Любовь или секс, рождение, смерть — естественные события, но их эмоциональное воздействие и личное значение существенно различны. Рождение нового человека часто предвкушают с приятным волнением и оптимизмом; думать же о смерти люди избегают и даже отрицают ее реальность.
В каждой любви есть смерть, и в каждой смерти есть любовь, но если не любовь, так секс точно. Не секрет, что есть виды смерти прямо-таки оргазмические. ПОЛНЫЙ СЕКС ВЕЗДЕ, КРОМЕ СЕКСА – ДОВОЛЬНО ЧАСТОЕ ЯВЛЕНИЕ.
Смерть — это последнее событие в жизни человека. На физиологическом уровне смерть представляет собой необратимое прекращение всех жизненных функций. На психологическом уровне она имеет личную значимость и личное значение для самого умирающего и его родных и близких. Умереть — значит прекратить чувствовать, покинуть любимых людей, оставить незаконченные дела и уйти в неведомое. Уйти трансформировавшись. Чиновники, священнослужители и другие слуги государственной машины всегда ставили перед народом и после смерти заслоны. Уже в шумерских табличках было записано: «После смерти – суд». Причинно-следственная связь, если тебе при жизни удалось ускользнуть от нашего суда, то после смерти уж точно будешь осужден.
СМЕЮ ВЫСКАЗАТЬ СВОЕ МНЕНИЕ: НАС ОЖИДАЕТ НЕ СУД, А СОРТИРОВКА ДУШ ПО КАЧЕСТВУ И КОЛИЧЕСТВУ ЭНЕРГИИ, ПОДОБНОЕ К ПОДОБНОМУ.
Но смерть — это еще и важнейший компонент культуры, и в этом качестве она получает отражение в коллективном сознании в виде относительно устойчивых значений. Многие из этих коллективных значений находят выражение в литературе, искусстве, музыке, религии и философии культуры и получают свое развитие в ритуалах, обрядах, пословицах, поговорках. Смерть, смертушка, смерТОЧКА – конец земной жизни, кончина, разлучение души с телом, конец плотской жизни, ВОСКРЕСенье, переход к вечной, духовной жизни, точка нового отсчета.
Человек родится на смерть, а умирает на жизнь. Не моли Бога о легкой жизни, моли Бога о легкой смерти. На смерть, что на Солнце, во все глаза не взглянешь. Лучше смерть, нежели злая жизнь. Страхов много, а смерть одна. Смерти воля дана. И всяк умрет, как смерть придет. Смерть да жена, Богом суждена. Прежде смерти не умереть. Хватился монах, когда смерть в головах! Смерть имущество показывает. Сим молитву дает, Хам пшеницу сеет, Афет власть имеет, смерть всем владеет. Бога прогневишь, легкой смерти не даст. Горя много, а смерть одна. В семье и смерть красна. Увидать домового - к беде или к смерти. Смертен плотью, безсмертен духом.
Бегство от смерти
Некоторые авторы высказывают мнение, что западное индустриальное общество, ориентированное на молодость, имеет любопытную особенность: отрицать смерть и избегать мыслей о ней и в то же время быть необычайно озабоченным ею. Так, один из этих авторов рассказывает историю о приглашении на коктейль и ужин, которое он получил от своего друга. Войдя в столовую, этот человек с изумлением заметил спокойно сидевшую за обеденным столом гнедую лошадь. Он обернулся, чтобы увидеть реакцию других гостей и хозяина; все лица выражали шок и недоумение. Но никто не хотел смущать хозяина упоминанием о том, что вызывало столь очевидное неудобство. Ужин проходил в молчании, прерываемом только самыми невинными и несущественными замечаниями. Разве не то же самое происходит, когда человек умирает, а окружающие не только не хотят говорить с ним о смерти, но и не позволяют самому умирающему упоминать о ней?
В прежние времена смерть была рядовым событием. Она обычно происходила дома, в присутствии членов семьи, которые в последние дни жизни умирающего окружали его заботой. Даже после смерти приготовление тела к похоронам и погребальные обряды были делом семьи и общины. В конце XX века мы превратили все это своего рода технологическое чудо. Большинство людей умирают в больницах, и ухаживает за ними медицинский персонал. Ритуальные услуги оказываются профессионально, а тело выставляется на всеобщее обозрение в специальном помещении, снимаемом для гражданской панихиды. Высказывалось также предположение, что мы живем в эру «невидимой смерти». Может быть, мы убедили себя, что смерть — это просто еще одна подлежащая решению проблема, подобная болезни, для которой пока не найдено лечение?
Отрицание является нормальным механизмом совладания со стрессом. Но отрицание может мешать активному совладанию. Активно противостоять смерти значит проявлять разумную предосторожность в отношении опасностей жизни, одновременно не ограничивая себя без необходимости. Мы должны уметь прини¬мать реальную ограниченность жизни и свою собственную уязвимость, даже вопре¬ки ложным, нереалистическим образам, навязываемым нам массовой культурой. Некоторые эксперты высказывают предположение, что если бы наша культура да¬вала людям возможность вступать в более прямые отношения со смертью, мы могли бы показать менее искаженные образы смерти нашим детям. Средний человек, достигший 21 года, ни разу не был свидетелем человеческой смерти, но зато видел более 13 000 смертей по телевидению.
Какая парадоксальная картина отрицания, двойственного отношения и неослабного интереса!
Некоторые исследователи считают, что наше культурное табу смерти начинает ослабевать. Существует множество книг, статей и учебных курсов, которые могут изменить установки людей в отношении смерти. Даже представители медицинских профессий учатся с помощью образовательных программ и семинаров справляться со своими чувствами по отношению к смерти.
Озабоченность смертью и значение смерти
Правда ли, что старики больше боятся смерти и больше озабочены ею, чем мо¬лодые? Больше или меньше боятся перспективы смерти люди с хорошим здоровь¬ем, чувствующие себя хозяевами собственной жизни? Психоаналитическая теория утверждает, что испытывать тревогу или страх при мысли о собственной смерти нормально. Но у разных людей эта тревога вызывает разные реакции. Некоторые, нашедшие для себя смысл и цель жизни, в состоянии признать, что смерть является частью смысла жизни. Религиозные фанатики, отдающие жизнь во имя веры, являют своим поступком крайний пример такого «решения» проблемы. Экзистенциалиста, не видящего в жизни иной цели, кроме самой жизни, перспектива собственной смерти может приводить в ужас. Согласно результатам различных исследований, то, насколько большинство людей, находящихся между этими полюсами, боятся собственной смерти или поглощены мыслями о ней, часто зависит от значения, которое сам человек и его культура придают смерти.
Некоторые исследования демонстрируют, что пожилые люди испытывают меньшую тревогу при мысли о смерти, чем относительно молодые; что люди, имеющие ясную цель в жизни, меньше боятся умереть и что, по словам некоторых пожилых людей, они думают о смерти часто, но с поразительным спокойствием. Когда молодых людей спрашивают, как они бы провели оставшиеся 6 месяцев жизни, они часто говорят, что хотели бы провести их в путешествиях или довести до конца начатое. У пожилых людей иные приоритеты и ценности. Иногда они отвечают, что предавались бы размышлениям или медитации и другим духовным практикам. Часто они говорят, что предпочли бы провести это время со своими родными и близкими. Фактически, при опросе большой группы людей преклонного возраста, добровольно согласившихся принять участие в исследованиях, только 10 % ответили «да» на вопрос «Боитесь ли вы умереть?». Однако опрашиваемые боялись, что процесс умирания будет длительным и болезненным.
Хотя многие пожилые люди обычно утверждают, что смерть не вызывает у них большой тревоги, не все разделяют это отношение к смерти. У пожилых людей наблюдаются заметные индивидуальные различия в том, что касается тревоги, вызываемой мыслью о смерти. Какая же картина складывается при опросе тех, кто испытывает самую большую тревогу? Результаты таких опросов сложно интерпретировать. Согласно некоторым исследованиям, люди, психологически хорошо адаптированные и, вероятно, достигшие целостности личности (в понимании Эриксона), сообщают о низкой тревоге. Но другие исследования говорят о том, что пожилых людей, физически и психически здоровых, имеющих планы на будущее и чувствующих себя хозяевами собственной жизни, смерть беспокоит больше всего.
Медицина и её посвященные.
Дело врачей и медсестер, которому они посвятили себя, — спасать людей, а не провожать их в последний путь, и они обязаны сделать все, чтобы человеку стало лучше. Они испытывают чувство удовлетворения, когда, вознаграждая их усилия, пациенты выздоравливают. Но что происходит, когда, несмотря на все их умения, знания, заботу и профессиональное мастерство, пациент умирает?
До самого последнего времени большинство врачей во время обучения получало очень слабое представление о нуждах умирающих и психологических аспектах процесса умирания. Когда они сталкивались с проблемами и заботами умирающего пациента или его семьи, они были вынуждены опираться в своих решениях только на собственную позицию и знание своих сильных и слабых сторон. Естественно, они всячески старались оградить себя от этих «сложных» ситуаций.
Когда Элизабет Кюблер-Росс в середине 60-х годов начала изучать процесс умирания, она столкнулась с ощутимым сопротивлением и отказом в помощи со стороны больничного персонала. При посещении больничных палат она была обеспокоена поведением врачей и медсестер. Как только у пациента диагностировали смертельное заболевание, и врачи, и медсестры начинали уделять этому пациенту меньше внимания. Казалось, они избегали любых контактов с этим человеком, кроме тех, что были вызваны необходимостью. Они не только меньше говорили с такими больными, но и хуже за ними ухаживали. Пациентам обычно не говорили о том, что их болезнь смертельна, даже когда они прямо спрашивали об этом. Их лишали возможности обсуждать чувства, связанные с умиранием. Согласно Кюблер-Росс, специалисты, возможно, чтобы защитить свои собственные чувства, «узаконили» отрицание смерти. Исследовательница считает, что это лишало умирающих пациентов возможности здесь и сейчас решить стоящую перед ними очевидную психологическую задачу.
Сегодня все учебные программы для медсестер и многие программы для врачей включают семинары по вопросам смерти. Психологческие процессы умирания человека и горевания его близких сегодня являются признанной частью полного понимания комплекса нужд пациента. Даже с такой подготовкой некоторым медсестрам и другим медицинским работникам тяжело ухаживать за умирающими и ежедневно встречаться с их родственниками. Некоторые медицинские работники могут подчеркивать «научный подход к смерти», пытаясь таким образом отстраниться от происходящего. С другой стороны, медицинские работники иногда могут принимать слишком близко к сердцу тревоги и горе какого-то одного пациента и его семьи, что может вызывать у персонала тягостное чувство вины, стыда или печали.
Однако медицинские работники, понимающие процесс умирания, ставят более реалистичные цели, когда стремятся к «благополучному исходу». В контексте всей жизни человека бывает очень важно помочь ему умереть с достоинством, в последний раз выразив родным и близким свои чувства и встретив смерть сообразно своему образу жизни (НаЬег, 1987).
Понятие "танатология" было введено в медицинскую терминологию в 1912 г. Рошелем Парком. Эта тема впоследствии изучалась институтом его имени. Многие врачи писали о проблеме умирания и раньше, но Р.Парк был первым, кто признал, что смерть и процесс умирания могут стать предметом исследования и быть отдельной дисциплиной.
Интерес к проблемам танатологии заметно оживился в последние десятилетия по нескольким причинам. Прежде всего, в связи с развитием реаниматологии. Психиатрические и психологические аспекты проблемы "оживленного организма" у лиц, перенесших клиническую смерть, терминальные и другие внезапно развившиеся и опасные для жизни состояния вызвали бурное обсуждение этических проблем, а перед психиатрами и невропатологами поставили проблему лечения, реабилитации и восстановления психической деятельности у лиц с постреанимационной болезнью.
С 1959 года, когда реаниматологи впервые описали состояние " смерти мозга", возникающее в процессе реанимации, не прекращаются дискуссии о новой концепции смерти, согласно которой смерть человека отождествляется со смертью его головного мозга. Особую актуаль¬ность приобрела эта тема с 1967 года после первой пересадки сердца, так как большинство доноров для трансплантации органов — это пациенты с погибшим мозгом. Трансплантология оказалась в центре внимания танатологических, этико-правовых, социальных и философских вопросов, которые не имели однозначного ответа и в разных странах трактовались по разному.
В итоге, на рубеже 60-70 годов возникла биоэтика. Специалисты в этой области решают с этических и правовых позиций многочисленные проблемные ситуации, возникающие в клинической практике ( медицинское вмешательство в репродукцию человека, допустимость медико-генетического контроля, трансплантация органов, клонирования человека и т.п.).
Второй причиной оживления интереса к проблемам танатологии явились исследования американского доктора философии, психолога и врача Раймонда Моуди, опубликованные в его книге "Жизнь после смерти", в которой он поднял фундаментальные проблемы человековедения.
И наконец, вопросы танатологии стали активно изучаться в связи с проблемой эвтаназии.
В монографии С.Рязанцева (1994) "Танатология" обобщены
сведения по танатологии в широком понимании этого слова из различ¬ных областей знаний: истории, этнографии, филологии, медицины, био¬логии.
Психолого-психиатрический аспект танатологии практически не отражен в отечественной литературе, хотя работы многих ведущих зарубежных психиатров и психотерапевтов на эту тему уже давно стали классикой (3. Фрейд, К. Юнг , С. Гроф, Э. Кюблер- Росс, А. Менегетти и др.).
В фундаментальном руководстве "Клиническая психиатрия" под редакцией член-корр. РАМН, профессора Т.Б.Дмитриевой (1998) выделен раздел "Тяжелая утрата и смерть". В данной главе представлен анализ проблем танатологии в психолого-психиатрическом аспекте.
Психологический смысл, который человек вкладывает в понятие смерть, различен и обусловлен, с одной стороны, его причастностью к фатальным событиям, а с другой тем, какое отношение смерть имеет лично к нему. Выделяет следующие варианты отношения к смерти.
Безличная смерть или "смерть"— как абстрактное понятие.
Ежедневно человек сталкивается с ней, слушая, читая и видя на экранах телевизоров сообщения о терроризме, катастрофах, войнах и т.п. Эта информация, с медицинской точки зрения, может вызвать повышенный уровень тревожности, хотя ее ежедневный поток со временем вызывает привыкание и эмоциональное безразличие. В редких случаях подобные сообщения могут потенцировать или усугублять социофобии и невротические депрессии.
ИНТЕРПЕРСОНАЛЬНАЯ СМЕРТЬ, «НЕ СОТВОРИ СЕБЕ КУМИРА».
В этом случае речь идет о смерти значимых для личности людей как реально существующих, так и литературных героев. Размах эмоционального реагирования на это событие может колебаться от радости, эйфории, триумфа (при смерти врага) до страха, горя, отчаяния, обиды, смирения, депрессии при потере кумира или значимого человека. Описаны случаи эпидемии самоубийств среди поклонников и поклонниц. Эпидемией юношеских самоубийств был отмечен выход в свет романа Иоганна Вольфганга Гете "Страдания юного Вертера", в котором герой застрелился из-за неразделенной любви. Молодые люди, оказавшиеся в ситуации Вертера, стрелялись прямо с книгой в руках, а в букинистических магазинах того времени за огромные деньги продавались экземпляры романа, облитые кровью самоубийц.
ПЕРСОНАЛЬНАЯ СМЕРТЬ.
В этом случае речь идет о собственной смерти. Психологами введено понятие "траектория освоения смерти", которая имеет следующие стадии: недоверие, сопротивление, страх, безразличие, желание, успокоение. Каждая из этих стадий имеет свою психологическую и клиническую картину, подробно описанную, проведшие фундаментальные исследования, посвященные проблеме персональной смерти, относят к ней и так называемую "ЧАСТИЧНАЯ СМЕРТЬ". Под этим термином они подразумевают состояние человека, который лишился части своих органов, членов или функциональных возможностей, например: люди с параличами или парезами, с ампутированными внутренними органами или конечностями. Психодинамически ориентированные психотерапевты относят к частичной смерти потерю самоуважения, значимой работы, невозможность довести до конца дело, которому была посвящена жизнь. Иногда эти потери столь невосполнимы, что человек совершает СУИЦИД ИЛИ ЗАБЫВАЕТСЯ В АЛКЛГОЛЕ ИЛИ НАРКОТИКАХ, БЫСТРО ПРИБЛИЖАЯ СМЕРТЬ.
Некоторые философские школы и течения понятие смерти связали с понятием времени. Для конкретного человека время — скорее, психологическая, чем физическая категория, и в этом смысле главное свойство времени парадоксально — оно обладает бесконечным количеством конечных отрезков, что делает субъекта, воспринимающего время, фактически бессмертным. Идея, что жизнь — это «только миг между прошлым и будущим», восходит к Марку Аврелию, который писал: «Самая продолжительная жизнь ничем не отличается от самой краткой. Ведь настоящее для всех равно, а, следовательно, равны и потери — и сводятся они всего-навсего к мгновению. Никто не может лишиться ни минувшего, ни грядущего. Ибо кто мог бы отнять у меня то, чего я не имею?»
По сути дела, человек смертен не для себя, а лишь для постороннего наблюдателя. Эту простую мысль подтверждает и принцип релятивизма. Релятивизм ( лат. relatives – относительный) – учение об относительности, субъективности и условности человеческого познания.
В биологии смерть трактуется как прекращение жизнедеятельности организма и вследствие этого — гибель индивидуума как обособленной живой системы, сопровождающаяся разложением белков и других биополимеров — основного материального субстрата жизни. Некоторые биологи выделяют понятие частичной смерти, т.е. смерти группы клеток или целого органа (некроза). У одноклеточных организмов — простейших — естественная смерть особи проявляется в форме деления, поскольку оно связано с прекращением существования данной особи и возникновением вместо нее новых двух.
В зависимости от причин, обусловливающих наступление смерти, у высших животных и человека различают: смерть естественную (физиологическую), наступающую в результате длительного, последовательно
развивающегося угасания
основных жизненных отправлений организма, и смерть преждевременную (патологическую), вызываемую болезненными состояниями организма, поражениями жизненно важных органов (мозга, сердца, легких, печени и др.). Преждевременная смерть может быть скоропостижной, т.е. наступить в течение нескольких минут и даже секунд (например, при инфаркте).
Смерть теплокровных животных и человека связана с прекращением прежде всего дыхания и кровообращения. Поэтому различают два основных этапа смерти: клиническую смерть и следующую за ней биологическую смерть, или истинную. По истечении периода клинической смерти, когда еще возможно полноценное восстановление жизненных функций, наступает биологическая смерть — необратимое прекращение физиологических процессов в клетках и тканях.
В свое время большой интерес вызывало исследование А. Вейсмана продолжительности жизни и смерти, доказывающее целесообразность умирания. Он предложил разделять «живущую субстанцию» на смертную и бессмертную половины. Смертной частью А. Вейсман считал собственно сому, подверженную естественному умиранию. В качестве бессмертной части он рассматривал зародышевые клетки, «зародышевую плазму», способные при соответствующих условиях развиться в новый организм, создать себе новую сому. С этой точки зрения, умирание многоклеточных сложных организмов является необходимым и естественным процессом, так как при разделении клеток на «сому» и «зародышевую плазму» неограниченная продолжительность жизни индивидуума была бы совершенно нецелесообразной роскошью. Поэтому сома высших организмов умирает вследствие внутренних причин к определенному времени, простейшие же остаются практически бессмертными.
Современный французский эколог А. Жакар отмечает, что смерть — относительно недавнее изобретение природы, появившееся тогда, когда две особи соединяются, чтобы произвести на свет третью. Третья особь — это не первая и не вторая, а новое существо, для которого, как для всего нового в мире, надо «освобождать место». Поэтому, считает А. Жакар, смерть — результат наличия полов: рожая детей, человечество стремится бороться со смертью, но именно потому, что мы рожаем детей, мы неизбежно смертны. В противовес смерти, размножение представляет собой первобытное свойство живой материи, как, например, рост, из которого оно произошло, оно обеспечивает непрерывность жизни.
Современное естествознание приходит к выводу, что установить механизм жизни и смерти органической материи невозможно, используя лишь идеи финитизма (представление, что бытие можно описать с помощью конечного числа неразложимых далее элементов) или рассматривая только отдельные аспекты жизни и смерти. В рамках отдельно взятой «системы отсчета», например, рассматривая человека с точки зрения химических витальных (лат. vitalis – жизненный) процессов, исследователи сталкиваются со множеством фактов, необъяснимых в рамках этой системы, например, знаменитый «химический маятник» — обратимые реакции, открытые Белоусовым—Жаботинским: если обратимые реакции в принципе возможны, почему они невозможны в отношении человека?
Современный немецкий философ Э. Хикель по поводу ограниченности одноуровневого, одностороннего биофизического познания нашего бытия пишет, что любой процесс, любой элемент живого организма связан взаимовлияниями с внутренней и внешней средой, причем не только вещественной природы.
По сути дела, проблема причинности смерти сводится к вопросу, который мучил 3. Фрейда: является ли смерть живого организма запрограммированной в генах или это результат «сбоя», «ошибок» в деятельности организма, приводящих клетки к старению и гибели?
Американский биолог Л. Хайфлик обнаружил предел деления человеческих клеток — 50 раз, после чего гибель клетки неизбежна. Клетку можно заморозить, а затем вернуть в обычное состояние — она точно «припомнит», сколько раз она уже делилась. А. Оловников открыл и «счетчик» клеточного деления — причину старения и гибели клетки: при каждом удвоении (размножении) клетки молекулы ДНК становятся чуть короче. Когда укорочение доходит до гена, кодирующего жизненно важную информацию, клетка погибает. Начальная длина и укорочение молекул ДНК в процессе жизни запрограммированы; единственное исключение — половые клетки человека, в которых ДНК копирует полностью всю матрицу, благодаря чему эти клетки бессмертны.
Самим своим существованием человек в каком-то смысле нарушает второй закон термодинамики. Согласно этому закону, все физические процессы направлены в сторону энтропии (греч. En –в, внутрь, + trope – поворот, превращение. Одна из величин характеризующая тепловое состояние тела. Энтропия или возрастает или остается постоянной), а органическая жизнь возникла явно вопреки энтропийной направленности мира. Любое физическое тело стремится прийти в равновесие с окружающей средой, приблизиться к максимально хаотическому состоянию. В этом смысле цель бытия материи-энергии — максимально равномерное (и в тепловом, и в динамическом смысле) рассредоточение в пространстве.
И в этой стройной логической схеме обнаруживается органическая жизнь, стремящаяся противостоять энтропии, создающая анти¬энтропийную модель бытия. Живой организм — упорядоченная структура, с помощью метаболизма (обмена веществ) противостоящая переходу в равновесие с окружающей средой. Но не только с помощью метаболизма. Еще в 1955 г. Э. Шрёдингер возражал против примитивного трактовки метаболизма как основы жизни. Пытаясь обнаружить эту основу, он писал, что все происходящее в природе означает увеличение энтропии в той части Вселенной, где это имеет место. Так и живой организм непрерывно увеличивает свою энтропию (т.е. производит положительную энтропию) и постепенно приближается к максимальной энтропии, т.е. смерти. Организм может оставаться живым, только постоянно извлекая из окружающей его среды отрицательную энергию, т.е. то, чем организм питается. В метаболизме существенно то, что организму удается освобождаться от всей той энтропии, которую он вынужден накапливать, пока он жив.
Позже термин «отрицательная энтропия» Э. Шрёдингер заменяет термином «мера упорядоченности»: человеческий организм может противостоять смерти, лишь поддерживая себя на достаточно высоком уровне упорядоченности. Для этого ему нужно извлекать упорядоченность из окружающей среды, дабы компенсировать энтропийные процессы, идущие в клетках. Вот почему живой организм не может питаться химическими веществами в первозданном виде, т.е. находящимися на низкой стадии упорядоченности. Нам для питания необходимо крайне хорошо упорядоченное состояние материи в более или менее сложных органических соединениях.
Почему же мы все-таки умираем, несмотря на то, что можем отлично питаться «органической упорядоченностью»? Дело в том, что противостоянием энтропии в организме заведует специальная программа, заложенная в генах и рассчитанная на определенный срок работы. В упомянутых исследованиях Л. Хайфлика подтвердилась догадка Э. Шрёдингера.
Стержень квантовой механики — утверждение, что небольшие количества материи и энер¬гии (кванты) одновременно обладают свойствами частицы и волны и соответственно ведут себя то, как частица (корпускула), то, как волна. Парадокс в том, что наблюдать оба состояния материи (энергии) в мире сложных крупных объектов одновременно наука не в состоянии, и качество, в котором пребывает измеряемая материя, зависит от наблюдателя (способа измерения).
Гипотетически можно предположить, что мы одновременно являемся и живыми и мертвыми, выбор же состояния зависит от некоего наблюдателя, который находится вне нашей системы.
Это предположение рождает «сумасшедшие» идеи. Так, французский физик Р. Дютей считает, что ограничение, наложенное на физический мир А. Эйнштейном, неверно, и физические тела могут преодолевать световой барьер (300 000 км/с). Он изучает мир «тахионов» — мир, находящийся по ту сторону скорости света. По его мнению, Вселенная напоминает трехслойный пирог, один слой — мир «брадионов» (это наш мир), второй слой — мир «люксонов» (т.е. световой), и третий слой — мир тахионов (сверхсветовой). В сверхсветовом мире время не истекает, т.е. в нем нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего.
По Р. Дютею, наше сознание — это поле неизвестных физике частиц, своего рода «тахионов», аналогией которым может служить голограмма. Даже если голограмму расколоть, любой осколок сохраняет способность воспроизводить изображение целиком. Если согласиться с теорией Р. Дютея, то следует признать, что наша смерть зависит не только от «грубой» земной физиологии, но и от физических процессов, которые мы не в состоянии фиксировать.
Американский исследователь Ф. Типлер попытался соединить физику и теологию в вопросе о смерти и воскрешении мертвых. Ф. Типлер считает, что жизнь может быть сведена к некоторому роду обработки информации. Энергия (антиэнтропия), необходимая для обработки информации (жизни), возникает благодаря коллапсу (сжатию) Вселенной. Общее количество высвобождаемой в процессе сжатия энергии бесконечно, и могущество жизни возрастет в этом случае невероятно. Ф. Типлер считает, что эту энергию можно использовать для воскрешения мертвых. Компьютерная программа соответствующей сложности способна смоделировать разум любого человека с любым уровнем точности. При наличии бесконечного вычислительного ресурса появится возможность создать компьютерную копию каждого человека, когда-либо жившего на свете.
М. Эйген и Р. Винклер в книге «Игра жизни» исследуют соотношение случайного и закономерного в возникновении упорядоченности живой материи на разных уровнях ее организации. Четкой и бесспорной границы между живым и неживым нет, и об этом свидетельствует изучение природы вирусов. Еще в начале 60-х гг. XX в. биологи установили, что границы живого могут быть отодвинуты даже не к вирусам, а к вирусным нуклеиновым кислотам. Л. Уотсон предлагает даже живые организмы описывать как неживую материю, достигшую особой, специфической организации. Необходимые условия существования любой формы жизни: 1) метаболизм (обмен веществ); 2) самовоспроизведение (передача информации); 3) мутабельность (способность к видоизменению и генетическому закреплению приобретенных свойств).
Одновременно осмысляется и проблема бессмертия, в том числе и личного бессмертия. Так, физик и философ В. В. Налимов к проблеме смерти идет через проблему смысл—сознание—материя, своеобразно интерпретируя идеи дзен-буддизма, эзотерического христианства, античной философии (Платон) и различных философских течений XX в. (включая идеи Вернадского о ноосфере).
Суть предлагаемой В. В. Налимовым модели бытия в том, что личностное сознание (Эго) есть некий текст — носитель смыслов. Взаимодействуя с миром, сознание управляет своей текстовой природой, создает новые тексты, активно общается с метасемантическим космосом в режиме то монолога, то диалога. Повторяя вслед за экзистенциалистами идею, что «Я» (Эго), являясь в обычных условиях носителем устоявшихся смысловых оценок, в экстремальной ситуации (в том числе и в минуты смертельной опасности) раскрывает свою сокровенную сторону и получает возможность резкого изменения личности (по Л. Н. Гумилеву, «пассионарный толчок»). Для этого перерождения личности В. В. Налимов предлагает термин «Метаэго».
В. В. Налимов выделяет шесть уровней сознания: 1) уровень мышления (Аристотелева логика); 2) уровень предмышления (Бейесова логика); 3) подвалы сознания (созерцание образов); 4) телесность человека, поддерживающая сознание; 5) мета-уровень (космическое сознание); 6) подвалы космического сознания (коллективное бессознательное).
Со смертью связь, которая существует между Эго и Вселенной, исчезает, по¬скольку исчезает проводник этой связи. Личность погибает, и бессмысленно говорить о ее бессмертии.
Однако не все мыслители считает, что Эго, «Я», личность ждет распад или переход в абсолютно «размытое» состояние после гибели тела. Одну из теорий предложил П. Тейяр де Шарден, своеобразно развивший учение В. И. Вернадского о ноосфере.
Он предположил, что эволюционное изменение биосферы не замыкается лишь на изменении планеты, материальных условий существования людей. Другое направление — «мегасинтез», возрастание сознания, слияние отдельных личностей в единодушном созидании коллективного разума, ноосферы.
Но что может быть материальным выражением ноосферы? На эти вопросы пытается ответить теория Б. Исакова. Он предположил, что сверхлегкие микрочастицы с массой до грамма (электроны, позитроны, мюоны, таоны, нейтрино и другие, объе¬диненные названием лептоны) являются носителями человеческих мыслей и чувств, информации о предметах и явлениях материального мира. Мировой лептонный газ (МЛГ) пронизывает все тела во Вселенной, он находится не только в космосе или в воздухе, но и в любых материальных телах, — разумеется, и в человеческом организме тоже. МЛГ представляет собой своеобразное информационно-энергетическое поле, содержащее сведения обо всем, что, было, есть и будет во Вселенной.
Смерть с точки зрения психологии — это кризис индивидуальной жизни, последнее критическое событие в жизни человека. Являясь на физиологическом уровне необратимым прекращением всех жизненных функций, имея неминуемую личную значимость для человека, смерть одновременно является и элементом психологической культуры человечества.
Ф. Арьес считал, что установки человека в отношении смерти на определенном этапе исторического развития непосредственно связаны с самосознанием и осмыслением человечеством самого себя. Он выделяет пять этапов изменения этих установок.
Первый этап фиксируется установкой «все умрем». Это — состояние «прирученной смерти», т.е. отношение к ней как к естественной неизбежности, обыденному явлению, к которому нужно относиться без страха и не воспринимать его как личную драму. Второй этап Ф. Арьес обозначает термином «смерть своя»: он связан с идеей индивидуального суда над душой прожившего жизнь и умершего человека. Третий этап, называемый им «смерть далекая и близкая», характеризуется крахом механизмов защиты от неизбежности — к смерти, как и к сексу, возвращается их дикая, неукрощенная природная сущность. Четвертый этап — «смерть твоя», рождающая комплекс трагических эмоций в связи с уходом из жизни близкого человека. Поскольку узы между людьми становятся теснее, кончина близкого воспринимается трагичнее, чем собственная смерть. Пятый этап связан со страхом смерти и самим упоминанием о ней (вытеснение) — это, по Ф. Арьесу, «смерть перевернутая».
Отношение к смерти менялось по нескольким направлениям: 1) развитие индивидуального самосознания; 2) развитие защитных механизмов против сил природы; 3) трансформация веры в загробное существование; 4) трансформация веры в связь между смертью и грехом, страданием.
Исследуя проблемы смерти, 3. Фрейд ввел понятия «влечения к жизни» и «влечения к смерти». Влечение к смерти — это присущие индивиду бессознательные тенденции к саморазрушению и возвращению в неорганическое состояние. Влечения к жизни и смерти противоположны и едины в одно и то же время. 3. Фрейд видел сходство предложенного немецким генетиком А. Вейсманом деления на смертную сому (тело в узком смысле) и бессмертную (при определенных условиях) зародышевую плазму с идеей влечения к смерти и к жизни.
Э. Кюблер-Росс, разделяющая позиции 3. Фрейда и К. Г. Юнга, утверждает, что смерть во все века и во всех культурах воспринималась человеком разумным как несчастье. Для несознающего разума смерть по отношению к себе самому совершенно немыслима; для бессознательного немыслимо вообразить реальный конец собственной жизни здесь и сейчас, и если эта жизнь должна окончиться, конец всегда связывается с вмешательством внешних сил. Поэтому традиционно смерть ассоциируется с пугающим действием, злым и несправедливым деянием.
Второе, о чем говорит Э. Кюблер-Росс, — это то, что несознающий разум не делает различий между желанием и деянием. Любой человек может пересказать лишенный логики сон, в котором соседствуют противоречащие друг другу события и утверждения — вполне приемлемые в снах, но немыслимые при бодрствовании. Подобно тому как взрослый в своем несознающем разуме не может отличить желание во гневе убить кого-нибудь от акта убийства, маленький ребенок не в состоянии различить фантазию и реальность. Ребенок который, рассердившись, пожелал, чтобы мать умерла, из-за того что она не выполнила его просьбу, будет в высшей степени травмирован ее реальной смертью. Он будет всегда повторять себе: это я сделал, я виноват, я был плохим, поэтому мама покинула меня.
Возможно, зная это, легче понять соблюдавшиеся столетиями многие обычаи и ритуалы, целью которых было смягчить гнев богов или общества, уменьшить ожидаемую кару — траурные одежды, вуаль, женский плач старинных времен. Всё это способы вызвать жалость к оплакивающему утрату, способы выражения печали, горя, раскаяния. Человек в горе бьет себя в грудь, рвет на себе волосы, отказывается есть, тем самым пытаясь наказать себя и избежать предстоящего вечного наказания или ослабить кару, которой он ждет за смерть любимого человека.
Чувства горя, раскаяния, вины не так далеки от гнева и ярости. Скорбь всегда несет в себе гнев. Поскольку никто не хочет обратить гнев на покойного, эти эмоции часто маскируются или подавляются и служат проявлением скорби или выражаются иначе. Нельзя расценивать подобные чувства как плохие или постыдные, лучше постараться понять их подлинное происхождение как нечто в высшей степени присущее человеку. По мнению Э.Фромма, избавиться от страха перед смертью— все равно что избавиться от собственного разума. В книге «Человек для себя» он пишет: «Сознание, разум и воображение нарушили «гармонию» животного существования. Их появление превратило человека в аномалию, в каприз универсума. Человек — часть природы, он подчинен физическим законам и не способен изменить их; и все же он выходит за пределы природы... Брошенный в этот мир в определенное место и время, он таким же случайным образом изгоняется из него. Осознавая себя, он понимает свою беспомощность и ограниченность собственного существования. Он предвидит конец — смерть. Он никогда не освободится от дихотомии (последовательное деление целого на две части и т.д.) своего существования: он не может избавиться от разума, даже если бы захотел; он не может избавиться от тела, пока жив, и тело заставляет его желать жизни и бояться смерти».
Правда, некоторые исследователи считают, что страх смерти не врожденное, а приобретаемое в ходе жизни свойство психики. Л. Уотсон, например, изучая литературу по проблемам психологической реакции человека на смерть, был поражен тем фактом, что страх смерти возникает только у взрослых людей и только у тех, кто имеет время для размышлений на эту тему. В психиатрии, однако, отмечены случаи, когда дети сходили с ума, пытаясь понять, почему молодые иногда умирают раньше пожилых. Боязнь смерти, безусловно, наличествует у детей с достаточно раннего возраста, хотя они могут и не воспринимать смерть адекватно — как окончательное прекращение своего физического существования. Смерть скорее сопряжена в их сознании с понятием физической боли, страдания и т.д.
Если признать за осознанием смерти характер «обучения», то надо отбросить всю теорию эволюции. Для живых существ чувство опасности есть напоминание о возможной гибели. Страх позволяет им выжить. А если б знание о смерти не было бы намертво вбито в гены, то все живое на земле погибло бы, перестав страшиться любых опасностей. Л. Уотсон и сам вынужден отчасти признать это.
Приводя данные исследования умирающих больных, Э. Кюблер-Росс говорит о пяти стадиях изменения отношения человека к собственной смерти. Это стадии отрицания, гнева, торга, депрессии, принятия.
Первая реакция на смертельное заболевание обычно такова: «Нет, только не я, это неправда». Такое первоначальное отрицание смерти очень похоже на первые отчаянные попытки альпиниста остановить свое падение, и это — естественная реакция человека на стресс. Как только больной осознает реальность происходящего, его отрицание сменяется гневом или фрустрацией: «Почему я, ведь мне еще так много нужно сделать?» Иногда вместо этой стадии следует стадия попыток совершить сделку с собой и с другими и выиграть дополнительное время на жизнь.
Когда же смысл заболевания полностью осознается, наступает период страха или депрессии. Эта стадия не имеет аналогов среди переживаний, связанных со внезапной смертью, и, видимо, возникает лишь в тех ситуациях, когда у столкнувшегося со смертью человека есть время для осмысления происходящего. Конечные стадии цикла, предваряющие наступление клинической смерти, одинаковы как при мгновенной, так и при медленной смерти. Если умирающие больные имеют достаточно времени для того, чтобы справиться со своими страхами и примириться с неизбежностью смерти, или получают соответствующую помощь от окружающих, то они нередко начинают испытывать состояние покоя и умиротворенности.
По Л. Уотсону, процесс умирания является самостоятельной фазой развития человека с собственной последовательностью событий, определенными, поддающимися описанию переживаниями и способами поведения. Доказательством того, что эти фазы присутствуют не только у людей, умирающих в результате несчастных случаев или заболеваний, является искусственное вызывание тех же стадий умирания у физически абсолютно здоровых людей. Его исследование восемнадцати убийц, ожидающих смертной казни в тюрьме Синг-Синг, по¬казало, что отрицание смерти (при помощи которого сводились на нет многие проблемы) сменялось гневом или страхом и, наконец (у тех, кто имел достаточно времени), спокойной медитативной отрешенностью.
Л. Уотсон считает, что в ходе истории отношение к смерти повторяло последовательность стадий умирания. В человеческой истории было время, когда люди отказывались верить в то, что смерть представляет собой естественное событие, предпочитая возлагать ответственность за нее на какие-либо одушевленные или неодушевленные силы. Это отчетливо проявляется в погребальных обрядах цивилизаций (шумеров, ассирийцев, египтян). Затем, наступает период принятия смерти как реального, завершающего жизнь события, характерного для иудейско-эллинских цивилизаций. Далее следует стадия отрицания смерти, попытки преодолеть ее реальность. В психологии существует понятие «пограничной ситуации» — ситуации, в которой резко обостряется самосознание личности. К. Ясперс называет пограничными моменты непосредственной угрозы жизни, которые активизируют личностное мышление, освобождая его от шелухи коллективного опыта, навязанных моделей поведения. Как раз с этим связан другой интересный феномен — резкое изменение жизненного кредо людей, побывавших в состоянии клинической смерти и имевших опыт «запредельного существования». Американский врач Р. Моуди указывает, что пережитый опыт умирания (люди, побывавшие в состоянии клинической смерти и выведенные из него) производит, как правило, умиротворяющее воздействие. Большинство из побывавших «по ту сторону бытия»: а) перестают бояться смерти; б) производят переоценку основных представлений; в) изменяют образ жизни.
Если раньше, как свидетельствует Ф. Арьес, смерть была рядовым событием, не вызывавшим отрицательных эмоций и не насыщенным личностными смыслами, то современный человек психологически больше вовлечен в проблему смерти: он одновременно и озабочен смертью, и отрицает ее. Но у разных людей смерть вызывает разные реакции: люди, обретшие смысл жизни, имеющие четкие жизненные цели, меньше боятся умереть и способны думать о ней спокойно. Пожилые люди, будучи поставленным перед проблемой конечности жизни через конкретный срок, говорят, что провели бы это время в размышлениях, повседневных делах, общении с близкими, осуществлении духовных практик. Молодые люди перед лицом собственной смерти хотели бы провести это время в путешествиях, в завершении начатых дел.
У людей, которым не грозит немедленная смерть, больше времени на то, чтобы свыкнуться с перспективой смерти. В последние годы жизни многие обозревают свою жизнь в перспективе. Такое обозрение выполняет важнейшие функции: человек разрешает в себе старые конфликты, переосмысливает поступки, прощает себе ошибки и даже открывает в себе что-то новое. Смерть открывает перед стареющим человеком необходимую перспективу, и, как ни парадоксально, умирание может быть процессом подтверждения обязательств человека перед жизнью.
Особый вопрос современности, имеющий нравственную подоплеку, — индивидуальное право человека на добровольную смерть и проблема эвтаназии (убийства из милосердия). По некоторым сведениям, 3. Фрейд в 83-летнем возрасте, страдая от многолетнего рака горла, решил, что «жизнь превратилась в сплошную пытку и больше не имеет смысла». Он заключил соглашение со своим врачом, что тот введет ему смертельную дозу морфия, если 3. Фрейд решит, что не в силах больше выносить боль и фрустрацию, т.е. психическое состояние переживания неудачи. Врач выполнил волю 3. Фрейда.
Такой «вызов» преждевременной смерти именуется активной эвтаназией, поскольку он инициирован самим больным, считающим свое состояние невыносимым и безнадежным. Например, американский врач Кеворкян стал центром общественного скандала, поскольку снабжал страдающих болезнью Альцгеймера и другими смертельными недугами пациентов смертельной дозой препарата, который они вводили себе сами нажатием кнопки. Иногда решение об эвтаназии вынуждены принимать близкие больного и врачи. В Америке они руководствуются гарвардскими критериями для установления необратимого прекращения функционирования (смерти) мозга: невос-приимчивость и отсутствие реакций даже при использовании болезненных стимулов; отсутствие движений и дыхания; отсутствие рефлексов; ровная линия электроэнцефалограммы; отсутствие притока крови к мозгу и циркуляции внутри него. Допускаю мысль, что эвтаназия, в ближайшем будущем станет законной.
Смерть — это последнее событие в жизни человека. На физиологическом уровне смерть представляет собой необратимое прекращение всех жизненных функций. На психологическом уровне она имеет личную значимость и личное значение для самого умирающего и его родных и близких. Умереть — значит прекратить чувствовать, покинуть любимых людей, оставить незаконченные дела и уйти в неведомое. Уйти трансформировавшись. Чиновники, священнослужители и другие слуги государственной машины всегда ставили перед народом и после смерти заслоны. Уже в шумерских табличках было записано: «После смерти – суд». Причинно-следственная связь, если тебе при жизни удалось ускользнуть от нашего суда, то после смерти уж точно будешь осужден.
СМЕЮ ВЫСКАЗАТЬ СВОЕ МНЕНИЕ: НАС ОЖИДАЕТ НЕ СУД, А СОРТИРОВКА ДУШ ПО КАЧЕСТВУ И КОЛИЧЕСТВУ ЭНЕРГИИ, ПОДОБНОЕ К ПОДОБНОМУ.
Но смерть — это еще и важнейший компонент культуры, и в этом качестве она получает отражение в коллективном сознании в виде относительно устойчивых значений. Многие из этих коллективных значений находят выражение в литературе, искусстве, музыке, религии и философии культуры и получают свое развитие в ритуалах, обрядах, пословицах, поговорках. Смерть, смертушка, смерТОЧКА – конец земной жизни, кончина, разлучение души с телом, конец плотской жизни, ВОСКРЕСенье, переход к вечной, духовной жизни, точка нового отсчета.
Человек родится на смерть, а умирает на жизнь. Не моли Бога о легкой жизни, моли Бога о легкой смерти. На смерть, что на Солнце, во все глаза не взглянешь. Лучше смерть, нежели злая жизнь. Страхов много, а смерть одна. Смерти воля дана. И всяк умрет, как смерть придет. Смерть да жена, Богом суждена. Прежде смерти не умереть. Хватился монах, когда смерть в головах! Смерть имущество показывает. Сим молитву дает, Хам пшеницу сеет, Афет власть имеет, смерть всем владеет. Бога прогневишь, легкой смерти не даст. Горя много, а смерть одна. В семье и смерть красна. Увидать домового - к беде или к смерти. Смертен плотью, безсмертен духом.
Бегство от смерти
Некоторые авторы высказывают мнение, что западное индустриальное общество, ориентированное на молодость, имеет любопытную особенность: отрицать смерть и избегать мыслей о ней и в то же время быть необычайно озабоченным ею. Так, один из этих авторов рассказывает историю о приглашении на коктейль и ужин, которое он получил от своего друга. Войдя в столовую, этот человек с изумлением заметил спокойно сидевшую за обеденным столом гнедую лошадь. Он обернулся, чтобы увидеть реакцию других гостей и хозяина; все лица выражали шок и недоумение. Но никто не хотел смущать хозяина упоминанием о том, что вызывало столь очевидное неудобство. Ужин проходил в молчании, прерываемом только самыми невинными и несущественными замечаниями. Разве не то же самое происходит, когда человек умирает, а окружающие не только не хотят говорить с ним о смерти, но и не позволяют самому умирающему упоминать о ней?
В прежние времена смерть была рядовым событием. Она обычно происходила дома, в присутствии членов семьи, которые в последние дни жизни умирающего окружали его заботой. Даже после смерти приготовление тела к похоронам и погребальные обряды были делом семьи и общины. В конце XX века мы превратили все это своего рода технологическое чудо. Большинство людей умирают в больницах, и ухаживает за ними медицинский персонал. Ритуальные услуги оказываются профессионально, а тело выставляется на всеобщее обозрение в специальном помещении, снимаемом для гражданской панихиды. Высказывалось также предположение, что мы живем в эру «невидимой смерти». Может быть, мы убедили себя, что смерть — это просто еще одна подлежащая решению проблема, подобная болезни, для которой пока не найдено лечение?
Отрицание является нормальным механизмом совладания со стрессом. Но отрицание может мешать активному совладанию. Активно противостоять смерти значит проявлять разумную предосторожность в отношении опасностей жизни, одновременно не ограничивая себя без необходимости. Мы должны уметь прини¬мать реальную ограниченность жизни и свою собственную уязвимость, даже вопре¬ки ложным, нереалистическим образам, навязываемым нам массовой культурой. Некоторые эксперты высказывают предположение, что если бы наша культура да¬вала людям возможность вступать в более прямые отношения со смертью, мы могли бы показать менее искаженные образы смерти нашим детям. Средний человек, достигший 21 года, ни разу не был свидетелем человеческой смерти, но зато видел более 13 000 смертей по телевидению.
Какая парадоксальная картина отрицания, двойственного отношения и неослабного интереса!
Некоторые исследователи считают, что наше культурное табу смерти начинает ослабевать. Существует множество книг, статей и учебных курсов, которые могут изменить установки людей в отношении смерти. Даже представители медицинских профессий учатся с помощью образовательных программ и семинаров справляться со своими чувствами по отношению к смерти.
Озабоченность смертью и значение смерти
Правда ли, что старики больше боятся смерти и больше озабочены ею, чем мо¬лодые? Больше или меньше боятся перспективы смерти люди с хорошим здоровь¬ем, чувствующие себя хозяевами собственной жизни? Психоаналитическая теория утверждает, что испытывать тревогу или страх при мысли о собственной смерти нормально. Но у разных людей эта тревога вызывает разные реакции. Некоторые, нашедшие для себя смысл и цель жизни, в состоянии признать, что смерть является частью смысла жизни. Религиозные фанатики, отдающие жизнь во имя веры, являют своим поступком крайний пример такого «решения» проблемы. Экзистенциалиста, не видящего в жизни иной цели, кроме самой жизни, перспектива собственной смерти может приводить в ужас. Согласно результатам различных исследований, то, насколько большинство людей, находящихся между этими полюсами, боятся собственной смерти или поглощены мыслями о ней, часто зависит от значения, которое сам человек и его культура придают смерти.
Некоторые исследования демонстрируют, что пожилые люди испытывают меньшую тревогу при мысли о смерти, чем относительно молодые; что люди, имеющие ясную цель в жизни, меньше боятся умереть и что, по словам некоторых пожилых людей, они думают о смерти часто, но с поразительным спокойствием. Когда молодых людей спрашивают, как они бы провели оставшиеся 6 месяцев жизни, они часто говорят, что хотели бы провести их в путешествиях или довести до конца начатое. У пожилых людей иные приоритеты и ценности. Иногда они отвечают, что предавались бы размышлениям или медитации и другим духовным практикам. Часто они говорят, что предпочли бы провести это время со своими родными и близкими. Фактически, при опросе большой группы людей преклонного возраста, добровольно согласившихся принять участие в исследованиях, только 10 % ответили «да» на вопрос «Боитесь ли вы умереть?». Однако опрашиваемые боялись, что процесс умирания будет длительным и болезненным.
Хотя многие пожилые люди обычно утверждают, что смерть не вызывает у них большой тревоги, не все разделяют это отношение к смерти. У пожилых людей наблюдаются заметные индивидуальные различия в том, что касается тревоги, вызываемой мыслью о смерти. Какая же картина складывается при опросе тех, кто испытывает самую большую тревогу? Результаты таких опросов сложно интерпретировать. Согласно некоторым исследованиям, люди, психологически хорошо адаптированные и, вероятно, достигшие целостности личности (в понимании Эриксона), сообщают о низкой тревоге. Но другие исследования говорят о том, что пожилых людей, физически и психически здоровых, имеющих планы на будущее и чувствующих себя хозяевами собственной жизни, смерть беспокоит больше всего.
Медицина и её посвященные.
Дело врачей и медсестер, которому они посвятили себя, — спасать людей, а не провожать их в последний путь, и они обязаны сделать все, чтобы человеку стало лучше. Они испытывают чувство удовлетворения, когда, вознаграждая их усилия, пациенты выздоравливают. Но что происходит, когда, несмотря на все их умения, знания, заботу и профессиональное мастерство, пациент умирает?
До самого последнего времени большинство врачей во время обучения получало очень слабое представление о нуждах умирающих и психологических аспектах процесса умирания. Когда они сталкивались с проблемами и заботами умирающего пациента или его семьи, они были вынуждены опираться в своих решениях только на собственную позицию и знание своих сильных и слабых сторон. Естественно, они всячески старались оградить себя от этих «сложных» ситуаций.
Когда Элизабет Кюблер-Росс в середине 60-х годов начала изучать процесс умирания, она столкнулась с ощутимым сопротивлением и отказом в помощи со стороны больничного персонала. При посещении больничных палат она была обеспокоена поведением врачей и медсестер. Как только у пациента диагностировали смертельное заболевание, и врачи, и медсестры начинали уделять этому пациенту меньше внимания. Казалось, они избегали любых контактов с этим человеком, кроме тех, что были вызваны необходимостью. Они не только меньше говорили с такими больными, но и хуже за ними ухаживали. Пациентам обычно не говорили о том, что их болезнь смертельна, даже когда они прямо спрашивали об этом. Их лишали возможности обсуждать чувства, связанные с умиранием. Согласно Кюблер-Росс, специалисты, возможно, чтобы защитить свои собственные чувства, «узаконили» отрицание смерти. Исследовательница считает, что это лишало умирающих пациентов возможности здесь и сейчас решить стоящую перед ними очевидную психологическую задачу.
Сегодня все учебные программы для медсестер и многие программы для врачей включают семинары по вопросам смерти. Психологческие процессы умирания человека и горевания его близких сегодня являются признанной частью полного понимания комплекса нужд пациента. Даже с такой подготовкой некоторым медсестрам и другим медицинским работникам тяжело ухаживать за умирающими и ежедневно встречаться с их родственниками. Некоторые медицинские работники могут подчеркивать «научный подход к смерти», пытаясь таким образом отстраниться от происходящего. С другой стороны, медицинские работники иногда могут принимать слишком близко к сердцу тревоги и горе какого-то одного пациента и его семьи, что может вызывать у персонала тягостное чувство вины, стыда или печали.
Однако медицинские работники, понимающие процесс умирания, ставят более реалистичные цели, когда стремятся к «благополучному исходу». В контексте всей жизни человека бывает очень важно помочь ему умереть с достоинством, в последний раз выразив родным и близким свои чувства и встретив смерть сообразно своему образу жизни (НаЬег, 1987).
Понятие "танатология" было введено в медицинскую терминологию в 1912 г. Рошелем Парком. Эта тема впоследствии изучалась институтом его имени. Многие врачи писали о проблеме умирания и раньше, но Р.Парк был первым, кто признал, что смерть и процесс умирания могут стать предметом исследования и быть отдельной дисциплиной.
Интерес к проблемам танатологии заметно оживился в последние десятилетия по нескольким причинам. Прежде всего, в связи с развитием реаниматологии. Психиатрические и психологические аспекты проблемы "оживленного организма" у лиц, перенесших клиническую смерть, терминальные и другие внезапно развившиеся и опасные для жизни состояния вызвали бурное обсуждение этических проблем, а перед психиатрами и невропатологами поставили проблему лечения, реабилитации и восстановления психической деятельности у лиц с постреанимационной болезнью.
С 1959 года, когда реаниматологи впервые описали состояние " смерти мозга", возникающее в процессе реанимации, не прекращаются дискуссии о новой концепции смерти, согласно которой смерть человека отождествляется со смертью его головного мозга. Особую актуаль¬ность приобрела эта тема с 1967 года после первой пересадки сердца, так как большинство доноров для трансплантации органов — это пациенты с погибшим мозгом. Трансплантология оказалась в центре внимания танатологических, этико-правовых, социальных и философских вопросов, которые не имели однозначного ответа и в разных странах трактовались по разному.
В итоге, на рубеже 60-70 годов возникла биоэтика. Специалисты в этой области решают с этических и правовых позиций многочисленные проблемные ситуации, возникающие в клинической практике ( медицинское вмешательство в репродукцию человека, допустимость медико-генетического контроля, трансплантация органов, клонирования человека и т.п.).
Второй причиной оживления интереса к проблемам танатологии явились исследования американского доктора философии, психолога и врача Раймонда Моуди, опубликованные в его книге "Жизнь после смерти", в которой он поднял фундаментальные проблемы человековедения.
И наконец, вопросы танатологии стали активно изучаться в связи с проблемой эвтаназии.
В монографии С.Рязанцева (1994) "Танатология" обобщены
сведения по танатологии в широком понимании этого слова из различ¬ных областей знаний: истории, этнографии, филологии, медицины, био¬логии.
Психолого-психиатрический аспект танатологии практически не отражен в отечественной литературе, хотя работы многих ведущих зарубежных психиатров и психотерапевтов на эту тему уже давно стали классикой (3. Фрейд, К. Юнг , С. Гроф, Э. Кюблер- Росс, А. Менегетти и др.).
В фундаментальном руководстве "Клиническая психиатрия" под редакцией член-корр. РАМН, профессора Т.Б.Дмитриевой (1998) выделен раздел "Тяжелая утрата и смерть". В данной главе представлен анализ проблем танатологии в психолого-психиатрическом аспекте.
Психологический смысл, который человек вкладывает в понятие смерть, различен и обусловлен, с одной стороны, его причастностью к фатальным событиям, а с другой тем, какое отношение смерть имеет лично к нему. Выделяет следующие варианты отношения к смерти.
Безличная смерть или "смерть"— как абстрактное понятие.
Ежедневно человек сталкивается с ней, слушая, читая и видя на экранах телевизоров сообщения о терроризме, катастрофах, войнах и т.п. Эта информация, с медицинской точки зрения, может вызвать повышенный уровень тревожности, хотя ее ежедневный поток со временем вызывает привыкание и эмоциональное безразличие. В редких случаях подобные сообщения могут потенцировать или усугублять социофобии и невротические депрессии.
ИНТЕРПЕРСОНАЛЬНАЯ СМЕРТЬ, «НЕ СОТВОРИ СЕБЕ КУМИРА».
В этом случае речь идет о смерти значимых для личности людей как реально существующих, так и литературных героев. Размах эмоционального реагирования на это событие может колебаться от радости, эйфории, триумфа (при смерти врага) до страха, горя, отчаяния, обиды, смирения, депрессии при потере кумира или значимого человека. Описаны случаи эпидемии самоубийств среди поклонников и поклонниц. Эпидемией юношеских самоубийств был отмечен выход в свет романа Иоганна Вольфганга Гете "Страдания юного Вертера", в котором герой застрелился из-за неразделенной любви. Молодые люди, оказавшиеся в ситуации Вертера, стрелялись прямо с книгой в руках, а в букинистических магазинах того времени за огромные деньги продавались экземпляры романа, облитые кровью самоубийц.
ПЕРСОНАЛЬНАЯ СМЕРТЬ.
В этом случае речь идет о собственной смерти. Психологами введено понятие "траектория освоения смерти", которая имеет следующие стадии: недоверие, сопротивление, страх, безразличие, желание, успокоение. Каждая из этих стадий имеет свою психологическую и клиническую картину, подробно описанную, проведшие фундаментальные исследования, посвященные проблеме персональной смерти, относят к ней и так называемую "ЧАСТИЧНАЯ СМЕРТЬ". Под этим термином они подразумевают состояние человека, который лишился части своих органов, членов или функциональных возможностей, например: люди с параличами или парезами, с ампутированными внутренними органами или конечностями. Психодинамически ориентированные психотерапевты относят к частичной смерти потерю самоуважения, значимой работы, невозможность довести до конца дело, которому была посвящена жизнь. Иногда эти потери столь невосполнимы, что человек совершает СУИЦИД ИЛИ ЗАБЫВАЕТСЯ В АЛКЛГОЛЕ ИЛИ НАРКОТИКАХ, БЫСТРО ПРИБЛИЖАЯ СМЕРТЬ.
Некоторые философские школы и течения понятие смерти связали с понятием времени. Для конкретного человека время — скорее, психологическая, чем физическая категория, и в этом смысле главное свойство времени парадоксально — оно обладает бесконечным количеством конечных отрезков, что делает субъекта, воспринимающего время, фактически бессмертным. Идея, что жизнь — это «только миг между прошлым и будущим», восходит к Марку Аврелию, который писал: «Самая продолжительная жизнь ничем не отличается от самой краткой. Ведь настоящее для всех равно, а, следовательно, равны и потери — и сводятся они всего-навсего к мгновению. Никто не может лишиться ни минувшего, ни грядущего. Ибо кто мог бы отнять у меня то, чего я не имею?»
По сути дела, человек смертен не для себя, а лишь для постороннего наблюдателя. Эту простую мысль подтверждает и принцип релятивизма. Релятивизм ( лат. relatives – относительный) – учение об относительности, субъективности и условности человеческого познания.
В биологии смерть трактуется как прекращение жизнедеятельности организма и вследствие этого — гибель индивидуума как обособленной живой системы, сопровождающаяся разложением белков и других биополимеров — основного материального субстрата жизни. Некоторые биологи выделяют понятие частичной смерти, т.е. смерти группы клеток или целого органа (некроза). У одноклеточных организмов — простейших — естественная смерть особи проявляется в форме деления, поскольку оно связано с прекращением существования данной особи и возникновением вместо нее новых двух.
В зависимости от причин, обусловливающих наступление смерти, у высших животных и человека различают: смерть естественную (физиологическую), наступающую в результате длительного, последовательно
развивающегося угасания
основных жизненных отправлений организма, и смерть преждевременную (патологическую), вызываемую болезненными состояниями организма, поражениями жизненно важных органов (мозга, сердца, легких, печени и др.). Преждевременная смерть может быть скоропостижной, т.е. наступить в течение нескольких минут и даже секунд (например, при инфаркте).
Смерть теплокровных животных и человека связана с прекращением прежде всего дыхания и кровообращения. Поэтому различают два основных этапа смерти: клиническую смерть и следующую за ней биологическую смерть, или истинную. По истечении периода клинической смерти, когда еще возможно полноценное восстановление жизненных функций, наступает биологическая смерть — необратимое прекращение физиологических процессов в клетках и тканях.
В свое время большой интерес вызывало исследование А. Вейсмана продолжительности жизни и смерти, доказывающее целесообразность умирания. Он предложил разделять «живущую субстанцию» на смертную и бессмертную половины. Смертной частью А. Вейсман считал собственно сому, подверженную естественному умиранию. В качестве бессмертной части он рассматривал зародышевые клетки, «зародышевую плазму», способные при соответствующих условиях развиться в новый организм, создать себе новую сому. С этой точки зрения, умирание многоклеточных сложных организмов является необходимым и естественным процессом, так как при разделении клеток на «сому» и «зародышевую плазму» неограниченная продолжительность жизни индивидуума была бы совершенно нецелесообразной роскошью. Поэтому сома высших организмов умирает вследствие внутренних причин к определенному времени, простейшие же остаются практически бессмертными.
Современный французский эколог А. Жакар отмечает, что смерть — относительно недавнее изобретение природы, появившееся тогда, когда две особи соединяются, чтобы произвести на свет третью. Третья особь — это не первая и не вторая, а новое существо, для которого, как для всего нового в мире, надо «освобождать место». Поэтому, считает А. Жакар, смерть — результат наличия полов: рожая детей, человечество стремится бороться со смертью, но именно потому, что мы рожаем детей, мы неизбежно смертны. В противовес смерти, размножение представляет собой первобытное свойство живой материи, как, например, рост, из которого оно произошло, оно обеспечивает непрерывность жизни.
Современное естествознание приходит к выводу, что установить механизм жизни и смерти органической материи невозможно, используя лишь идеи финитизма (представление, что бытие можно описать с помощью конечного числа неразложимых далее элементов) или рассматривая только отдельные аспекты жизни и смерти. В рамках отдельно взятой «системы отсчета», например, рассматривая человека с точки зрения химических витальных (лат. vitalis – жизненный) процессов, исследователи сталкиваются со множеством фактов, необъяснимых в рамках этой системы, например, знаменитый «химический маятник» — обратимые реакции, открытые Белоусовым—Жаботинским: если обратимые реакции в принципе возможны, почему они невозможны в отношении человека?
Современный немецкий философ Э. Хикель по поводу ограниченности одноуровневого, одностороннего биофизического познания нашего бытия пишет, что любой процесс, любой элемент живого организма связан взаимовлияниями с внутренней и внешней средой, причем не только вещественной природы.
По сути дела, проблема причинности смерти сводится к вопросу, который мучил 3. Фрейда: является ли смерть живого организма запрограммированной в генах или это результат «сбоя», «ошибок» в деятельности организма, приводящих клетки к старению и гибели?
Американский биолог Л. Хайфлик обнаружил предел деления человеческих клеток — 50 раз, после чего гибель клетки неизбежна. Клетку можно заморозить, а затем вернуть в обычное состояние — она точно «припомнит», сколько раз она уже делилась. А. Оловников открыл и «счетчик» клеточного деления — причину старения и гибели клетки: при каждом удвоении (размножении) клетки молекулы ДНК становятся чуть короче. Когда укорочение доходит до гена, кодирующего жизненно важную информацию, клетка погибает. Начальная длина и укорочение молекул ДНК в процессе жизни запрограммированы; единственное исключение — половые клетки человека, в которых ДНК копирует полностью всю матрицу, благодаря чему эти клетки бессмертны.
Самим своим существованием человек в каком-то смысле нарушает второй закон термодинамики. Согласно этому закону, все физические процессы направлены в сторону энтропии (греч. En –в, внутрь, + trope – поворот, превращение. Одна из величин характеризующая тепловое состояние тела. Энтропия или возрастает или остается постоянной), а органическая жизнь возникла явно вопреки энтропийной направленности мира. Любое физическое тело стремится прийти в равновесие с окружающей средой, приблизиться к максимально хаотическому состоянию. В этом смысле цель бытия материи-энергии — максимально равномерное (и в тепловом, и в динамическом смысле) рассредоточение в пространстве.
И в этой стройной логической схеме обнаруживается органическая жизнь, стремящаяся противостоять энтропии, создающая анти¬энтропийную модель бытия. Живой организм — упорядоченная структура, с помощью метаболизма (обмена веществ) противостоящая переходу в равновесие с окружающей средой. Но не только с помощью метаболизма. Еще в 1955 г. Э. Шрёдингер возражал против примитивного трактовки метаболизма как основы жизни. Пытаясь обнаружить эту основу, он писал, что все происходящее в природе означает увеличение энтропии в той части Вселенной, где это имеет место. Так и живой организм непрерывно увеличивает свою энтропию (т.е. производит положительную энтропию) и постепенно приближается к максимальной энтропии, т.е. смерти. Организм может оставаться живым, только постоянно извлекая из окружающей его среды отрицательную энергию, т.е. то, чем организм питается. В метаболизме существенно то, что организму удается освобождаться от всей той энтропии, которую он вынужден накапливать, пока он жив.
Позже термин «отрицательная энтропия» Э. Шрёдингер заменяет термином «мера упорядоченности»: человеческий организм может противостоять смерти, лишь поддерживая себя на достаточно высоком уровне упорядоченности. Для этого ему нужно извлекать упорядоченность из окружающей среды, дабы компенсировать энтропийные процессы, идущие в клетках. Вот почему живой организм не может питаться химическими веществами в первозданном виде, т.е. находящимися на низкой стадии упорядоченности. Нам для питания необходимо крайне хорошо упорядоченное состояние материи в более или менее сложных органических соединениях.
Почему же мы все-таки умираем, несмотря на то, что можем отлично питаться «органической упорядоченностью»? Дело в том, что противостоянием энтропии в организме заведует специальная программа, заложенная в генах и рассчитанная на определенный срок работы. В упомянутых исследованиях Л. Хайфлика подтвердилась догадка Э. Шрёдингера.
Стержень квантовой механики — утверждение, что небольшие количества материи и энер¬гии (кванты) одновременно обладают свойствами частицы и волны и соответственно ведут себя то, как частица (корпускула), то, как волна. Парадокс в том, что наблюдать оба состояния материи (энергии) в мире сложных крупных объектов одновременно наука не в состоянии, и качество, в котором пребывает измеряемая материя, зависит от наблюдателя (способа измерения).
Гипотетически можно предположить, что мы одновременно являемся и живыми и мертвыми, выбор же состояния зависит от некоего наблюдателя, который находится вне нашей системы.
Это предположение рождает «сумасшедшие» идеи. Так, французский физик Р. Дютей считает, что ограничение, наложенное на физический мир А. Эйнштейном, неверно, и физические тела могут преодолевать световой барьер (300 000 км/с). Он изучает мир «тахионов» — мир, находящийся по ту сторону скорости света. По его мнению, Вселенная напоминает трехслойный пирог, один слой — мир «брадионов» (это наш мир), второй слой — мир «люксонов» (т.е. световой), и третий слой — мир тахионов (сверхсветовой). В сверхсветовом мире время не истекает, т.е. в нем нет ни прошлого, ни настоящего, ни будущего.
По Р. Дютею, наше сознание — это поле неизвестных физике частиц, своего рода «тахионов», аналогией которым может служить голограмма. Даже если голограмму расколоть, любой осколок сохраняет способность воспроизводить изображение целиком. Если согласиться с теорией Р. Дютея, то следует признать, что наша смерть зависит не только от «грубой» земной физиологии, но и от физических процессов, которые мы не в состоянии фиксировать.
Американский исследователь Ф. Типлер попытался соединить физику и теологию в вопросе о смерти и воскрешении мертвых. Ф. Типлер считает, что жизнь может быть сведена к некоторому роду обработки информации. Энергия (антиэнтропия), необходимая для обработки информации (жизни), возникает благодаря коллапсу (сжатию) Вселенной. Общее количество высвобождаемой в процессе сжатия энергии бесконечно, и могущество жизни возрастет в этом случае невероятно. Ф. Типлер считает, что эту энергию можно использовать для воскрешения мертвых. Компьютерная программа соответствующей сложности способна смоделировать разум любого человека с любым уровнем точности. При наличии бесконечного вычислительного ресурса появится возможность создать компьютерную копию каждого человека, когда-либо жившего на свете.
М. Эйген и Р. Винклер в книге «Игра жизни» исследуют соотношение случайного и закономерного в возникновении упорядоченности живой материи на разных уровнях ее организации. Четкой и бесспорной границы между живым и неживым нет, и об этом свидетельствует изучение природы вирусов. Еще в начале 60-х гг. XX в. биологи установили, что границы живого могут быть отодвинуты даже не к вирусам, а к вирусным нуклеиновым кислотам. Л. Уотсон предлагает даже живые организмы описывать как неживую материю, достигшую особой, специфической организации. Необходимые условия существования любой формы жизни: 1) метаболизм (обмен веществ); 2) самовоспроизведение (передача информации); 3) мутабельность (способность к видоизменению и генетическому закреплению приобретенных свойств).
Одновременно осмысляется и проблема бессмертия, в том числе и личного бессмертия. Так, физик и философ В. В. Налимов к проблеме смерти идет через проблему смысл—сознание—материя, своеобразно интерпретируя идеи дзен-буддизма, эзотерического христианства, античной философии (Платон) и различных философских течений XX в. (включая идеи Вернадского о ноосфере).
Суть предлагаемой В. В. Налимовым модели бытия в том, что личностное сознание (Эго) есть некий текст — носитель смыслов. Взаимодействуя с миром, сознание управляет своей текстовой природой, создает новые тексты, активно общается с метасемантическим космосом в режиме то монолога, то диалога. Повторяя вслед за экзистенциалистами идею, что «Я» (Эго), являясь в обычных условиях носителем устоявшихся смысловых оценок, в экстремальной ситуации (в том числе и в минуты смертельной опасности) раскрывает свою сокровенную сторону и получает возможность резкого изменения личности (по Л. Н. Гумилеву, «пассионарный толчок»). Для этого перерождения личности В. В. Налимов предлагает термин «Метаэго».
В. В. Налимов выделяет шесть уровней сознания: 1) уровень мышления (Аристотелева логика); 2) уровень предмышления (Бейесова логика); 3) подвалы сознания (созерцание образов); 4) телесность человека, поддерживающая сознание; 5) мета-уровень (космическое сознание); 6) подвалы космического сознания (коллективное бессознательное).
Со смертью связь, которая существует между Эго и Вселенной, исчезает, по¬скольку исчезает проводник этой связи. Личность погибает, и бессмысленно говорить о ее бессмертии.
Однако не все мыслители считает, что Эго, «Я», личность ждет распад или переход в абсолютно «размытое» состояние после гибели тела. Одну из теорий предложил П. Тейяр де Шарден, своеобразно развивший учение В. И. Вернадского о ноосфере.
Он предположил, что эволюционное изменение биосферы не замыкается лишь на изменении планеты, материальных условий существования людей. Другое направление — «мегасинтез», возрастание сознания, слияние отдельных личностей в единодушном созидании коллективного разума, ноосферы.
Но что может быть материальным выражением ноосферы? На эти вопросы пытается ответить теория Б. Исакова. Он предположил, что сверхлегкие микрочастицы с массой до грамма (электроны, позитроны, мюоны, таоны, нейтрино и другие, объе¬диненные названием лептоны) являются носителями человеческих мыслей и чувств, информации о предметах и явлениях материального мира. Мировой лептонный газ (МЛГ) пронизывает все тела во Вселенной, он находится не только в космосе или в воздухе, но и в любых материальных телах, — разумеется, и в человеческом организме тоже. МЛГ представляет собой своеобразное информационно-энергетическое поле, содержащее сведения обо всем, что, было, есть и будет во Вселенной.
Смерть с точки зрения психологии — это кризис индивидуальной жизни, последнее критическое событие в жизни человека. Являясь на физиологическом уровне необратимым прекращением всех жизненных функций, имея неминуемую личную значимость для человека, смерть одновременно является и элементом психологической культуры человечества.
Ф. Арьес считал, что установки человека в отношении смерти на определенном этапе исторического развития непосредственно связаны с самосознанием и осмыслением человечеством самого себя. Он выделяет пять этапов изменения этих установок.
Первый этап фиксируется установкой «все умрем». Это — состояние «прирученной смерти», т.е. отношение к ней как к естественной неизбежности, обыденному явлению, к которому нужно относиться без страха и не воспринимать его как личную драму. Второй этап Ф. Арьес обозначает термином «смерть своя»: он связан с идеей индивидуального суда над душой прожившего жизнь и умершего человека. Третий этап, называемый им «смерть далекая и близкая», характеризуется крахом механизмов защиты от неизбежности — к смерти, как и к сексу, возвращается их дикая, неукрощенная природная сущность. Четвертый этап — «смерть твоя», рождающая комплекс трагических эмоций в связи с уходом из жизни близкого человека. Поскольку узы между людьми становятся теснее, кончина близкого воспринимается трагичнее, чем собственная смерть. Пятый этап связан со страхом смерти и самим упоминанием о ней (вытеснение) — это, по Ф. Арьесу, «смерть перевернутая».
Отношение к смерти менялось по нескольким направлениям: 1) развитие индивидуального самосознания; 2) развитие защитных механизмов против сил природы; 3) трансформация веры в загробное существование; 4) трансформация веры в связь между смертью и грехом, страданием.
Исследуя проблемы смерти, 3. Фрейд ввел понятия «влечения к жизни» и «влечения к смерти». Влечение к смерти — это присущие индивиду бессознательные тенденции к саморазрушению и возвращению в неорганическое состояние. Влечения к жизни и смерти противоположны и едины в одно и то же время. 3. Фрейд видел сходство предложенного немецким генетиком А. Вейсманом деления на смертную сому (тело в узком смысле) и бессмертную (при определенных условиях) зародышевую плазму с идеей влечения к смерти и к жизни.
Э. Кюблер-Росс, разделяющая позиции 3. Фрейда и К. Г. Юнга, утверждает, что смерть во все века и во всех культурах воспринималась человеком разумным как несчастье. Для несознающего разума смерть по отношению к себе самому совершенно немыслима; для бессознательного немыслимо вообразить реальный конец собственной жизни здесь и сейчас, и если эта жизнь должна окончиться, конец всегда связывается с вмешательством внешних сил. Поэтому традиционно смерть ассоциируется с пугающим действием, злым и несправедливым деянием.
Второе, о чем говорит Э. Кюблер-Росс, — это то, что несознающий разум не делает различий между желанием и деянием. Любой человек может пересказать лишенный логики сон, в котором соседствуют противоречащие друг другу события и утверждения — вполне приемлемые в снах, но немыслимые при бодрствовании. Подобно тому как взрослый в своем несознающем разуме не может отличить желание во гневе убить кого-нибудь от акта убийства, маленький ребенок не в состоянии различить фантазию и реальность. Ребенок который, рассердившись, пожелал, чтобы мать умерла, из-за того что она не выполнила его просьбу, будет в высшей степени травмирован ее реальной смертью. Он будет всегда повторять себе: это я сделал, я виноват, я был плохим, поэтому мама покинула меня.
Возможно, зная это, легче понять соблюдавшиеся столетиями многие обычаи и ритуалы, целью которых было смягчить гнев богов или общества, уменьшить ожидаемую кару — траурные одежды, вуаль, женский плач старинных времен. Всё это способы вызвать жалость к оплакивающему утрату, способы выражения печали, горя, раскаяния. Человек в горе бьет себя в грудь, рвет на себе волосы, отказывается есть, тем самым пытаясь наказать себя и избежать предстоящего вечного наказания или ослабить кару, которой он ждет за смерть любимого человека.
Чувства горя, раскаяния, вины не так далеки от гнева и ярости. Скорбь всегда несет в себе гнев. Поскольку никто не хочет обратить гнев на покойного, эти эмоции часто маскируются или подавляются и служат проявлением скорби или выражаются иначе. Нельзя расценивать подобные чувства как плохие или постыдные, лучше постараться понять их подлинное происхождение как нечто в высшей степени присущее человеку. По мнению Э.Фромма, избавиться от страха перед смертью— все равно что избавиться от собственного разума. В книге «Человек для себя» он пишет: «Сознание, разум и воображение нарушили «гармонию» животного существования. Их появление превратило человека в аномалию, в каприз универсума. Человек — часть природы, он подчинен физическим законам и не способен изменить их; и все же он выходит за пределы природы... Брошенный в этот мир в определенное место и время, он таким же случайным образом изгоняется из него. Осознавая себя, он понимает свою беспомощность и ограниченность собственного существования. Он предвидит конец — смерть. Он никогда не освободится от дихотомии (последовательное деление целого на две части и т.д.) своего существования: он не может избавиться от разума, даже если бы захотел; он не может избавиться от тела, пока жив, и тело заставляет его желать жизни и бояться смерти».
Правда, некоторые исследователи считают, что страх смерти не врожденное, а приобретаемое в ходе жизни свойство психики. Л. Уотсон, например, изучая литературу по проблемам психологической реакции человека на смерть, был поражен тем фактом, что страх смерти возникает только у взрослых людей и только у тех, кто имеет время для размышлений на эту тему. В психиатрии, однако, отмечены случаи, когда дети сходили с ума, пытаясь понять, почему молодые иногда умирают раньше пожилых. Боязнь смерти, безусловно, наличествует у детей с достаточно раннего возраста, хотя они могут и не воспринимать смерть адекватно — как окончательное прекращение своего физического существования. Смерть скорее сопряжена в их сознании с понятием физической боли, страдания и т.д.
Если признать за осознанием смерти характер «обучения», то надо отбросить всю теорию эволюции. Для живых существ чувство опасности есть напоминание о возможной гибели. Страх позволяет им выжить. А если б знание о смерти не было бы намертво вбито в гены, то все живое на земле погибло бы, перестав страшиться любых опасностей. Л. Уотсон и сам вынужден отчасти признать это.
Приводя данные исследования умирающих больных, Э. Кюблер-Росс говорит о пяти стадиях изменения отношения человека к собственной смерти. Это стадии отрицания, гнева, торга, депрессии, принятия.
Первая реакция на смертельное заболевание обычно такова: «Нет, только не я, это неправда». Такое первоначальное отрицание смерти очень похоже на первые отчаянные попытки альпиниста остановить свое падение, и это — естественная реакция человека на стресс. Как только больной осознает реальность происходящего, его отрицание сменяется гневом или фрустрацией: «Почему я, ведь мне еще так много нужно сделать?» Иногда вместо этой стадии следует стадия попыток совершить сделку с собой и с другими и выиграть дополнительное время на жизнь.
Когда же смысл заболевания полностью осознается, наступает период страха или депрессии. Эта стадия не имеет аналогов среди переживаний, связанных со внезапной смертью, и, видимо, возникает лишь в тех ситуациях, когда у столкнувшегося со смертью человека есть время для осмысления происходящего. Конечные стадии цикла, предваряющие наступление клинической смерти, одинаковы как при мгновенной, так и при медленной смерти. Если умирающие больные имеют достаточно времени для того, чтобы справиться со своими страхами и примириться с неизбежностью смерти, или получают соответствующую помощь от окружающих, то они нередко начинают испытывать состояние покоя и умиротворенности.
По Л. Уотсону, процесс умирания является самостоятельной фазой развития человека с собственной последовательностью событий, определенными, поддающимися описанию переживаниями и способами поведения. Доказательством того, что эти фазы присутствуют не только у людей, умирающих в результате несчастных случаев или заболеваний, является искусственное вызывание тех же стадий умирания у физически абсолютно здоровых людей. Его исследование восемнадцати убийц, ожидающих смертной казни в тюрьме Синг-Синг, по¬казало, что отрицание смерти (при помощи которого сводились на нет многие проблемы) сменялось гневом или страхом и, наконец (у тех, кто имел достаточно времени), спокойной медитативной отрешенностью.
Л. Уотсон считает, что в ходе истории отношение к смерти повторяло последовательность стадий умирания. В человеческой истории было время, когда люди отказывались верить в то, что смерть представляет собой естественное событие, предпочитая возлагать ответственность за нее на какие-либо одушевленные или неодушевленные силы. Это отчетливо проявляется в погребальных обрядах цивилизаций (шумеров, ассирийцев, египтян). Затем, наступает период принятия смерти как реального, завершающего жизнь события, характерного для иудейско-эллинских цивилизаций. Далее следует стадия отрицания смерти, попытки преодолеть ее реальность. В психологии существует понятие «пограничной ситуации» — ситуации, в которой резко обостряется самосознание личности. К. Ясперс называет пограничными моменты непосредственной угрозы жизни, которые активизируют личностное мышление, освобождая его от шелухи коллективного опыта, навязанных моделей поведения. Как раз с этим связан другой интересный феномен — резкое изменение жизненного кредо людей, побывавших в состоянии клинической смерти и имевших опыт «запредельного существования». Американский врач Р. Моуди указывает, что пережитый опыт умирания (люди, побывавшие в состоянии клинической смерти и выведенные из него) производит, как правило, умиротворяющее воздействие. Большинство из побывавших «по ту сторону бытия»: а) перестают бояться смерти; б) производят переоценку основных представлений; в) изменяют образ жизни.
Если раньше, как свидетельствует Ф. Арьес, смерть была рядовым событием, не вызывавшим отрицательных эмоций и не насыщенным личностными смыслами, то современный человек психологически больше вовлечен в проблему смерти: он одновременно и озабочен смертью, и отрицает ее. Но у разных людей смерть вызывает разные реакции: люди, обретшие смысл жизни, имеющие четкие жизненные цели, меньше боятся умереть и способны думать о ней спокойно. Пожилые люди, будучи поставленным перед проблемой конечности жизни через конкретный срок, говорят, что провели бы это время в размышлениях, повседневных делах, общении с близкими, осуществлении духовных практик. Молодые люди перед лицом собственной смерти хотели бы провести это время в путешествиях, в завершении начатых дел.
У людей, которым не грозит немедленная смерть, больше времени на то, чтобы свыкнуться с перспективой смерти. В последние годы жизни многие обозревают свою жизнь в перспективе. Такое обозрение выполняет важнейшие функции: человек разрешает в себе старые конфликты, переосмысливает поступки, прощает себе ошибки и даже открывает в себе что-то новое. Смерть открывает перед стареющим человеком необходимую перспективу, и, как ни парадоксально, умирание может быть процессом подтверждения обязательств человека перед жизнью.
Особый вопрос современности, имеющий нравственную подоплеку, — индивидуальное право человека на добровольную смерть и проблема эвтаназии (убийства из милосердия). По некоторым сведениям, 3. Фрейд в 83-летнем возрасте, страдая от многолетнего рака горла, решил, что «жизнь превратилась в сплошную пытку и больше не имеет смысла». Он заключил соглашение со своим врачом, что тот введет ему смертельную дозу морфия, если 3. Фрейд решит, что не в силах больше выносить боль и фрустрацию, т.е. психическое состояние переживания неудачи. Врач выполнил волю 3. Фрейда.
Такой «вызов» преждевременной смерти именуется активной эвтаназией, поскольку он инициирован самим больным, считающим свое состояние невыносимым и безнадежным. Например, американский врач Кеворкян стал центром общественного скандала, поскольку снабжал страдающих болезнью Альцгеймера и другими смертельными недугами пациентов смертельной дозой препарата, который они вводили себе сами нажатием кнопки. Иногда решение об эвтаназии вынуждены принимать близкие больного и врачи. В Америке они руководствуются гарвардскими критериями для установления необратимого прекращения функционирования (смерти) мозга: невос-приимчивость и отсутствие реакций даже при использовании болезненных стимулов; отсутствие движений и дыхания; отсутствие рефлексов; ровная линия электроэнцефалограммы; отсутствие притока крови к мозгу и циркуляции внутри него. Допускаю мысль, что эвтаназия, в ближайшем будущем станет законной.
Обсуждения Матрица смерти в XXI веке