Будут

Своей улыбкой он согреть не сможет
И руку по-мужски мне не пожмет
Он больше ничего не скажет, не поможет
Ведь нет его, он больше не живет

Но сердце и душа не будут верить
Что нет его, нет! Он во мне живет
Глаза же продолжают город мерить
В надежде, может это он идет?

И вновь глубокое разочарование
И вновь на кладбище я у него стою
Он смотрит на меня из рамки фотографии
Я думаю, я верю, я молчу…

Как сильна его жажда света!
Как желание это страстно.
Неподвижные тянутся ветки
В бесконечность, и так не напрасно.

Как стремительно желание влаги,
И тепла, если это возможно:
Пробивают гранит корни-шпаги,
И к источнику спешат, осторожно.

И не надо мнить, что мы – боги,
Осознавшие суть мирозданья.
Осознаем. Трудна та дорога
Покаяния и воздаянья.

И родятся прекрасные детки,
Будут лучше, чем мы, как-то, где-то…
А пока что наши мысли лишь ветки,
Что неистово тянутся к свету...

Я верю, что когда-то нам счастье улыбнётся,
Я верю, что в печалях огонь любви проснётся,
Что войнам, катастрофам не будет места в мире,
Что радость воцарится, открыв врата пошире.

Я верю, что все реки избавятся от грязи,
Я верю, что планета очистится от мрази,
Что подлости кострище не станет разгораться,
Что будут наши дети здоровыми рождаться.

Я верю, что всё больше в нас будет чувств свободных,
Я верю, что накормим мы вместе всех голодных,
Что всем семейным драмам мы враз конец...

Пусть чашу твою наполнит мате и ветер с востока нашепчет слова,
Указав тебе путь, что тобой ожидаем...
Засверкает звезда и знанье увидев, пройдешь по нему, открывая глаза,
Как было когда-то и так нехватает.

Пробудив наконец свое спящее сердце увидев красоту восходящего солнца,
Найдешь себя и гармонию духа.
Трепещущую, дрожащую мысль легко уязвимую и с трудом удержимую
Отныне направишь, как лучник стрелу...

Глаза твои кровью во злобе уже не нальются, и руки твои, до того одержимые...

Flood-tide below me! I see you face to face!
Clouds of the west – sun there half of hour high –
I see you also face to face.

Crowds of men and women attired in the usual costumes, how curious you are to me!
On the ferry-boats the hundreds and hundreds that cross , returning home,, are more curious to me than you suppose,
And you that shell cross from shore to shore years hence are more to me, and more in my meditations, that you might suppose.

2

The impalpable sustenance of me from...

Не плачь, ведь не помогут слезы,
Из сердца выгнать безнадегу,
Лишь будут возникать вопросы,
Что не украсят путь- дорогу.
Чем глубже погружаться в недра,
Своей души, ища изъяны,
Где нет, не памяти, не света,
А лишь колдобины и раны.
Ты не откроешь одним взглядом
Все то, что столько лет копилось.
Зачем она, былая, правда?
Сотри ее, чтобы забылась.
Вернувшись, воссоединишься с миром,
Глаза на многое откроешь,
Изгонишь созданных кумиров,
И с нежностью в сердцах поспоришь.
И заскрипят...

I have been temperate always,
But I am like to be very drunk
With your coming.
There have been times
I feared to walk dawn he street
Lest I should reel with the wine of you,
And jerk against my neighbors
As they go by.
I am parched now, and my tongue is horrible in my mouth,
But my brain id noisy
With the clash and gurgle of filling wine-cups.

Эми Лоуэлл

Предчувствие


Умеренность – давний мой стиль,
Но снова – едва ты приходишь
Пьянею – и нет моих сил –
В соблазн...

Walles Stevens

Arrival ft the Waldorf

Home from Guatemala, back at the Waldorf.
This arrival in the wild country of the soul,
All approaches gone, being completely there,

Where the wild poem is a substitute
For the woman one loves or ought to love,
Jyf wild rhapsody a fake for another/

You touch the hotel the way you touch light
Or sun light and you hum and the orchestra
Hums and you say “The world in a verse,
A generation sealed, men remoter than mountains,
Women invisible...

Ты больше меня не зови.
Не жди моего пробужденья.
Сердце не бьется в груди.
Моё не разрушить забвенье…

Ты можешь меня разлюбить.
Души притупится волнение.
Глаза мои сможешь забыть.
Но, не чувства упоения…

Я буду красивой лежать.
На ткани холодного бархата.
Я рядом будут летать
Три моих верных ангела…

И на мраморной камня плите.
Напишут моё стихотворение.
Оно расскажет обо мне
И о жизни моей гонения…

Усыпано будет вокруг
Цветами, что вскоре завянут.
И на их месте...

Партийный комитет рещил:
-- Будь командиром в стройотряде! –
Непослушаньем не грешил:
-- Есть! – Принял пост не славы ради,

А просто выполнял приказ,
Как требует устав партийный
От ленинцев, сиречь, от нас...
И вот хронограф событийный:

В высотке собран комсостав –
И нам представлен Тимофеев,
Юрфаковец по праву стал –
Один из славных корифеев --

Главнейшим в сводном ССО
Большого университета...
Пообсуждали, как, с чего
Начнется трудовое лето.

Потом был медосмотр... Кошмар...