Жена еврейская, ночной хирург

«Довели Вениамина до сумы -
Говорили люди про бандитов -
Жён еврейских умертвили мы.
Пусть идут теперь в антисемиты.

Дочерей мы наших даже на развод
Им не отдадим и поклянёмся:
Пусть последний среди нас умрёт,
Мы от данных слов не отречёмся!

Изречённое шустрее воробья,
Слово наше стоит дорогого.
Говорить нам не о чём, друзья,
Клятву дали мы пред Иеговой.

Род Вениамина свой нашёл тупик
И к евреям больше не вернётся.
По жене имеет вес мужик,
Где родство по матери ведётся.

Станут отпрыски совсем иных богов
Проворачивать свои делишки.
Будет вместо племени орлов
Не колено-род, а так лодыжка.

Лишь жена еврейская, ночной хирург,
Ногу вправит и спасёт несчастных.
Только где их взять таких подруг
Непорочных, даже не зачатых?»

При словах таких поднялся в стане плач,
Когда понял про себя Израиль -
Не герой он, а простой палач,
Собственного брата обезглавил.

Поклялись когда сыны не выдавать
Дочерей своих Вениамину,
Израиль их превратился в мать,
Потерявшую родного сына.

Как удачней свою клятву обойти,
Стали думать все без передыха,
Сохранить попутчика в пути -
И нашли-таки, представьте, выход.

Правда, выход тот (как веком раньше вход)
Оказался несколько кровавым.
Здесь виной не избранный народ,
А скорее времена и нравы.

Не было тогда у избранных царя,
Всяк имел про справедливость мненье
Собственное и мочил подряд
Прочий люд по мере разуменья.

Разуменья тогда было не ахти,
Разве, что у самых башковитых,
Подсказал всем, как подруг найти
Без сомненья кто-то из левитов.

У евреев древних не было царя
(Свергли они нашего недаром),
У самих же, строго говоря,
Строй был, жуть каким тоталитарным.

Если все решили в жёны не давать
Дочерей развратникам проклятым -
Всякий должен клятву выполнять,
А не каждый третий или пятый.

В случае, когда назначен общий сход,
Смысла нет ссылаться на погоду.
Будь четырежды ты Дон Кихот,
Не явился – значит, враг народа.

«Нет ли среди нас таких – спросил левит –
Кто прибор забил на нашу встречу?
Здесь из Иависа – говорит –
Жителей я что-то не примечу».

Головой все разом начали вертеть -
Нет ни одного из Иависа.
Приговор один тогда был – смерть,
О пощаде даже не помысли.

Город маленький, уездный Иавис,
Я сказал бы даже местничковый,
Никого не трогал, но повис
Ягодою зрелой алычовой.

Древо жизни наклони или ударь -
Ствол окажется с землёю вровень.
Ягод золотая киноварь
Кисло-сладкой растечётся кровью.

По Закону, ближних трогать – это грех.
Иавис от ближнего получит
Потому, что в брэнде «лучше всех»
Есть сорта иных колен получше.

Не прислушиваясь к разным голосам,
От учёных я узнал причину:
Для жреца, что Библию писал,
Всех важней был род Вениамина.

Общество двенадцать тысяч человек
Отрядило разобраться строго:
Всех убить, от малых до калек,
Только дев нетронутых не трогать.

По команде люди с криками гип-гип
Отнимать помчались дев излишки...
Город так ещё один погиб,
Но не брат большой, а так братишка.

Люди, нанося по городу удар,
При захвате соблюли приличье:
Дорогой безбрачия товар

Перепортили, но лишь частично.

А пока Вениаминовы сыны,
Израиля дети плоть от плоти
Пребывали, ужасом полны,
Недобитыми, числом в шесть сотен.

Победители тогда своих братьёв
Пощадили всех великодушно -
Не изгнали из родных краёв,
Даже жён им выдали радушно.

На грядущий узаконенный развод
С Иависа прибыли подводы.
Дев четыре сотни там всего,
Остальное дали хороводы.

По обычаю случалось каждый год
Иеговы празднество в Силоме.
Девушки водили хоровод
(На подобье нашего в Коломне).

Общество, не убоясь тогда греха,
Проявило редкую заботу:
Обделённым в жёнах женихам
На отлов невест спустило квоту.

Разрешило двести им украсть девиц,
Для засады выбрав виноградник...
«А муниципальный активист
Все формальности потом уладит.

Обратятся если к обществу братья
Дев вернуть, мы скажем им: во-первых,
Девы возвращаться не хотят,
Во-вторых, зачем вам эти стервы?»

У того, кто целый мир готов подмять,
Дело обгоняет обещанье.
Выходили девы погулять,
А их в жён мгновенно превращали.

Уводили бедных замуж молодцы.
Сродникам же всем для кровной мести
Обрубило общество концы,
Думать запретив о глупой чести.

Охладило головы оно в момент,
Заявив особенно речистым:
«Создавать не надо прецедент
Для заклятий, бойни и зачисток.

Мы могли б под вас такой издать указ -
Ваших дев бесчестили б солдаты.
А случись тогда война меж нас,
Были б вы ещё и виноваты».

За отсутствием в Израиле царя
Выдавалось зло легко за милость.
(Где чинуши произвол творят,
Без царя какая справедливость?)