Барьеры

Упала снежинка на плоскость стекла,
Застыла,подтаяла,нежно стекла.
Готова исполнить таинственный путь,
Готовы ли вы за дорожкой смекнуть?;

Узоры рисует на исконном льду,
Рисует огонь в леденящем саду.
Тропинки,проходы,проталинки жжет,
Направо,налево и снова вперед.

Красиво обходит незримый барьер,
Строитель оваций,-весенний курьер.
И в такт нарастающей музыки дня,
Крутящий момент не жалеет огня.

И ,точно с трамплина, гламурный подлет,
Вершит невесомость крутой разворот.
И...

Интимно юбочку задрав,
Берет барьер у магистрали.
Но ей не выдадут медали,
А разве только мелкий штраф.
Не все, что в жизни побыстрее,
Бывает также и целее.

Н.В.Невесенко

А в понедельник она умерла.
Нет, ей не выпал по жребию поезд.
Двадцатилетний бессмысленный поиск
Выбил из шляпки два синих пера,
Сжёг реноме и поставил барьер
На предыдущие голые чувства.

Ей рассказали, чем пахнет искусство,
Ей показали, что значит предел
Всем ожиданиям. Кровь – между строк;
Так непривычно хранить свою тайну

В сердце души, где воскрес и зеркально
Вровень дышал с ней потрёпанный бог.

Анна Юннис

Штормит весь вечер, и пока
Заплаты пенные латают
Разорванные швы песка,
Я наблюдаю свысока,
Как волны головы ломают.
И я сочувствую слегка
Погибшим им - издалека.

Я слышу хрип и смертный стон,
И ярость, что не уцелели, -
Ещё бы: взять такой разгон,
Набраться сил, пробить заслон -
И голову сломать у цели!..
И я сочувствую слегка
Погибшим им - издалека.

Ах, гривы белые судьбы!
Пред смертью словно хорошея,
По зову боевой трубы
Взлетают волны на дыбы,
Ломают выгнутые шеи.
И мы...

Сидит выпивоха
С поникшей главой.
Сейчас ему плохо,
Сейчас не косой!

Но утро настанет,
Чуть солнце взойдёт,
Он зелье достанет
И в "норму" войдёт.

Опять будет пьяный,
Опять будет ор,
Сидеть в луже грязной,
Плевать на позор!

Подруга хмельная
Придёт на покой.
Она никакая
И он никакой...

На грязной постеле
Ребёнка зачнут,
Хотя еле-еле
И сами живут!

Я. пробовал часто
К их чувствам взывать.
В ответ только хамство,
Да "ёшкина мать"!

Рождённые дети
Такими людьми...

Жизни нить вся в узелках,
Их зачем-то случай вяжет.
Грусть, тревога, радость, страх,
Узелок в себе сплёл каждый.

Нас то радостью, то грустью,
Судьба может одарить.
И сплетя вновь случай чувства,
Свяжет в узел жизни нить.

К свету рвясь остервенело,
Билась муха о стекло.
Но прорваться не сумела,
Сквозь невидимое зло.

Рвусь и я к добру и свету,
Но прервал, как мухе той,
Барьер глазу незаметный,
Путь, невидимой стеной.

Зло невидимое хуже,
Манит свет — там, за стеной.
Рвусь...

Не люби, не люби, шепчут губы мои.
Просыпаюсь, а пока,вспоминаю я глаза.
Как смотрела на меня королева сна.
Не люби, не люби, шепчут губы твои,
И в моих миражах, ты заблудишься в веках.
В миражах твоих люблю погулять я по утру.
Нет барьеров, нет пределов. Нет и тяжести души.
Говорят там в миражах, есть планеты из алмаз.
А в галактике небесной, крест большой и бесконечный.
Состоит из хрусталя. И бозоны там поют.
И мерцают там в ночи, мои сбывшиеся сны.
И вселенная там дышит и никто...

Волевым усилием, преодолел «звуковой
барьер», был как всегда, не у дел там и о
стался, зря на луну-солнце выл, старался,
«творчества» потуги, (из праха в прах), од-
ел на неё угги, на музу, чтоб оставляла след,
наполняла его кровью и потом, (когда уже
и съеден суп с котом), и нечего не лезло
в глотку, отвращение к пище, её «щекотку»
не принимал извращённый вкус, ухитрялся,
и не дул в ус.

Ну, как не пойти?
Хэллоуин-пати!
Не Рио, но, кстати,
Почти!

Отделен, нелюдим, как башня,
Дом посреди пятиэтажек.
Сперва НИИ, потом архив,
Затем пошло - ни мёртв, ни жив:
Аренды - там бордель, тут офис,
И слухи каждый год о сносе.
Был за копейки снят этаж,
Чтоб на ночь замутить шабаш,
Не обесточенный, но верхний,
Народ халяве свято верен.
Гоняли клининг в хвост и в гриву.
Жми кнопку "сделать нам красиво"!

Из курток и пуховиков,
За исключеньем мужиков,
Повылезла
Бразилия...

Отъеду за город, и там
Пойму, что я многим обязан
Моим откровенным друзьям
С которыми накрепко связан.

И пусть предоставится нам,
На всех, как великое право,
Делить, будто хлеб, пополам
И горечь, и позднюю славу.

Пойму, что обязан врагам,
Расплата, как высшая мера.
Ни рано, ни поздно, но нам
Предложится встать у барьера.

А город уже за чертой
Раздумий, огней, одиночества…
Пока что я еду домой
Набраться и силы, и прочности.

И, как повелось на Руси,
В столетьях...