Черные тучи

Когда-то у меня были крылья, да, я точно помню, как опираясь на воздух,
раскуренный сахарной черемухой, несся беглой искрящейся музыкой
сквозь рябиновую кровь солнца и набухающие гроздья садов –
словно ожившие пассажи Рахманинова, словно магия тонов с картин Тёрнера –
они были вырезаны ветром пунцовых роз и приставлены невесомой прозрачной ношей
за моей спиной, а потом, спрятаны от меня, пока я не научусь
страдать и любить, как в последний раз, пока любовь –
не станет единственной...

Солнышко наезженной дорожкой
держит путь над городом смелей.
Деревца примерили одежку,
выползли букашки из щелей.

Муравьи хозяйничают всюду,
важничают латники жуки.
Мухи над объедками колдуют,
замерли в засадах пауки.

Беззаботно бабочки порхают.
шмелика блистателен полет
Подкрадется туча боевая,
и бедовый ливень полоснет

на брожение взрыхленной черни,
по верхам взъерошенной травы
На асфальте растянулись черви,
пахнет клейким мускусом листвы.

Ветер с севера рванул отчаянно,
Тучи серые, разорвал он клочьями.
Ветки птицами закружились черными,
заплясали деревья, с вьюгой неистовой.

С неба снег повалил в изобилии,
В тонкий лед, как стекло превращается.
И машины сползают в обочину,
застывая в плену, у метелицы.

Вихрь снежный, стал белым облаком.
Вроде еду... А вроде стою...
Я молюсь и прошу у Господа,
- Дай мне Боже, милость твою

Смуглые перья востока бьются о створки глаз (наводненных ромом ночного фужера).
Ритмическим маршем Deep Purple сновидения лопаются на лоскуты беспамятства.
Свинцовые тучи швыряют на землю влажные лепестки весеннего снега. Тяжелеет
нервозная накипь дорожной развязки в целлофановой линзе окна. Кофейная пряность

разливается беспорядочной лихорадкой в пульсе сердечной мышцы. Измятые простыни,
еще дышат уютом черного полиэстера на теле пустынной прохлады. Возьми меня за руку
и отведи обратно...

Пион расцвел, чаруя взгляд,
Их аромат в садах ожил.
Июня ситцевый наряд
Высокий тополь пухом сшил.

Далекий гром, как туш для вас,
Для вас блаженство теплых дней.
И облаков беспечный вальс,
И пенье дарит соловей.

Какое счастье в сказке жить,
Родившись в зелени резной!
И в легком платье закружить
Вот в этот главный праздник свой!

Чаруйте нас, не зная лет!
Нам в холод стылых зим
Улыбка глаз подарит свет
От вас тепло идет к другим.

Кусочком лета каждый день
Вы входите как...

Дня не видно из-за серой
пелены...
Может, кто-то съел без меры
белены?

Или выпил самогона
литров пять?..
Ничего здесь из-за стона
не понять...

«Человек, послушай, где ты?
что с тобой?» —
Шепчет грустная Планета —
Шар Земной.

Рыба в море — кверху брюхом
круглый год, —
Только вот, никто и ухом
не ведёт!

Дна не видно из-за плёнки
нефтяной,
А головка у ребёнка —
с сединой.

И всё так же без ответа
крик: «Постой!..»
Стонет, мечется Планета —
Шар Земной.

Всё...

У строчек бывает такая же жизнь,
Такие же взлёты, и те же падения.
И также кричат они в небо вернись,
До самого края и исступления.

У строчек бывают удачные дни,
Когда они пляшут и тянутся к жизни.
Когда расцветают повсюду сады,
И мир из любви превращается в песни.

Бывает и мрачно, черно настроение,
Когда каждый вздох переходит в волнение.
Когда только тучи, обрывки, сомнения,
И воздух тягуч, и все мысли мучения.

У строчек бывает такая же жизнь,
И боль расставания, надежды на...

И что же вы хотите с Жизнью сделать
Когда Всевышнему рисуя неумело
Своих страстей промасленный этюд
За краски темные взялись, и там, и тут

Размазывая по холсту привычные мотивы
Вы светлого и золотого добавлять забыли,
Но черным, серым, красным заполняя луч -
Лицо Земли покрыли страстью туч

Дождем рисунок Жизни смоете Вы снова,
Чтоб белый холст опять взять за основу,
Но в этот раз умнее будьте - люди…
И ярких красок добавляйте больше в будни.

С холста унылой Жизни дни сскребать...

Я буду сидеть и смотреть,
как прозрачный локон воды
падает с камня
нервом пастушьей свирели;
убийство желания –
равносильно его исполнению.

II
Меня пороли ветвью истины,
обвешанной листвой интерпретаций,
мне заливали раскаленный воск
грамматик и стилистик в глотку,
мне выжигали прутьями азы на коже;
но шрамы были – лишь мои.

III
Сухие яблони –
сады моего детства –
дороже, лишь смерть –
кобальтовый туман с парящих в вечности гор.

IV
Солнце капает
своим холодным...

Вот, как терпеть уродство рядом
Души иль тела, иль мозгов,
Не пожелаешь мыслью, взглядом
Быть рядом возле тех оков,
Душа истреплется в страданьях,
Опустошится от тоски,
Не знает – Божье Назиданье,
Быть в гуще – с Божеской Руки…
Здесь не терпеть – здесь надо мыслить,
Здесь надо руки подставлять,
Немало столь ущербных близких,
Но как не просто отдавать…
Когда своя судьба стучится
И на пороге видишь цель… -
Увы, такое вдруг случится,
Что хоть глазам своим не верь…
И тупость близких...