Материя

Ну во-первых, материя как потенция приписываемая сущему в имманентном значении сводима к способности совершать работу собственного определения, где форма отвечает за качество организации ее структуры. Она не представляет собой субстанциональное и содержательное значение, а характеризуется как образ или способ явления сущего. Это приграничная область, где качество функционала конвертируется в инерцию. Из этого следует, во-вторых: она отвечает на вопрос «как?» осуществляется бытие, а не «почему?» оно представляет собой альтернативу абсолюту. Если субъект имеет онтологию бытия (достаточное основание), Бог имеет онтологию бытия в вечности (ценностная и целевая перспектива фундамента онтологии мира), то материя есть способ осуществления бытия, но не само бытие. И в этом смысле она берет на себя промежуточную функцию роли субъекта. А если мы вспомним, что материализм оформился в том качестве в котором мы его знаем с позиций основного вопроса философии, как антиномия противопоставления субъективному идеализму, то нам понятным станет почему материя подражает онтологии субъекта и исключает его необходимость. Это способ альтернативного понимания бытия – вторая производная от вечности. Очередная ступень приближения к мотивации ничто. Собственно именно поэтому понятие «материя» так прекрасно приживается в мире сущего и в мире вечности (присваивая себе все атрибуты бытия вечности), но она не имеет отношения к бытию, а лишь к форме его организации (способ осуществления способности). Исполняет программу отчуждения от функции полноты доступными средствами дифференциальной необходимости. В дифференциальной обусловленности нет материи, есть лишь способность совершать работу собственного определения. И вот, почему эта способность присуща дифференциалу, имеет прямое отношение к структуре организации бытия. Так вот, когда материализм заявляет что материя существует в движении, он имеет ввиду движение (перемещение в пространстве) внутреннего толка. Мотивированная перспектива внутреннего движения ориентирована на качественное упрощение состояния действительности и об этом свидетельствует Второй Закон Термодинамики. Но еще вспоминается, что материя существует в развитии, т.е. имеет отношение к внешнему мотивационному полю, ведь она все-таки украла атрибуты абсолюта и поставила себя в центр силового организующего начала идеи бытия. Так вот, внешнее движение это движение во времени. Ибо время – река, которая течет. Если по Хайдеггеру время временит из будущего в настоящее и потом в прошлое, то мы плывем против течения. Именно этим объясняется напряженность жизненного момента времени. Материализм не желает признавать движения времени, ибо для него существует движение лишь в отчуждении пространства: мотивированном поле падения содержания бытия. Здесь возникает дилемма, противоречивости теории самой в себе. Собственно материализм никогда не желал понимать мир в его полноте и понимал его вечность в диалектическом противопоставлении, как внутреннее противоречие движущее его развитием. Ортодоксальный двигатель, требующий жертв. Но мы уже поняли, что понятие «материя» не имеет основания бытия. Она украла эти основания у вечности и присвоила себе по праву наследия. Радиальное бытие субъективного содержания посчитало себя достаточно взрослым, чтобы быть отчужденным от пространства возможности в автономию и изолированным от центра организации пространством бытия. Вот метафизический перекос дающий фундамент основания для атеизма и нигилизма понимания жизни. Украв атрибуты бытия вечности нельзя признаться что они не твои. Каков был бы смысл прибегать к софистике альтернативного бытия и заниматься словоблудием. Этого не пережил бы даже спекулятивный разум. Но если также признать аксиологию присутствующего бытию абсолюта и целевую и централизующую динамику относительности бытия мира в отношении к вечности, то никаких промежуточных понятий как «материя» просто не будет. Луна перестанет быть источником света в сравнении с Солнцем. Мы понятие «источник» присваиваем инерционной зависимости бытия. В религии это называется идолопоклонством. Именно поэтому возникает идея «убить Бога» исказив природу человека и субъективную реальность перевести в мотивационное поле мира. «Материя существует в развитии» - звучит прогрессивно. Но это мотивационное поле времени, а не пространства. Восходящая динамика, а не прогрессия сворачивания идеи бытия. Умножение вещей обременяющих субъективную реальность есть условие падения содержания бытия. Аксиология ценности вещи становится выше аксиологии вечности. Смерть Солнца (физический процесс) тоже связано с растеканием его в пространстве и затухании на вечность. И вот, материя присваивает идею прогресса, как форму саморазвития идеи сущего в его времени. Понятие «материя» соединяет простое перемещение в пространстве с творческим началом Логоса (концентрации функции действия в мере действительности). Мир возможности присваивается идее сущего и теперь материя обладает функционалом саморазвития. Получается что если простое перемещение в пространстве есть работа (всякое движение на рабочем месте есть работа), то именно эта работа случайным образом создает все материальные ценности путем течения времени. Вот так принцип случайности вошел в научную концепцию построения идеи бытия в структурологии Космоса. Идея случайности связана с мотивационным полем падения функционала. И мы мотивации сворачивания пространства бытия приписываем развитие. Поэтому все «нескладушики», которые возникает в границах рациональной строгости метода понимания мира связаны именно с этой аксиологической перспективой, которой мы приписываем функционал саморазвития. При этом только органическая составляющая бытия имеет низкую энтропию. Мир не имеет собственной энергии развития даже в емкости содержания структуры. Не говоря уже об энергии преодоления естественных ограничений постоянных мира. Энтропия – это количество движения в содержании действия. С этим связано и девальвация идеи прогресса (каждое время с чистого листа) и нехватка времени при случайном подборе вариантов вероятности в организации пространства бытия наличной сложности. Но мы то с вами знаем, что мотивационное поле внешней организации бытия (стрела времени) ориентировано на абсолют, а мотивационное поле внутреннего перемещения в пространстве – уничтожает содержание бытия организованного в границах сущего. Одно ведомство содержит бытие, другое – стирает его присутствие в мире. И это связано с мотивационным полем восходящей и нисходящей динамики идеи бытия. Если внутреннее поле разворачивает свою перспективу в контексте случайности падения (случайность возникает с разложением функционала на бесконечность) функции содержания, то внешняя мотивированная обусловленность представляет собой необходимость перспективы вечности, и вопрос сводится только к локальной природе проницательной актуальности (точке приложения действия). Возвращаясь к проблеме материи можно сказать, таким же образом Дарвин решил проблему промежуточного вида соединяя кости разных представителей воедино. И из этого мы делаем вывод, если материя не относится к бытию, а все-таки к сущему, то она не имеет права пользоваться атрибутами вечности и может претендовать, к примеру, на понятие матрицы. Границы конвертирующей качество функции действия (вектор) в качество инерционной действительности (протяженность). Качественной конверсии функционала в сущее. Материя тоже относится к природе организации времени. И не открывает бытию никакой перспективы вечности, и не отвечает не за развитие, не за прогресс. Это принципиальная необходимость меры: встречи вектора и точки приложения действия. Вот это место встречи и обуславливает качество бытия. И объясняет рождение качества из ничто: качество рождается как ребенок, а не как вечность. Мы же желаем предъявить требование к качеству субстанционального основания вечности и бесконечности бытия. Вечность это путь к абсолюту, а бесконечность – путь в небытие. Бесконечность возникает в результате непосильного преодоления расстояния до вечности. И это расстояние связано со временем, а не с пространством. Само же понятие материи возникает, как способ приращения возможностей вечности к непосредственной способности быть (конгломерат договоренностей связанных с ограниченностью человека, а не онтологией бытия), т.е. спекулятивно. И мы понимаем, что мотивация внутреннего движения никак не обуславливает аксиологическую необходимость развития во времени. Напротив, все стремится к состоянию покоя. А вот, мотивированное пространство вечности, как отношение субъект-абсолют (монады), оказывает непосредственное воздействие на идею сущего в границах времени. К примеру, гравитация, обуславливающая эволюцию Космоса, есть образчик целевого (мотивированного) проникновения возможности в мир состояния (становления действия в действительности). Именно поэтому физическая гравитация управляющая эволюцией Космоса не вписывается в кальку полного понимания организации бытия сущего. Частная идея организации бытия стремится повторить собой полноту вечности. Сущее попадает в мотивированное поле общего стремления. Объединения количественной разобщенности бытия в качество полноты и целокупности. Мир повторяет мотивацию вечности, но средствами доступными его организации. Черные дыры и взбесившееся тяготение – принцип выхода за рамки субъективной организации бытия. Но качество погружения в мотивацию жизни (не органичность) не позволяет достигнуть конечной цели восхищения, осуществляя лишь прокол пространственно-временного континуума и оголение сингулярности. Вселенная не может выйти из оков субъективной реальности без человека. Она растворяет бытие, извлекает энергию вечности, но не может преодолеть состояние отчужденности и сместить меру в сторону абсолюта. Источником свобод возможностей, перспектив движения времени выступает Бог, а не свободы возможности сущего (пусть даже иуды), помещенного в детерминизм мотивационной необходимости и желающего освободиться из этого рабского состояния бытия. В мире нет свободы вечности. Свобода вечности заключается в выходе сознания из мира. Таким образом, когда материализм говорит о движении и развитии, совершенно непонятно о какой мотивационной перспективе он ведет речь. Собственно поэтому и дискурс не получается, он бессмысленен, когда говорят одно, а делают другое. Сознание в гносеологии кричит о развитии, а следует мотивации угасания бытия в форме содержания вечности. Но с достоверностью можно сказать что перспектива материализма, да и атеизм, как идеология автономного бытия независимости – это абсолют ничто. И по библейским канонам он порождает только «тернии и волчицы» и не имеет плода жизни. Луна, для которой перестает светить солнце – тоже тухнет. В «Мастере и Маргарите» Булгакова, когда Волонд общается с атеистами интеллигибельной надстройки общества, он настаивает на гносеологическом аспекте, который счел недостаточным бытия Бога, и делает из этого ужасный вывод исхода времени: «не говорите что дьявола нет!». И если самосознание цивилизованного образца не желает исполнять мотивацию вечности, им непременно придется исполнять мотивацию мира. И они сразу же бросаются исполнять предназначение «ничто» в метафизической необходимости затухания времени, правда против своей воли. Один попадает под трамвай, а другой в дурдом – «сектор раздумий». В нем очень ярко еще живет идея бытия и выздороветь он может только посредством сумасшествия, отторгнувшись от мира, его ценностей и приверженностей обыденной повседневности. Можем ли мы быть независимыми от этой метафизики? По всей видимости Нет! И даже отвечая на вопрос: «Есть ли Бог?» - мы выражаем свое отношение к присутствию вечности в самосознании жизни. Содержим мы ее мотивационное начало или же нет. Этот вопрос предполагает герменевтический ответ взаимозависимости микро и макрокосма. Мы отождествляем себя в действии: какому мотивированному пространству мы принадлежим? Сохраняем ли мы принцип партийности, как верность идее вечности. И с этого момента возникает понятие предназначения бытия человека. Если самосознание жизни от вечности, оно должно собой реализовать предназначение вечности. В перспективе аксиологии времени у него нет бытия. Это сознание превращается в вещь и увядает со своим временем, изживая содержание. «Быть или не быть, вот в чем вопрос?».