28 января 9 февраля 1837

Тайные знаки в сафьянной тетради.
Красть бы из Вечности без сожаленья.
Не горевать о настигшей утрате,
И сургучом опечатать сомненья.

Только коснувшись, не станет прочтенья.
Гладкие буквы мерцают фальшиво.
Ищешь – опоры, надежды, прозренья,
Ищешь решения вновь боязливо.

Тщетно. Огонь пожирает растопку.
Алое пламя трещит, торжествует.
Плачет душа, озирается робко,
Крепнет, а после шипит, негодует.

Бросить? И пламя глотает обложку,
Буквы кричат, брызжет боль по страницам...

Когда выходят листригоны
В смолёных робах на паркет,
Я прячу Божии иконы,
В чулан, как будто Бога нет.

Садятся шумною толпою,
Ругают затяжной пассат,
И выпивают и со мною
Поспорить живо норовят.

Не принимая наших правил,
Не понимая этот мир,
Кричат, что б речью позабавил,
Да пуншу доверху долил.

Фрегат, три мачты, ожидает,
Покачиваясь под луной,
И клювом попугай качает
На створке шкапа платяной.

Я знаю, правы листригоны,
Мы жалки – Божии рабы,
Наш век – безропотность...

Не пишут мне целые сутки!
Не нужен мой стих никому!
И в этом большом промежутке
Душой погружён я во тьму.

Не пишут мне. Ну и не надо!
Да я обойдусь и без них!
А всё же душа моя рада
Прочесть добрый отзыв на стих.
10 января 2011 г.

Берёза поднимается, встаёт,
С ветвей тяжёлый сбрасывая лёд.
Нашлись же у берёзы этой силы!
О, если б так же поднялась Россия!
10 января 2011 г.

Бархатная кожа,
Ласковые руки..
Не тебя, похоже,
я спасу от скуки.

Я себя спасаю
В этом вихре нежном
Отголоском мая
в январе заснеженном.

Как тебя любила
Крошка "на минутку"?
Я с утра, что было,
Обращаю в шутку

Вновь бушует вьюга
Лепестками роз.
Я тебя спасала,
Как себя, до слез..

Не доверяй астрологу судьбу,
клевещет он, тяжёл его кошель.
Иди своей дорогой, а молву
ты выстави безжалостно за дверь.

Читая книгу, погляди меж строк,
домыслишь за писателя сюжет.
Взял револьвер, не зацепи курок,
всё меньше некрологов для газет.

Живёшь в России – будь готов ко тьме,
так размышлял я, падал снег и стыл
в сугробе, сердце плавилось во мне,
я этот снег, наверное, полюбил.

Нет, я не знал, что значит, полюбить.
Молчало сердце, почернел сугроб.
Я, это тот, кто не...

Когда мы строили «железку»,
Митроха фрицам услужил,
он свёл телка и в перелеске
его струною удавил.

А фрицы мясо обожали,
то не тушёнку с банок жрать,
деревнею телка искали,
не удалося отыскать.

Я помню фриц тогда корытом
Митроху славно наградил,
и разрешил сварить копыта,
и улыбался – Bitte, Bitte –
и до дрезины допустил.

В тот год у фрицев было строго,
мадьяр не гоже обижать,
осталося одна крова,
приход-отчёт, после Покрова
решились как-то мы бежать.

Опять струну...

«Да будет свет!» Да сгинет мгла!
Да будет наша жизнь светла!

Когда ж найдём дорогу мы
Из царства оголтелой тьмы?!

Не должен продолжаться бред!
Да будет над Россией свет!
11 января 2011 г.

Догорают церковные свечи.
Растекается лужею воск.
Чувства пёстрые, птичие речи.
Оглупевший до мягкости мозг.

Если ты дурака покалечил,
Грех свершил, покаяние ждёт,
Если ж грубо святоше ответил,
То раскаянье после придёт.

Крест мой, вот он, дымит телогрейка.
Чёрный снег, копоть, небо, тайга.
Остывает чефира кандейка.
Пуля-дура блестит, как слуга.

У товарища выпали зубы.
У цинги – праздник свежий грядёт.
Потому и любовь наша груба,
Смерть в любви нашей верно живёт.

По...

Сегодня на Манежной тишина.
Добилась власть, чтоб возмущенье было немо.
Но этим ведь не решена
Национальная проблема!

Спокойно здесь. Уж не бушуют тыщи.
Но как порой обманчиво затишье!

Гнев молодёжи ныне укрощён.
Был повод для него и страшный, и печальный.
Гнев укрощён. Но не решён
Вопрос больной национальный.

Конечно же, немало было дури
В поступках части молодёжи.
Теперь вот тишина. Затишье после бури.
Но, может быть, и перед бурей тоже.
12 января 2011 г.