2011

Сияет яркий свет в Кремле.
Светло на ёлке новогодней.
Но, к сожалению, сегодня
Россия кое-где во мгле.

Там, где горел когда-то свет,
Сегодня вовсе света нет!

И тонут в темноте деревни,
Как в старине забытой, древней.

Но не сдаёмся мы в надежде,
Что будет светлой жизнь,как прежде!

Россия внутренне светла.
И в ней ещё осталась сила,
Чтоб эта гибельная мгла
Её совсем не поглотила!
5 января 2011 г.

Промелькнули поезда.
И платформа далека.
Стынет белая звезда.
В небе тесно от песка.

Серебристое кольцо
вкруг звезды легко дрожит,
на морозе жжёт лицо,
хладный свет струёй бежит.

Снег скрипит. Неровен час
сердце встанет. Помолчим.
Миг – сегодня и сейчас,
завтра – буроватый дым.

От чего же, милый друг,
ты смеёшься тишине?
На морозе холод рук
стал губительней вдвойне.

Разве стоит пожалеть
об ушедших поездах,
не сорвать стоп-крана медь,
чтобы встала буксы твердь,
искры...

Смешаю смело быль и небыль
В тумане хмуром поутру.
И, как дитя, войдя в игру,
Зажгу, играя, солнце в небе!
И вот уже горит оно,
Пусть и не мною зажжено!
6 декабря 2011 г.

В бурой воде трепетали гигантские рыбы,
ящер шуршал чешуёю в янтарной траве,
над водопадом нависли гранитные глыбы,
весом своим устремясь к голубой глубине.

Прошелестели стрекоз золотистая стая,
пальмы качнулися, дрогнули ветви лиан,
вышла горилла неспешно, и лапа большая
дёрнула стебель, порушив букет икэбан.

Принялась грозно трубить, танцевать по поляне.
Замер в болоте бревном молодой крокодил.
Взор обратив свой стеклянный к большой обезьяне,
как примеряясь, как он бы её...

Половицы скрипят под ногами.
И походка моя мне слышна.
С тёплой грустью я вспомнил о маме.
Здесь ходила когда-то она.

Все мы ходим своими кругами.
Мать живую был видеть я рад.
А теперь под моими ногами
Половицы печально скрипят.
7 января 2011 г.

Уронив скупые слёзы,
Околдованная льдом,
Поднялась чуть-чуть берёза
С веткой над моим окном.

Не люблю совсем я слякоть.
Но в морозной тишине
Я и сам готов заплакать,
Чтобы легче стало мне.
8 января 2011 г.

Тайные знаки в сафьянной тетради.
Красть бы из Вечности без сожаленья.
Не горевать о настигшей утрате,
И сургучом опечатать сомненья.

Только коснувшись, не станет прочтенья.
Гладкие буквы мерцают фальшиво.
Ищешь – опоры, надежды, прозренья,
Ищешь решения вновь боязливо.

Тщетно. Огонь пожирает растопку.
Алое пламя трещит, торжествует.
Плачет душа, озирается робко,
Крепнет, а после шипит, негодует.

Бросить? И пламя глотает обложку,
Буквы кричат, брызжет боль по страницам...

Когда выходят листригоны
В смолёных робах на паркет,
Я прячу Божии иконы,
В чулан, как будто Бога нет.

Садятся шумною толпою,
Ругают затяжной пассат,
И выпивают и со мною
Поспорить живо норовят.

Не принимая наших правил,
Не понимая этот мир,
Кричат, что б речью позабавил,
Да пуншу доверху долил.

Фрегат, три мачты, ожидает,
Покачиваясь под луной,
И клювом попугай качает
На створке шкапа платяной.

Я знаю, правы листригоны,
Мы жалки – Божии рабы,
Наш век – безропотность...

Не пишут мне целые сутки!
Не нужен мой стих никому!
И в этом большом промежутке
Душой погружён я во тьму.

Не пишут мне. Ну и не надо!
Да я обойдусь и без них!
А всё же душа моя рада
Прочесть добрый отзыв на стих.
10 января 2011 г.

Берёза поднимается, встаёт,
С ветвей тяжёлый сбрасывая лёд.
Нашлись же у берёзы этой силы!
О, если б так же поднялась Россия!
10 января 2011 г.