О приключениях всемирно прославленного графа Алессандро де Калиостро, жреца тайн, масона, врача розенкрейцерской школы, мага, духовидца, астролога, алхимика, оккультиста и мистификатора XVIII столетия, заехавшего в поисках славы, денег и бог весть еще чего в Россию, мы знаем по телефильму Марка Захарова «Формула любви», в основу которого легло произведение Алексея Толстого.
Эта фигура вызывала огромный интерес и в XVIII, и в XIX, и в XX веках. Думается, и XXI столетие не будет исключением.
Гете, живо заинтересовавшись личностью самозваного графа, известного под множеством имен, даже побывал в 1787 году на Сицилии и навестил там семью таинственного авантюриста, родовое имя которого было Джузеппе (Иосиф) Бальзаме, сын небогатого торговца из Палермо. Как признавался потом автор «Фауста», для своей комедии «Великий Кофта» он выбрал факты, непосредственно предшествующие Французской революции и в известной мере послужившие для нее основанием. Гете смотрел в корень - за Калиостро вставала тень грядущей революции с буйством черни и эшафотом для аристократии и королей.
Как всякий, кто прячет свою истинную сущность под масками, сменяя их одну за другой, кавалер Калиостро, он же граф Феникс, предпочитал все свои действия окружать атмосферой тайны. «Разве граф, великий наш учитель и наставник, не обещал всех нас... глубже посвятить в свои тайны? Разве он не обещал утолить всех нас обуревающую страсть к тайным учениям, для каждого в меру его потребностей?»- говорит у Гете маркиза, горячая поклонница Великого Кофты, то есть Великого копта, побывавшего в Египте (где есть народность коптов) и вывезшего оттуда бесценный запас оккультных, скрытых от непосвященных, знаний и умений.
Калиостро называл себя учеником графа Сен-Жермена, но скорее он был его эпигоном, подражая «учителю» даже в мелочах. Во дворцах, где обитал Калиостро, безостановочно протекали многолюдные сборища, на которых немного занимались политикой, но больше фокусами и некромантией. В Париже судачили, что Калиостро снова вызывал дух именитого покойника, так что его утверждения, что он хорошо знал Христа и нередко беседовал за чашей вина с Юлием Цезарем, вовсе не бредни. А еще, мол, маг уничтожил трещину в чьем-то фамильном бриллианте, а чей-то камень нарастил. Вот и кошелек его не иссякает, конечно же, потому, что владелец умеет превращать в золото неблагородные металлы. И явно он сам и его жена, римлянка Лоренца Феличчиани, пользуются чудодейственным, омолаживающим эликсиром бессмертия. И в Париже, и в Санкт-Петербурге, когда Калиостро туда добрался, дамы и кавалеры жаждали заполучить волшебный эликсир, буквально требовали от мага золота, каббалистических бриллиантов, светящихся камней и других чудес.
Еще же Калиостро, как и его учитель, стремился проникнуть в систему азартных игр, и вообще в канун Французской революции повсеместно пытались разгадать тайну выигрышных карт. Пушкин называет имя Сен-Жермена в «Пиковой даме», где идет речь о владении секретом трех счастливых карт- «тройка, семерка, туз», три магические числа - 3, 7, 1. Впрочем, те же слова можно в основном отнести и к Калиостро, шедшему след в след за своим вдохновителем «Вы слышали о графе Сен-Жермене, о котором рассказывают так много чудесного. Вы знаете, что он выдавал себя за Вечного жида, за изобретателя жизненного эликсира и философского камня, и прочая. Над ним смеялись, как над шарлатаном, а Казанова в своих Записках говорит, что он был шпион, впрочем, Сен-Жермен, несмотря на свою таинственность, имел очень почтенную наружность и был в обществе человек очень любезный». Между тем поехать в Россию Калиостро посоветовал сам Сен-Жермен: побывавший в Санкт-Петербурге летом 1762 года. Утверждают, что фаворит Екатерины II Григорий Орлов вручил графу, которого почтительно именовал «саго padre - дорогой отец», очень крупную сумму.
Калиостро не был столь счастлив в Северной Пальмире. Наверное, отсюда и пошла линия судьбы графа вниз, пишет поэт и прозаик Серебряного века Михаил Кузмин в романе «Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро», посвященном Всеволоду Мейерхольду. Творцы Серебряного века, испытавшие после мировой бойни мистическое предчувствие конца времен, отчего-то вспомнили о Калиостро, переосмыслив его фигуру как вестника надвигающейся революции - кровавой, мстящей, страшной... «Но вот - как черт из черных чащ -/ Плащ-чернокнижник, вихрь-плащ,/ Плащ вороном над стаей пестрой/Великосветских мотыльков,/ Плащ цвета времени и снов -/ Плащ Кавалера Калиостро1» - это Марина Цветаева «Ты как будто не значишься в списках, в калиострах, магах, лизисках» - это Анна Ахматова в «Поэме без героя» из середины XX века вспоминала 1913-й год, довоенный
А вот снова Кузмин «Лоренца долго не могла привыкнуть к петербургским белым ночам она занавешивала тремя занавесками небольшие окна их квартиры близ Летнего сада закрывалась с головой одеялом, даже прятала голову под подушку напрасно болезненная белизна словно тонкий воздух или запах, проникала через все препятствия и томила душу, заставляла ныть сердце и кровь останавливаться
Калиостро, напротив, казалось, что призрачный свет - самое подходящее освещение для призрачного плоского города где полные воды Невы и каналов широкие перспективы улиц, как реки, ровная зелень стриженых садов, низкое стеклянное небо и всегда чувствуемая близость болотного неподвижного моря - все заставляет бояться что вот пробьют часы, петух закричит - и все И город, и река, и белоглазые люди исчезнут и обратятся в ровное водяное пространство отражая желтизну ночного стеклянного неба Все будет ровно, светло и сумрачно, как до сотворения мира, когда еще Дух не летал над бездной
Неудачно, неудачно все складывалось Почему-то здесь его склонны были принимать за шарлатана Потом слава лекаря все-таки широко распространилась по всем слоям общества После господ к нему повалила челядь лакеи, повара, кучера, форейторы и горничные С бедных он ничего не брал, даже снабжал их деньгами и платьем Однажды даже вылечил кого-то на расстоянии, сидя во дворце у Потемкина Григория Александровича Правда Потемкин полюбил не только графа, но и графиню И под разговоры о регенерации духа, которыми он заразился от заезжего наставника, его светлость соблазнили его жену
И однажды была поставлена жирная точка в конце этой истории Леча одного бесноватого русского купаниями в Неве, граф и сам завалился в реку Когда с него, вытащенного из непредусмотренной ванны, ручьями стекала вода, собравшаяся толпа шарахнулась, расступилась, а глазам всех предстала императрица российская с маленьким зонтиком и лорнетом у глаз Разглядев, как хороша супруга целителя государыня Екатерина добавила что впрочем, графиня не для одного графа хороша»
Да, завоевать внимание государыни иноземному кавалеру не удалось Спустя пять лет, когда в России закрыты были многие масонские ложи, просвещенная государыня под трудно произносимым именем вывела Калиостро в разоблачительных комедиях «Обманщик» и «Обольщенные» «Я малые алмазы переделываю большими иногда для своей забавы, - говорит герой Калифалкжерстон - Например, безделушка, которая у тебя на руке, перстень, буде мне отдашь, я тебе возвращу величиною в один камень, втрое против у того, как он теперь, лишь прибавь на сто червонцев чистого золота»
В одной из бесед Екатерина Великая говорила о высланном графе «Он приехал сюда, называя себя полковником испанской службы и испанцем по происхождению, давая понять, что он колдун, вызывающий духов и приказывающий им Когда я услыхала это, я сказала человек этот совершенно напрасно приехал сюда, нигде ему не испытать большей неудачи, чем в России»
Калиостро выехал из Петербурга, причем полиции донесли, что граф выехал изо всех застав Везде его видели, и везде он оставил свою подпись Причастный тайнам маг именно таким остался в легенде о посещении российской столицы на Неве и вошел в огромный петербургский миф, где соседствует с Петром Великим, Павлом I и многими другими, не столь знатными персонажами
Из русских авторов, кто выбирал графа Калиостро своим героем, назову еще Михаила Загоскина с его романом «Искуситель» Загоскин - писатель московский, из тех, кого называют «охранителями» Идеи революции, которые пытается распространить в Москве начала XIX века некий барон Брокен (ведьмацкие шабаши происходят на горе Брокен в Германии) по Загоскину в конце концов оказываются сатанинским соблазном, патриархальная Москва не приемлет искушения революции и исторгает дьявола И вдруг в этом романе появляется граф Калиостро, которого встречает в Риме на мосту через Тибр русский путешественник Самое интересное в этом практически забытом сегодня романе то, что домашний интерьер римского жителя Калиостро весьма сходен с убранством московской «нехорошей» квартиры, где поселился Воланд из булгаковского романа Дважды встречается в «Искусителе» человек в черном плаще с красным подбоем, есть еще значимые совпадения
Получается, что если где и не стерся след Калиостро в России, так это в нашей отечественной, «всемирно отзывчивой» словесности.
Гете, живо заинтересовавшись личностью самозваного графа, известного под множеством имен, даже побывал в 1787 году на Сицилии и навестил там семью таинственного авантюриста, родовое имя которого было Джузеппе (Иосиф) Бальзаме, сын небогатого торговца из Палермо. Как признавался потом автор «Фауста», для своей комедии «Великий Кофта» он выбрал факты, непосредственно предшествующие Французской революции и в известной мере послужившие для нее основанием. Гете смотрел в корень - за Калиостро вставала тень грядущей революции с буйством черни и эшафотом для аристократии и королей.
Как всякий, кто прячет свою истинную сущность под масками, сменяя их одну за другой, кавалер Калиостро, он же граф Феникс, предпочитал все свои действия окружать атмосферой тайны. «Разве граф, великий наш учитель и наставник, не обещал всех нас... глубже посвятить в свои тайны? Разве он не обещал утолить всех нас обуревающую страсть к тайным учениям, для каждого в меру его потребностей?»- говорит у Гете маркиза, горячая поклонница Великого Кофты, то есть Великого копта, побывавшего в Египте (где есть народность коптов) и вывезшего оттуда бесценный запас оккультных, скрытых от непосвященных, знаний и умений.
Калиостро называл себя учеником графа Сен-Жермена, но скорее он был его эпигоном, подражая «учителю» даже в мелочах. Во дворцах, где обитал Калиостро, безостановочно протекали многолюдные сборища, на которых немного занимались политикой, но больше фокусами и некромантией. В Париже судачили, что Калиостро снова вызывал дух именитого покойника, так что его утверждения, что он хорошо знал Христа и нередко беседовал за чашей вина с Юлием Цезарем, вовсе не бредни. А еще, мол, маг уничтожил трещину в чьем-то фамильном бриллианте, а чей-то камень нарастил. Вот и кошелек его не иссякает, конечно же, потому, что владелец умеет превращать в золото неблагородные металлы. И явно он сам и его жена, римлянка Лоренца Феличчиани, пользуются чудодейственным, омолаживающим эликсиром бессмертия. И в Париже, и в Санкт-Петербурге, когда Калиостро туда добрался, дамы и кавалеры жаждали заполучить волшебный эликсир, буквально требовали от мага золота, каббалистических бриллиантов, светящихся камней и других чудес.
Еще же Калиостро, как и его учитель, стремился проникнуть в систему азартных игр, и вообще в канун Французской революции повсеместно пытались разгадать тайну выигрышных карт. Пушкин называет имя Сен-Жермена в «Пиковой даме», где идет речь о владении секретом трех счастливых карт- «тройка, семерка, туз», три магические числа - 3, 7, 1. Впрочем, те же слова можно в основном отнести и к Калиостро, шедшему след в след за своим вдохновителем «Вы слышали о графе Сен-Жермене, о котором рассказывают так много чудесного. Вы знаете, что он выдавал себя за Вечного жида, за изобретателя жизненного эликсира и философского камня, и прочая. Над ним смеялись, как над шарлатаном, а Казанова в своих Записках говорит, что он был шпион, впрочем, Сен-Жермен, несмотря на свою таинственность, имел очень почтенную наружность и был в обществе человек очень любезный». Между тем поехать в Россию Калиостро посоветовал сам Сен-Жермен: побывавший в Санкт-Петербурге летом 1762 года. Утверждают, что фаворит Екатерины II Григорий Орлов вручил графу, которого почтительно именовал «саго padre - дорогой отец», очень крупную сумму.
Калиостро не был столь счастлив в Северной Пальмире. Наверное, отсюда и пошла линия судьбы графа вниз, пишет поэт и прозаик Серебряного века Михаил Кузмин в романе «Чудесная жизнь Иосифа Бальзамо, графа Калиостро», посвященном Всеволоду Мейерхольду. Творцы Серебряного века, испытавшие после мировой бойни мистическое предчувствие конца времен, отчего-то вспомнили о Калиостро, переосмыслив его фигуру как вестника надвигающейся революции - кровавой, мстящей, страшной... «Но вот - как черт из черных чащ -/ Плащ-чернокнижник, вихрь-плащ,/ Плащ вороном над стаей пестрой/Великосветских мотыльков,/ Плащ цвета времени и снов -/ Плащ Кавалера Калиостро1» - это Марина Цветаева «Ты как будто не значишься в списках, в калиострах, магах, лизисках» - это Анна Ахматова в «Поэме без героя» из середины XX века вспоминала 1913-й год, довоенный
А вот снова Кузмин «Лоренца долго не могла привыкнуть к петербургским белым ночам она занавешивала тремя занавесками небольшие окна их квартиры близ Летнего сада закрывалась с головой одеялом, даже прятала голову под подушку напрасно болезненная белизна словно тонкий воздух или запах, проникала через все препятствия и томила душу, заставляла ныть сердце и кровь останавливаться
Калиостро, напротив, казалось, что призрачный свет - самое подходящее освещение для призрачного плоского города где полные воды Невы и каналов широкие перспективы улиц, как реки, ровная зелень стриженых садов, низкое стеклянное небо и всегда чувствуемая близость болотного неподвижного моря - все заставляет бояться что вот пробьют часы, петух закричит - и все И город, и река, и белоглазые люди исчезнут и обратятся в ровное водяное пространство отражая желтизну ночного стеклянного неба Все будет ровно, светло и сумрачно, как до сотворения мира, когда еще Дух не летал над бездной
Неудачно, неудачно все складывалось Почему-то здесь его склонны были принимать за шарлатана Потом слава лекаря все-таки широко распространилась по всем слоям общества После господ к нему повалила челядь лакеи, повара, кучера, форейторы и горничные С бедных он ничего не брал, даже снабжал их деньгами и платьем Однажды даже вылечил кого-то на расстоянии, сидя во дворце у Потемкина Григория Александровича Правда Потемкин полюбил не только графа, но и графиню И под разговоры о регенерации духа, которыми он заразился от заезжего наставника, его светлость соблазнили его жену
И однажды была поставлена жирная точка в конце этой истории Леча одного бесноватого русского купаниями в Неве, граф и сам завалился в реку Когда с него, вытащенного из непредусмотренной ванны, ручьями стекала вода, собравшаяся толпа шарахнулась, расступилась, а глазам всех предстала императрица российская с маленьким зонтиком и лорнетом у глаз Разглядев, как хороша супруга целителя государыня Екатерина добавила что впрочем, графиня не для одного графа хороша»
Да, завоевать внимание государыни иноземному кавалеру не удалось Спустя пять лет, когда в России закрыты были многие масонские ложи, просвещенная государыня под трудно произносимым именем вывела Калиостро в разоблачительных комедиях «Обманщик» и «Обольщенные» «Я малые алмазы переделываю большими иногда для своей забавы, - говорит герой Калифалкжерстон - Например, безделушка, которая у тебя на руке, перстень, буде мне отдашь, я тебе возвращу величиною в один камень, втрое против у того, как он теперь, лишь прибавь на сто червонцев чистого золота»
В одной из бесед Екатерина Великая говорила о высланном графе «Он приехал сюда, называя себя полковником испанской службы и испанцем по происхождению, давая понять, что он колдун, вызывающий духов и приказывающий им Когда я услыхала это, я сказала человек этот совершенно напрасно приехал сюда, нигде ему не испытать большей неудачи, чем в России»
Калиостро выехал из Петербурга, причем полиции донесли, что граф выехал изо всех застав Везде его видели, и везде он оставил свою подпись Причастный тайнам маг именно таким остался в легенде о посещении российской столицы на Неве и вошел в огромный петербургский миф, где соседствует с Петром Великим, Павлом I и многими другими, не столь знатными персонажами
Из русских авторов, кто выбирал графа Калиостро своим героем, назову еще Михаила Загоскина с его романом «Искуситель» Загоскин - писатель московский, из тех, кого называют «охранителями» Идеи революции, которые пытается распространить в Москве начала XIX века некий барон Брокен (ведьмацкие шабаши происходят на горе Брокен в Германии) по Загоскину в конце концов оказываются сатанинским соблазном, патриархальная Москва не приемлет искушения революции и исторгает дьявола И вдруг в этом романе появляется граф Калиостро, которого встречает в Риме на мосту через Тибр русский путешественник Самое интересное в этом практически забытом сегодня романе то, что домашний интерьер римского жителя Калиостро весьма сходен с убранством московской «нехорошей» квартиры, где поселился Воланд из булгаковского романа Дважды встречается в «Искусителе» человек в черном плаще с красным подбоем, есть еще значимые совпадения
Получается, что если где и не стерся след Калиостро в России, так это в нашей отечественной, «всемирно отзывчивой» словесности.
Обсуждения Калиостро в России