Булыжник мостовой

Своё босоногое детство,
Оставила в центре Москвы,
Район назывался Советский,
Где многих нет улиц, увы!

Жила в переулках я тихих,
Где липы росли в два ряда,
Акаций вдоль них череда.
Дома же – барачного типа.

Булыжные там мостовые,
Лежали узором щербатым,
Из шлангов с рассветом их мыли,
И лужи на радость крылатым!

Колонка дворовая наша
Холоднейшим душем плескала,
Песок золотистый ковровым
Лежал на дворе покрывалом.

А запах цветов в палисаде,
Весёлых и...

Париж. Площадь Согласия. Утро шестнадцатого октября
тысяча семьсот девяносто третьего года. Гигантская толпа
в ожидании дармового корма для развлечений (Мария любила забавы) –
по нервному полотну мостовой бежит инквизиторская телега Сансона; взгляд
королевы сосредоточен, спокоен и неподвижен; бледное лицо с красными кругами
под глазами, плотно сжатые губы – дерзость, высокомерие, пренебрежение – она знает –
всего лишь сиюминутная боль.
Площадь, одетая в могильную тишину, палач с...

Города известны расстояниям.
Через звёзды выбирают путь.
Никогда не верят обещаниям,
Потому, что их нельзя вернуть.
Невозможно кем-то быть услышанным,
Через шёпот гулкого дождя.
На ступени, слышащие вечность,
Наступает грязная нога.
Колесом по мостовой проносит,
Перекрёсток, выбор, новый смысл.
И остаток гордости уносит,
В сумрак ночи, потерявший мир.
Всё находится в балансе равновесия,
Где-то радость, как в отместку боль.
Города известны расстояниям,
Но лишь звёздам скажут свой...

А Блум, родителей, (увидевший), что умерли когда-
то, и шли навстречу, как горбато время, что может
шутки вытворять, такие, без оглядки мчатся, за но-
жками свиными, что вперемешку с говяжьими спе-
шат по мостовой, и строки в строй, всё совмести-
лось, и чаек, мыло, обгоняя, что с запахом лимона,
мая, (ландыша), жасмина и…а вслед за ними и пе-
чаль, кручина, ведь образа оттуда, друг за другом
бегут, толкаются, трезвонят, семенят, сшибаясь,
разбивая лбы, спешат, к столу, а автор, нож...

Кристаллический звон сугробов в гробовой утробе морозной
ночи; чёрной росой осыпается небо в беспризорные коридоры
проспектов; крик, сбитый с ног ветром, взбитый инеем, мерцает в воздухе
мраморным хрустом; разбитая люстра луны качает печальные волны

бледного света, и плед мостовой укрывает шаги. Бельевой верёвкой
колышутся ветви разлапистых парков; леопардом скользит
безмолвное олово звёзд в отражении глаз, осколками
проедая слёзы; жжение льда в сужении вен, словно застывший гранит...

Ночь тебе к лицу. Долговязые тени проездов, короткие фразы
шагов, пустыня перспективы, танцующий взгляд на лезвии
инея – ночь к тебе тепла. Продувающий ветер, негласно,
скользнёт аритмией под спящее сердце и лестно

шепнёт – просыпайся, любовь моя, прошли годы, как мы
не кружились в ласковом чёрном холоде, в окнах январского
звездопада. Пресные краски спадут наготой, и огни
мостовой пожелают тебе, листопадом молчанья, и вязким

мерцанием – смирения – маленького суицида для мира,
где...

В духовных сферах злобы нет.
Есть только Свет, нам жизнь сулящий,
И сам Исток, откуда Свет
Пришёл, галактики творящий.

У Бога задумка была:
Чтоб дух стремился к вознесенью –
Иллюзия добра и зла
У ног его стелилась тенью.

А время – суетный мираж,
Божественной идее верный,
Зажжён затем, чтоб облик наш
Не таял в вечности безмерной.

Такие правила игры.
Есть выбор – значит, нет застоя.
Проносятся сквозь нас миры,
Не признающие покоя.

Колёса крутятся, гремят,
Гудит под ними...

Наверно просто надо
Быть всполохом мечтаний.
Наверно просто надо
Смотреть в своё окно
Чтоб выбрать ту искру
Из сонма мирозданий,
Мечтою, заглянувшею в окно.

Наверно надо быть
Тем всполохом мечтаний,
Тем солнечным руно
Сплетающее нить.
Чтоб ясно и легко
Из сонма мирозданий
Войти к самой себе,
Смотрящую в окно.

И также верно-- просто
Окно расплавить в реку,
Стекая по бульварам
И чьим-то мостовым
Уйти на парусах
Осознанности века,
Направив в океане
Свой Гольфстрим.

Страсть, безумие и слабость составляют содержание любви диавольской.
Иоанн Сербский.

Любовь замужней женщины – великая вещь.
Женатым мужчинам такое и не снилось.
Оскар Уайльд.

Никогда мы не бываем счастливы,
наше счастье – это лишь молчание несчастья.
Ренар.

Осень (Прелюдия)

***
1.0
Вполне осмыслить Вашу утонченность
По-видимому, смертным не дано.
Загадочность, искусством увлеченность,
Страстей таинственных пьянящее вино…
Такой Вы видитесь мне в этот день осенний...

Сейчас всё станет на свои места.

Год 1969… Мутный чулок коммунальной кухни. И на обшарпанном табурете:
кривая стопка бобин. Лента с зажевами. Горчичного цвета.
И на 4-й магнитофонной скорости (и это понятно лишь нам-тем!)
режет воздух голос Высоцкого…

Не знаю, с чего… но жестко торкнуло с размаха в ребра.
Больно привиделось сегодня.

Владимир Семёнович, разрешите, я просто побуду с Вами. Поодаль.


+


ВЛАДИМИР ВЫСОЦКИЙ


Я не люблю фатального исхода.
От жизни...