Бархатный сезон

Она стрелою в высь неслась,
Хватая звёзды с высоты.
Большой медведицей паслась,
Творя безумные мечты.

И упоённая лучом
Небес кристальной чистоты,
Очами лунными, чутьём
Стекала с паперти мечты.

И лепестками алых роз,
Лугами бархатной травы,
Несла в подоле запах грёз--
Плодоношение Любви.

И вдоль журчащего ручья
Всепробуждением Весны
Ступила тихо, не спеша
В очарование мечты.

Однажды
звонким ранним утром,
В раскраске яркой и джинсе
Девчёнка в красненьком берете,
Пошла к бабульке по росе.

В кошёлке кожанной от Гучи
Бутылка водки и косяк
Баллончик газовый вонючий,
Короче девичий бардак.


Чуть, похмелившись получила
С емейлом бабушки письмо
Мол,пирожков давно не ела
И ждёт её давным давно

Ругнувшись матом спозаранку
Засунув в сумку пирожки,
Надела юбку наизнанку-
Забыла лишь надеть носки

В кремле разделавшись сделами...

Блаженный яд любви –
прах, обратившийся рассветной маргариткой.
Предродовые муки женщины – строка,
проявленная болью – скрепленные в узор души слова.
Твои стеклянные глаза,
когда ты возвращаешься домой
глубокой полночью, разбитые о грязь и масло луж,
мерцали невидимкой по ветвям,
где бархатный мотив Синатры
навязчиво качался вслед огням,
таким же одиноким, как полмира,
когда тебе светило, даже тьмой,
где проще полюбить, чем ненавидеть,
когда изменишь себе раз – утратишь навсегда...

У розы бархатная нега
И плоть
Прохладна и нежна
Красней крови
Белее снега
Ты!
Символ женского греха
О!
Сколько раз вдыхал твой запах
И
Наслаждался не спеша
Ты
Таешь вся
В моих объятьях
Так!
И не раскрывшись до конца
Пусть!
Будет тайна в центре розы
Пусть!
Будет тайна женских глаз
И!
Облегчающие слезы
Когда раскрылась в первый раз

Мне обнять бы тебя, поиграть с волосами,
Посмотреть с вдохновением прямо в глаза,
Я хочу осознать, что любовь между нами,
И за годы из сердца она не ушла.

Я дыханьем согрею дрожащие пальцы,
Обогрею теплом, что в душе сохранил,
Что-то спрашивать лишнее, нет, я не стану,
Я во взгляде прочту, что однажды спросил.

Мне щекой прикоснуться бы к бархатной коже,
Чтобы голову запах знакомый вскружил,
Я желанья твои буду чувствовать тоже
В поцелуе сгорая, от вечной любви.

Разве ты не...

Всё прошло, ничего не осталось.
Даже слёз…
И в душе пустота.
Холод тронул рукою запястье
И печаль улеглась на уста.

Холод тронул рукою запястье.
Вместо сердца в груди кусок льда.
Где ж оно, твоё женское счастье?
Иль не встретишь его никогда?

А вокруг тот же мир, те же люди.
Тот же воздух и та же вода
Не понятно, откуда приходит
В гости к людям печаль и беда.

В уголок заберётся украдкой
И поёт свою песнь до зори.
От такой колыбельной порою
Во дворе гаснут все фонари...

Бессмыслен поиск истины,
Все ложь и я устал
«Спустись в подвал»
Сумрак сказал
И я пошел туда

Залез в подвал, залез во тьму
Казалось вот сейчас пойму
Что-то зашевелилось тут во мне
Какай-то искорка во тьме
Вспыхнула и снова мгла
Меня бархатно приобняла
«Чего ты ищешь здесь во тьме
Иди наверх, ищи в себе!»
«И что бы воздуха вздохнуть
Дно нужно оттолкнуть»
Я познавать хочу себя
И я молчу, хохочет тьма

Расцветают розы на полянке,
Лилии вальсируют в пруду...
Каждой источаются огранки
Воздуха на солнечном ветру.

Нет в цветах конкретики - кому-то,
Ни о ком их дивный аромат.
Просто льётся в солнечное утро
Их души широкой благо-дать.

Отдавая тонкие узоры
Из букетов, сотканного, слов,
Разве тронут чьи-то разговоры
Дар поэта - выразить Любовь

К току жизни? Соками хмелея,
Выдыхая сердца глубину,
Ауру блаженства не жалея,
Льются ароматы на ветру...

И вдыхая солнечные вирши...

Она прошла далеко,
Она прошла укромной
Походочкой высокой
Для неги сладкой, дремной.

При рельсах осиянных
Полуночной луной
В сапожках долгожданных
Она пошла со мной.

И в доме среднерусском
Скрипучем и пустом
Нездешней павой в узком
Жакете входит в дом.

Березовым монисто
Сверкало в сентябре
Как лик луны сребристый
На бархатном бедре.

И кружевные дали
Вдруг ослепляли близь -
И зайчики мелькали
В глазах как кошке «Брысь!»

И длился, длился, длился...

Картину раз высматривал сапожник –
И в обуви ошибку указал;
Взяв тотчас кисть, исправился художник.
Вот, подбочась, сапожник продолжал:

«Мне кажется, лицо немного криво…
А эта грудь – не слишком ли нага?»...

Тут Апеллес прервал нетерпеливо:
«Суди, дружок, не свыше сапога!»

Есть у меня приятель на примете:
Не ведаю, в каком бы он предмете
Был знатоком, хоть строг он на словах,
Но чорт его несет судить о свете…

Попробуй он судить о сапогах!

1829



Майкл Космика...