Не рожает Рахиль Иакову,
На сестру положила глаз
Чёрной зависти и по всякому
К мужу ластится в поздний час
По нечётным и то по случаю,
Когда младшенький не орёт.
Лии тёмной благополучие
Успокоиться не даёт.
То упрёки, а то стенания
Отравляют высокий слог.
Осуждать не хочу заранее.
Мы ж послушаем диалог.
«Дай детей мне своею завязью,
Как сестре, завяжи свой плод.
А иначе умру от зависти,
Всё живое во мне умрёт.
Взял меня ты как манекенщицу
Для услады своих утех.
Лийка, жалкая алиментщица,
Отняла у меня успех.
В перспективе живу без стимула
Колоском пустым на ветру.
Может статься, женой любимою
Назовёшь ты мою сестру?
Назови, но среди дурманящих
Трав на пастбище поутру
Ты найдёшь близ овец гуляющих
Охладевший Рахили труп.
Где постелью стелилась ранее,
Станет саваном мне трава.
Оборвутся мои страдания.
Разнесёт про тебя молва:
Не хотел муж с бедою справиться.
Я ж тем более не смогла,
От обиды, тоски и зависти,
От бесплодия умерла».
Возмутился Иаков, веские
Аргументы рубил с плеча:
«Не Господь я, душа библейская,
Чтоб ключами ходить бренча.
На замок твои чресла запер Бог
На какой неизвестно срок.
Словно нищая ты на паперти,
Да и сам я ни с чем пирог.
Без Создателя горемычная
Нам ребёнка зачать нельзя,
Твоё чрево не вскрыть отмычкою,
Даже фомкой твой сейф не взять.
Мужа делаешь виноватым ты
Смыслу здравому вопреки -
С причитаний одних с дебатами
Забеременеть не с руки.
По вопросам твоей бездетности
Все претензии не ко мне.
Не превышу верх компетентности,
Сколько ты ни швыряй камней
В огород мой». (Упрёки жёнины
Оборвут лучших чувств полёт.
Где когда-то цвели бегонии,
Там гадюка гнездо совьёт.
Хуже яда слова обидные,
От любимой жены вдвойне -
Видит то, что другим не видимо,
Жалит там, где всего больней.)
«Ты, подруга, в моей неверности
Не должна попрекать меня...
Что за жало под нёбом вертится,
Ну, какая же ты змея».
Та змея к нему с предложением
Безобидным на первый взгляд
И приятным, по многим мнениям
Тех, кто семечками сорят.
«Изотопами Богом мечено
Твоё семя Господь хранит,
Не уйдёт оно незамеченным,
В серном пламени не сгорит.
Соберём мы твоих ужастиков,
Что извергнет мужской формат,
Разместим этих головастиков
В чрево, взятое напрокат.
(Никакой в этом нет мистерии -
Даже девственница родит.
Наша генная инженерия
Благочестию не вредит.)
Вот служанка моя покорная.
Валлу мы отведём к врачу.
От её яйцеклетки донорской
Я сынка получить хочу.
Пусть ребёнка, тобой зачатого,
На колени мои родит,
Пломбу Божью с семью печатями
Не сорвёт мне, не повредит.
Тайну эту деторождения
Не расскажет степной ковыль...»
Так за Сарой в усыновлении
Ещё дальше пошла Рахиль
И в рабыне, в своей прислужнице,
Имплантировала приплод…
(За семейное, жёны, мужество
Вам достойным воздаст Господь.
Не покинет бездетных women Он.
В чужом чреве им принесут...
Сара первой тогда придумала
Наш коммерческий институт -
За зелёные забеременеть
Из пробирочки иль прям так
От другого кого. В сомнениях
Кто ж сознается, что дурак
Прокололся с осеменением
И предъявит неверной счёт
Клетке донорской? К тому времени
Она деньги уже пропьёт.
Здесь я вижу не меру крайнюю,
Не нужду, а позор страны -
В своём чреве продать заранее
Плод, которому нет цены.)
Нашу нравственность не затронем мы.
Стоит женщину разозлить -
Знает способы порезоннее,
Как мужское либидо сбить.
Если муж со служанкой Валлою
(Гены древние в том виной),
Начинает в деревне баловать -
Это лучше чем со слугой.
Не считает Господь изменою,
Если муж исполняет долг
Свой супружеский - благоверная
Скажет после, а вздрючит до.
Согласился с ней Исаакович
(Ротшильд будущий во плоти).
Вексель с надписью передаточной
Долг супружеский оплатил.
(Я так думаю, со служанкою
Был Иаков уже не раз.
И ребёнка родить не жалко ей,
Если он потом не балласт.)
Зачала Валла та немедленно,
Возгордилась собой Рахиль,
Что в борьбе со сестрою-врединой
Наступила ей на ахилл.
Перешла Рахиль в нападение,
Валле впрыснув фолликулин -
Сыну-первенцу в дополнение
Появляется Неффалим.
На два фронта Иаков трудится,
Жён своих и рабынь слуга.
Две сестры друг на дружку дуются
За наставленные рога.
На две части муж разрывается,
Хоть с Ньютоном он не знаком.
(Тот двучлен, что не разлагается,
Исаак назовёт бином.)
Лия видит Рахили рвение,
Уступать нету ей рожна,
Есть всего одно затруднение -
Перестала она рожать.
С эстафетною мужа палочкой
Пусть рабыня продолжит бег.
У кого посильней служаночка,
Та в итоге одержит верх
Из сестёр в деле расселения
По земле тех, кто «лучше всех».
Им рабыни в деторождении
В гонке той принесут успех.
Где главней всего станет золото,
Кто ковал тот успех и чем?
Не кузнец олимпийским молотом,
А Иакова многочлен.
Вот Зелфа, запасная Лиина,
Ленту финиша чревом рвёт,
Сына именем покрасивее,
Гад Иакович, назовёт.
А другого сыночка - Асиром.
Чем не Ясер, вам, Арафат.
Те библейские безобразия
Палестину взорвут сто крат.
Помидором на белой скатерти
Плющит бедную с тех годин.
Примирить бы их всех по матери,
Ведь папаша у них один.
Годы шли, вызревали злаковы,
Их вязали в снопы жнецы,
И тайком от отца Иакова
Дурью баловалась юнцы.
На жаре очень фруктов хочется,
Даже больше чем покурить,
И Рувим в поле близ обочины
Был не против себя взбодрить.
Не случайно лихие головы
От Двуречия до Афин
Любят яблочки мандрагоровы,
В них стрихнин, кофеин, морфин.
Вяжут люди снопы пшеничные,
А Рувим - яблочки в плаще,
Перед мамкой, глаза масличные,
И не вяжет уже вообще.
У Рахили сосёт под ложечкой,
Начинает просить сестру:
Дать и ей поторчать немножечко
С пьяных яблочек поутру.
Интуиция - мать пророчества.
Смысл имеется у всего.
«Дай мне Лиичка мандрагорчиков
Сына-первенца твоего.
Может, боль, что съедает поедом,
Прочь уйдёт из моей груди.
Мандрагоры той алкалоиды
Поспособствуют мне родить
От Иакова сына гения…»
Здесь опасность большая есть -
Может женщина в то мгновение
На колёса с катушек слезть.
На сестру Лия возмущается -
Увела, дескать, мужика,
А теперь, змея, домогается
Вещих яблочек у сынка.
Но Рахиль так привыкла к почестям,
Так заточена под успех,
Что когда ей чего захочется,
Кого хочешь введёт во грех:
«В женском деле я ж не чудовище
И готова сестре помочь -
Забери ты своё сокровище,
Проведёт он с тобою ночь.
Ты ж мне яблочек мандрагоровых,
Что твой сын отыскал в степи,
Разделив между нами поровну,
За Иакова уступи».
Видно, ломка её замучила -
Непоследнего мужика
Поменяла Рахиль по случаю,
Как Юпитера на быка.
Возвращается с поля вечером
Со стадами Иаков муж,
Лия вышла в шелках навстречу им
И берёт мужика за гуж:
«На тебя мы в картишки кинули,
Разыграли с сестрою кон.
Спишь сегодня ты не с Рахилею,
А со мною - таков закон.
Проиграла тебя увечная
Богом замкнутая Рахиль,
Пусть теперь мандрагорой лечится
И рожать идёт в лопухи».
(Феминистки меня б поправили:
«Всё враньё здесь, наверняка.
Только дуры две ненормальные
В карты ставят на мужика».
В уважаемом мной Урюпинске
Отличается женский род,
И, поверьте, что не по глупости
Девки шпильки пускают в ход.
Каблуками, ногтями женскими
Танцплощадки испещрены.
В ход идут те приёмы зверские,
Что в ОМОНе запрещены.
Сексуальную энергетику
Голой догмой не победить.
Есть особая в том эстетика
Феминистку за парня бить.)
Лёг Иаков и с блеском роль свою
Отыграл, ведь сюжет знаком.
Вновь для деторожденья с пользою
Он задействовал свой бином.
Не без пользы прошла та акция.
Снял Бог с Лии тяжёлый крест,
Двух сынков дал ей в компенсацию
За Рахили крутой топ-лесс.
Долго Лия жила с надеждою -
Муж, отмытый не добела,
Возвратится хотя бы бежевым,
Даже дочь ему родила.
Но нельзя разорваться надвое.
Муж, настроенный на любовь,
Как мужчина созданье слабое,
К топ-модели уходит вновь.
Наблюдая, как муж терзается
И не может Рахили без,
Как Рахиль без ребёнка мается,
Бог утробу её отверз.
Родовое Господь проклятие
Снял с Рахилиных хилых чресл,
Мир ребёнку раскрыл объятия,
Появился на свет пострел.
Несмотря на судьбы превратности,
Он во всём обретёт почёт.
Кто сравнится с ним в гениальности?
Греф, я думаю, кто ж ещё?
Дети самые одарённые,
Зачинаются по любви.
Может, яблочки те зелёные
Жар любви разожгли в крови.
Не случайно лихие головы
От Двуречия до Афин
Любят яблочки мандрагоровы,
В них стрихнин, кофеин, морфин.
Назовёт сына мать Иосифом.
«Бог навеки позор мой снял» -
Говорила она чуть позже всем,
Любопытство кто проявлял.
Имя славное в мир забросила,
Из каких прочитала книг?
(Будет много потом Иосифов,
Джугашвили один из них.)
Лишь Рахиль родила Иосифа
В неизвестно каком году,
Обратился к Лавану гость его:
«Не держи меня, я пойду
В свою землю, пусти служилого,
Жён отдай моих и детей,
Надрывал за которых жилы я
На одном из твоих полей.
Как заслуженному десантнику
Дембель срочнику объяви,
Отпусти ты меня контрактника,
Волю добрую прояви».
«С тобой Божье благоволение
Приобрёл – молвил дважды тесть -
Что возьмешь за своё ты рвение?
Выбирай, всё отдам, что есть».
«Пей, отец, за моё здоровье ты,
Ничего я не буду брать,
Выполни лишь одно условие» -
Говорил благородный зять.
Мы то знаем, что суть Иакова
Бескорыстием не сильна,
Обведёт вокруг пальца всякого
Не зелёного пацана,
Газировку смешает с содовой
И задвинет как новый брэнд.
Век краплёной играл колодою
Этот шулер, позёр, бой-фрэнд.
Да и сам Лаван, если вдуматься,
За советом не шёл к куме.
Был Иаков большою умницей
Облапошить его сумел:
«Я скотам твоим был товарищем
И семь лет ещё прослужу
На твоих необъятных пастбищах -
Только выполни, что скажу:
Отбракуй в пятнах коз и в крапинах,
Что заметны не при луне.
За мозоли мои, царапины
Пегий скот отойдёт ко мне».
Тесть генетику с её Менделем
По невежеству не учил
И огромного потом пендаля
От генетики получил
За Лысенко с его наукою
И прислужников вместе с ней,
Обозвавших девицу шлюхою
Благородных вполне кровей.
Всех овец цветов побежалости
И бракованный скот свой весь
Отдал зятю Лаван без жалости.
Вот такой благородный тесть.
«Овцы пегие, не кошерные,
Малый с них для мохера толк,
И характером они скверные,
Забирай их себе, сынок».
Зоотехнику по призванию
Он назначил три дня пути
Между ними не в наказание -
Чтобы было где скот пасти.
Пищу постную и скоромную
Ел Иаков, подальше с глаз
Скот пригнал в место он укромное,
Где теляток Макар не пас.
В скотоводческой арифметике
Был Иаков на высоте,
Свои опыты по генетики
На Лавана провёл скоте.
В любознательной своей подлости
Взял он прутьев с дерев лесных,
На хлыстах обозначил полосы,
Сняв кору с них до белизны,
Положил их в корыта пойные
Перед мордами близ чинар,
Где скот игры вёл непристойные
И других скотов зачинал.
Попадался на хитрость папину
Даже тот, кто привык козлить.
Нарождался скот пёстрый в крапину,
Дабы Дарвину насолить.
Подпускал самца тонкорунного
Не ко всем, а к одной из ста.
И в итоге как ветром сдунуло
Некраплённых козлов из стад.
Крепкий скот зачинал пред прутьями,
Послабее - у чистых вод…
У Иакова сильных - пруд пруди,
У Лавана - наплакал кот.
Глаз рябит от скотов в отметинах.
Тесть обобранный в грусти весь-
Разорила его генетика,
За Лысенко свершилась месть.
Не Ресовский, не Морган - в опытах
Обошёлся без дрозофил,
На козлах и баранах штопаных
Состоянье зять сколотил.
(Полюбил семит революцию,
Лёг в науку его маршрут.
Дарвинисты с их эволюцией
Развернуться так не дадут.
По счастливому вдруг билетику
Воздвигает иной паук
Особняк - здесь виной генетика,
Не последняя из наук.
Ген всех пегих скотов подопытных
В нём пробился сквозь лет залом.
Не бараном - кондомом штопанным
Он поднялся сквозь бурелом.
Наблюдая козлов мутацию
Красной нитью через века,
Я невольно вхожу в прострацию -
Не Иакова ль здесь рука?
На рубаху украсть от каждого
Без генетики Ельцин смог.
Так что девка она продажная
Независимо от эпох.
Там где деньги гребут лопатами
И не прячутся от тюрьмы,
Не генетика виноватая,
Может статься, а сами мы?)
На сестру положила глаз
Чёрной зависти и по всякому
К мужу ластится в поздний час
По нечётным и то по случаю,
Когда младшенький не орёт.
Лии тёмной благополучие
Успокоиться не даёт.
То упрёки, а то стенания
Отравляют высокий слог.
Осуждать не хочу заранее.
Мы ж послушаем диалог.
«Дай детей мне своею завязью,
Как сестре, завяжи свой плод.
А иначе умру от зависти,
Всё живое во мне умрёт.
Взял меня ты как манекенщицу
Для услады своих утех.
Лийка, жалкая алиментщица,
Отняла у меня успех.
В перспективе живу без стимула
Колоском пустым на ветру.
Может статься, женой любимою
Назовёшь ты мою сестру?
Назови, но среди дурманящих
Трав на пастбище поутру
Ты найдёшь близ овец гуляющих
Охладевший Рахили труп.
Где постелью стелилась ранее,
Станет саваном мне трава.
Оборвутся мои страдания.
Разнесёт про тебя молва:
Не хотел муж с бедою справиться.
Я ж тем более не смогла,
От обиды, тоски и зависти,
От бесплодия умерла».
Возмутился Иаков, веские
Аргументы рубил с плеча:
«Не Господь я, душа библейская,
Чтоб ключами ходить бренча.
На замок твои чресла запер Бог
На какой неизвестно срок.
Словно нищая ты на паперти,
Да и сам я ни с чем пирог.
Без Создателя горемычная
Нам ребёнка зачать нельзя,
Твоё чрево не вскрыть отмычкою,
Даже фомкой твой сейф не взять.
Мужа делаешь виноватым ты
Смыслу здравому вопреки -
С причитаний одних с дебатами
Забеременеть не с руки.
По вопросам твоей бездетности
Все претензии не ко мне.
Не превышу верх компетентности,
Сколько ты ни швыряй камней
В огород мой». (Упрёки жёнины
Оборвут лучших чувств полёт.
Где когда-то цвели бегонии,
Там гадюка гнездо совьёт.
Хуже яда слова обидные,
От любимой жены вдвойне -
Видит то, что другим не видимо,
Жалит там, где всего больней.)
«Ты, подруга, в моей неверности
Не должна попрекать меня...
Что за жало под нёбом вертится,
Ну, какая же ты змея».
Та змея к нему с предложением
Безобидным на первый взгляд
И приятным, по многим мнениям
Тех, кто семечками сорят.
«Изотопами Богом мечено
Твоё семя Господь хранит,
Не уйдёт оно незамеченным,
В серном пламени не сгорит.
Соберём мы твоих ужастиков,
Что извергнет мужской формат,
Разместим этих головастиков
В чрево, взятое напрокат.
(Никакой в этом нет мистерии -
Даже девственница родит.
Наша генная инженерия
Благочестию не вредит.)
Вот служанка моя покорная.
Валлу мы отведём к врачу.
От её яйцеклетки донорской
Я сынка получить хочу.
Пусть ребёнка, тобой зачатого,
На колени мои родит,
Пломбу Божью с семью печатями
Не сорвёт мне, не повредит.
Тайну эту деторождения
Не расскажет степной ковыль...»
Так за Сарой в усыновлении
Ещё дальше пошла Рахиль
И в рабыне, в своей прислужнице,
Имплантировала приплод…
(За семейное, жёны, мужество
Вам достойным воздаст Господь.
Не покинет бездетных women Он.
В чужом чреве им принесут...
Сара первой тогда придумала
Наш коммерческий институт -
За зелёные забеременеть
Из пробирочки иль прям так
От другого кого. В сомнениях
Кто ж сознается, что дурак
Прокололся с осеменением
И предъявит неверной счёт
Клетке донорской? К тому времени
Она деньги уже пропьёт.
Здесь я вижу не меру крайнюю,
Не нужду, а позор страны -
В своём чреве продать заранее
Плод, которому нет цены.)
Нашу нравственность не затронем мы.
Стоит женщину разозлить -
Знает способы порезоннее,
Как мужское либидо сбить.
Если муж со служанкой Валлою
(Гены древние в том виной),
Начинает в деревне баловать -
Это лучше чем со слугой.
Не считает Господь изменою,
Если муж исполняет долг
Свой супружеский - благоверная
Скажет после, а вздрючит до.
Согласился с ней Исаакович
(Ротшильд будущий во плоти).
Вексель с надписью передаточной
Долг супружеский оплатил.
(Я так думаю, со служанкою
Был Иаков уже не раз.
И ребёнка родить не жалко ей,
Если он потом не балласт.)
Зачала Валла та немедленно,
Возгордилась собой Рахиль,
Что в борьбе со сестрою-врединой
Наступила ей на ахилл.
Перешла Рахиль в нападение,
Валле впрыснув фолликулин -
Сыну-первенцу в дополнение
Появляется Неффалим.
На два фронта Иаков трудится,
Жён своих и рабынь слуга.
Две сестры друг на дружку дуются
За наставленные рога.
На две части муж разрывается,
Хоть с Ньютоном он не знаком.
(Тот двучлен, что не разлагается,
Исаак назовёт бином.)
Лия видит Рахили рвение,
Уступать нету ей рожна,
Есть всего одно затруднение -
Перестала она рожать.
С эстафетною мужа палочкой
Пусть рабыня продолжит бег.
У кого посильней служаночка,
Та в итоге одержит верх
Из сестёр в деле расселения
По земле тех, кто «лучше всех».
Им рабыни в деторождении
В гонке той принесут успех.
Где главней всего станет золото,
Кто ковал тот успех и чем?
Не кузнец олимпийским молотом,
А Иакова многочлен.
Вот Зелфа, запасная Лиина,
Ленту финиша чревом рвёт,
Сына именем покрасивее,
Гад Иакович, назовёт.
А другого сыночка - Асиром.
Чем не Ясер, вам, Арафат.
Те библейские безобразия
Палестину взорвут сто крат.
Помидором на белой скатерти
Плющит бедную с тех годин.
Примирить бы их всех по матери,
Ведь папаша у них один.
Годы шли, вызревали злаковы,
Их вязали в снопы жнецы,
И тайком от отца Иакова
Дурью баловалась юнцы.
На жаре очень фруктов хочется,
Даже больше чем покурить,
И Рувим в поле близ обочины
Был не против себя взбодрить.
Не случайно лихие головы
От Двуречия до Афин
Любят яблочки мандрагоровы,
В них стрихнин, кофеин, морфин.
Вяжут люди снопы пшеничные,
А Рувим - яблочки в плаще,
Перед мамкой, глаза масличные,
И не вяжет уже вообще.
У Рахили сосёт под ложечкой,
Начинает просить сестру:
Дать и ей поторчать немножечко
С пьяных яблочек поутру.
Интуиция - мать пророчества.
Смысл имеется у всего.
«Дай мне Лиичка мандрагорчиков
Сына-первенца твоего.
Может, боль, что съедает поедом,
Прочь уйдёт из моей груди.
Мандрагоры той алкалоиды
Поспособствуют мне родить
От Иакова сына гения…»
Здесь опасность большая есть -
Может женщина в то мгновение
На колёса с катушек слезть.
На сестру Лия возмущается -
Увела, дескать, мужика,
А теперь, змея, домогается
Вещих яблочек у сынка.
Но Рахиль так привыкла к почестям,
Так заточена под успех,
Что когда ей чего захочется,
Кого хочешь введёт во грех:
«В женском деле я ж не чудовище
И готова сестре помочь -
Забери ты своё сокровище,
Проведёт он с тобою ночь.
Ты ж мне яблочек мандрагоровых,
Что твой сын отыскал в степи,
Разделив между нами поровну,
За Иакова уступи».
Видно, ломка её замучила -
Непоследнего мужика
Поменяла Рахиль по случаю,
Как Юпитера на быка.
Возвращается с поля вечером
Со стадами Иаков муж,
Лия вышла в шелках навстречу им
И берёт мужика за гуж:
«На тебя мы в картишки кинули,
Разыграли с сестрою кон.
Спишь сегодня ты не с Рахилею,
А со мною - таков закон.
Проиграла тебя увечная
Богом замкнутая Рахиль,
Пусть теперь мандрагорой лечится
И рожать идёт в лопухи».
(Феминистки меня б поправили:
«Всё враньё здесь, наверняка.
Только дуры две ненормальные
В карты ставят на мужика».
В уважаемом мной Урюпинске
Отличается женский род,
И, поверьте, что не по глупости
Девки шпильки пускают в ход.
Каблуками, ногтями женскими
Танцплощадки испещрены.
В ход идут те приёмы зверские,
Что в ОМОНе запрещены.
Сексуальную энергетику
Голой догмой не победить.
Есть особая в том эстетика
Феминистку за парня бить.)
Лёг Иаков и с блеском роль свою
Отыграл, ведь сюжет знаком.
Вновь для деторожденья с пользою
Он задействовал свой бином.
Не без пользы прошла та акция.
Снял Бог с Лии тяжёлый крест,
Двух сынков дал ей в компенсацию
За Рахили крутой топ-лесс.
Долго Лия жила с надеждою -
Муж, отмытый не добела,
Возвратится хотя бы бежевым,
Даже дочь ему родила.
Но нельзя разорваться надвое.
Муж, настроенный на любовь,
Как мужчина созданье слабое,
К топ-модели уходит вновь.
Наблюдая, как муж терзается
И не может Рахили без,
Как Рахиль без ребёнка мается,
Бог утробу её отверз.
Родовое Господь проклятие
Снял с Рахилиных хилых чресл,
Мир ребёнку раскрыл объятия,
Появился на свет пострел.
Несмотря на судьбы превратности,
Он во всём обретёт почёт.
Кто сравнится с ним в гениальности?
Греф, я думаю, кто ж ещё?
Дети самые одарённые,
Зачинаются по любви.
Может, яблочки те зелёные
Жар любви разожгли в крови.
Не случайно лихие головы
От Двуречия до Афин
Любят яблочки мандрагоровы,
В них стрихнин, кофеин, морфин.
Назовёт сына мать Иосифом.
«Бог навеки позор мой снял» -
Говорила она чуть позже всем,
Любопытство кто проявлял.
Имя славное в мир забросила,
Из каких прочитала книг?
(Будет много потом Иосифов,
Джугашвили один из них.)
Лишь Рахиль родила Иосифа
В неизвестно каком году,
Обратился к Лавану гость его:
«Не держи меня, я пойду
В свою землю, пусти служилого,
Жён отдай моих и детей,
Надрывал за которых жилы я
На одном из твоих полей.
Как заслуженному десантнику
Дембель срочнику объяви,
Отпусти ты меня контрактника,
Волю добрую прояви».
«С тобой Божье благоволение
Приобрёл – молвил дважды тесть -
Что возьмешь за своё ты рвение?
Выбирай, всё отдам, что есть».
«Пей, отец, за моё здоровье ты,
Ничего я не буду брать,
Выполни лишь одно условие» -
Говорил благородный зять.
Мы то знаем, что суть Иакова
Бескорыстием не сильна,
Обведёт вокруг пальца всякого
Не зелёного пацана,
Газировку смешает с содовой
И задвинет как новый брэнд.
Век краплёной играл колодою
Этот шулер, позёр, бой-фрэнд.
Да и сам Лаван, если вдуматься,
За советом не шёл к куме.
Был Иаков большою умницей
Облапошить его сумел:
«Я скотам твоим был товарищем
И семь лет ещё прослужу
На твоих необъятных пастбищах -
Только выполни, что скажу:
Отбракуй в пятнах коз и в крапинах,
Что заметны не при луне.
За мозоли мои, царапины
Пегий скот отойдёт ко мне».
Тесть генетику с её Менделем
По невежеству не учил
И огромного потом пендаля
От генетики получил
За Лысенко с его наукою
И прислужников вместе с ней,
Обозвавших девицу шлюхою
Благородных вполне кровей.
Всех овец цветов побежалости
И бракованный скот свой весь
Отдал зятю Лаван без жалости.
Вот такой благородный тесть.
«Овцы пегие, не кошерные,
Малый с них для мохера толк,
И характером они скверные,
Забирай их себе, сынок».
Зоотехнику по призванию
Он назначил три дня пути
Между ними не в наказание -
Чтобы было где скот пасти.
Пищу постную и скоромную
Ел Иаков, подальше с глаз
Скот пригнал в место он укромное,
Где теляток Макар не пас.
В скотоводческой арифметике
Был Иаков на высоте,
Свои опыты по генетики
На Лавана провёл скоте.
В любознательной своей подлости
Взял он прутьев с дерев лесных,
На хлыстах обозначил полосы,
Сняв кору с них до белизны,
Положил их в корыта пойные
Перед мордами близ чинар,
Где скот игры вёл непристойные
И других скотов зачинал.
Попадался на хитрость папину
Даже тот, кто привык козлить.
Нарождался скот пёстрый в крапину,
Дабы Дарвину насолить.
Подпускал самца тонкорунного
Не ко всем, а к одной из ста.
И в итоге как ветром сдунуло
Некраплённых козлов из стад.
Крепкий скот зачинал пред прутьями,
Послабее - у чистых вод…
У Иакова сильных - пруд пруди,
У Лавана - наплакал кот.
Глаз рябит от скотов в отметинах.
Тесть обобранный в грусти весь-
Разорила его генетика,
За Лысенко свершилась месть.
Не Ресовский, не Морган - в опытах
Обошёлся без дрозофил,
На козлах и баранах штопаных
Состоянье зять сколотил.
(Полюбил семит революцию,
Лёг в науку его маршрут.
Дарвинисты с их эволюцией
Развернуться так не дадут.
По счастливому вдруг билетику
Воздвигает иной паук
Особняк - здесь виной генетика,
Не последняя из наук.
Ген всех пегих скотов подопытных
В нём пробился сквозь лет залом.
Не бараном - кондомом штопанным
Он поднялся сквозь бурелом.
Наблюдая козлов мутацию
Красной нитью через века,
Я невольно вхожу в прострацию -
Не Иакова ль здесь рука?
На рубаху украсть от каждого
Без генетики Ельцин смог.
Так что девка она продажная
Независимо от эпох.
Там где деньги гребут лопатами
И не прячутся от тюрьмы,
Не генетика виноватая,
Может статься, а сами мы?)
Обсуждения Соревнование жён Иакова в деторождении. Генетика