Болдинская

Нам дарит осень теплые деньки,
Сквозь облака тихонько улыбаясь,
Пьянящий запах сорванной листвы,
Но что взамен Ей подарить, не знаю.

Нам дарит осень творческий полет,
Хандра хандрой, но благосклонна Муза,
Нас болдинская осень страстно ждет,
Прочнее нет во времени союза.

Нам дарит осень краски и тона,
Которые безлики на бумаге,
Тебе я осень подарю, любя,
Улыбку детскую и воспою стихами.

А ну, поди сюда, Кузьмич, козёл упрямый!
Хочу поговорить с тобою тет-а-тет.
Я сколько раз просил в саду засыпать яму?
К беседке не пройти, не выпачкав штиблет!

Опять же, чья коза оборвала крыжовник,
Что давеча к столу велел я принести?
И кто это опять забыл закрыть коровник?
Туда пробрался бык - и срамота войти!

Дождётесь у меня, задам плетьми по рёбрам.
Ленивые скоты, ядрёна в душу мать!...
Ну, хватит о делах, я нынче - барин добрый.
В деревне объяви, что буду отдыхать...

Рокочет море, слизывая гальку,
Фонтаном белопенным бьет о скалы,
С ума сошедшую ласкает чайку,
Летит, шальная, дня ей было мало.

Луна нырнула в волны у причала,
Запуталась в пушистых лапах сосен.
Ночь южная нежна и беспечальна.
Зеленая, не болдинская, осень.

Заразная стезя
шлагбаум опускает.
К возлюбленной нельзя -
жандарм не пропускает.

Дороги развезло,
но муза прилетела:
Во флигеле стекло
от свечки запотело.

Крестьянок и крестьян
нахмуренные лица…
Заката свет багрян -
там счастье и столица!

Короткие деньки,
промозглые туманы,
Но - светлые стихи,
и драмы, и романы:

В них скупости изъян,
В них страсти океан,
Там - бились и терпели…
Там гордый Дон Жуан,
И Моцарт, и Сальери;
Там логика своя
и чести, и...

Уже не лето... и не бабье лето.
Ещё на небе - высь, голубизна.
Как "Болдинская осень" для поэтов -
Ромашковая осень, желтизна...

Здесь в летние поля цветы ромашки
В гаданьях обронили лепестки.
На желтые и лысые барашки
Уже не смотрят томно васильки.

Не валятся в копну смотреть на звёзды
В рубиновых рубахах мужики.
И грустные, покинутые гнёзда
Для журавлиных клиньев - маяки.

Ромашковая желть наполнит небо.
Ромашковая осень - пыль дорог.
Ромашковою корочкою хлеба...

Унесло тебя ветром, что ж, день про-
шедший, хорош, не зря, пробежал,
не болдинской осени, где причал, не
успеть допеть, и то, пропадет в ветре-
стоне, уронил голову, покатилась,
и её не догнать, разбилась, как ваза,
хрусталь, пуста, отсутствие мыслей
и та, не прейдёт, устала, перелетела,
птицей, из руки в руку, другого, ну
и что такого, жизнь, судьба, на забо-
ре, натянутая струна, по ней ток от
себя, наутёк, пустился, по полям, по
лугам, по лесам, и скрылся……..

Мне всю душу годами порезало.
Вся судьба в синяках.

Но зато –
я узнал, что такое Поэзия.
И рассвет-закат:
вместо пальто…


И ручьи – вместо вен – белесые…
И серебряный звон в плечах…

Не планета вокруг – а Поэзия.
И в Хороших. И в Сволочах.


Это – солнца копейка осенняя,
низко брошенная в темный сток!…

Это Мастер-Шаблон ВОЗНЕСЕНИЯ.
Это Господа
резкий
глоток.


Вот опять – я прошелся по лезвию…
Столько алых натеков… И боль…

Только это не кровь – а поэзия...

Вечность пульсирует тихо секундною стрелкою,
Вторят энергии сердца вселенской абстракции,
Кажутся мысли шальные дешёвой подделкою,
Будто нуждаются срочно в небесной редакции…

Их перебрать, вылить чашу, наполнить всё заново
Свежестью ветра, листвой яркой болдинской осени,
Толикой счастья, простого, земного, желанного,
Что в сложном паззле небес именуется просинью.

Всё это в сердце впустить и оставить надолго там
Каждый момент, что дарил мне любви ощущения,
Чтобы в час зимний...

Болдино. Холерные кордоны
Обложили эту деревушку.
Окружили погребальным звоном.
Будто смерть берет его на мушку.

Он работал. На бумаге серой
Из чернил, посыпанных песочком,
Как молитва вдохновенной веры,
Проступали пушкинские строчки.

Он у Бога не просил спасенья.
Удесятеряя свои силы,
Он в бессмертье воздвигал ступени.
Он творил. И смерть повременила.

Едет он от болдинских околиц
В Петербург. Дописаны все драмы,
И поет поддужный колоколец.
Только смерть – злопамятная дама...

На чистый лист ложащийся курсив,
В мерцанье свеч божественного лика,
Не сомневаясь в святости Руси,
Он сам, как бог поэзии великой,
Творил в плену своих осенних грёз,
А в небе грустно колыхалась просинь,
И средь тиши желтеющих берёз,
Дарил навечно «Болдинскую осень».

Талант пера, не знающий границ,
В любви народной царствующий гений,
И падают тогда сатрапы ниц,
В ухмылке злобной приклонив колени.
Но не понять им этот чудный мир,
Им, в зависти любви не знавших сроду,
Что с...