Четвертый круг ада

Яков Есепкин

Палимпсесты

Песни меловниц

Третий фрагмент

Идофея волной поманит,
Меловницы оплачут сувои,
И золотность шары претиснит,
И Сирены вспоют нам из хвои.

Неотмирная черная цветь
Волн борейских, чаруй соваянья,
Хоть бы мытарям неба ответь,
Хоть бы жертвуй им холод сиянья.

Но безмолвно плеяды горят
И снега над венечием тлеют,
Где маруты с цветками парят
И жар-птицы во слоте алеют.

Семнадцатый фрагмент

В кубки чермные ночь солила
Цвет граната и тусклую...

Часть 7

Вернулся казак в Калининский родной хуторок,
А от его куреня здесь, печь с трубой да бугорок…
Да и жена с детьми от голода ушла на тот свет,
Такой вот казака, - дома встретил портрет.

Но не пали духом вот такие на Дону казаки!
У Дона Батюшки своей, родной тихой реки…
Вдов много тогда в хуторах осталось на Дону!
У каждой с детишками много дел на дому.

Которые были итальянцами порушены до тала,
А в строительстве требовалась мужская рука…
Вот дружно все и начали...

Война в Украине разгорается огнём…
Кто не успевает покинуть броне машину,
Сгорает как в крематории в ней живьём!
Такую вот для танкистов сделали кабину.

Эта техника была бы в 1-ю мировую сильна!
В современном сражении она бесполезная…
Погибает танковый экипаж в ней сполна,
Хотя бронетехника современная и железная.

На планете четверть 21- го века, - идёт…
Только человек видать никак не поймёт!
Хватит воевать на планете нашей родной…
Надо отлаживать на планете мирный строй...

Порадовал снежок четвертого ноября!
Донские наши на Дону, степные края…
Укрыл белоснежным одеялом деревья,
Впрямь как весною было, их цветенья.

Когда вишни цвели белым полотном!
Так они укрыты, белым покрывалом…
Только разница сейчас, здесь в розы!
Нет здесь тёплой весенней красоты…

Где птицы дружно пели в лесах днями,
А ночью соловьи в придонье не смокали…
Смех доносился девичий на Дону кругом!
От объятий крепких, донских казаков…

Фото автора

Жил да был в селе «Налейка»
парень, звать его Андрейка.
Ни печаль, ни радость в нём
разбудить вам нипочем,
потому как на селе
он считался не в уме.
Было два у него чина -
увалень и дурачина.
Все его жалели часто,
а вот это уж напрасно!
От природы он был рыжим.
И к тому же чуть бесстыжим.
Голым мог купаться в речке
и прикинуться овечкой.
Баб вокруг не замечать,
и нырять себе, нырять.
Те бельём в него швыряли.
И топили, и шпыняли,
а Андрейке нипочем.
Хоть грозите кирпичом...

Я помню себя змеем, вьющимся между гладких ног Прекрасной Евы.

Я помню, как скользил по её тёплым и мягким бедрам; заползая на них сворачивался там клубочком, пытаясь согреться.

Я помню её груди, большие и печальные, которые свисали почти до пупка.

Я помню вкус её молока, мягкий и нежный, он навевал мне еще более давние воспоминания, когда мать-земля породила меня.

Я помню раскаленные камни, тёплые потоки, которые обволакивали меня внутри утробы.

Я помню ужасный холод, когда меня...

Однажды, в размышленье погруженный
я испытал желанье закурить,
и видел я: во мраке подсознанья
ехидный глаз зажегся, голова
змеиная из мрака проступила,
дразня меня раздвоем языка,
но размахнувшись, мощно я ударил
в прищурый глаз, и тут же, отделившись
от телесов, глава преобразилась
в подобье жабы
и ушла в глубины,
и вместе с тем желание исчезло….

Однажды, в размышленье погруженный,
почувствовал я в сердце чистоту,
и видел я: душа моя сидела
на каменной ступени; белым светом...

Траурное небо скорбящими слезами
С привкусом кислотным жалит мне лицо,
А Хранитель Ада – мертвыми глазами
С интересом детским смотрит на кольцо.

Знак второго круга Тьма мне подарила;
Смерть Ее просила жизнь вернуть назад.
Трудно Леди было, очень трудно было!
Долго непреклонным был пурпурный Ад.

Но ушли сомнения и круги сомкнулись,
Отворил мне Демон в Мир живых Врата
И под звук безумия мертвые проснулись,
Взглядом, провожая в сторону «моста».

Смерть меня Любила, от беды хранила...

Возлюблю тя, господи, крепосте моя

К тебе, мой бог великий, вечный,
Желанья все мои парят,
Сквозь тьму и бездну бесконечны,
Где миллионы звезд горят
И где, крутясь, миры в пучинах
Твое величество гласят:

Велик господь, велик и свят
Вещей в началах и кончинах!
Велик величества творец,
В бедах мне щит, в суде отец.

Болезни взор мой помрачали;
Земля разверзлась подо мной;
Как сонм стесненных туч печали
Носились над моей главой.
Переставало сердце биться,
Потек по жилам смерти...

Куда ведете, вы, дороги?
В какой неведомой дали
Вы стали так гладки и строги,
Что вас метели замели?
О гололед скользит резина,
И не спасают и шипы,
Так на холсте плывет картина,
Когда художники слепы.
Над вами дым костров клубится,
То дальнобойщиков шашлык,
Их разговору длиться-виться,
Как будто вялится балык.
Застряла фура, хода нету,
Одна белесая пурга.
Вот кто-то отстрелил ракету,
Словно каблук от сапога.
Где Вы кончаетесь, дороги?
На вас луны спадает свет.
И цепенеют...