Рябь бежала по тихой реке, а по телу разряды стихии,
И она утопала в грехе, и прощали наверно грехи ей.
Эта девственность, как ручеёк, что впадает в открытое море,
Страсть гулящая ей невдомёк, нота тонкая в гиблом миноре…
Ей любовь предлагали взамен, и меняли на тело и ночи,
Утопала она и сей плен, был неистов и не был порочен...

Уходя уходи, и не надо печальных симфоний.
Впереди, впереди новый мир и дорога пустая.
Сколько звуков вокруг и агоний, агоний, агоний,
Но изменит то все и всегда, ты поверь, – запятая…
Тротуары блестят, их помыли с утра дождя капли,
И не надо, назад не смотри, а то в прошлое канешь...

А кто-то крутит колесо арбы, а где-то слышно пенье муэдзина.
А по реке плывут полны гробы по Лете в бездну, с миром что едина...
Не надо слов, не надо горьких ля, не пойте песни в храме златоглавом.
В шкафах одежду ест не моль, а тля – история, и мы кричим ей: «Браво!»
Перемололи кости жернова, развеяли по сторонам, по свету.
У мирозданья есть на всё права, и даже на горящую планету...

Уходит день, и травы запахли росою.
Зной угасает, и тени исчезли к ночи.
Ночь предлагает от таинств сокрытых ключи.
Небо-колодец пролилось на землю слезою…
Дождь барабанит по лужам и трепетным окнам,
Капли стекают по стёклам к истокам своим...

Ну, что родная, что там впереди -
залапанные звёзды невидимки,
а помнишь, как тогда с тобой у Димки,
любовь крутили словно бигуди
на волосы столичные Матрёны,
(на пальчики) завитые давно...

Два человека на мостовой.
Застыл фонарный столб уныло.
Бредут они своей тропой,
Дорогу превращая в мыло.
Вот поравнялись у столба
Две разные судьбы в одеждах...

Я писал тебе письма-
грех.
Я любил тебя сильно-
жаль.
И в ответ слышал только
смех...

Слеза катилась, по щеке слеза катилась,
И не мешали ей ни поры, ни морщины.
Слеза катилась по щеке мужчины,
Она как милость, что с небес спустилась…
А в той слезе и боли, и паденья,
Вчерашние обиды и печали...

Смотрю в глаза свои пустые,
И вижу там себя давно,
Давно ушедшего в стихию,
В стихию жизни домино…
В ней первый падает влекомый,
Влекомый в омут тех страстей...

Не корите, не надо, нас взглядами,
Не шипите змеёю в песке.
Просим вас – не зовите нас гадами,
Мы всего лишь нули на доске.
Даты, даты, мы небом дарённые,
На крестах иль дощечках косых...

Чужой
среди своих,
С больной душой и телом.
Безликость стала пределом,
А он кричал:
«Я – свой!...

Я кайф ловлю от мира скуки.
Какой натужный был прыжок,
Туда к опричникам разлуки.
Удавкой стянут мой кружок.
А я в нём жил в заветном доме
И печь топил, стол накрывал...

Он знал, она не знала,
Что разделяет пропасть их.
Это было боли начало,
Одной боли на двоих.
Познакомились нечаянно,
Перепутав номера...

Ну, что ж ты прячешься внутри?
Ты больше и сильнее тела.
Душа могучая взлетела,
Ей стало страшно взаперти…
Жаль, не проститься ей с темницей
И, изнутри смотря глазами...

Любить
так всех,
А не любить, так половину.
Замешу я глину,
Будем жизнь
лепить...

Зеленый лист наполнен силой,
Глаза зелёные подёрнуты слезой.
И мажет – снег метёт – белило
По грустной и печальной мостовой.
А мы с тобой по разные порталы,
У входа в храм, где не растут цветы…

Босоногий мальчик, он летел над полем,
Не касаясь ножками стебельков травы,
Ах, какая всё же, ты родная доля,
Босоногий мальчик - это я, и ты…
Мой знакомый сверстник - памяти волшебной,
Помнишь, над окошком ласточки кружа?...

Цветок в садах Семирамиды -
Жаль, что давно нет тех садов,
Но нам добра хватает слов
О, воплощенье Артемиды!
Познай, ты сладость наслаждений,
Будь в круге нежности друзей...

Звучала музыка под небом,
Под сводами небесных арок.
И я подумал вдруг: «А мне бы
Взять да сыграть аккордов пару».
А скрипка, скрипка всё играла.
Смычок кружил сияньем звёздным...

О, что это было за чудо,
Давно не испытывал это...
Я - такой же, как все, из блуда...
Я и ночи, я и рассветы.
Но было одно мгновенье,
Застыли часы на вечность...