А я вовсе не бандит

Да, с нами точно что-то сталось.
Не зря, кому ни лень, пинают.
Дистрофы в армии остались,
А всех амбалов увольняют.

А был такой, приличный воин:
Не пьющ, не бабник и не мот.
И, вдруг, гляди-ка ты, уволен!
Какой придумал обормот?

Волейболист, кооператор,
Майор, водитель, инженер.
Штабных бумаг лихой куратор,
Маяк, учитель и ... пример!

Шальных затей большой поборник.
Изящен, весел и любим.
Хотя ты вовсе не покойник,
Как по покойнику скорбим!

Прощай же, друг невосполнимый...

Не смотри ему вслед удивлённо:
Счастье больше уже не придёт.
Целлофановой скользкою плёнкой
Залил улицы гололёд.
Не вернётся, не обернётся,
И в окошко не постучит,
И на улице не поскользнётся,
И из города вовсе умчит.
По осенней сырой распутице,
По снежку, что ляжет потом,
Зачастит на старинную улицу
Нежеланная гостья в твой дом.
Зачастит, застучит клюкою:
Мол, пришла, отворяйте мне дверь!
Та старуха зовётся Тоскою.
Хочешь, верь мне. А лучше не верь.
Целлофановой скользкою...

Твои слова, как лезвием по сердцу.
Его ты разорвал и растоптал,
И не оставив крошечной надежды,
Ты вырвал из груди, меня сломал.

Теперь я не живу, а существую,
Не мечтаю и вовсе не стремлюсь.
Бросаю собственную жизнь пустую
В ту пропасть, я оттуда не вернусь!

Скорей закрасить всё бы белым мелом
И вот тогда смогу я показать,
Что я еще жива душой и телом,
Что больно мне – никто не будет знать.

Оставлю шрамы для воспоминаний,
Как надо и не надо поступать,
Я с Богом Господом хочу...

ты хотела, я чтобы романтиком был,
и стихи написал я тебе.
Тридцать строф – все о том, как по морю я плыл,
жизнь свою вверив грозной Судьбе.

2
пена, брызги соленой воды,
ветер грудь распахнул парусов;
море просто не может быть морем без рыб,
без встречающихся островов.

3
первый остров меня буйством красок манил,
там был город из тысяч огней,
запах буйных цветов, страстных женщин, пьянил,
здесь любая могла стать моей.

4
но я бросил тот город, с причала отстал
и поплыл по...

Мне б только жить и видеть росчерк грубый
Твоих бровей и пережить тот суд,
Когда глаза твои солгут, а губы
Чужое имя вслух произнесут.

Уйди – но так, чтоб я тебя не слышал,
Не видел. Чтобы, близким не грубя,
Я б дальше жил и подымался выше,
Как будто вовсе не было тебя.

Неудачники, неудачники,
Вы и в детстве теряли задачники;
И учили не то, что положено,
Открывая не там, где заложено.

В пылкой юности вы влюблялися
Только в тех, кто над вами смеялися;
А глядевших на вас восторженно,
Вы не видели, как и положено.

Вы брались за работу жаркую,
От которой вас гнать бы палкою;
А дела, что по вам рыдали,
Не дождались вас, как ни ждали.

Вы женились, и дельных корчили,
Но кому-то лишь нервы портили;
Те ж, кому вы безумно нравились,
Где-то с дельными...

В океанских просторах, где царит бесконечность.
Вновь безумство ветров посетит корабли.
Горизонт отразит онемевшую вечность.
И усталый закат захлебнется в крови.

Здесь душа замирает от близости неба.
И дыханием звезд загорается ночь.
Остановиться месяц отдышаться от бега.
Бьются волны о киль, и уносятся прочь.

Тут свобода живет, наполняя пространство.
Тишина отдыхает в гостях глубины.
И не вериться вовсе в стихии коварство.
Рвущий все паруса без сознания вины.

Потерялась любовь, я никак не найду,
Хоть ищу и ищу ее страстно.
Ну, зачем она спряталась, я не пойму,
Неужели ищу я напрасно.

Ты скажи мне, пожалуйста, милый мой друг,
Может, где-то она заблудилась.
Столько радостных, милых, красивых подруг,
Только мне ни одна не приснилась.

Затерялась любовь, где искать не пойму,
Ведь душа по ней истосковалась.
Где-то бродит она, я никак не найду,
Может, вовсе ее не осталось…

Ты как будто бы есть, но и нет тебя вовсе,
Ты как будто бы весть из далёких краёв.
Исчезаешь куда-то, появляешься ночью
Принося словно в дар мне чужую любовь.
Ты как будто бы рядом протянуть только руку
И коснуться бы взглядом твоих черных ресниц,
А потом позабыть про унынье и скуку,
Беззаботно считая улетающих птиц.
Ты как будто бы мой, но чужой в тоже время,
Позови же с собой - я готова к пути!
В одночасье забыв это дикое племя
До конца лишь с Тобою хочу я идти.

Тебе, Владимир, шлю я свой привет.
Ты нас покинул — скоро тридцать лет.
Умчались вдаль тобою загнанные кони…
Да, ты был буйный, а мы — тихони.

Вот я тебя постарше, а живу,
Да только жизнь теперь, как сон тяжёлый,
Она, хотя и длится наяву,
Но каждый день грозит бедою новой.

Ты извини, Володь, что я по-свойски.
Постарше я и были мы на ты,
Когда гостил ты (помнишь ли?) в Подольске,
Спасаясь от столичной суеты.

Опять же, извини, коль что скажу нескладно,
Ты ж знаешь — я кузнец...