Брови

Мерцающий вечер
Ложится на крыши,
Нагретые солнечным днём.
На дерево кречет
Спустился. Чуть дышит.
Забыться желает он сном.
Всё ярче краснеют
Небесные сини.
И призраки выхода ждут.
А где-то желтеют
Душистые дыни.
Лежит кем-то сломанный прут.
Апостолов слово
В ручья лепетаньи
И в шелесте листьев звучит.
И чёрные брови
Вметнулись вниманьем.
А сердце людское молчит.
Израиль страдает
Над гробом Господним.
И ждет слово Божье опять.
А Дух мой витает.
Не так безысходна
Мечта...

Чёрный чай в моём стакане,
Непонятный серый пепел
Облепил мои ладони и засыпал мои брови.
Очень душно в помещенье - жарко и невыносимо,
В кольца замкнуто сознанье и тисками давит сильно…

Яркий свет глаза мне слепит,
А, отключив, мне станет страшно,
Забыть бы всё, но не невозможно,
Но почему же ей не сложно:
Забыть, уйти, захлопнуть дверь,
На все вопросы отвечать: «Не знаю, не хочу, поверь»?

Сегодня особенно радостный день!
Хочу я тебя поздравить скорей,
Хочу я увидеть тебя и обнять,
И в День рождения тебе пожелать,
Чтоб был ты веселым таким, как сейчас -
чтоб вместе смеялись мы с тобою не раз.
Чтоб как можно реже хмурил ты брови
(в такие моменты мне страшно с тобою:))
Чтоб счастьем всегда сияли глаза,
А грусть и тоска ушли навсегда.
Чтоб ты среди многих подруг и друзей
Всегда мог увидеть надежных людей.
Чтоб смог ты добиться поставленной цели,
Не глядя на трудности и...

Света утром дует губки,
Бровки хмурит и ворчит:
- Не надену эту юбку,
У неё старинный вид.

Свитер этот мне не нужен,
У него фасон не тот,
Я хочу чуть-чуть поуже,
Не такой! Мне этот жмёт!

Я в туфлях хожу полгода,
И без каблуков они!
Да! Другая нынче мода,
Не одену, замени!

Громко требует обновы,
Так капризна, не унять.
- Света, дочка, ты здорова?
Может, доктора позвать?

Папа строго сдвинул брови,
- Тут я справлюсь и один,
Дам я Свете для здоровья
Антивреднокапризин...

Заносит. Скользко. Мокрый снег.
Народ пошёл шальной, беспечный –
Закутался по-брови в мех,
Как танк ползёт. Да, что он – вечный?

Нет тормозам… И не свернуть…
Во рту скрипит зубная крошка.
Я в храм схожу когда-нибудь,
Помог бы, Батюшка, немножко.
Не мне, к тому же, дуракам
Забредшим на мою дорогу,
Иначе вновь лежать венкам
Вдоль полосы. Ну, слава богу!
Ещё один случайный гость
Живой ушел… немного грязный…
К нему не чувствую я злость –
Возможно, паренёк – отважный…
К тому же...

Любимая ты слышишь музыку, она в душе звучала
Любимая к тебе я мчусь и мы начнем опять сначала,
Последний вальс звучит в душе,его нам осень нашептала
Я обращаюсь лишь к тебе, любовь жива - не умирала.

И вот опять играет свет и где то музыка струиться,
И на пороге ты стоишь - такая гордая как львица .
Последний вальс,осенний вальс,сердце замирает снова,
Звенят бокалы,лью вино -для встречи все уже готово.

Ты повязала мне глаза и шаль твоя ласкала брови
И кровь стучала у виска ,застыли...

Тонкое лицо императрицы,
золотая роза на груди,
брови как встревоженные птицы
крыльями взмахнули впереди,
и мелькают то леса, то скалы,
и встают из полуночной тьмы
Соловки, лубянские подвалы,
ледяные склепы Колымы,
бьются кони, плачут чьи-то дети,
тени, тени рвутся наяву,
офицеров, сваленных в подклети,
девушек, распластанных во рву,
рвется прах с заброшенных погостов,
комом к горлу подступает прах,
ледяная лапа холокоста
на Ее заснеженных полях,

но летит!
летит по белу свету...

Я хочу прикоснуться к тебе,
Нежным взглядом и теплой рукою ,
Щекотать твои брови во сне
И следить за твоею душою .

Аромат твоих губ ощутить,
Пробежаться глазами по телу,
И тебя вновь, как прежде любить
Неподкупной любовью и смелой .

Ты мне скажешь,как прежде-мила ,
Дорогая,любимая - вскоре
Ты вернешься в чужие края,
Но останется память... и море...

(Мери Грин)

Я часто думаю об этом –
Судьба, ты поступила зло,
Великим был бы я поэтом –
Но с генами не повезло.

Я не сидел бы морща брови,
Руками обхватив верстак –
Всего сто грамм еврейской крови,
Писал бы я как Пастернак.

Свою бы жизнь я сделал сказкой,
Мечту я превратил бы в быль,
Десяток генов бы татарских –
Что там Мусса, и что Джалиль?

Легко быть признанным поэтом,
Живя для славы и свинца,
И я писал бы не куплеты,
Имея Лермонта-отца.

Я изучаю Ридну мову,
Но, видно, время трачу...

Я достала старые кольца.
И любимое тут же одела.
Я накрасила ногти красным,
Я уже почти Королева.

Я накрасила густо ресницы,
Помню, мама сказала: «Коровьи…»
И убрав в шкаф вязальные спицы,
Я оделась в шелка цвета крови.

Ты решил, что корону сняли.
Но, мой милый, не тут-то было.
Ты решил, что меня подмяли.
Ты решил, что все мне постыло…

Я надела шелка цвета крови,
В пену страсти я руки вдела.
Приподняв удивленно брови,
Смотрит в зеркало Королева.

И походкой, волнующей...