Бормочет чайник закипая

Сорвется, хлещет, разгуляется.
Вдруг небо тучами затянет.
В траве засохшей поваляется.
В осенний бубен барабанит.

Заморосит, потом вдруг хлынет.
Стучится в окна запыленные.
Так яростно, потом остынет.
Лаская ветки оголенные.

То шепчет цветникам в саду.
О том, что уходить не хочет.
Что жизнь без солнышка в аду.
Им песню жалкую бормочет.

Бьет по обидам и печалям.
И ставит много-много точек.
Он манит нас в лихие дали.
Осенний дождик, между прочим.

Лишь небо, кислым молоком,
лишь тротуары, влажной сыпью;
сентябрь бормочет бледным ртом
свои прохладные молитвы,
под угасающей травой…
На разъедающей палитре –
лишь парков грязная гуашь,
лишь скверов старческие жилы;
запруда сна, пустынный пляж,
уставших глаз сырая глина,
дрожащих рук скупой пассаж,
поймавший в сети прядь любимой,
или дождя неровный ритм,
где взгляд души – хрусталь вспотевший,
что отражается кромешно
в осколках луж, что говорит
на языке листвы сгоревшей,
и...

Надо вставать и идти — ждёт работа,
Мне неохота — терпи — неохота!
Нужно так друг милый — нужно.
Нужно? Кому? - Долгу, мы ему служим.

Долгу? - Да кто он такой?!!!
Сердце болит — оно просит покой,
Я не хочу — не хочу, НЕ ХОЧУ!!!
Слышишь меня Долг? - Тебе я кричу!

Трезвая мысль мне бормочет, зануда:
-«Делай что должен, а то будет худо!
Долг есть у всех — у богатых и бедных,
Служим мы все — кто за то, кто за это.

В мире живём все чего-то мы ради,
А счастье в нём, не получишь на...

Бездействие, как основа пассивного принятия,
(фатализм), покорность судьбе. А Максим, кри-
чал: «Ты тут? Ты где? Ты, слышишь, видишь, иль
незряч?» «Да, слуха нет». «Ты кто, ты мяч?» «Не
передёргивай, не надо, не спрашивай и не сол-
гут». «Спасибо и на этом». «Тут». С надеждой
смотрит на закат, что возле, около и в центре,
что справа, слева: « Перемерьте». Прожил он
день и этому был рад (радёшенек), аккордов не
услышал, а распрощавшись с солнцем, дышит,
заснул, бормочет, видит сон...

Гаснет день трудолюбивый,
Погружался вечер в тьму,
Ходит дрёма по квартире,
Прилегла я, но не сплю.

Словно листья, мысли кружат,
Вышел месяц молодой,
- Как там Нина?* Ей не хуже?
Отвечал : "Была живой".

Что-то вздрогнули ресницы,
Кто-то в стену постучал
И сказал : "Твоей сестрице
Я молитву прочитал".

Может, послан кто Всевышним,
Только голос был мужской,
Был невидим говоривший :
- Путь закончился земной.

*Там - в больнице

*** *** ***

Мысли, как листья, и кружат, и...

Весна приходит снизу,
Травою зеленея,
И тянется к карнизу,
За кошкой, что дурея,
От суеты и гама,
Орет вторые сутки,
На что бормочет дама:
"Ну кошки проститутки!"
Весна приходит снизу,
Тоскою зеленея,
И я тянусь к карнизу,
Но разве я сумею,
Орать как эта кошка,
Пусть мне безумно горько...
Мне больно... Но немножко
я гордая. И только.

Водитель у папы был Виктор Петрович.
Денис, сторонился, боялся его.
Лишь имя услышит, во рту словно горечь,
Не может понять почему, от чего?!

Толь, пахнет Петрович пахучим бензином,
Толь, что-то бормочет – вокруг не поймут?!
Спросил он у папы про "странное" имя,
Ведь все, почему-то, его так зовут.

«Наш Виктор Петрович – давно уже взрослый!
Для всех, только в детстве, он Виктором был.
Детей называют по имени просто…
А, папино имя, моё, не забыл?»

«Я помню! Зовут тебя, папа...

Я спать желаю очень-очень,
Хочу одно лишь только — спать!!!
Я отчего-то прошлой ночью,
Не мог уснуть — не спал опять.

Жди ночь! - твержу как заклинание,
А сон — в глаза мои песком.
Забрав из тела все желания,
Меня сковал, тону я в нём.

Тону, а мысль осенней мухой,
В моём сознании ползёт.
Бормочет вяло что-то глухо,
Забыв размах свой и полёт.

А сон дурманя сладкой негой,
Во мне часы остановил.
Связал незримой нитью крепкой,
И вялость дав, лишил тем сил.

Уж вечер, ночью у...

Куда горе катится? Стал БТР.
По полю его мужички загоняли.
«Мы ж, хлопцы, свои – все из СССР.
Из Киева к нам со стальными конями?»

Шевроны со свастикой – правый майдан.
Крестовый поход на восток Украины.
Покрышки горят, извещая славян.
У Славинска крайние хаты – руины.

«Зачем вертолёты к нам носят десант?
Солдатики – наши сыночки и братья!
А им всё твердят, что народ – диверсант,
Сепаратист, к терроризму причастен».

Бендеровцы, радуясь, Днепр перешли,
Давно расслоенье в стране...

К возвышенной глубокой синеве,
Беспомощной, беспамятной, остывшей,
Низиной ставшей, но когда-то жившей
Оградой стен и древних площадей.
Взлетает ласточка – полет её столь близок
К тому беспамятству, беспомощности – в ней
Все далеко, чем дальше – холодней,
Полет ее тем низок.


* * *

И ничего на свете больше нет,
Или сказать по правде не нашлось.
В открытое окно разносит ветер
Листки исписанные
призрачно и монотонно.
И старые названья улиц,
И чуть блестит поодаль площадь,
И...