Душа нараспашку

Все мы помним позорное изгнание отечественной психиатрии из мирового сообщества. Общее смягчение климата слегка очеловечило зловещий образ психиатра. Но не для тех, кто прошел через свидания в доме скорби...

Убрать три бородатых профиля с фасада государства оказалось намного легче, чем избыть три проклятия на знамени психиатрической науки: галоперидол, аминазин и электрошок. Но в России, слава Богу, всегда были очень сильные практикующие врачи. Потому и сильные, что работали в борьбе с идиотами, они же — идеологи, и их доктринами.

Эти врачи давно осознали, что медикаменты бессильны против шизофрении, против наркомании, против возрастных депрессий, а главное — против огромного числа расстройств, вызванных социальными причинами. За годы перестроечных потрясений общая психологическая ситуация осложнилась стократно. Полчища душ, отравленных войной, возвращаются из Чечни. Или продолжают там жить. Больные города. Больной народ. Больное поколение. То, что названо сейчас гуманитарной катастрофой.

Гуманитарная же катастрофа требует гуманитарных методов борьбы. Не силовая, подавляющая психиатрия, но кропотливая психотерапия с ее личностным и духовным воздействием.

— Если мировая психиатрия давно стала на две трети социальной и психодинамической, то у нас на девять десятых сохраняется биологическое направление. Возможно, поэтому никаких высоких достижений в этой области в России не было и нет. Мы были наполовину психиатры, наполовину психотерапевты. Мы и остаемся такими же гибридами. Поэтому многие наши специалисты считают психотерапию частью психиатрии. И это глубокое заблуждение.

Парадигма психиатрии — естественнонаучная, а психотерапии — гуманитарная. Разное мышление, разное мировоззрение. В моей любимой Австрии среди психотерапевтов только 20 процентов врачей. Остальные — психологи, священнослужители, педагоги... Сегодня мы поставлены перед выбором. Утонуть в море дилетантства народных целителей, которых сейчас 300 тысяч (психотерапевтов официально зарегистрировано чуть больше двух тысяч), или дать возможность развиваться психотерапии. С тем, чтобы лучшие из целителей — а это интереснейшая и очень талантливая публика, — получив специальное образование, стали профессионалами.

(Из разговора с профессором Виктором Макаровым, заведующим кафедрой психотерапии и медицинской психологии Российской медицинской академии последипломного образования.)

Мышцы, накачанные российской психотерапией лет за десять, есть очередное русское чудо. В Российской Психотерапевтической Лиге, президентом которой является Макаров, представлены 700 (семьсот!) школ и течений. На II Всемирном конгрессе в Вене российская делегация насчитывала 120 человек; три дня ведущие психотерапевты мира слушали русских. И, наконец, главная сенсация: в июне, на IX конгрессе ЕАП в Дублине, Виктор Викторович Макаров избран президентом Европейской ассоциации. Российская психотерапия выдвинулась на ведущее место в мире.

А чуть раньше подфартило и мне: не только посмотреть на этих гениев, собранных вместе, но и кой-чему у них поучиться.

Как и всякая научная тусовка, конференция психотерапевтов — история строго цеховая. Журналисты в принципе были званы, но никто не приехал. Зря. Помимо того, что психотерапию (по ту сторону кабинета) населяют колоссальные персонажи (а самые крутые слетелись в обшарпанный подмосковный пансионат на свой бал полнолуния), повариться в их бульоне еще и полезно для личной самоидентификации. На языке, популярном в торговой сети с восточным уклоном, это называется «путь к себе». На этом пути вас, коллеги, ожидали бы довольно любопытные открытия.

А я послушалась своего друга, можно сказать, детства — человека, в ком профессия борется со страстью к художественной фотографии плюс острое чувство товарищества. «Чтоб ты не думала, что я не проявляю заботу о близких», — с этими словами Боря (известный в своем кругу как доктор Копировский) вручил мне буклетик-приглашение.

Под шапкой «Общероссийская Профессиональная Психотерапевтическая Лига» излагалось содержание конференции, на один из пунктов которой я и запала. «Большая тренинговая программа весенней недели психотерапии в Подмосковье». Все в этом пункте было мило сердцу: и весна, и Подмосковье, и уникальная возможность любых психотренингов, в которых я как «пресса» могла участвовать бесплатно.

* * *
— В горе и отчаянии человек часто принимает позу эмбриона, именно там ища какие-то ресурсы. Возвращаясь в детство, человек ждет от нас, психотерапевтов, помощи чудесной. Волшебной. Той помощи, которую он в свое время обнаруживал в сказках. Этим мы и занимаемся: сравнением психотерапевтического процесса с пространством волшебной сказки, где герой всегда ищет и находит выход из кризиса.

Вот «гаражные» братства: каждый вечер мужики убегают из дома и тихо квасят. Что это? Это возвращение в подростковое состояние, попытка зависнуть в непройденном ритуале инициации — взросления, когда мальчики изолируются в лесном помещении, где учатся быть уже не детьми, хотя еще и не людьми. Примеры этого мы встречаем в различных сказках: семь богатырей, семь гномов... Та же природа у наркотической субкультуры. «Движняк» наркоманов. Для многих из них страшен именно выход из этого движения. Одни и те же глубинные явления проявляются и в волшебных сказках, и в нашей жутковатой обыденности.

(Из лекции психотерапевта Юрия Чекчурина (г. Новосибирск) «Психотерапия в пространстве волшебной сказки».)

Бабушка Юры была деревенской колдуньей. Он пытался у нее учиться. Но в какой-то момент испугался, что провалится в другое измерение, такое в колдовской практике случается... Короче, пошел в психотерапевты. Но сказка и бабкина ворожба не отпускали. И Юра Чекчурин создал свою теорию и изобрел методику. То, что делает он, не имеет аналогов.

Изучив механизм волшебства, как крестный Дроссельмейер у Гофмана, доктор Чекчурин не только легко входит в иное измерение — в пространство сказки — и выходит из него, но и ведет за собой своего пациента: наркомана, самоубийцу, разочарованного подростка, «человека в горе и отчаянии». Он переводит жизнь на сказочный язык и собственную миссию трактует как ритуальную: «Чтобы стать психотерапевтом, надо умереть как прежняя личность. Если не пройдено испытание смертью, новое рождение не состоится. Шаман каждый раз проходит этот путь, сражаясь за душу».

Среди семисот (стократная магическая семерка!) методик российской психотерапии методика Чекчурина, возможно, самая уникальная. В чаще человеческой души, в космосе подсознания, в хаосе страхов, фантомов и комплексов — в этом так называемом внутреннем мире — дипломированные спецы (если честно) и сейчас разбираются не больше, чем Юрина бабушка, и бабушка ее бабушки. А может, и меньше. И пробираются ощупью, прокладывая свои ходы в лабиринте. Читают книги великих психиатров, учат друг друга, но часто остаются в одиночестве, потому что лаз получается слишком узким — для одного, ну для двоих.

* * *
— ...Сколько вам лет? Не пытайтесь вспомнить. По ощущениям. — Я лежу, Марина нажимает на какую-то точку повыше моего колена и считает: пять, шесть, семь... На цифре «одиннадцать» я охаю от острой боли. — Так. Вам одиннадцать лет, вы дома с родителями и с кем-то еще?

— Да, — говорю я, вернее, что-то во мне. — Еще Марк...

— Какое время года?
— Зима. Новый год.
— Значит, на Новый год папа говорит Марку, что кому-то плохо... Кому?

— Людям.
— Каким людям? Как они называются?
— Народ...
— Народу плохо, потому что с ним что-то делают? Что?

— Пинают...
— Пинают? — она давит на эту свою (мою) известную ей точку, и «оно» во мне выталкивает вдруг — похожее, но совсем другое:

— Распинают...

Мы «беседуем» так часа два... Это не транс, я все вижу и слышу, мои ощущения будничны и неизменны. Словно бы со стороны я с удивлением наблюдаю, как просыпается во мне далекая память, которая должна подсказать мне что-то крайне важное: откуда брать силы жить. Что-то в одном слове, которое само должно вспыхнуть и вылиться сейчас, вот сейчас... И я говорю в конце концов это слово. И темный угол в коридоре сознания (или души) озаряется. И полегчало.

Эта техника называется «инсайт» — озарение. Марина Белокурова — математик, работала над проблемами, далекими от душевных. Механизм «озарения» (лежащий, что ни говори, в основе прогресса) имел прямое отношения к ее науке. И был в принципе известен психологам: хотя скорее как феномен, чем метод. И вот однажды в ненастную, черную для себя пору она открыла выход из собственного тупика. Мощный интеллект и воля позволили ей опробовать инсайт на себе.

Марина Белокурова сменила профиль. Сменила удивительно легко — словно на путях перевела стрелку в своих математических мозгах. Она стала блестящим психологом и психотерапевтом, получила вот давеча международный сертификат.

К вопросу о «гуманитарной парадигме» психотерапии. Говоря по-простому — это когда интерес, жалость и любовь к ближнему вытесняют интерес, скажем, к числам — явлению тоже волшебному, но все же, как ни крути, лишенному души. Ну и мозги, мозги... Милосердие и товарищ Высокий Ай Кью. Или — «калибровка и раппо€рт, калибровка и раппорт!» — как говорят некоторые.

* * *
— Жил в Китае мастер чайной церемонии. Однажды он увидел, как вооруженный горожанин пристает к женщине. Мастер чайной церемонии вступился за женщину. Тогда вооруженный горожанин выхватил меч и сказал мастеру: «Будем драться!» «Хорошо, — согласился тот. — Я приду к вечеру». Идя на верную смерть, мастер чайной церемонии попрощался с семьей и зашел по дороге к своему учителю. «О чем ты волнуешься? — удивился учитель. — Ведь ты Мастер Чайной Церемонии». «Но я не умею обращаться с мечом!» — в отчаянии воскликнул мастер чайной церемонии. «О, это очень просто, — сказал учитель. — Ты берешь в руки меч и входишь в состояние чайной церемонии, где тебе нет равных». В условленный час мастер чайной церемонии явился на поединок. Взял меч и вспомнил то состояние, что владело им на чайной церемонии. И тогда противник увидел перед собой Мастера. И отбросил свой меч.

Главное базовое предположение техники НЛП: каждый обладает всеми необходимыми ресурсами для нужных ему изменений в любой момент времени.

(Из пояснений психолога Надежды Владиславовой на групповом тренинге по НЛП — нейролингвистическому программированию.)

НЛП — довольно старая американская техника — стала активно практиковаться у нас во время чеченской войны. Это метод психотерапевтической «скорой помощи», позволяющий достигать высочайшей степени контакта с пациентом (раппорта) путем так называемой калибровки. Врач «калибрует» состояние больного: поза, движения, мимика, взгляд, дыхание — и входит в его состояние, как в «состояние чайной церемонии». Штука в том, чтобы не остаться там, в этом лабиринте, а тем же путем, как бы нащупав его сакральный пульс, вывести больного на свет Божий.

Надя Владиславова — мастер очень высокого класса. Возможно, потому, что бывшая актриса. Или потому, что обладает небывалыми ресурсами любви. Эта любовь обращена на каждого, попавшего в радиус ее действия. От мужа-коллеги Владимира Федякина и его дочки Насти до несчастного чеченского мальчишки, изнасилованного четырьмя российскими «бойцами»...

1995 год. Надежде 28 лет, в прошлом — недолгая актерская карьера, в настоящем — успешная психотерапевтическая практика в Москве. Знакомые французы из миссии «Врачи мира» предлагают ей совместную работу и несколько точек на выбор: наркоманы в Питере, чума в Африке, все такое. Впрочем, есть еще Чечня, но ты же туда не поедешь... Ах, Чечня? Что же вы молчали!

В Чечне особо страшно не было. Страшно было в Москве, когда главный француз, показав на двух примороженных, ничего не понимающих соотечественников, сказал: Надин, ты должна понимать, что это не ты с ними едешь, а они с тобой. И еще он сказал: узнавать, где заминировано, где обстрелы, можно только у местных, ваши посты ничего не знают. А местные — четверо из пяти — будут врать. И ты должна угадать, кто говорит правду.

Короче, отбоялась и — вперед. А там — не до страха. Потому что Чечня — это страшнее страха. И выжить может только тот, кто верит, что выживет. Подопытные мыши ведут себя так, как от них ожидают. Точно так же ведет себя и смерть. Что это — закон природы или чудо психотерапии? Надежда называет это «терапия веры — верой». Все, с кем она работала в Чечне, выживали: и наши десантники, и чеченские дети. Вера обретала материальную силу. Надежда накапливала опыт любви.

А то, что она прыгает с парашютом, объезжает лошадей, устраивает многокилометровые заплывы в шторм — не столько профессиональный, сколько, так сказать, человеческий фактор. Как и то, что она красавица. Хотя, с другой стороны, мы ведь не знаем, по какой тайной тропе восходит мастер чайной церемонии к своему особому состоянию... Ну, гармония. Где-то в южных странах Надя влезла в гущу колонии пеликанов (которые не подпускают к себе людей). Прикинулась птицей, закачала крыльями, подошла на полусогнутых к вожаку — и тот позволил обнять себя и погладить... Собственно, примерно то же проделывал в группе дрессированных обезьян Ярмольник. И схлопотал от вожака, грубо говоря, по морде.

Человеческий фактор... Калибровка и раппорт. И биохимия любви.

* * *
Старейшина цеха Марк Евгеньевич Бурно со своим театром; грандиозный магистр классического гипноза Давид Александрович Каменецкий; супруги Лабковские, Галина и Борис, с их дзен-буддизмом; сам прославленный профессор Виктор Викторович Макаров с его сумасшедшей подвижнической энергией; православный психотерапевт иеромонах отец Анатолий (Берестов) с его опытом мощной духовной терапии наркомании; могучая сибирская плеяда с феноменальными результатами наркологических коммун — Алексей Дериев, Виктор Ядринкин и другие... И другие, и другие, десятки и сотни других.

А мой школьный товарищ фотопсихотерапевт Боря Копировский? Обязуюсь написать про него среднемасштабную повесть под названием «Сними мне стресс: цветной и черно-белый...»

У всех этих людей, конечно, крыша на месте не стоит. Но направление, в котором она едет, исключительно перспективно: это наша с вами душа, истерзанная всякого рода терактами ХХ века.

Не бойтесь психотерапевтов, господа. Идите к ним и раскройте им душу.

«Врач»-то, между прочим, — это от старого русского «врать». В смысле — «говорить».