Четвертый круг ада

Яков Есепкин

• Из книги
«Сонник Корделии»

Портреты юдиц с падшими ангелами

Третий фрагмент

Дарствуй нивам, Эйрена, златой
Урожая триумф, пусть осети
Наполняются хлебом, свитой
Блеском август пылает о цвети.

Станем лотосы темные жать,
Где валькирии бледные манки,
Станут мертвых царей ублажать
Прелюбившие яд нимфоманки.

Но богемные феи тусклы
И амфорные чаши бездонны,
И молчат в ожиданьи хвалы
Падших ангелов черные донны.

Одиннадцатый фрагмент

Тусклый август...

Яков Есепкин

• Из книги

«Архаика»

Перстень

Часть десятая. Искушение Белькампо

Pro memory, еще лафитник вина
Тирольские удерживает, мрак
Огонь сиих таит и сердцевина,
Мерцающая в обруче, лишь знак,

Урочество, откупорим бутылку
Заветную, веселие гоня,
Не мы ль эдемских садов шестикрылку
Влекли к свечам взыскующим, огня

Посланница небес не узнавала,
Сгорая вместе с нимбом, Фигаро
И вовсе чужд героям, карнавала
Такого сторонись, беги, хитро

Диавол нас по смерти...

Яков Есепкин

Палимпсесты

Маскерады фей

Второй фрагмент

Маскерадная ночь аонид
И царевен златых обольщает,
Вновь чарует Эрата юнид,
Вновь бессмертие им обещает.

Мы и сами хмельны от шелков
Темных фей и небесных купажей,
И амфоры влекут ангелков,
И тийады бегут экипажей.

Что за маски на черных конях,
Яко боги уже недыханны,
И по лестницам в хвойных огнях
К нам спешат карнавальные Ханны.

Девятнадцатый фрагмент

Любят дивы серебряный мрак,
Бланманже и пирожные с...

Ошпаренный взгляд...расплавленный мир

Как больно что умер великий кумир

Не верь никому, пока не пройдешь

Ты с ним боль и радость, пока не поймешь

Что стал он как брат и с ним не пропадешь


Из века в век тянем себя из дерьма

Не можем поднять уже сбились с ума

Тогда для чего на плечах голова

Все вновь повторяется в других зеркалах

Но ликом меняясь в людских головах


А память горит как охотничьи спички

Больные картины встают как таблички

И все то, что было...

Яков Есепкин

Палимпсесты

Песни меловниц

Третий фрагмент

Идофея волной поманит,
Меловницы оплачут сувои,
И золотность шары претиснит,
И Сирены вспоют нам из хвои.

Неотмирная черная цветь
Волн борейских, чаруй соваянья,
Хоть бы мытарям неба ответь,
Хоть бы жертвуй им холод сиянья.

Но безмолвно плеяды горят
И снега над венечием тлеют,
Где маруты с цветками парят
И жар-птицы во слоте алеют.

Семнадцатый фрагмент

В кубки чермные ночь солила
Цвет граната и тусклую...

Часть 7

Вернулся казак в Калининский родной хуторок,
А от его куреня здесь, печь с трубой да бугорок…
Да и жена с детьми от голода ушла на тот свет,
Такой вот казака, - дома встретил портрет.

Но не пали духом вот такие на Дону казаки!
У Дона Батюшки своей, родной тихой реки…
Вдов много тогда в хуторах осталось на Дону!
У каждой с детишками много дел на дому.

Которые были итальянцами порушены до тала,
А в строительстве требовалась мужская рука…
Вот дружно все и начали...

Война в Украине разгорается огнём…
Кто не успевает покинуть броне машину,
Сгорает как в крематории в ней живьём!
Такую вот для танкистов сделали кабину.

Эта техника была бы в 1-ю мировую сильна!
В современном сражении она бесполезная…
Погибает танковый экипаж в ней сполна,
Хотя бронетехника современная и железная.

На планете четверть 21- го века, - идёт…
Только человек видать никак не поймёт!
Хватит воевать на планете нашей родной…
Надо отлаживать на планете мирный строй...

Порадовал снежок четвертого ноября!
Донские наши на Дону, степные края…
Укрыл белоснежным одеялом деревья,
Впрямь как весною было, их цветенья.

Когда вишни цвели белым полотном!
Так они укрыты, белым покрывалом…
Только разница сейчас, здесь в розы!
Нет здесь тёплой весенней красоты…

Где птицы дружно пели в лесах днями,
А ночью соловьи в придонье не смокали…
Смех доносился девичий на Дону кругом!
От объятий крепких, донских казаков…

Фото автора

Жил да был в селе «Налейка»
парень, звать его Андрейка.
Ни печаль, ни радость в нём
разбудить вам нипочем,
потому как на селе
он считался не в уме.
Было два у него чина -
увалень и дурачина.
Все его жалели часто,
а вот это уж напрасно!
От природы он был рыжим.
И к тому же чуть бесстыжим.
Голым мог купаться в речке
и прикинуться овечкой.
Баб вокруг не замечать,
и нырять себе, нырять.
Те бельём в него швыряли.
И топили, и шпыняли,
а Андрейке нипочем.
Хоть грозите кирпичом...

Я помню себя змеем, вьющимся между гладких ног Прекрасной Евы.

Я помню, как скользил по её тёплым и мягким бедрам; заползая на них сворачивался там клубочком, пытаясь согреться.

Я помню её груди, большие и печальные, которые свисали почти до пупка.

Я помню вкус её молока, мягкий и нежный, он навевал мне еще более давние воспоминания, когда мать-земля породила меня.

Я помню раскаленные камни, тёплые потоки, которые обволакивали меня внутри утробы.

Я помню ужасный холод, когда меня...