История и метод обоснования (Продолжение)

Буквально на другой день после того, как я разместил предыдущую часть статьи в интернете, в СМИ появились сообщения о том, что православная церковь готова принять участие в создании единого учебника истории на основе параллельного изложения трех разных точек зрения. А из либерального лагеря раздались голоса, что ни в коем случае нельзя допустить включения в учебник державнических представлений о роли Сталина, поскольку это будет означать легитимизацию его преступлений. Все это, естественно и как всегда, без каких-либо ссылок на меня или мою статью. Но еще до того, как появились эти сообщения, я и сам понял, что статью надо продолжить. Надо продолжить, потому что в силу необычайного накала страстей вокруг вопросов, поднятых в статье, особенно касающихся роли и личности Сталина, которых я коснулся лишь слегка в качестве примера, иллюстрирующего главную мысль статьи, написанное мной в первой части может быть неправильно истолковано.. Уверен, что многие читатели, с необычайной болезненностью относящиеся ко всему, что связано со Сталиным, зацепившись за этот мой пример с ним, начисто забудут о том главном, что я хотел сказать. А заодно неправильно истолкуют мою позицию и в этом пункте.

Вот с этого пункта, т.е. с моего отношения к роли и личности Сталина я и начну это продолжение. Вообще то, о моем отношении к Сталину и оценке его роли я писал не раз в разных работах, но дабы не заставлять читателя лопатить все мной написанное, изложу его здесь сжато, опуская аргументацию. Мое отношение к Сталину совпадает в основном с либерально демократическим. Я считаю Сталина тираном, может быть жесточайшим в истории, болезненно фанатичным, на грани маниакальности властолюбцем и честолюбцем. Его роль для страны я оцениваю как отрицательную. Сталин своими бессмысленными репрессиями уничтожал последовательно всех талантливых, готовых и способных послужить благу страны людей во всех сферах: военной, экономической, политической, творческой и т.д. и, что еще хуже, он уничтожил энтузиазм и веру в идею, порожденные революцией. Это привело к постепенному увяданию всей жизнедеятельности в стране, выразившемся, в конечном счете, в ее экономическом коллапсе и развале. Это увядание начало проявлять себя уже под конец его жизни, хотя он и замаскировал его ловко экономически неоправданными снижениями цен в последний год своей жизни. Сработала все та же мания величия, хотел оставить о себе память, как о «великом и мудром». Именно это заставило Хрущева, который до этого был его верным соратником, тоже достаточно обагрившим свои руки в крови невинных, произвести разоблачение культа личности. Хрущ знал истинное положение в экономике, понимал, что он должен пойти на изменение экономического курса и неизбежное ухудшение жизненного уровня населения и понимал, что если не найдет для этого оправдания, то народ его просто порвет. А оправданием могло послужить только разоблачение культа Сталина.

Что касается достижений страны при Сталине и в целом за весь советский период, то я не отрицаю того хорошего, что было достигнуто. Индустриализация страны, всеобщее бесплатное образование весьма неплохого уровня, бесплатная и тоже достаточно неплохая медицина, дешевый доступ к искусству, дешевый проезд в общественном транспорте, малая в сравнении с сегодня разница в материальном положении различных слоев населения (пусть даже это и была уравниловка в бедности), все это я признаю и приветствую. Только все это было достигнуто не благодаря Сталину, а вопреки ему. Это было воплощением идеалов и целей революции, в которые народ поверил, и которые даже Сталин не мог отменить. И осуществить все это оказалось возможным благодаря энтузиазму, порожденному революцией, который как сказано, Сталин, в конечном счете, убил. Правда, помимо энтузиазма индустриализация осуществлялась еще за счет бесплатного каторжного труда миллионов зэков и ограбления крестьянства, но, в конечном счете, все это вылезло стране боком. Россия до сих пор выхаркивает кровью лагерную психологию, впитавшуюся в костный мозг огромной части населения.

Весь предыдущий пассаж был отступлением от главной темы статьи, вопроса о том, как нужно строить историческую науку и излагать ее в учебниках. Но во избежание неправильного понимания меня в частных, но очень острых и важных вопросах, я должен сделать еще одно отступление. В предыдущем пассаже я говорил о признании мною достижений советского периода, и об уничтожении Сталиным энтузиазма, рожденного революцией, и веры народа в ее идеалы. Из этого читатель, тем более незнакомый с моими писаниями на эту тему, может заключить, что я полностью разделяю идеи революции, и что я, хоть и анти сталинист, но марксист, коммунист и т.п. Это решительно не так и во избежание недоразумений по этому вопросу, я хочу прояснить, задекларировать мою позицию и по этому пункту. Я разделяю многие идеалы марксизма, в частности ограниченную разницу в материальном положении людей, бесплатную медицину и образование, дешевый или бесплатный доступ к достояниям культуры и искусства. Но я против того пути достижения этих идеалов, который предлагал Маркс и пытались осуществить большевики. Чем плох путь, предложенный Марксом, и какие пути предлагаю я, я не буду здесь излагать, отсылая читателя к другим моим работам, из которых на сей раз укажу пару («Побритие бороды Карла Маркса или научен ли научный коммунизм» и «Экономический строй»).

Для завершения этого отступления я должен добавить еще пару слов о том, как я вижу возможное развитие событий в бывшем Союзе в варианте, если бы Сталина не было, а, например, Ленин оставался бы у власти еще лет 20. Я не идеализирую Ленина и знаю, что «революционное насилие», не всегда оправданное (возможно, досконально в этот вопрос не углублялся) началось еще при нем, пусть и в масштабах не соизмеримых со сталинским. Но Ленин был идеалист, человек, служивший идее и благу страны и человечества (в его понимании, конечно), а не личной власти и мании персонального величия. И он не был догматик, он способен был трансформировать идею Маркса в том направлении, как это произошло в европейском социалистическом движении. Я не хочу сказать, что при нем было бы все идеально. Но в Союзе могла сложиться система альтернативная нынешнему западному проекту, конкурентоспособная с ним и ведущая через эту конкуренцию к обоюдному совершенствованию систем на благо человечества.

Теперь возникает вопрос (возник уже раньше, но теперь тем более), как я при таком моем отношении к личности и роли Сталина, могу предлагать единый учебник истории для школ с параллельным изложением 3-х теорий, одна из которых базируется на державнической системе ценностей. Ведь державники начнут там прославлять Сталина и оправдывать его преступления, что равносильно пропаганде сталинизма. Так ведь можно дойти и до отмены закона, запрещающего пропаганду фашизма и публичное непризнание Холокоста.

Во-первых, я предлагаю отдать треть учебника под историческую теорию, базирующуюся на державнической, а не сталинистской системе ценностей. Это далеко не одно и то же. Не стоит забывать, что Солженицын, ненавидевший Сталина не меньше меня и сделавший больше любого другого для разоблачения его преступлений, был, между прочим, не либералом, а державником на всю голову. Либералы, кстати, превозносившие Солженицына до небес, когда он разоблачал преступления Сталина, после того, как он высказал откровенное «фэ» в их сторону, вспоминают его имя неохотно и всячески норовят «опустить» его, умалить его заслуги в борьбе со сталинизмом. Подумаешь, мол, разоблачил преступления Сталина! И до него многие, например, Шаламов, разоблачали, только им меньше повезло с известностью. А главное разоблачение сделал Хрущев еще до Солженицына. ( А ведь это – подлянка, ставить на одну доску Солженицына, который совершил подвиг, будучи рядовым учителем и бывшим зэком собрал колоссальный объем материалов, разоблачающих преступления Сталина и сумел, бескорыстно и рискуя головой, опубликовать их, и приспешника Сталина Хруща, сделавшего лишь частичное разоблачение и не бескорыстно, а побуждаемый шкурным интересом сохранения персональной власти).

Но, конечно, среди державников есть и сталинисты и оголтелые националисты и разная прочая неприятная мне или, скажем, либералам, или еще кому публика. И даже с самим Солженицыным я далеко не во всем согласен. Он ведь был державник – монархист, что мне никак не импонирует. Но если мы предоставим державникам треть учебника истории, они должны будут между собой договориться и прийти к некому согласованному между собой варианту изложения истории. И они способны договориться, во всяком случае, им несравненно легче договориться между собой, чем, скажем, с либералами. Потому что у них общая декларированная система ценностей («За державу обидно»). И понятно, что их общая платформа будет отличаться от чисто сталинистской, хотя бы в силу простого осреднения и компромисса. Но не только. Ведь они будут сочинять не целый свой державнический учебник, а треть учебника, в котором две другие трети будут принадлежать их конкурентам. Понимание того, что их конкуренты могут их подловить на вранье и перекручивании и они потеряют на этом влияние на широкую аудиторию подрастающей молодежи, за которой будущее страны, принудит их быть еще сдержаннее в спорных цифрах и оценках. И то же самое будет верно и в отношении либералов и религиозных. Таким образом, будет происходить сглаживание крайностей, раздирающих сегодня страну. И если в результате такого сглаживания будет принято, что число жертв сталинского террора - не 40-60 миллионов по Солженицыну, а 20 и эта цифра будет подтверждена документами из разных источников, препарированных с разных позиций, меня это тоже устроит.

А что можно противопоставить такому подходу, и что мы имеем сегодня? Из каких учебников и вообще источников сегодняшняя молодежь черпает свои представления об эпохе Сталина, его личности и роли? Одни черпают его из учебников, в которых написано, что Сталин - злодей, другие – из учебников, где он – герой. И аналогично крайние взгляды на эту эпоху (и на многие другие вопросы) они черпают из телевидения и особенно интернета. И поскольку они между собой общаются, да и в интернете наталкиваются то на такой взгляд, то на противоположный, то через некоторое время от такой, крайне противоположной информации одни приходят к неверию ни в какие учебники и полной индифферентности к истории вообще и, как следствие, к гражданской аппатии. Другие, в зависимости от природных склонностей и случайных обстоятельств, впадают в одну из двух вышеупомянутых крайностей и вместо того, чтобы напрягать мозги и разбираться, что же на самом деле было, переходят к действиям, зачастую агрессивным, против кажущихся им врагов. Причем среди случайных обстоятельств, оказывающих решающее влияние на этот выбор, чаще всего бывают типа «И как-то в пивной мне ребята сказали, что где-то давно они Бога распяли».

Можно рассмотреть также альтернативный вариант и нынешней ситуации и предлагаемому мной тройственному учебнику. Можно создать единый школьный учебник на основе только одной системы ценностей, скажем, либеральной. Казалось бы, такой учебник должен лично меня вполне устроить. Ведь в отношении Сталина мои позиции близки к либеральным. Но, во-первых, я уже не школьник и мне не нужен, ни такой, ни другой школьный учебник истории. А страну такой учебник будет толкать к еще большему расколу.

А во-вторых, история ведь не сводится к эпохе и личности Сталина. И если в отношении Сталина у меня совпадение с либералами, то этого решительно нельзя сказать по другим вопросам. Ведь и Солженицын сегодня – история, а о том, как расходятся у меня взгляды с либералами по поводу Солженицына, я уже сказал. Но Солженицын - это еще цветочки. Главное в том, что происходит сегодня, куда идет страна и человечество и куда нужно, чтобы они шли.

Как я сказал, система ценностей влияет на историческую теорию, определяет важные ее аксиомы. Но она влияет не только на историческую теорию. Принятая в том или иным обществе в ту или иную эпоху система ценностей влияла на саму историю этого общества, творимую в ту эпоху, на дальнейшую его судьбу. Причем, это влияние нарастает по стреле времени. В первобытные времена решающую роль в выживании племени играли внешние благоприятные или неблагоприятные обстоятельства и способность племени противостоять неблагоприятным (в последнем принятая система ценностей уже играла какую-то роль, но незначительную). В дальнейшем, определяющим была способность народа отстоять свою территорию и материальное достояние и отнять это у соседей, не слишком обременяя себя при этом заботой о ценностях. А сегодня именно различие в принимаемых системах ценностей является главной причиной конфликтов и войн между народами и внутри стран и является главным движителем истории. Ценностным по своей природе является главный конфликт современности – между Западом и исламским фундаментализмом. Конфликты, раздирающие сегодня Россию, Египет и ряд других арабских стран – из-за ценностей. И т.д., и т.д.

Сегодня доминирующей на планете системой ценностей, влияющей на положение вещей также в странах, где господствуют другие системы ценностей, является либеральная. В то же время даже в самих странах Запада нарастает признание того, что мир погружается в фазу неустойчивости, турбулентности, кризисов и т.д. Это ли не основание, по крайней мере, усомниться в оптимальности либеральной системы ценностей?

Я написал, что успехи Советского Союза на начальном периоде после революции были обусловлены энтузиазмом населения и верой его в ее идеалы (даже если эта вера была заблуждением), а в закате Союза главную роль сыграло убийство Сталиным этой веры и энтузиазма. Но провозглашаемый либерализмом в качестве главной ценности гедонизм, он же - погоня за материальным успехом любой ценой, убивает в человеке веру в любую надличную идею и готовность послужить таковой. Он же в сочетании с тесно связанной с ним терпимостью к сексуальным извращениям, порнографии и прочей моральной гнили приводит к деградации личности, утрате «образа и подобия Божия» в человеке. Что, в свою очередь, ведет к признаваемым уже на Западе в пол рта, деградации искусства, политического руководства и т.д. А естественное отталкивание от всего этого многих людей во всем мире ведет к росту и религиозного фанатизма, и крайнего национализма, и к возрождению сталинизма и даже фашизма. Именно в этом главная причина провала в России демократических и рыночных реформ и ее нынешнего положения. Не могу не вспомнить, как после победы Ельцина на выборах в начале 90-х по телевизору демонстрировали бал победителей. На нем жены нуворишей и великосветские потаскухи демонстрировали наряды от Зайцева с бриллиантами, купленные на неизвестно как нажитыми в столь короткий срок денежки и похвалялись своими любовными похождениями, когда в стране миллионы людей подыхали с голода. Я думаю, не на одного меня этот бал произвел соответствующее впечатление.

Для оценки либеральной системы ценностей, стоит также рассмотреть ее эволюцию, параллельно с эволюцией самого западного общества. Когда я употребляю в этой статье слово «либерализм», то также, как и большинство его сегодня употребляющих, имею в виду нынешний неолиберализм, он же сексуальный либерализм с его оголтелой пропагандой гомосексуализма под видом зашиты прав человека, терпимостью к порнографии, маразматическим искусством и прочими прелестями. Но западное общество встало и расцвело на совсем ином либерализме, в котором главными ценностями были не пресловутый гедонизм, увенчанный свободой половых извращений, а свобода политическая и экономическая и достоинство человека, с этими свободами тесно связанное и плохо совместимое с неограниченными сексуальными свободами. При исходном либерализме западное общество процветало, а при нынешнем загнивает. Смещение акцента с этих прежних ценностей на новые привело к немалому забвению прежних. Это хорошо видно на примере дела Сноудена, вскрывшего политическую слежку в Америке за собственными гражданами, что является грубейшим ущемлением политической свободы. Это видно и из того, как либеральная пропаганда превозносит и защищает национал большевика Лимонова, в то время, как в прежние времена одно словосочетание «национал большевизм» вызвало бы закипание крови у тогдашних либералов. Причем Лимонов еще до того, как стал национал большевиком, доказал свою приверженность сексуальному либерализму («Это я, Эдичка»). Ну а раз он сексуал либерал, то в глазах нынешних либералов это - просто пустяк, что он по совместительству еще и национал большевик.

В первой части этой статьи я написал, что значение правильного выбора системы ценностей выходит далеко за пределы истории. Анализ, проведенный в этой части, подтверждает и усиливает эту мысль. От этого выбора зависит фактически будущее человечества: быть или не быть ему вообще и, если быть, то какова будет его жизнь и оно само. Разборки с историей, установление самого объективного и беспристрастного взгляда на нее, принимаемого к тому же большинством, могут помочь в этой задаче. Но неверно было бы думать, что с помощью одного только исторического подхода мы можем построить оптимальную общечеловеческую систему ценностей и определить, кем нам, человечеству, быть и куда идти. Дело в том, что так называемый экстраполяционный, он же эконометрический подход, сводящийся к тому, что мы просто экстраполируем прошлую историю на будущее, представителями естественных наук давно уже отброшен, как не научный. В их среде есть полное согласие относительно того, что для определения будущего или путей достижения определенных целей в будущем, нужно строить модели. А не просто экстраполировать динамику изменения тех или иных параметров на это будущее или делать заключения по аналогии. Причина непригодности, ненадежности экстраполяционного подхода и необходимости строить модели полностью прояснена в разработанном мной едином методе обоснования научных теорий, на который я уже ссылался. Но в экономике им все еще пользуются не слишком далекие или не слишком честные ученые. А уж в сфере социальных наук, в истории, футурологии и т.п. – это чуть ли не единственный метод определения, чего нас ждет, что нам делать или куда идти.

Нужно заметить, что в некоторых случаях экстраполяционный, он же эконометрический подход может давать довольно неплохие предсказания. (Хотя и в этих случаях без гарантии истинности). Это в тех случаях, когда рассматриваемый процесс, исторический в частности, носит устойчивый характер с плавным изменением параметров, близким к линейному. Но исторический процесс, в крупном плане, никогда не был плавным. Правда, по отдельным параметрам, таким как, например, способ производства, технологический уровень и т.п. он сохранял достаточную устойчивость и плавность изменений в прошлом на довольно длительных отрезках времени, что позволяло, по крайней мере, по этим параметрам пользоваться экстраполяцией на будущее с неплохими шансами, что предсказание сбудется. Но сегодня необычайно стремительный и все ускоряющийся научно технический прогресс исключает и эту возможность. Однако и это не останавливает многих философов, историков и даже представителей естественных и точных наук, балующихся философией, от их упорной приверженности к экстраполяции истории на будущее.

Что касается последней категории, то некоторых из них, и их становится все больше, упоение научно техническим прогрессом приводит к убеждению, что, во-первых, этот прогресс не зависит от нашей воли и мы не можем ни остановить его, ни повлиять на его направление. А во-вторых, этот прогресс решит все наши проблемы, так что нам и заморачиваться ими не стоит. В частности, нет смысла определять оптимальную систему ценностей, да и разбираться в истории и выяснять, кто прав, кто не прав в ее трактовке. Все равно, научно технический прогресс все это смажет и сделает ненужным.

Вот, например, Н. Невесенко, (с которым мне приходится пересекаться на некой философской интернет площадке) , во многих своих работах проводит мысль:

«… человек волен поступать согласно своим помыслам, но на массе людей, на социальной материи развертываются неумолимые процессы, которые не подвластны человеку». ( «Где предел глобализации»)

А дальше, не слишком обременяя себя рассмотрением возможности, что неуправляемый и не зависящий от нашей воли научно технический прогресс может привести к самоуничтожению человечества в атомной войне ли или от техногенной катастрофы, типа чернобыльской, или от эксперимента, типа с адронным коллайдером и т.д., он переходит к радужным перспективам электронного сверх мозга, вселенского мозга и прочим турусам на колесах.

В этом своем научно техническом детерминизме Невесенко (и не он один) переплюнул даже Маркса с его неизбежной в силу открытых им «исторических законов» победой коммунизма. Маркс хотя бы срок наступления коммунизма делал зависящим от нашей воли. А Невесенко сплеча отрубил срок жизни сверхмозга в 25 лет, а дальше - переход ко вселенскому мозгу. При таких темпах неотвратимого научно технического прогресса, чего, право, ребята, суетится. Надо просто, не тратя зря нервные клетки, подождать малость и все само собой станет тип-топ.

В моей теории детерминизма я показал, что абсолютного детерминизма не может быть ни в какой открытой системе, тем более в такой, как человечество. («Неорационализм», Киев, 1992,часть 2). Но и без теории детерминизма можно показать, что все эти разговоры про независимость от нашей воли научно технического прогресса и про неизбежность некого лучезарного будущего, в виде ли коммунизма, «омеги» Тейяра Де Шардена или вселенского мозга, не стоят выеденного яйца. На каких рассуждениях, в частности, строит Невесенко свой вывод? Да на все той же экстраполяции прошлого на будущее. Вот до сих пор нам же не удавалось ни остановить научно технический прогресс, ни повлиять на его направленность. А значит, это вообще невозможно. При этом никаких иных параметров и связей между ними, кроме самого научно технического прогресса он не рассматривает. Т.е. не строит модель, а просто экстраполирует. Ну, а если рассмотреть?

Если рассмотреть, то в данном случае надо принять во внимание, что на начальном этапе существования вида homo sapiens человек был такой же частью природы, как и любой другой вид живого. И от воли человека зависела только его личная жизнь. Эволюция же человека, как вида, полностью определялась природной средой его обитания. В эпоху бурного научно технического прогресса ситуация радикально изменилась. Сегодня мы живем фактически в сотворенной нами среде обитания, т.е. вступили в эпоху авто эволюции, когда дальнейшая наша эволюция определяется уже не силами природы, а нашими собственными действиями. Но вступить то в эпоху авто эволюции мы вступили, но осознать этого еще не осознали. И поэтому вопроса, а куда, собственно, нам хочется или нужно эволюционировать, мы себе не задаем. А поскольку не задаем, то и не пытаемся всерьез влиять на направление научно технического прогресса, от которого в первую очередь и зависит наша дальнейшая эволюция. Вот потому, как в анекдоте про неуловимого Джо, мы и не наблюдаем нашего влияния на направление научно технического прогресса. Не наблюдаем влияния, потому что и не пытаемся всерьез влиять. А потому и катимся неизвестно куда, ослепленные байками про неизбежность и неизбежную благостность научно технического прогресса.

Если же посмотреть трезвым взглядом на то, куда мы идем, то выяснится, что мы помаленьку, но чем дальше, тем быстрее превращаемся в марсиан из научно фантастических романов. В этаких тупых, бесчувственных, бездушных и бездуховных существ, за которых машины и работают, и обеспечивают их всем необходимым, и поставляют им искусственные ощущения, за отсутствием натуральных. Поначалу, впрочем, будет еще вариант головастиков, тоже бездушных и бездуховных, с дистрофическими телами, но с гипертрофированными мозгами. Но согласно Невесенко и иже с ним (и тут я с ними частично согласен) и эти скоро отомрут, т.к. все равно не смогут соревноваться с электронным сверх мозгом. Впрочем, Невесенко и многих компьютерщиков такая перспектива устраивает и даже кажется им землей обетованной. Но вряд ли эта перспектива покажется соблазнительной подавляющему большинству ныне живущих людей. Поэтому и заманивают их в этот рай не подробным описанием его прелестей, а разговорами о неизбежности попадания в него. И это, к сожалению, работает. Прогресс ведь. А против прогресса переть неудобно. Никому ж не хочется быть зачисленным в ретрограды. Новое всегда побеждает старое, вещает нам радио «Свобода». Хотелось бы спросить их: «Ребята, а ведь марксизм хронологически новей свободно рыночной системы. Не кажется ли Вам, что Вы себя в ретрограды записали? Фашизм тоже на момент его появления был новеньким. И вообще, далеко так можно уйти».

А если объяснить людям, что нет никакой неизбежности в направленности научно технического прогресса, тогда посмотрим, что неизбежно, а что избежно.

Вся эта неразбириха с системой ценностей, с отсутствием общего языка у историков в оценке прошлого, с манерой экстраполировать это по-разному до противоположности оцениваемое прошлое на будущее, не строя моделей, проявляет себя не только в авто эволюции, которая грозит в будущем, пока еще как бы не слишком близком, привести нас к той или иной катастрофе. Она проявляет себя в настоящем, усугубляя конфликтность в обществе и в мире, приводя к бестолковщине в управлении и распространению множества удивительно примитивных, убогих в теоретическом плане идей общественного устройства, создаваемых не только учеными гуманитариями, но иногда и естественниками и даже недоучками, «выгнанными из 4-го класса за неуспешность». В частности, к пещерному национализму или лохматому средневековому клерикализму.

Рецептом от всего этого является, как я не раз писал, признание и распространение с включением в систему образования единого метода обоснования. Но надеюсь, что и эта статья послужит, хоть немного, этой цели.