Без названия

Я лишь хочу сказать "Прости",
Но в сердце больше слов.
И вместо душевного "Не уходи"
Я прошепчу "Убирайся!" вновь.

И ты уйдешь, не обернувшись
И не сказав "Прощай",
Закроешь дверь, лишь прикоснувшись
К табличке под названьем "Рай".

Ты заберешь воспоминанья,
Ты делал так не раз,
Опять не услышишь моего признанья,
И вот закончен наш рассказ.

Душа будет кричать "Останься!",
И я поверю ей,
А на устах лишь "Убирайся!
В Рай закрыта дверь..."

Обвинён был в графоманстве,
В сочинительстве пустом.
И в словесном хулиганстве,
Был однажды уличён.

,,Mann“ он был — ведь он мужчина,
Графо — маном, быть не мог.
Казаков лишь в списке длинном,
Дал средь предков ему Бог.

Так что он, графьям спесивым,
Близким быть не мог ни в чём.
Не в названье том красивом,
Не в стихе простом своём.

Он с годами став спокойней,
Уж не тратил в споре слов.
Ведь с высокой колокольни,
Он плевал на болтунов.

Много ль, мало ль кто-то пишет...

Как тихо за окном, умолкли птицы,
Уснули внуки...Сна идёт пора.
И хочется мне чиркнуть на странице
Хоть пару строк душевного тепла.

И пожелать, родным, спокойной ночи,
Чудесных снов, что в яви расцветут,
Коль прозвенел сердечный колокольчик
Нас приглашая в новое взглянуть.

Пусть будут ясны ваши дни и ночи,
Пусть утро будет нежное всегда,
Когда открыв бескрайней силы очи,
Вас поведёт душевная звезда.

В красивый путь без цели и названья,
В уютный мир безбрежности миров,
Где...

Он был жалок, убог, печален.

Часто кашлял и шмыгал носом.

"Дурачок" — ему вслед шептали

Все подряд, и глядели косо.

Делал вид, что не обижался,

Был приветлив, учтив, радушен.

Притворялся, и улыбался,

Пропуская смешки сквозь уши.

"Смейтесь! — мыслил. — Смотрите сверху!

Я вас выше! Уж я-то знаю!

Ваш удел — мерить вашей меркой!

И за это я вас прощаю!"

Он бродил, незаметной мышкой,

В переулках, где меньше шума,

Спрятан в серенькое пальтишко,

Весь утоплен...

Я за грехи наказана Судьбою,
Когда в себе прервала чью-то жизнь.
Хоть телом я не почувствовала боли,
Но вышла вон и устремилась ввысь...

Взлетела к потолку и ужаснулась,
"О, как же я теперь назад войду?"
И в страхе я душою содрогнулась
Там тоже я, бездыханна лежу…

Теперь понятно, как мы умираем,
Лежит внизу спокойно тело-платье,
А я живу…летаю…рассуждаю…
Полезно было всем об этом знать бы.

Не плакали бы милые старушки
Ведь жизнь то ВЕЧНА!
Лишь снимаем платье…
Изношенное...

Раздел I. Без лишнего.

Благодарю тебя, мой лес,
За тихие твои уроки.
За то, что жизнь возможна без
Дел суетных и слов жестоких.
И встреча капли и лучей
Есть главное моё богатство,
И лишь на дне души моей
Мои сокровища хранятся.
Как сосны, истина проста,
Как луч, зажёгшийся мгновенно.
Жизнь Духа - это нищета,
Та самая, что так блаженна.

* * *
Отрешиться, отрешиться -
Ото всех мирских забот.
Тихо тенькает синица
И зовёт, зовёт, зовёт...
Всё, что было важным, - небыль.
Все...

А жизнь моя полным - полна
Всем маем и сиренью.
Благоуханная весна –
Из смерти воскресенье.

Проникновенный взгляд огня –
Сквозь лес лучи продеты:
Вторженье жизни внутрь меня –
Проникновенье света.



РАЗДЕЛ I

ПЕРЕПОЛНЕНИЕ СЕРДЦА


* * *

Есть в мире истин так немного.
У Бога тайн от сердца нет.
Кто видел свет, тот знает Бога.
Кто знает Бога, видел Свет.
Как речь беспомощна земная
И как невыразима суть!
Я только то, на свете знаю,
Что переполнило мне грудь...

Дорогие, лучезарные, самые чуткие на свете...
Примите несколько строк в знак благодарности Богу
и судьбе - за то, что вы у нас есть...


1976


Сверчковой темноты скрипичный свист
Страна без тротуаров и людей
Клин огоньков непуганых повис
Над патронташем вымерших путей

По лунным шпалам бродит чей-то конь
И мы по пояс в сумраке бредем
Где руки наши – там горит огонь
Где губы наши – там светло как днем

Обрывки проводов, ступени крыш
Сплетение немыслимых орбит

К плечу...

Тебя послал я в мир незрячим
Ну вот, ты уже подрос, глаза открыл.
Проснулся, и стал будить еще спящих
И изгоем стал и безумным назван был.
Зачем, мой сын, ты будишь трупов?
Труп доброты твоей никогда не поймет.
И лишь в беспамятстве поднимет голову и оскалит зубы,
И набросится на тебя, чтобы пожрать твою плоть.

Красавицей спящей, Богиней зари,
Аврорами звали ещё корабли,
И самолёты.
И песни с названьем таким распевали.
И даже альбомы такие бывали