В последние десятилетия появилось множество публикаций, в которых ставятся самые неожиданные для материалистического сознания вопросы. Например такие: Правда ли, что человек много раз живет на земле? Способен ли умерший воспринимать окружающее?
Существует ли кроме нашего, земного, другой мир? Доступен ли он для нас?
Сама постановка этих вопросов будоражит умы получивших материалистическое образование людей, а приводимые в статьях и книгах утвердительные ответы и доказательства воспринимаются ими как сенсация. Впрочем к сенсациям привыкают, их острота со временем притупляется, но извечные темы бытия, такие как жизнь и смерть, по-прежнему остаются с нами. И хотя религиозные воззрения на этот счет отражены в священных писаниях основных мировых религий, в силу своей архаичности они мало знакомы людям нашего века научно-технической революции.
Однако сенсационные научные «открытия», приподнимая завесу непознанного перед экспериментальной наукой, вступают в противоречие с ее устоявшимися концепциями, и уже благодаря этим сенсациям, в недрах материалистической науки, изначально противопоставившей себя религиозному восприятию мира, складываются тенденции «нетрадиционного» подхода к основным проблемам бытия — жизни и смерти. Как бы то ни было, но заключения современных ученых, сделанные в области медицины, биологии, психологии и смежных дисциплин в ходе повседневной практики и экспериментальных работ, возможно, и призваны помочь человеку с современным менталитетом внимательно вглядеться в то, что доселе было сокрыто от него собственным неверием и чрезмерной самоуверенностью.
Неразгаданная загадка бытия — смерть
Не было такой эпохи, когда бы тайна смерти не тревожила умы людей. Эта тема неизбежно фигурирует во всех культурах как вечная загадка бытия. Но сам факт смерти воспринимался и воспринимается по-разному. Так, античные греки ужас небытия пытались преодолеть путем концентрации духа — усилием животворной мысли. Люди европейского средневековья без устали скорбели о своей неминуемой кончине, тем самым неустанно навязывая себе мысль о смерти. Человек нашего столетия не просто страшится смерти, но и саму эту тему пытается не затрагивать, налагая на нее своеобразный запрет.
Однако в древних культурах страшились вовсе не смерти, а скорее «земного бессмертия». Согласно учению Вед живые существа многократно являются на землю в различных телесных оболочках. Колесо судьбы — самсара, или повторяющийся цикл рождения и смерти, — проносит живое существо через тяготы материального существования от одной формы жизни к другой, пока оно, отринув все материальные привязанности, ни обретет духовного самосознания. Люди ведической культуры страшились не смерти, а повторяющихся воплощений в материальном теле. Поэтому они должным образом готовились завершить свой земной путь, а смерть рассматривали как «экзамен», сдав который, можно вернуться в духовный мир, чтобы пребывать там вечно, не испытывая больше страданий материального мира: рождения, болезней, старости и смерти. Одно из центральных ведических писаний — «Бхагавата-пурана», или «Шримад-Бхагаватам» — дает такое знание.
В других культурах опыту умирания посвящены особые эзотерических тексты, такие например, как Египетская и Тибетская «Книги мертвых». В медицине сложилось и развивается направление, получившее название танатология (от греческого танатос — смерть). Оно объединяет учение о смерти, ее причинах и механизмах, а также о способах, облегчающих переход из состояния жизни в состояние смерти. В современной психологической практике укоренилось и развивается танатотерапия — исследование состояния смерти методами телесно ориентированной психотерапии. Похоже, наука постепенно «догоняет» эзотерические представления о смерти. Не случайно, видимо, признание профессора физики Дэвида Бома, что «всегда остается открытой возможность того, что существуют неограниченные виды дополнительных свойств, качеств, существ, систем, уровней и т.д., к которым следует применять новые виды законов природы».
«Ошибки» смерти
Профессор биологии Лайэлл Уотсон описывает такой случай. В сентябре 1973 г. в Окленде, в Калифорнии, был установлен факт смерти Сэмюэла Мура от огнестрельного ранения в мозг. Его сердце было извлечено еще бьющимся и доставлено вертолетом в Стамфорд, где его пересадили другому человеку. Когда стрелявшему в Мура человеку месяц спустя было предъявлено обвинение в убийстве, его адвокат потребовал заменить формулировку «убийство» на «вооруженное нападение», ссылаясь на то, что сердце Мура после рокового выстрела продолжало биться, а, значит, считать его владельца в тот момент мертвым нельзя.
Правомерна постановка вопроса: кем было совершено убийство — тем, кто стрелял, или хирургом, который извлек еще бьющееся сердце? «Я как биолог, — пишет Лайэлл Уотсон, — смущен этой неясностью. Мне кажется, что тот, кто изучает жизнь, обязан знать, где она начинается и где — кончается. Однако на вопрос о том, что такое смерть, большинство биологов ответит: смерть — это «отсутствие жизни»; попросите дать определение жизни, и вы получите почти столько же ответов, сколько существует биологов...»
Уотсон собрал множество не вписывающихся в общую биологическую схему эпизодов, в которых фигурируют личности исторические, а происшедшие события имеют документальные подтверждения. В середине XVI века Андреас Везалий — основоположник анатомии, находившийся тогда в зените славы, вскрывал тело испанского дворянина. Неожиданно «труп» вернулся к жизни. Потерпевший дон со временем полностью оправился от причиненных ему повреждений, зато Везалий был предан суду инквизиции и за свою ошибку приговорен к смерти. Другим повезло больше. Преподобный Шварц, один из первых миссионеров, подвизавшихся на Востоке, очнулся от «смерти» в Дели при звуках любимого гимна. Пришедшие отдать ему последние почести прихожане узнали об ошибке, когда голос из гроба присоединился к хору. Другой священнослужитель — Никифорос Гликас, епископ греческой православной церкви на Лесбосе, — также перепугал своих приверженцев. Два дня пролежав в церкви в епископском облачении, он вдруг уселся на митрополичий трон, взглянул на вереницу людей, пришедших попрощаться с телом, и повелел узнать, зачем они здесь собрались.
Подобные же истории содержатся в «Диалогах» Платона, «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарха, в «Естественной истории» Плиния Старшего. Безошибочно определить некоторые виды смерти настолько сложно, что во многих странах поспешные похороны запрещены законом. Всемирно известный итальянский поэт Франческа Петрарка двадцать часов пролежал «мертвый» и по истечении установленного законом времени, то есть еще через четыре часа, был бы похоронен, если бы внезапное похолодание не подняло его с постели. Он пожаловался на сквозняк, распек слуг и прожил еще тридцать лет, написав за это время некоторые из лучших своих сонетов, например, этот, где касается происшедшего с ним казуса:
Узнав из ваших полных скорби строк
О том, как чтили вы меня, беднягу,
Я положил перед собой бумагу,
Спеша заверить вас, что, если б мог,
Давно бы умер я, но дайте срок —
И я безропотно в могилу лягу,
Притом что к смерти отношусь, как к благу,
И видел в двух шагах ее чертог,
Но повернул обратно, озадачен
Тем, что при входе не сумел прочесть,
Какой же день, какой мне час назначен.
Премного вам признателен за честь,
Но выбор ваш, поверьте, неудачен:
Достойнее гораздо люди есть.
Переплетения жизни и смерти
Отсутствие ясного представления о том, что такое жизнь и что такое смерть, мешает биологам четко отделить одно понятие от другого, тем более, что смерть постоянно сопутствует жизни в самом процессе жизни. Так, время в утробе матери занято не только ростом и развитием. Некоторые наши органы начинают умирать задолго до того, как мы сами рождаемся. Первое, что ребенок обнаруживает, сформировавшись в утробе, — это мягкие, длинные и шелковистые волосы на собственных ручках и ножках. Пальцы его блаженствуют в этой поросли, сплетая и дергая ее, однако позже, к концу беременности, волосы исчезают, а на их месте остается короткий золотистый пушок.
Клетки и ткани сменяют друг друга в постоянном динамичном процессе, где жизнь и смерть настолько связаны друг с другом, что почти неразличимы. Взгляните на тыльную сторону вашей ладони. Поверхностные клетки кожи на ней, скрепленные тонким слоем жира, почти по всем параметрам мертвы. Очень скоро они будут сброшены и исчезнут вместе с 500 миллионами клеток, которые мы ежедневно теряем, но пока они покрывают поверхность как гибкий панцирь, специально предназначенный для защиты находящихся под ним нежных тканей. Подлинно живые клетки не могут перенести соприкосновения с воздухом, защитные же кристаллические клетки, вытесненные на поверхность и наполненные роговым веществом, довольно хорошо сохраняются. С одной стороны, эти клетки мертвы, так как не могут воспроизводиться, но в то же время они состоят из высокоорганизованной материи, выполняющей на данный момент задание конкретного органа.
Мертвы ли клетки кожи? Если мертвы, то наше тело буквально укрыто смертью, и все же друзья и близкие продолжают числить нас среди живых. Путаница жизни и смерти совершается столь часто потому, что эти состояния выступают как проявления одного и того же биологического процесса. Организм может быть расщеплен вплоть до клеточных составляющих и все-таки сохранять жизнь. Организм в целом, считает Лайэлл Уотсон, можно представить как непрерывную шкалу, простирающуюся от относительной простоты отдельных молекул до невероятной сложности интеллекта. Тогда смерть — всего лишь стрелка, скользящая вдоль этой непрерывной шкалы.
Отдел статистики жизни при Организации Объединенных Наций определяет смерть как «окончательное прекращение всех жизненных функций». Хотя авторитетные специалисты согласны с этим определением, существуют серьезные противоречия относительного того, что следует понимать под жизненными функциями и их прекращением, в том числе клинической смертью.
Последние успехи медицины расширили границы клинической смерти, включив в нее состояния, считавшиеся ранее необратимыми. Лаборатория экспериментальной физиологии оживления в Москве описывает клиническую смерть как состояние, при котором отсутствуют все внешние признаки жизни — сознание, рефлексы, дыхание, сердечная деятельность, однако организм в целом еще не погиб; метаболические процессы в его тканях еще имеют место, и при определенных условиях возможно восстановить все его функции. При терапевтическом вмешательстве оживление возможно до тех пор, пока не наступят необратимые изменения коры головного мозга. После этого еще восстановима деятельность отдельных органов, например, сердца и легких, однако организм в целом не способен вернуться к самостоятельной жизни. Экспериментальные работы показывают, что при нормальной температуре мозг может бездействовать не более 5-6 минут, после этого он уже не способен к восстановлению всех своих функций.
Современная медицина устанавливает состояние биологической смерти с помощью электроэнцефалограммы. По-видимому, это самый точный из имеющихся методов констатации смерти, однако исследователи предупреждают, что максимальный шестиминутный период бездействия мозга нельзя установить с полной уверенностью. 3 ноября 1967 г. тяжело раненный американский солдат был доставлен в лучший военный госпиталь в Южном Вьетнаме. Попытки вернуть его к жизни через 45 минут были прекращены, так как согласно показаниям электрокардиограммы и электроэнцефалограммы он был мертв, и у докторов на этот счет не возникало сомнений. Однако спустя четыре часа он очнулся в морге и до сих пор получает военную пенсию, живя в Иллинойсе.
Итак, несмотря на все более сложное и совершенное оборудование, регистрирующее деятельность различных органов, ошибки в констатации смерти по-прежнему продолжают совершаться. Новейшие технические средства, помогая поддерживать жизнь, все больше стирают различие между жизнью и смертью, и само понятие «клиническая смерть» как прекращение жизненных функций организма, по-прежнему остается относительным и в то же время становится все более условным. Но как тогда относиться к предложенному Организацией Объединенных Наций определению смерти как к окончательному прекращению всех жизненных функций? Ведь окончательное прекращение может наступить не раньше, чем будет выключена поддерживающая состояние жизни аппаратура, а для ее выключения достаточно указания врачей. Странно, не правда ли? Ведь мы привыкли думать, что врачи защищают нас от смерти .
Отношение к смерти
Некоторые ученые предлагают рассматривать смерть как заболевание, но никто не может возразить, что от всех заболеваний она отличается тем, что неизбежна.
В материальном мире это распространяется на все живые существа, но, вероятно только человеку выпала горькая участь, зная об этом приговоре, бояться его; бояться, что мы живем и, следовательно, должны умереть. Но о состоянии смерти знают все — и животные, и растения, и простейшие организмы. Более того, они реагируют на гибель других существ, даже если находятся от них на значительном расстоянии.
Любопытные эксперименты провел Клев Бакстер, специалист по электронному оборудованию. Для их осуществления ему пришлось вести двойную жизнь. Днем в своей конторе рядом с Таймс-сквер в Нью-Йорке он учил полицейских пользоваться детектором лжи, электроэнцефалографами и прочим оборудованием; зато ночью вся эта техника подсоединялась к организмам, которые никак нельзя было заподозрить в преступных намерениях.
Проводя свои опыты, Бакстер в 1966 г. обнаружил, что растения, присоединенные к прибору, измеряющему электрическое сопротивление, реагируют на ситуации, казалось бы, не имеющие к ним отношения. Для объективной проверки своих наблюдений Бакстер соорудил автоматическое приспособление, бросающее мелких рачков по одному в кипящую воду, а находившееся в другой комнате растение подсоединил к электродам, выведенным на самописец. Он обнаружил, что в момент падения рачка в кипящую воду растение посылало электрический импульс. Когда же в воду падал мертвый рачок, записывающее устройство не отмечало подобных сигналов.
Бакстер обнаружил, что один живой организм реагирует на гибель другого, от которого исходит сигнал тревоги. Если падавший в кипяток рачок был уже мертв, сигнала он не посылал и, следовательно, не было реакции и со стороны растения. Вероятно, в критические моменты сигнал тревоги понятен на всех уровнях жизни.
У людей спонтанные телепатические контакты чаще всего проявляются, когда один из них находится в опасности и над его жизнью нависла угроза. Сигнал о смерти, возможно, «самый громкий» в универсальной системе коммуникаций между живыми организмами. Проводя опыты с рачками, Бакстер заметил, что растения постепенно перестают реагировать на них. Вероятно, растения, «поняв», что участь рачков им не грозит, переставали прислушиваться к их сигналам.
Аналогичный сигнал может посылать и простейший биологический материал — неоплодотворенное куриное яйцо. Растения давали бешеную реакцию, когда в комнате разбивали яйцо. Отсюда следует не только то, что растение способно понимать, что такое жизнь, и воспринимать наносимый ей ущерб, но и то, что яйцо также активно участвует в этом процессе, передавая определенное сообщение. Более того, оно само может принимать подобное сообщение и реагировать на него. Бакстер провел такой опыт. Вместо растения он подключил к регистрирующему прибору другое куриное яйцо. Затем он взял свободное куриное яйцо и в соседней комнате опустил его в кипящую воду. Через пять секунд подключенный «свидетель» отреагировал на происходящее: прямая линия на записывающем устройстве резко подскочила вверх, так что перо самописца едва не зашкалило. Так одно куриное яйцо реагировало на смерть другого, притом что их разделяло расстояние около 8 метров. Некоторые приверженцы вегетарианства исключают из своего рациона мясо животных, птиц и рыбу, а яйца оставляют, полагая, что жизнь в них еще не зародилась. Однако эксперименты Клева Бакстера доказывают, что куриное яйцо — живой организм, наделенный определенной формой сознания. Так что не спешите его есть, если вы действительно считаете себя вегетарианцем.
Страху смерти и умирания посвящено множество исследований, и как правило, в них выдвигается предположение, что каждому человеку присущ страх смерти. Однако это не совсем так. Л. Уотсон, изучая литературу по вопросам психологической реакции человека на смерть, обнаружил, что страх смерти возникает только у взрослых людей, и только у тех, кто имел негативный опыт размышлений на эту тему. Не существует фактов, подтверждающих врожденность страха смерти; более того, в тех культурах, где к смерти относятся спокойно, рассматривая ее как часть процесса жизни, страх смерти отсутствует. Не проявляется он у животных и у детей. У животных есть врожденное свойство избегать ситуаций, ассоциирующихся с опасностью для жизни; так например, когда молодые шимпанзе достигают определенного возраста, они без какой-либо специальной тренировки начинают избегать контакта со змееподобными объектами.
Дети до пятилетнего возраста вообще не понимают, что такое смерть. Они считают все живым. В этом возрасте дети воспринимают мир в неразрывном единстве и не пытаются проводить различие между живым и неживым. Впоследствии взрослые постепенно передают ребенку свое видение действительности, и в возрасте 5-7 лет дети уже идут на компромисс: начинают говорить и думать о смерти как о временном состоянии. Затем под жестоким давлением извне в возрасте 7-9 лет они отказываются от своих прежних представлений, принимают факт смерти, но, как бы ища защиты и утешения, выносят это представление во внешние рамки, для чего пытаются персонифицировать смерть, то есть представить, какой облик она имеет — скелета, привидения и т.п.
Свойственное нашему времени противопоставление жизни и смерти, страх смерти сформировались у западного человека, очевидно, в средние века. В XVI веке на Европу обрушились страшные бедствия — мор, войны, чума, которых не знали другие земли и эпохи. Бубонная чума гуляла по Европе, неся с собой кошмарные страдания, беспамятство и смерть для четверти населения Земли; голод покрыл дороги мертвыми телами, вынуждая людей пожирать друг друга; кочевники и крестоносцы опустошали общины, и без того ослабленные эпидемиями, пожарами и землетрясениями; об уцелевших «заботилась» инквизиция. В течение века тема смерти заслоняла собой все, ужасы смерти сковывали сознание людей.
Стремясь подавить страх, философы и художники, писатели и поэты, да и простые смертные, используя образ смерти, персонифицировали ее в своих произведениях и устном народном творчестве, и так постепенно свыкались с ее зловещей фигурой. Смерть стала расхожей темой картин и карикатур, историй, поэтических баллад и анекдотов и уже не внушала прежнего ужаса. Если бы в обществе существовал запрет на тему смерти, психологическая нагрузка на индивида была бы невыносимой; теперь же, он мог утешиться установившимся в обществе, хотя бы внешне, фривольным отношением к смерти и сознанием того, что неотвратимый приговор ждет каждого.
Людям жестокого средневековья было свойственно даже потешаться над жалким положением мертвецов. Этим они психологически защищались от страха смерти, воздвигали защитный барьер. Впрочем иногда и к собственной кончине относились они с юмором. Примером может служить «Четверостишие, которое написал Вийон, приговоренный к повешению»:
Я — Франсуа, чему не рад,
Повесят поутру злодея,
И сколько весит этот зад,
Узнает скоро эта шея.
К счастью, суд заменил первоначально вынесенный Франсуа Вийону смертный приговор на изгнание.
По утверждению Л. Уотсона, подавляющее большинство людей в современном мире рассматривает смерть «как совершенно обособленное, независимое явление, которого нужно бояться и избегать во что бы то ни стало. В нашем обществе, — констатирует он, — страх смерти почти не связан с личным опытом. Мы отделили себя от смерти, возложив ответственность за все, что с ней связано, на дипломированных специалистов. Как ни одно общество в мире, мы попытались вычеркнуть смерть из нашей жизни, но нам удалось лишь создать мировоззрение, полное заблуждений и смутных сомнений».
Достаточно вспомнить, как в средствах массовой информации подаются сообщения о смерти от несчастных случаев. Главное внимание уделяется эффектным деталям катастроф, пожаров и статистике дорожно-транспортных происшествий. Повышенный интерес к случайной смерти, по-видимому, восполняет недостаток внимания к смерти естественной. Мы намеренно сосредоточиваемся на случайной смерти, происшедшей где-то там, в другом месте, и отворачиваемся от нее здесь, внутри каждого из нас. Например, в Соединенных Штатах смерть стали рассматривать «почти как нарушение конституционных прав личности на неприкосновенность и стремление к счастью».
Неотъемлемый признак жизни
Подводя итоги своим размышлениям Л. Уотсон заключает: «Смерть — всего лишь стрелка, скользящая по воле наших верований или уровня технологии вдоль этой непрерывной шкалы. Смерть — состояние сознания, как давно уже догадывались многие философы».
Не удивительно ли, что ученый-биолог, исследователь-экспериментатор, выходит за рамки собственной науки и неожиданно дает нам новые ориентиры поиска: «давно» и «философы». Последуем в указанном направлении и обратимся к древнейшему, раз — «давно», и духовно-философскому, поскольку — «философы», учению Вед. Древнейшее учение Вед рассматривает смерть как естественный переходный процесс, во время которого происходит миграция индивидуального живого существа из одной формы тела в другую. Индивидуальное живое существо (индивидуальная душа — атма, или джива) по своей природе бессмертно и неразрушимо. В «Бхагавад-гите» говорится: «Для души не существует ни рождения, ни смерти. Она никогда не возникала, не возникает и не возникнет. Она — не рожденная, вечная, всегда существующая, изначальная. Она не уничтожается, когда погибает тело» (Гл. 2, текст 20). «Душа неразрушима, неизмерима и вечна, лишь тело, в котором она воплощается, подвержено гибели» (Гл.2, текст 18). «Как человек надевает новые одежды, сбросив старые, так и душа принимает новое тело, оставив старое и бесполезное» (Гл.2, текст 22). «Подобно солнцу, которое одно озаряет всю эту вселенную, живое существо, одно в теле, освещает все тело сознанием» (Гл.13, текст 34).
Пророки и духовные учителя являлись человечеству в разные времена и наставляли людей о жизни и о смерти. Такие наставления, основанные на древнейшем ведическом учении, оставил нам в своих книгах Шрила Прабхупада. В комментариях к «Бхагавад-гите» он поясняет, что «каждое тело является воплощением индивидуальной души, а признаком присутствия души является индивидуальное сознание. Эта мельчайшая духовная искорка является основой материального тела, и влияние ее распространяется по всему телу, подобно тому, как проникает во все части тела принятое лекарство. Это движение души ощущается во всем теле как сознание, и оно является доказательством ее присутствия». (Комментарий, Б.-г. 2.17)
Согласно Мундаке Упанишад, эта духовная искорка пребывает в сердце каждого живого существа, и поэтому все энергии, посредством которых тело приводится в движение, исходят от сердца, и, когда душа покидает тело, кровообращение прекращается. Медицина признает важность красных кровяных телец, но не может установить, что именно душа является источником живительной энергии, хотя и соглашается с тем, что все виды энергии тела исходят из сердца.
В мире существует 8 400 000 форм жизни, и им соответствует бесчисленное множество индивидуальных живых существ — духовных атомов, атм, — и каждый из них несет в себе квант сознания. Безусловно, структура и уровень сознания для разных биологических форм различны: у амебы, например, — свой уровень сознания, у рыбы, растения, животного и человека — свой. Каждый из этих организмов будет по-своему реагировать на внешние раздражители и, если понадобится, будет обороняться, будет находить необходимую именно ему пищу, восстанавливать силы в состоянии покоя или сна и заниматься воспроизводством себе подобных.
Однако пребывание атмы, или индивидуального живого существа, в каждом материальном теле временно. Тело стареет, непоправимо изнашивается или разрушается в результате внезапного повреждения, и когда становится непригодным для продолжения жизнедеятельности, атма покидает его. Как человек оставляет дом без крыши, с разрушенными стенами и поврежденными коммуникациями, непригодный для жилья, и ищет новое прибежище — новый дом, так и атма покидает одно тело и переходит в другое, нарождающееся, наполняя его сознанием как неотъемлемой ее составляющей, которая формируется в зависимости от биологической формы тела и полученного живым существом опыта. Об этом Кришна говорит в «Бхагавад-гите» (Гл. 15, текст 8): «Живое существо в материальном мире переносит из одного тела в другое свои различные представления о жизни, подобно тому, как воздух переносит различные ароматы. Так оно принимает один тип тела и вновь покидает его, чтобы принять другое».
Сама постановка этих вопросов будоражит умы получивших материалистическое образование людей, а приводимые в статьях и книгах утвердительные ответы и доказательства воспринимаются ими как сенсация. Впрочем к сенсациям привыкают, их острота со временем притупляется, но извечные темы бытия, такие как жизнь и смерть, по-прежнему остаются с нами. И хотя религиозные воззрения на этот счет отражены в священных писаниях основных мировых религий, в силу своей архаичности они мало знакомы людям нашего века научно-технической революции.
Однако сенсационные научные «открытия», приподнимая завесу непознанного перед экспериментальной наукой, вступают в противоречие с ее устоявшимися концепциями, и уже благодаря этим сенсациям, в недрах материалистической науки, изначально противопоставившей себя религиозному восприятию мира, складываются тенденции «нетрадиционного» подхода к основным проблемам бытия — жизни и смерти. Как бы то ни было, но заключения современных ученых, сделанные в области медицины, биологии, психологии и смежных дисциплин в ходе повседневной практики и экспериментальных работ, возможно, и призваны помочь человеку с современным менталитетом внимательно вглядеться в то, что доселе было сокрыто от него собственным неверием и чрезмерной самоуверенностью.
Неразгаданная загадка бытия — смерть
Не было такой эпохи, когда бы тайна смерти не тревожила умы людей. Эта тема неизбежно фигурирует во всех культурах как вечная загадка бытия. Но сам факт смерти воспринимался и воспринимается по-разному. Так, античные греки ужас небытия пытались преодолеть путем концентрации духа — усилием животворной мысли. Люди европейского средневековья без устали скорбели о своей неминуемой кончине, тем самым неустанно навязывая себе мысль о смерти. Человек нашего столетия не просто страшится смерти, но и саму эту тему пытается не затрагивать, налагая на нее своеобразный запрет.
Однако в древних культурах страшились вовсе не смерти, а скорее «земного бессмертия». Согласно учению Вед живые существа многократно являются на землю в различных телесных оболочках. Колесо судьбы — самсара, или повторяющийся цикл рождения и смерти, — проносит живое существо через тяготы материального существования от одной формы жизни к другой, пока оно, отринув все материальные привязанности, ни обретет духовного самосознания. Люди ведической культуры страшились не смерти, а повторяющихся воплощений в материальном теле. Поэтому они должным образом готовились завершить свой земной путь, а смерть рассматривали как «экзамен», сдав который, можно вернуться в духовный мир, чтобы пребывать там вечно, не испытывая больше страданий материального мира: рождения, болезней, старости и смерти. Одно из центральных ведических писаний — «Бхагавата-пурана», или «Шримад-Бхагаватам» — дает такое знание.
В других культурах опыту умирания посвящены особые эзотерических тексты, такие например, как Египетская и Тибетская «Книги мертвых». В медицине сложилось и развивается направление, получившее название танатология (от греческого танатос — смерть). Оно объединяет учение о смерти, ее причинах и механизмах, а также о способах, облегчающих переход из состояния жизни в состояние смерти. В современной психологической практике укоренилось и развивается танатотерапия — исследование состояния смерти методами телесно ориентированной психотерапии. Похоже, наука постепенно «догоняет» эзотерические представления о смерти. Не случайно, видимо, признание профессора физики Дэвида Бома, что «всегда остается открытой возможность того, что существуют неограниченные виды дополнительных свойств, качеств, существ, систем, уровней и т.д., к которым следует применять новые виды законов природы».
«Ошибки» смерти
Профессор биологии Лайэлл Уотсон описывает такой случай. В сентябре 1973 г. в Окленде, в Калифорнии, был установлен факт смерти Сэмюэла Мура от огнестрельного ранения в мозг. Его сердце было извлечено еще бьющимся и доставлено вертолетом в Стамфорд, где его пересадили другому человеку. Когда стрелявшему в Мура человеку месяц спустя было предъявлено обвинение в убийстве, его адвокат потребовал заменить формулировку «убийство» на «вооруженное нападение», ссылаясь на то, что сердце Мура после рокового выстрела продолжало биться, а, значит, считать его владельца в тот момент мертвым нельзя.
Правомерна постановка вопроса: кем было совершено убийство — тем, кто стрелял, или хирургом, который извлек еще бьющееся сердце? «Я как биолог, — пишет Лайэлл Уотсон, — смущен этой неясностью. Мне кажется, что тот, кто изучает жизнь, обязан знать, где она начинается и где — кончается. Однако на вопрос о том, что такое смерть, большинство биологов ответит: смерть — это «отсутствие жизни»; попросите дать определение жизни, и вы получите почти столько же ответов, сколько существует биологов...»
Уотсон собрал множество не вписывающихся в общую биологическую схему эпизодов, в которых фигурируют личности исторические, а происшедшие события имеют документальные подтверждения. В середине XVI века Андреас Везалий — основоположник анатомии, находившийся тогда в зените славы, вскрывал тело испанского дворянина. Неожиданно «труп» вернулся к жизни. Потерпевший дон со временем полностью оправился от причиненных ему повреждений, зато Везалий был предан суду инквизиции и за свою ошибку приговорен к смерти. Другим повезло больше. Преподобный Шварц, один из первых миссионеров, подвизавшихся на Востоке, очнулся от «смерти» в Дели при звуках любимого гимна. Пришедшие отдать ему последние почести прихожане узнали об ошибке, когда голос из гроба присоединился к хору. Другой священнослужитель — Никифорос Гликас, епископ греческой православной церкви на Лесбосе, — также перепугал своих приверженцев. Два дня пролежав в церкви в епископском облачении, он вдруг уселся на митрополичий трон, взглянул на вереницу людей, пришедших попрощаться с телом, и повелел узнать, зачем они здесь собрались.
Подобные же истории содержатся в «Диалогах» Платона, «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарха, в «Естественной истории» Плиния Старшего. Безошибочно определить некоторые виды смерти настолько сложно, что во многих странах поспешные похороны запрещены законом. Всемирно известный итальянский поэт Франческа Петрарка двадцать часов пролежал «мертвый» и по истечении установленного законом времени, то есть еще через четыре часа, был бы похоронен, если бы внезапное похолодание не подняло его с постели. Он пожаловался на сквозняк, распек слуг и прожил еще тридцать лет, написав за это время некоторые из лучших своих сонетов, например, этот, где касается происшедшего с ним казуса:
Узнав из ваших полных скорби строк
О том, как чтили вы меня, беднягу,
Я положил перед собой бумагу,
Спеша заверить вас, что, если б мог,
Давно бы умер я, но дайте срок —
И я безропотно в могилу лягу,
Притом что к смерти отношусь, как к благу,
И видел в двух шагах ее чертог,
Но повернул обратно, озадачен
Тем, что при входе не сумел прочесть,
Какой же день, какой мне час назначен.
Премного вам признателен за честь,
Но выбор ваш, поверьте, неудачен:
Достойнее гораздо люди есть.
Переплетения жизни и смерти
Отсутствие ясного представления о том, что такое жизнь и что такое смерть, мешает биологам четко отделить одно понятие от другого, тем более, что смерть постоянно сопутствует жизни в самом процессе жизни. Так, время в утробе матери занято не только ростом и развитием. Некоторые наши органы начинают умирать задолго до того, как мы сами рождаемся. Первое, что ребенок обнаруживает, сформировавшись в утробе, — это мягкие, длинные и шелковистые волосы на собственных ручках и ножках. Пальцы его блаженствуют в этой поросли, сплетая и дергая ее, однако позже, к концу беременности, волосы исчезают, а на их месте остается короткий золотистый пушок.
Клетки и ткани сменяют друг друга в постоянном динамичном процессе, где жизнь и смерть настолько связаны друг с другом, что почти неразличимы. Взгляните на тыльную сторону вашей ладони. Поверхностные клетки кожи на ней, скрепленные тонким слоем жира, почти по всем параметрам мертвы. Очень скоро они будут сброшены и исчезнут вместе с 500 миллионами клеток, которые мы ежедневно теряем, но пока они покрывают поверхность как гибкий панцирь, специально предназначенный для защиты находящихся под ним нежных тканей. Подлинно живые клетки не могут перенести соприкосновения с воздухом, защитные же кристаллические клетки, вытесненные на поверхность и наполненные роговым веществом, довольно хорошо сохраняются. С одной стороны, эти клетки мертвы, так как не могут воспроизводиться, но в то же время они состоят из высокоорганизованной материи, выполняющей на данный момент задание конкретного органа.
Мертвы ли клетки кожи? Если мертвы, то наше тело буквально укрыто смертью, и все же друзья и близкие продолжают числить нас среди живых. Путаница жизни и смерти совершается столь часто потому, что эти состояния выступают как проявления одного и того же биологического процесса. Организм может быть расщеплен вплоть до клеточных составляющих и все-таки сохранять жизнь. Организм в целом, считает Лайэлл Уотсон, можно представить как непрерывную шкалу, простирающуюся от относительной простоты отдельных молекул до невероятной сложности интеллекта. Тогда смерть — всего лишь стрелка, скользящая вдоль этой непрерывной шкалы.
Отдел статистики жизни при Организации Объединенных Наций определяет смерть как «окончательное прекращение всех жизненных функций». Хотя авторитетные специалисты согласны с этим определением, существуют серьезные противоречия относительного того, что следует понимать под жизненными функциями и их прекращением, в том числе клинической смертью.
Последние успехи медицины расширили границы клинической смерти, включив в нее состояния, считавшиеся ранее необратимыми. Лаборатория экспериментальной физиологии оживления в Москве описывает клиническую смерть как состояние, при котором отсутствуют все внешние признаки жизни — сознание, рефлексы, дыхание, сердечная деятельность, однако организм в целом еще не погиб; метаболические процессы в его тканях еще имеют место, и при определенных условиях возможно восстановить все его функции. При терапевтическом вмешательстве оживление возможно до тех пор, пока не наступят необратимые изменения коры головного мозга. После этого еще восстановима деятельность отдельных органов, например, сердца и легких, однако организм в целом не способен вернуться к самостоятельной жизни. Экспериментальные работы показывают, что при нормальной температуре мозг может бездействовать не более 5-6 минут, после этого он уже не способен к восстановлению всех своих функций.
Современная медицина устанавливает состояние биологической смерти с помощью электроэнцефалограммы. По-видимому, это самый точный из имеющихся методов констатации смерти, однако исследователи предупреждают, что максимальный шестиминутный период бездействия мозга нельзя установить с полной уверенностью. 3 ноября 1967 г. тяжело раненный американский солдат был доставлен в лучший военный госпиталь в Южном Вьетнаме. Попытки вернуть его к жизни через 45 минут были прекращены, так как согласно показаниям электрокардиограммы и электроэнцефалограммы он был мертв, и у докторов на этот счет не возникало сомнений. Однако спустя четыре часа он очнулся в морге и до сих пор получает военную пенсию, живя в Иллинойсе.
Итак, несмотря на все более сложное и совершенное оборудование, регистрирующее деятельность различных органов, ошибки в констатации смерти по-прежнему продолжают совершаться. Новейшие технические средства, помогая поддерживать жизнь, все больше стирают различие между жизнью и смертью, и само понятие «клиническая смерть» как прекращение жизненных функций организма, по-прежнему остается относительным и в то же время становится все более условным. Но как тогда относиться к предложенному Организацией Объединенных Наций определению смерти как к окончательному прекращению всех жизненных функций? Ведь окончательное прекращение может наступить не раньше, чем будет выключена поддерживающая состояние жизни аппаратура, а для ее выключения достаточно указания врачей. Странно, не правда ли? Ведь мы привыкли думать, что врачи защищают нас от смерти .
Отношение к смерти
Некоторые ученые предлагают рассматривать смерть как заболевание, но никто не может возразить, что от всех заболеваний она отличается тем, что неизбежна.
В материальном мире это распространяется на все живые существа, но, вероятно только человеку выпала горькая участь, зная об этом приговоре, бояться его; бояться, что мы живем и, следовательно, должны умереть. Но о состоянии смерти знают все — и животные, и растения, и простейшие организмы. Более того, они реагируют на гибель других существ, даже если находятся от них на значительном расстоянии.
Любопытные эксперименты провел Клев Бакстер, специалист по электронному оборудованию. Для их осуществления ему пришлось вести двойную жизнь. Днем в своей конторе рядом с Таймс-сквер в Нью-Йорке он учил полицейских пользоваться детектором лжи, электроэнцефалографами и прочим оборудованием; зато ночью вся эта техника подсоединялась к организмам, которые никак нельзя было заподозрить в преступных намерениях.
Проводя свои опыты, Бакстер в 1966 г. обнаружил, что растения, присоединенные к прибору, измеряющему электрическое сопротивление, реагируют на ситуации, казалось бы, не имеющие к ним отношения. Для объективной проверки своих наблюдений Бакстер соорудил автоматическое приспособление, бросающее мелких рачков по одному в кипящую воду, а находившееся в другой комнате растение подсоединил к электродам, выведенным на самописец. Он обнаружил, что в момент падения рачка в кипящую воду растение посылало электрический импульс. Когда же в воду падал мертвый рачок, записывающее устройство не отмечало подобных сигналов.
Бакстер обнаружил, что один живой организм реагирует на гибель другого, от которого исходит сигнал тревоги. Если падавший в кипяток рачок был уже мертв, сигнала он не посылал и, следовательно, не было реакции и со стороны растения. Вероятно, в критические моменты сигнал тревоги понятен на всех уровнях жизни.
У людей спонтанные телепатические контакты чаще всего проявляются, когда один из них находится в опасности и над его жизнью нависла угроза. Сигнал о смерти, возможно, «самый громкий» в универсальной системе коммуникаций между живыми организмами. Проводя опыты с рачками, Бакстер заметил, что растения постепенно перестают реагировать на них. Вероятно, растения, «поняв», что участь рачков им не грозит, переставали прислушиваться к их сигналам.
Аналогичный сигнал может посылать и простейший биологический материал — неоплодотворенное куриное яйцо. Растения давали бешеную реакцию, когда в комнате разбивали яйцо. Отсюда следует не только то, что растение способно понимать, что такое жизнь, и воспринимать наносимый ей ущерб, но и то, что яйцо также активно участвует в этом процессе, передавая определенное сообщение. Более того, оно само может принимать подобное сообщение и реагировать на него. Бакстер провел такой опыт. Вместо растения он подключил к регистрирующему прибору другое куриное яйцо. Затем он взял свободное куриное яйцо и в соседней комнате опустил его в кипящую воду. Через пять секунд подключенный «свидетель» отреагировал на происходящее: прямая линия на записывающем устройстве резко подскочила вверх, так что перо самописца едва не зашкалило. Так одно куриное яйцо реагировало на смерть другого, притом что их разделяло расстояние около 8 метров. Некоторые приверженцы вегетарианства исключают из своего рациона мясо животных, птиц и рыбу, а яйца оставляют, полагая, что жизнь в них еще не зародилась. Однако эксперименты Клева Бакстера доказывают, что куриное яйцо — живой организм, наделенный определенной формой сознания. Так что не спешите его есть, если вы действительно считаете себя вегетарианцем.
Страху смерти и умирания посвящено множество исследований, и как правило, в них выдвигается предположение, что каждому человеку присущ страх смерти. Однако это не совсем так. Л. Уотсон, изучая литературу по вопросам психологической реакции человека на смерть, обнаружил, что страх смерти возникает только у взрослых людей, и только у тех, кто имел негативный опыт размышлений на эту тему. Не существует фактов, подтверждающих врожденность страха смерти; более того, в тех культурах, где к смерти относятся спокойно, рассматривая ее как часть процесса жизни, страх смерти отсутствует. Не проявляется он у животных и у детей. У животных есть врожденное свойство избегать ситуаций, ассоциирующихся с опасностью для жизни; так например, когда молодые шимпанзе достигают определенного возраста, они без какой-либо специальной тренировки начинают избегать контакта со змееподобными объектами.
Дети до пятилетнего возраста вообще не понимают, что такое смерть. Они считают все живым. В этом возрасте дети воспринимают мир в неразрывном единстве и не пытаются проводить различие между живым и неживым. Впоследствии взрослые постепенно передают ребенку свое видение действительности, и в возрасте 5-7 лет дети уже идут на компромисс: начинают говорить и думать о смерти как о временном состоянии. Затем под жестоким давлением извне в возрасте 7-9 лет они отказываются от своих прежних представлений, принимают факт смерти, но, как бы ища защиты и утешения, выносят это представление во внешние рамки, для чего пытаются персонифицировать смерть, то есть представить, какой облик она имеет — скелета, привидения и т.п.
Свойственное нашему времени противопоставление жизни и смерти, страх смерти сформировались у западного человека, очевидно, в средние века. В XVI веке на Европу обрушились страшные бедствия — мор, войны, чума, которых не знали другие земли и эпохи. Бубонная чума гуляла по Европе, неся с собой кошмарные страдания, беспамятство и смерть для четверти населения Земли; голод покрыл дороги мертвыми телами, вынуждая людей пожирать друг друга; кочевники и крестоносцы опустошали общины, и без того ослабленные эпидемиями, пожарами и землетрясениями; об уцелевших «заботилась» инквизиция. В течение века тема смерти заслоняла собой все, ужасы смерти сковывали сознание людей.
Стремясь подавить страх, философы и художники, писатели и поэты, да и простые смертные, используя образ смерти, персонифицировали ее в своих произведениях и устном народном творчестве, и так постепенно свыкались с ее зловещей фигурой. Смерть стала расхожей темой картин и карикатур, историй, поэтических баллад и анекдотов и уже не внушала прежнего ужаса. Если бы в обществе существовал запрет на тему смерти, психологическая нагрузка на индивида была бы невыносимой; теперь же, он мог утешиться установившимся в обществе, хотя бы внешне, фривольным отношением к смерти и сознанием того, что неотвратимый приговор ждет каждого.
Людям жестокого средневековья было свойственно даже потешаться над жалким положением мертвецов. Этим они психологически защищались от страха смерти, воздвигали защитный барьер. Впрочем иногда и к собственной кончине относились они с юмором. Примером может служить «Четверостишие, которое написал Вийон, приговоренный к повешению»:
Я — Франсуа, чему не рад,
Повесят поутру злодея,
И сколько весит этот зад,
Узнает скоро эта шея.
К счастью, суд заменил первоначально вынесенный Франсуа Вийону смертный приговор на изгнание.
По утверждению Л. Уотсона, подавляющее большинство людей в современном мире рассматривает смерть «как совершенно обособленное, независимое явление, которого нужно бояться и избегать во что бы то ни стало. В нашем обществе, — констатирует он, — страх смерти почти не связан с личным опытом. Мы отделили себя от смерти, возложив ответственность за все, что с ней связано, на дипломированных специалистов. Как ни одно общество в мире, мы попытались вычеркнуть смерть из нашей жизни, но нам удалось лишь создать мировоззрение, полное заблуждений и смутных сомнений».
Достаточно вспомнить, как в средствах массовой информации подаются сообщения о смерти от несчастных случаев. Главное внимание уделяется эффектным деталям катастроф, пожаров и статистике дорожно-транспортных происшествий. Повышенный интерес к случайной смерти, по-видимому, восполняет недостаток внимания к смерти естественной. Мы намеренно сосредоточиваемся на случайной смерти, происшедшей где-то там, в другом месте, и отворачиваемся от нее здесь, внутри каждого из нас. Например, в Соединенных Штатах смерть стали рассматривать «почти как нарушение конституционных прав личности на неприкосновенность и стремление к счастью».
Неотъемлемый признак жизни
Подводя итоги своим размышлениям Л. Уотсон заключает: «Смерть — всего лишь стрелка, скользящая по воле наших верований или уровня технологии вдоль этой непрерывной шкалы. Смерть — состояние сознания, как давно уже догадывались многие философы».
Не удивительно ли, что ученый-биолог, исследователь-экспериментатор, выходит за рамки собственной науки и неожиданно дает нам новые ориентиры поиска: «давно» и «философы». Последуем в указанном направлении и обратимся к древнейшему, раз — «давно», и духовно-философскому, поскольку — «философы», учению Вед. Древнейшее учение Вед рассматривает смерть как естественный переходный процесс, во время которого происходит миграция индивидуального живого существа из одной формы тела в другую. Индивидуальное живое существо (индивидуальная душа — атма, или джива) по своей природе бессмертно и неразрушимо. В «Бхагавад-гите» говорится: «Для души не существует ни рождения, ни смерти. Она никогда не возникала, не возникает и не возникнет. Она — не рожденная, вечная, всегда существующая, изначальная. Она не уничтожается, когда погибает тело» (Гл. 2, текст 20). «Душа неразрушима, неизмерима и вечна, лишь тело, в котором она воплощается, подвержено гибели» (Гл.2, текст 18). «Как человек надевает новые одежды, сбросив старые, так и душа принимает новое тело, оставив старое и бесполезное» (Гл.2, текст 22). «Подобно солнцу, которое одно озаряет всю эту вселенную, живое существо, одно в теле, освещает все тело сознанием» (Гл.13, текст 34).
Пророки и духовные учителя являлись человечеству в разные времена и наставляли людей о жизни и о смерти. Такие наставления, основанные на древнейшем ведическом учении, оставил нам в своих книгах Шрила Прабхупада. В комментариях к «Бхагавад-гите» он поясняет, что «каждое тело является воплощением индивидуальной души, а признаком присутствия души является индивидуальное сознание. Эта мельчайшая духовная искорка является основой материального тела, и влияние ее распространяется по всему телу, подобно тому, как проникает во все части тела принятое лекарство. Это движение души ощущается во всем теле как сознание, и оно является доказательством ее присутствия». (Комментарий, Б.-г. 2.17)
Согласно Мундаке Упанишад, эта духовная искорка пребывает в сердце каждого живого существа, и поэтому все энергии, посредством которых тело приводится в движение, исходят от сердца, и, когда душа покидает тело, кровообращение прекращается. Медицина признает важность красных кровяных телец, но не может установить, что именно душа является источником живительной энергии, хотя и соглашается с тем, что все виды энергии тела исходят из сердца.
В мире существует 8 400 000 форм жизни, и им соответствует бесчисленное множество индивидуальных живых существ — духовных атомов, атм, — и каждый из них несет в себе квант сознания. Безусловно, структура и уровень сознания для разных биологических форм различны: у амебы, например, — свой уровень сознания, у рыбы, растения, животного и человека — свой. Каждый из этих организмов будет по-своему реагировать на внешние раздражители и, если понадобится, будет обороняться, будет находить необходимую именно ему пищу, восстанавливать силы в состоянии покоя или сна и заниматься воспроизводством себе подобных.
Однако пребывание атмы, или индивидуального живого существа, в каждом материальном теле временно. Тело стареет, непоправимо изнашивается или разрушается в результате внезапного повреждения, и когда становится непригодным для продолжения жизнедеятельности, атма покидает его. Как человек оставляет дом без крыши, с разрушенными стенами и поврежденными коммуникациями, непригодный для жилья, и ищет новое прибежище — новый дом, так и атма покидает одно тело и переходит в другое, нарождающееся, наполняя его сознанием как неотъемлемой ее составляющей, которая формируется в зависимости от биологической формы тела и полученного живым существом опыта. Об этом Кришна говорит в «Бхагавад-гите» (Гл. 15, текст 8): «Живое существо в материальном мире переносит из одного тела в другое свои различные представления о жизни, подобно тому, как воздух переносит различные ароматы. Так оно принимает один тип тела и вновь покидает его, чтобы принять другое».
Обсуждения Тайна смерти