди....

Красивые девушки в тонких полосках ткани,
Лежу на боку, поедаю их жадно глазами.
Не, я не маньяк, просто, честное слово, нравится,
Когда друг за дружкой, красавица за красавицей.
Солнышко светит и даже не думает хмуриться,
Муравей на плечо залез, тоже, наверно, любуется.
Под навесом красный и потный бармен пьет пиво,
А я не хочу, мне и без пива красиво.
Жалко, короток летний день в нашем мире,
Эх, даешь солнце все двадцать четыре!

Любви все возрасты покорны.
Любовь нельзя предугадать,
Но иногда бывают чувства спорны…
Что я могу ещё сказать?


Любовь охватывает душу!
И накрывает с головою океаном,
Но лишь спугни её большим обманом
Она как рыбка выпрыгнет на сушу.


Любовь охватывает сердце!
И обвивает его прямо на ходу
И шёлковое словно полотенце
Ласкает сердце нежно на виду.


В четыре с половиной года,
А может даже и в тринадцать лет.
Любви все возрасты покорны!
Я прокричу это на целый свет!

Во Ерихоне, славном граде,
К Иисусу рвался богатей,
Который словно о награде
Мечтал о встрече с Ним, Закхей.

Никто с ним в городе не знался
И не здоровался никто.
Он главным мытарем считался
И ненавидим был за то.

Иисус сказал ему: "Возлягу
С тобой Я нынче пировать", -
И осчастливил тем беднягу.
А люди начали роптать.

Тогда сказал Он притчу: "Двое
Вошли с молитвою во храм.
И был один душой спокоен,
Что Бог бандитам и ворам

Не сотворил его подобным,
Что был он славный...

В просторном доме города большого
Там маленькая девочка росла,
Она была счастлива и довольна,
Любовью и теплом окружена.

Дедулик Даник* другом был Иннульке,
Всегда и всюду с нею он ходил,
Любовницею звал он красотульку,
Играл он с ней, на пасеку возил.

Купал в корыте, делал ей подарки,
С командировки книжки привозил,
Орешки, шишки и конфеты-зайки,
И нежную любовь он ей дарил.

Четыре года Они вместе были,
Но смерть пришла и разделила их...
Любимые глаза навек закрылись...

Мой Бог благословил меня
И родила я сына,
Как счастлива со мной была
Любимая родИна.
В честь мужа Сашею назвала,
Не думала и не гадала,
Что в трудности, лиху годину
Бог даст мне в утешенье сына.
С сестрою были, как двойняшки,
Такие славные мордашки.
По дому шкодил мой проказник,
Посуду бил, был безобразник,
На велике через шоссе
В четыре года рассекал,
Была вода в крупе, муке,
Он в шифоньере засыпал.
В гостях боялись все его:
"Спасайсь кто может,- дед кричит,
Сейчас он всё...

Однажды под вечер суровый сурок
В норе разгрызал очень твёрдый сырок.
Урчал и усердно причмокивал ртом,
Сырок разгрызая с огромным трудом.

Порядок нарушил серьёзный сурок,
Сырками хрустя в отмеряемый срок,
Состарились в таре сырые сырки
И были тверды и ужасно горьки.

Четыреста сорок четыре сырка
В картонной коробке хранили сурка
Но, впрочем, скорее, суровый сурок
Сырые коробки от сора берёг.

Простите, отвлекся на сладкий пирог.
Так что там про творог, сурка и сырок?
А...