Пение

…Пустота мира есть начало осязания его ядра. На поверхности кончается воздух и кончается сама поверхность. Тонкая сладость ядра, а ядро есть сдвиг в Бесконечное. Видеть из пустоты, достигнув конца мысли. Есть «то», что запредельно мысли.

Мысль – всегда граница, всегда борьба и противоречие. Мысль есть движение, равное нулю. Видимый мир есть иллюзия формы. Почему иллюзия, потому что форма в каждый момент не равна себе самой. Она всегда – скрывающий покров, но даже ни как не следствие. Догмы...

1. Небытие окружает меня со всех сторон. Оно во мне. Оно преследует и настигает меня, оно хватает меня за горло, оно на миг отпускает меня, оно ждет, оно знает, что я его добыча, что мне никуда от него не уйти. Небытие невидимо, оно не дано непосредственно, оно всегда прячется за спину бытия. Небытие убивает, но убивает руками бытия. Неслышными шагами крадется оно за бытием и пожирает каждый миг, отставший от настоящего, каждое мгновение, становящееся прошлым. Небытие гонится за бытием по пятам...

О том , как слова влияют на нашу жизнь.
Мое мнение таково: слова влияют на нас. Они могут нас поднять из грязи до невиданных высот и сбросить с высот в грязь.

Этот вопрос всегда будет актуальным. Большинство из нас не хотят поверить в очевидное. Хотя сами постоянно сталкиваются с этим явлением.

Словом можно убить и воскресить.
Слова, как стрелы Робин гуда, всегда бьют в цель. Ни одного промаха. Все в яблочко.

Давайте вместе проанализируем ситуацию.
Я сам раньше не особо задумывался...

Бесполезно стричь листья и уничтожать плоды опасного для жизни ядовитого дерева. Также мало пользы, если попытаться обрезать ветви и даже срубить это дерево. Листья и плоды появятся снова, отрастут ветви, и даже пень пустит новые побеги.

Чтобы уничтожить дерево навсегда, нужно вырвать его с корнем – обнажить корень.

Сколько существует человечество, оно всегда вело бессмысленные, до невероятности жестокие братоубийственные войны. Одни всю жизнь тяжело трудятся и еле сводят концы с концами...

У государств нет постоянных врагов или друзей, есть только постоянные собственные интересы.

В. Кабрут

В конце XX века мир стал многомерным или полимиром. Но основа, из которой исходит все остальное,- это природа мира, эгоизм.

В полимире каждая страна ведет свою линию, даже если поет с чужого голоса. Просто ей так выгодно или приходится так делать.

Невозможно представить себе полифоническое музыкальное произведение, написанное для 256 голосов. Но именно столько стран в мире...

Популярными стали фразы: я ненавижу людей и люди жалкие существа. Не люди жалкие существа, а их подобия. Человек - это личность, личностей сейчас единицы. Иллюзию сейчас придумывают наоборот, вместо "я не один": "я один." Вот это истинный идиотизм.

Ибо страдать нынче в моде. Модно смотреть на мир и говорить как он сер и как он не понимает нас, а сами даже не пытаемся понять его, мы его даже не изучили и права не имеем говорить о том, как он плох. Продолжая страдать, так как это модно, мы...

2

Заратустра спустился один с горы, и никто не повстречался ему. Но когда вошел он в лес, перед ним неожиданно предстал старец, покинувший свою священную хижину, чтобы поискать кореньев в лесу. И так говорил старец Заратустре:

"Мне не чужд этот странник: несколько лет тому назад проходил он здесь. Заратустрой назывался он; но он изменился.

Тогда нес ты свой прах на гору; неужели теперь хочешь ты нести свой огонь в долины? Неужели не боишься ты кары поджигателю?

Да, я узнаю Заратустру...

О самопреодолении

"Волею к истине" называете вы, мудрейшие, то, что движет вами и возбуждает вас?

Волею к мыслимости всего сущего -- так называю я вашу волю!

Все сущее хотите вы сделать сперва мыслимым: ибо вы сомневаетесь с добрым недоверием, мыслимо ли оно.

Но оно должно подчиняться и покоряться вам! Так водит ваша воля. Гладким должно стать оно и подвластным духу, как его зеркало и отражение в нем.

В этом вся ваша воля, вы, мудрейшие, как воля к власти, и даже когда вы говорите...

В отставке

Немного спустя после того, как Заратустра освободился от чародея, увидел он опять, что кто-то сидит на дороге, по которой он шел; это был черный высокий человек с исхудавшим, бледным лицом, сильно раздосадовавший его. "Горе, -- сказал он в сердце своем, -- вот сидит закутанная печаль, мне кажется, она из рода священников; чего хотят они в моем царстве?

Как! Едва избег я одного чародея, -- и вот другой чернокнижник опять становится мне поперек дороги, --

-- какой-нибудь колдун...

Самый безобразный человек

-- И опять бежали ноги Заратустры по горам и лесам, и глаза его непрестанно искали, но нигде не было видно, кого искали они, кто кричал о помощи и страдал великою скорбью. Всю дорогу, однако, радовался он в сердце своем и был полон признательности. "Какие хорошие вещи, -- говорил он, -- подарил мне, однако, этот день в награду за то, что так скверно начался он! Каких редких собеседников нашел я!

Долго придется пережевывать мне слова их, как хорошие хлебные зерна...