Брови

Ума меня лишил твой нежный профиль,
Твой звонкий голосок развеял мой покой.
Лучистые глаза и милые мне брови,
Что ж я не видел раньше красоты такой?

Где я бродил, тебя не замечая,
И что искал, гордынею гоним,
Как ищет нечто, что - и сам не знает
Глухонемой, ослепший пилигрим?

Какого наказания достоин
Тот, кто в течение трех лет
Не видел, как изящно строен
Твой царственно красивый силуэт?

Небо затянуло серым покрывалом,
Хмурит оно брови, злиться на меня -
Мне всего 16, и любить мне рано.
Только невозможно не любить тебя.

Дождь стучит по стеклам и бушует ветер,
Видно нас решило небо разлучить.
Ну а мы то знаем, это бесполезно,
Ведь нельзя любовь ветром погасить.

Я смотрю в окошко и тихонько плачу,
Катиться от грусти по щеке слеза.
Я, конечно, знаю - кончиться ненастье,
Просто тяжело мне вдали быть от тебя...

здравствуй, сторонний
мимопроходец
это долинный
термитов народец
каждый невзрачен
ростом малы
только толпою
они удалы
вместе собравшись
валят других
раньше похожих
счас не таких
в этих признаньях
есть негатив
зависть играет
вечный мотив


Песня термитов:

вместе собравшись
с песней идем
гор испугавшись
башню снесем
это спасенье
наших долин
от леденящих
снежных вершин
вот они всюду
вечно стоят
к нам не пропустят
ищущий взгляд
были бы силы
свалили б и их
выскочек...

Я полз, истекая от крови,
По выжженной гарью земле.
Вослед хохотали коровы
И выла баньшИ в ковыле:

«Вперед, Поглотитель Моркови!
Режь мразей, живущих во зле!» –
И кролик, урча, хмурил брови
И нервней льнул к бензопиле.

Взвыл реквием хор коростелей,
И, взвизгнув, я рухнул с постели
В кишащую страхами тьму.

С тех пор не включаю я телек,
А нА ночь, соснув карамелек,
Читаю бестселлер «Му-Му».

Ты само непостоянство –
Жаркий пламень, хладный лед.
И восточное коварство
В глубине твоей живет.

А в глазах твоих такое,
Что понять я не берусь:
Что-то милое, родное,
Что-то жесткое, пустое,
Вместе радость,
Тлен и грусть.

Как слепец ищу ответа,
Я у разума в плену,
Но увижу ль искру света
Через эту пелену?

Может, всё это придумал:
Жаркий пламень, хладный лед,
И «Восточное коварство»,
Странных слов пьянящий мед?
Ты внимаешь моим сказкам
Головой склонясь к плечу.
И...

Вода Нам Жизнь Даёт
Иль – Смерть…
Но, Всё – Едино
Одно – Другому
Счастье, иль - Конец
Земная Твердь
Низвергнется - Незримо
Кому - Расплату
А кому - Венец

Ты - Не Суди
Да Будешь – Не Судима
Ты – Не Кляни
И Будешь – мне Верна
Ты Позови
И да - промчится Мимо
Твоей Судьбы - Стоячая Вода

* * *

Я сжигаю мосты за собою
Не суди меня строго – пойми
Ухожу, не простившись с тобою
Сохраняя желанье - в груди

Ты со мной?
Ибо время уходит
Ухожу с ним и я - Навсегда
Лишь Тоска...

Вдруг полились стихи...
От края и до края
Они меня так нежно наполняют,
Что за окном дождю идти
Я, улыбаясь, помогаю...
Там...льется дождь на спины тополей,
Они же все упрямей, все сильней,
Все веселей и чуточку построже -
Склонить дождю себя?.. Себе дороже!
Погромче шинами жуют асфальт машины,
И на прохожих веер брызг летит картинно.
Одевшись в зонтики, грибочками толпится
Людской поток. Под крышу он стремится.
И только дети, прыгая по лужам,
От радости звенят, стараясь глубже...

Глаза Любимой - магнетизм,
А брови - Счастия подковки...

Искрят по жизни - светом призм
И смехотулят - нежно.. Ловко
Всего добьются, что - хотят...

..Да я и сам, ловлю - желанья,
Опутан сетью обожанья,
Который год - в Любви и - рад!

Он рисовал поначалу штрихами простейшими
Брови, глаза и лица каноничный овал.
В полупрозрачном хитоне сидящую женщину,
Юный художник, влюблённый в неё, рисовал.

Ту, что в безумстве одаривал жгучими ласками,
Шею и руки её целовал горячо.
Он, словно маг, колдовал над палитрою с красками
Несколько суток без сна - так он был увлечён.

Счастье в глазах, освящённых улыбкою ангела,
Лёгкий румянец на бархатно-нежных щеках...
Сотни мазков вытирал, и накладывал набело -
Трудно давались...

Я вечно портил родственникам нервы,
Ведь рос мальчишкой сорванцом,
И влезть на дерево – был первым,
Гордился сильно на брови рубцом.

Потом я стал повыше ростом -
Бомбистом и художником двора,
Мои творения – взрывные просто –
Не всеми принимались на ура.

Ну а теперь – я лошадь иноходец –
Не выхожу на общаковский тракт,
Ведь иноходцы – очень злой народец –
И вечно всё проделают не так.

Я не хочу идти со всеми в ногу,
За эту непохожесть на корню –
Я говорю теперь – спасибо Богу...