Арии-славяне

На припёке взгорий,
Где ветров арена -
Вымахал цикорий
Рослым по колено.

Стеблями-кустами
Глаз не раздражает,
Синими цветами
Лето украшает.

Витязь свет-Егорий,
/Во кольчугах тесно/
Где цветёт цикорий -
Оценил бы место.

Там и небо знамя,
И кусок холстины -
Где под стременами
Экие картины!

Говорят, что есть на свете
Вундеркинды-детки,
Им в колясках не сидится,
Не нужны пинетки.
Говорят один ребенок
Только вылез из пеленок
И уже стоит на льду -
Крутит сальто.
Я - не вру!

Говорят, что есть на свете
Дети вундеркинды
И поют с двух лет они
Арию Аиды.
Говорят один ребенок -
Был еще он дошколенок -
Пять симфоний написал,
На концертах исполнял.

Говорят, что есть на свете
Детки-вундеркинды
И садятся они сразу
В быстрые болиды.
Говорят один ребенок -
Не скворец...

Вы звали в юности меня
Красивым именем Джордано
И глаз манящих западня
Была желанна и нежданна.

В неё боялся я попасть,
Племянник статуи Свободы,
Подаркам призрачным дивясь,
Из этой песни канул в воду.

Ждал водопад хрустальных струй,
Познал цунами грязной пены,
Молил, вернись и арестуй,
Прости трагизм прощальной сцены!

Я Вас с трудом вчера узнал,
Плыла навстречу бизнес-вумэн,
Костёр раскаянья пылал
И в нём сгорал Джордано Бруно!

Вы посмотрели сквозь меня,
А...

Здесь не видно волну, изгонявшую ржавчину дюн,
только травы, которым не сыщется место в букете,
на свидание к небу взлетает волнительно юн
яркий месяц, согласно канонам в извечном сюжете.

Нет ведра, чтоб повесить украдкой на тоненький рог,
за порогом во мраке двора стынет робкое лето,
стол дубовый скрипит с заготовками, яствами, впрок
к зимним праздникам, голосом сочных фруктовых куплетов.

Уподобившись деве из древних заморских легенд,
ты по зыбкой дорожке стремишься...

«Соблюдай постановленья строго,
Выполняй законы, Израиль,
И откроется тебе дорога
В дивный край, завещанный от Бога...» -
Говорил так Иезекииль.

Тот отец левитского закона
В своей Книге всех предупреждал -
«Надо выполнять беспрекословно
Наставления отцов духовных,
Чтоб не есть потом навоз и кал».

(Очень яркий автор, безусловно,
Иезекииль - прекрасный стиль,
Образностью просто нашпигован,
И не одного меня такого
Языком своим он обольстил.

Яша Свердлов, Троцкий и Урицкий...

Женщина – море, раскинулась, плещется рядом.
Бухта укрытая рыжего берега пледом.
Вечное небо. Безмолвные нерпы – наяды.
Воины - волны, плывущие к новым победам.
Рыбы как ртуть. Это ясные быстрые мысли,
Знания древних, которых она полюбила.
Стайками бродят вокруг, веселы и искристы.
Женщина – море, где тайна соблазна и силы.

Я опущу в твои воды свою быстротечность.
Мне с поцелуем навстречу нагая минога.
Черная круглая тварь и слепая как Вечность.
Снизу - внимательный радужный глаз...

От привкуса чуждых губ
И боли от жизни тлена
Я часто сжигал сцену,
И строил гнилой сруб
На месте морской пены –
Печаль Карфагена
Служила мне вместо рук.

Но в вечности этих мук
Не мог расколоть эбена,
По праву отдав мены
Неверных своих слуг
За ветхие пусть стены –
Бочар Диогена
Единственный был мне друг…

Теперь же во мраке глаз
Я вижу песок арены
И муки веков тлена
В надежде на сей час,
Когда, избежав плена,
Моя Эолена,
Я снова увижу Вас.

Легко узнаваемый тенор
Услышав – уже не забыть
Чистый, красивый. светлый
Азартный? Вполне может быть
Нам он оставил на память
Оперных тысячи арий

Поклонник футбола и жизни
Артист всемирно известный
Вне времени, без капризов
А жизнь была интересной
Разум не спорил с душою
Отдано музыке сердце
Так жизнь он прожил достойно
Так ярок он был на сцене
И в опере он живёт вечно

Ты птица? - Я спросил у птицы и
В ответ услышал - Нет!
Я - только то, что ты зовешь своей Судьбой.
Я - музыка в тебе, я - трепет жалких струн,
Я - та, что промелькнув, исчезнет в темноте.

Вы звезды? - Я спросил у звезд, и вслед,
В ответ звучало - Нет!
Мы лишь Надежды Свет, оставленный тебе.
Мы - первые Слова, звучавшие во тьме
И мы пришли к тебе..., хоть нас давно, уж, нет.

Ты Берег? - Я спросил у Камня и
Его ответ был прост:
"Я только со скалы сошел и в землю врос,
А Берег...

Я тебе к восьмому марта
ничего дарить не стану,
Потому что всё, что можно
подарил давно уже.
Как обычно на рассвете
я с утра пораньше встану
И отдам тебе всю нежность,
что измаялась в душе.

Переглажу все пелёнки,
перемою всю посуду.
Днём на белый свет родится
новой повести глава.
А тебе к восьмому марта
ничего дарить не буду –
Превращу в Любовь и Ласку
я капризные слова.


***
Если ваши любимые заняты очень,
А начальник суровый придирчив и строг,
Обратите на лист свои...