Отсутствие должной степени разработки философских аспектов техники во многом вызвано тем обстоятельством, что техника как объект исследования со стороны философии представляет собой значительную сложность. Техника не может проявить себя в качестве некоего "чистого", обособленного объекта, ибо в этом /гипотетическом/ случае она бы просто не представилась нам.
Любое техническое устройство - от самого примитивного и незначительного до сложного и важного, - всегда "сообщает" нам нечто не только о себе, но и о своих создателях и "пользователях"; о сопутствующих областях знания, умения; оно так или иначе вписывается в историю; уходит своими корнями в культурные пласты общественной жизни; оказывается вовлеченным в быт, общественную жизнь, в производство; в ряде случаев тесно увязывается с политикой и оказывается чуть ли не решающим аргументом при определении приоритетов общественных систем. Техника - это и пропаганда "за" или "против" системы, это образ жизни, это степень свободы личности и общества и т.д. Все это и определяет беспримерную сложность предметного поля техники.
Ясно, что здесь должны быть приложены междисциплинарные усилия. Они, однако, неизбежно порождают проблему согласования итогов исследования, которые не всегда так просто поддаются такому согласованию. Рефлексирование по поводу техники, таким образом, должно представить некую разновидность синтеза дисциплинарных подходов, но при этом как бы ускользает возможность выявления собственно сущности техники как самостоятельного феномена нашего бытия, и это отдаляет нас от желаемой цели.
Кроме того, проблема техники затрагивает болевые точки общественной жизни, они так или иначе выводят нас на те пространства, где происходят теоретические, политические, идеологические и т.п. баталии, где оказываются затронутыми интересы широких или узких корпораций (экономических, политических, культурных, научных и пр.). Техника нередко выступает предметом спора, и это привносит в процесс ее познания внешние, привходящие аргументы" могущие стать предрассудками, которые, как известно, преодолеваются с большим трудом и требуют длительных и настойчивых усилий.
Философия техники при этом, несмотря на сложность ее становления, не может "отложить себя" до неких лучших времен. Неумолимый научно-технический прогресс ставит человека перед выбором: идти не задумываясь по проторенному пути или оглянуться на прошлое, критически осмыслить настоящее и трезво оценить будущее. Сама техника как бы подводит нас к выбору второго варианта, ибо она создается с учетом расчетов, оценок и прогнозов, которым, тем не менее, следовало бы придать более философский характер.
Проблема сущности техники относится к разряду вечных проблем. По мере того, как западная цивилизация обнаруживает в себе глубокие противоречия, становится все более актуальной потребность проникнуть в сущность техники. Настоящее как бы отбрасывает свет на прошлое, высвечивает все новые и новые грани сущности техники.
Быстрый рост промышленности, хозяйства, экономики в конце ХVIII -начале XIX в.в. определил собой общий подход к изучению сущности техники; ее стали рассматривать с позиции преимущественно материальных потребностей общества и человека; теория техники приобрела черты функционального подхода. Одним из первых эти позиции обозначил К. Маркс (1818 - 1883). Он не только зафиксировал как исторический факт "вхождение машины" в жизнь общества, но и сделал попытку объяснить это, и главное - выстроить некую модель общества, в котором его глубинные изменения задаются развитием техники.
В представлении К. Маркса техника неизбежно порождает противоречия и проблемы, которые не могут быть разрешены в рамках существовавших в его время общественных отношений, и поэтому неизбежна смена этих отношений, в основу которой будет положен отказ от частной собственности. И этому во многом "поможет" техника, даже в большей степени, чем прямые революционные действия. Пар, электричество, сельфактор (деталь ткацкого станка) он назвал более опасными революционерами, чем даже граждане Барбес, Распайль и Бланки. В его "Экономической рукописи 1861 - 1863 г.г. "содержится суждение, характерное для общего умонастроения К. Маркса. Здесь он прямо называет три великих изобретения (порох, компас и книгопечатание), которые открыли дорогу буржуазному обществу, т. е. повлияли на характер развития общества в целом. Порох взрывает на воздух рыцарство - символ Феодальной эпохи; компас открывает мировой рынок и основывает колонии, а книгопечатание становится орудием протестантизма и вообще средством возрождения науки, самым мощным рычагом для создания необходимых предпосылок духовного развития.
Машины, в собственном смысле слова, т.е. соединение разрозненных орудий труда в некую целостность, согласно К. Марксу, появляются лишь в конце ХVIII века. Но их "приход" был подготовлен двумя унаследованными от прошлого машинами, а именно: водяной (ветряной) мельницей и часами. В мельнице уже имеются в развитой форме основные элементы машин: первичный двигатель, на который воздействует двигательная сила; передаточный механизм (колесные передачи, рычаги и т.д.) и рабочая машина. Что касается часов, то они дают идею автомата и автоматического движения, применяемого в производстве. Эти суждения говорят нам о том, что К. Маркс осмысливал технику в ее специфическом значении и тем самым закладывал основы последующих исследований.
Следуя этим путем, К. Маркс выделял "исторический элемент в машине" - она, по его мнению, не есть простое сочетание идей математики и механики. Тогда перед нами разворачивается такая последовательность: простые орудия, накопление орудий, сложные орудия; приведение в действие сложного орудия одним двигателем - руками человека, приведение в действие этих элементов силами природы; машина; система машин, имеющая один двигатель; система машин, имеющая автоматически действующий двигатель - вот ход развития машин. Такой подход намечает самую общую тенденцию развития: от простого (примитивного) - к сложному (совершенному) и видимо в некотором итоге может подвести нас к мысли о совершенной машине. Но есть ли предел совершенству техники - этого мы не знаем. Во времена К. Маркса многие находились под влиянием идей эволюционной теории Ч. Дарвина, не был исключением и сам К. Маркс. Учение Дарвина он называл "естественной технологией", ибо образование растительных и животных органов, играющих роль орудий производства в их жизни - существенная черта эволюции. Аналогично К. Маркс рассматривал историю образования производительных органов естественного человека. И здесь, как он считал, действует общий для биологической эволюции и технического прогресса принцип взаимосвязи формы и функции. К. Маркс подходил к сущности техники функционально; он полагал, что она есть орган, который человек присоединяет к органам своего тела, удлиняя таким образом естественные размеры последнего. Техника в этом случае умножает естественные силы человека, а значит стимулирует в нем волевые начала и притязания, раздвигает границы его свободы. Говоря о технологии в целом, К. Маркс замечал, что она вскрывает активное отношение человека к природе, непосредственный процесс производства его жизни, а вместе с тем и его общественных условий жизни и проистекающих из них духовных представлений.
Таким образом, техника и технология как бы фокусируют в себе все проявления общественной жизни.
В ином ключе рассматривал сущность и значение техники для западной цивилизации русский религиозный философ-мыслитель Н.А. Бердяев (1874-1948). Он утверждал, что техника положила конец Ренессансному периоду европейской истории и тем самым вызвала кризис гуманизма. С ее приходом произошла величайшая революция, какую только знала история; эта революция не имеет внешних признаков, как например, революция во Франции 1789-1794 г.г., но несмотря на это она более радикальна по сеоми последствиям. Это одна из самых больших революций в человеческой судьбе.
С машины начинается переворот во всех сферах жизни. В его основе лежит переход от органического типа человека к механическому, машинному типу и складу всей жизни общества. Органический тип, считал Н.А. Бердяев, строился на нераздельном единстве человека и природы, материи и духа и предполагал целостность как базовую характеристику. Машина радикально изменила отношение между человеком и природой, ибо она встала между ними и тем самим "разорвала" их связь, разобщила их. Теперь не природа формирует человека, а машина делает это; она, будучи его детищем, покоряет его и подчиняет себе.
Тек в человеческую жизнь врывается "третья сила", некий "чуждый" элемент, не - природный и не - человеческий; он, однако, получает страшную власть над человеком и над природой. Завоевывается и покоряется внешняя природа, и от этого меняется сама человеческая природа. Происходит как бы вырывание человека из недр природы; машина как будто клещами вырывает дух из природной материи и он освобождается, дематериализируется. Тяжесть и скованность материального мира выделяются из него и передаются машине, мир от этого как бы облегчается, становится другим.
Испанский философ Х. Ортега-и-Гассет (1883 - 1955) в своих размышлениях о сущности техники исходит из основной потребности человека, каковой по его мнению является жизнь. Природа делает нас нуждающимися, обездоленными, и у человека нет иного выхода, как позаботиться о себе перед лицом невзгод и угроз. Отсюда берет начало идея преобразования природы как реакция человека на угрозы; без этого человек не мог бы оставаться человеком. Поэтому техника возникает и остается совокупностью актов, изменяющих или преобразующих обстоятельства, природу, в результате чего появляется то, чего до сих пор не было.
Но жизнь, согласно Х. Ортеге-и-Гассету, несет в себе и другую, не менее важную потребность, которая в сущности и является подлинно человеческой. Человеку объективно необходимо то, что является избыточным, излишним. Он стремится не просто жить, но жить хорошо, удобно, интересно. Техника и есть производство избыточного , а человек -технический творец преизбытка. Рассуждая таким образом, мы приходим к выводу: в конечном счете сам человек, техника, благосостояние есть синонимы.
Понятие "преизбыток" включает в себя не только то, что украшает человеческую жизнь и разнообразит ее; оно несет и иной смысл, - а именно в нем выражается идея вечного творческого начала, стремление создать новое, то, что отсутствует сейчас и чего не было вчера. Человек, поэтому, не вещь (то, что существует); его сущее - в том, что еще не существует. Человек - это некое усилие быть или тем, или другим. И каждая эпоха, каждый народ, каждый индивид по-разному формируют такое общечеловеческое стремление. Этим объясняется относительный характер технического прогресса. Что же касается нашего существования, то это такое состояние, когда мы вынуждены осуществлять проект, каковым мы являемся в данных обстоятельствах. Как видно, человеческое и природное бытие не совпадают: в одних моментах человек сродни природе, в других - он выше ее. Человек одновременно и естественн, и сверхъестественн. Он - своего рода онтологический кентавр, одна половина которого вросла в природу, а другая выходит за ее пределы, то есть ей трансцендентная.
В контексте этих рассуждений наша жизнь есть изыскивание средств для осуществления себя как программы. В этой ситуации и рождается техника, более того, вместе с ней рождается сам человек (как человек). Таким образом, и смысл, и причина техники лежат за ее пределами, а именно в использовании человеком его избыточных, высвобожденных благодаря этой же технике сил. Такова миссия техники - освобождение человека, дарующее ему возможность всецело быть самим собой.
Здесь, однако, надо видеть исторические ограничения: с одной стороны - это сама природа (предел I), с другой - жизненная программа человека (предел II). Между ними и осуществляется преобразование природы, некая мутация; целью ее является благосостояние и счастье человека. Это и есть техника.
Для возникновения техники необходимы: 1. Проект, идея, программа, замысел собственного бытия, и 2. Желание, воля реализовать себя самого.
Здесь обращает на себя внимание то, что процесс технического развития был принудительным процессом, тоталитарным по - существу. Экзистенциальной его стороной была беспощадная обязательность и сугубая иррациональность. То, что не могло быть отдано машине, что представляло некие спонтанные проявления жизни было враждебно этому процессу. Мега-машина воплощала в себе идею сверхконцентрации на централизованной власти и внешнем контроле.
В контексте самых общих модальностей западной цивилизации рассматривает технику Х. Сколимовски, проф. Мичиганского университета США. Таковыми модальностями по его мнению являются прогресс и перемены. Изменение вообще здесь видится как фактор прогресса, ставший движущей силой нашей цивилизации. Прогресс настолько овладел сознанием людей, что превратился в миф; он защищен священным табу и никак не может быть подвергнут не только отрицанию, но даже и сомнению. Древние китайцы считали несчастьем для себя жить в эпоху перемен, но их цивилизация, тем не менее, развивалась. О европейце или американце этого сказать никак нельзя.
Новый императив (новая, альтернативная метафизика; альтернативное мировоззрение) должны стать основой для размышлений о технике и включить лучшее понимание природы, гармоничное включение техники в природу; понимание же прогресса должно включить увеличение своеобразия человека через развитие его душевных и чувственных потенций, через обретение им его духовности. Природа вещей должна привлекать нас в ином, более широком аспекте, чем просто погоня за материальным прогрессом .
Представляют интерес две посылки о технике, высказанные А. Лимером. Одна из них увязывает культурную обусловленность техники с ее историчностью: феномены техники относятся по происхождению только ко второй половине ХVIII ст. Только с тех пор становится возможным вести речь о технике как относительно самостоятельной действительности. В этом тезисе, как нам представляется, содержится идея качественного обновления европейской цивилизации с "приходом" в нее техники, что предостерегает нас от искушения впасть в плоский эволюционизм.
Другая посылка касается самого феномена техники. В ней А. Димеру видится существенный дуализм, выражающийся в таких характеристиках, как Hard-ware и Soft-ware. Первая (Hard-ware) олицетворяет материю или материалу она отсылает нас к сфере природы. В качестве "момента различения" выступает базовый узел "человек - материя - природа". В нем содержится и момент труда как специфического способа поведения человека. При этом труд может рассматриваться как манипуляция материей с определенными целями. Труд, таким образом, видится в качестве базисного момента.
Являясь таковым, он обладает свойством постоянного совершенствования, которое характеризуется как конструкция или развитие (в смысле технически - индустриального развития). Тем самым Hard-ware переходит в Soft-ware; Существенным является структурный аспект Soft-ware; он представляется как рациональность научно-технического типа, как некая двузначная логистика с соответствующим набором дополнений. В иных культурах имели место иные формы рациональности, такие как колдовство и др.
Приведенные выше концепции позволяют заключить о том, что в ряде случаев функциональный подход к объяснению сущности техники дополняется (или заменяется) экзистенциальным подходом. Но наиболее полно это сделано немецким философом М. Хайдеггером (1889-1976), Каковы же ключевые идеи его концепции техники?
Так существо техники таит в себе возможные ростки спасительного. Все поэтому зависит от нашей способности распознать эти ростки и признательно сберечь их. Как это сделать? Прежде всего усилием разглядеть существо техники, вместо того, чтобы просто оцепенело созерцать ее. Пока мы будем представлять технику как инструмент и орудие, мы застрянем на желании овладеть ею. Тогда нас пронесет мимо существа техники.
Безудержность поставляющего производства и сдержанность спасительного минуют друг друга, как в движении созвездий пути двух звезд. Но эта возможность разминуться скрывает их потаенную близость. Вглядевшись в двусмысленное существо техники, мы увидим эту констелляцию, звездный ход тайны. Вопрос о технике - это вопрос о констелляции, при которой совершается событие раскрытия потаенного, событие тайны, событие осуществления истины. Констелляция современности определяется крайней близостью двух, казалось бы, взаимоисключающих явлений: планетарного технического производства и тайны бытия.
Рассуждения М. Хайдеггера, как в этом убеждается читатель, традиционными не назовешь. Скорее напротив. Они содержат в себе те едва уловимые оттенки, которым предшественники М. Хайдеггера, да и его современники значения не придавали. Согласимся, однако, с тем, что М. Хайдеггер вводит нас в серы глубочайших сущностей и тем самым фокусирует наше внимание на самих себе, призывая нас не к пассивному созерцанию естественно складывающегося хода вещей и событий (здесь имеется в виду прежде всего технический прогресс), а к тому само углублению, которое столь необходимо нам, европейцам, для того, чтобы найти конечные причины (если таковые существуют) наших проблем в нас самих и вполне осознанно и мужественно изменить свои мысли и действия. В этом нам видится гуманизм философии М. Хайдеггера и ее актуальность.
Ясно, что здесь должны быть приложены междисциплинарные усилия. Они, однако, неизбежно порождают проблему согласования итогов исследования, которые не всегда так просто поддаются такому согласованию. Рефлексирование по поводу техники, таким образом, должно представить некую разновидность синтеза дисциплинарных подходов, но при этом как бы ускользает возможность выявления собственно сущности техники как самостоятельного феномена нашего бытия, и это отдаляет нас от желаемой цели.
Кроме того, проблема техники затрагивает болевые точки общественной жизни, они так или иначе выводят нас на те пространства, где происходят теоретические, политические, идеологические и т.п. баталии, где оказываются затронутыми интересы широких или узких корпораций (экономических, политических, культурных, научных и пр.). Техника нередко выступает предметом спора, и это привносит в процесс ее познания внешние, привходящие аргументы" могущие стать предрассудками, которые, как известно, преодолеваются с большим трудом и требуют длительных и настойчивых усилий.
Философия техники при этом, несмотря на сложность ее становления, не может "отложить себя" до неких лучших времен. Неумолимый научно-технический прогресс ставит человека перед выбором: идти не задумываясь по проторенному пути или оглянуться на прошлое, критически осмыслить настоящее и трезво оценить будущее. Сама техника как бы подводит нас к выбору второго варианта, ибо она создается с учетом расчетов, оценок и прогнозов, которым, тем не менее, следовало бы придать более философский характер.
Проблема сущности техники относится к разряду вечных проблем. По мере того, как западная цивилизация обнаруживает в себе глубокие противоречия, становится все более актуальной потребность проникнуть в сущность техники. Настоящее как бы отбрасывает свет на прошлое, высвечивает все новые и новые грани сущности техники.
Быстрый рост промышленности, хозяйства, экономики в конце ХVIII -начале XIX в.в. определил собой общий подход к изучению сущности техники; ее стали рассматривать с позиции преимущественно материальных потребностей общества и человека; теория техники приобрела черты функционального подхода. Одним из первых эти позиции обозначил К. Маркс (1818 - 1883). Он не только зафиксировал как исторический факт "вхождение машины" в жизнь общества, но и сделал попытку объяснить это, и главное - выстроить некую модель общества, в котором его глубинные изменения задаются развитием техники.
В представлении К. Маркса техника неизбежно порождает противоречия и проблемы, которые не могут быть разрешены в рамках существовавших в его время общественных отношений, и поэтому неизбежна смена этих отношений, в основу которой будет положен отказ от частной собственности. И этому во многом "поможет" техника, даже в большей степени, чем прямые революционные действия. Пар, электричество, сельфактор (деталь ткацкого станка) он назвал более опасными революционерами, чем даже граждане Барбес, Распайль и Бланки. В его "Экономической рукописи 1861 - 1863 г.г. "содержится суждение, характерное для общего умонастроения К. Маркса. Здесь он прямо называет три великих изобретения (порох, компас и книгопечатание), которые открыли дорогу буржуазному обществу, т. е. повлияли на характер развития общества в целом. Порох взрывает на воздух рыцарство - символ Феодальной эпохи; компас открывает мировой рынок и основывает колонии, а книгопечатание становится орудием протестантизма и вообще средством возрождения науки, самым мощным рычагом для создания необходимых предпосылок духовного развития.
Машины, в собственном смысле слова, т.е. соединение разрозненных орудий труда в некую целостность, согласно К. Марксу, появляются лишь в конце ХVIII века. Но их "приход" был подготовлен двумя унаследованными от прошлого машинами, а именно: водяной (ветряной) мельницей и часами. В мельнице уже имеются в развитой форме основные элементы машин: первичный двигатель, на который воздействует двигательная сила; передаточный механизм (колесные передачи, рычаги и т.д.) и рабочая машина. Что касается часов, то они дают идею автомата и автоматического движения, применяемого в производстве. Эти суждения говорят нам о том, что К. Маркс осмысливал технику в ее специфическом значении и тем самым закладывал основы последующих исследований.
Следуя этим путем, К. Маркс выделял "исторический элемент в машине" - она, по его мнению, не есть простое сочетание идей математики и механики. Тогда перед нами разворачивается такая последовательность: простые орудия, накопление орудий, сложные орудия; приведение в действие сложного орудия одним двигателем - руками человека, приведение в действие этих элементов силами природы; машина; система машин, имеющая один двигатель; система машин, имеющая автоматически действующий двигатель - вот ход развития машин. Такой подход намечает самую общую тенденцию развития: от простого (примитивного) - к сложному (совершенному) и видимо в некотором итоге может подвести нас к мысли о совершенной машине. Но есть ли предел совершенству техники - этого мы не знаем. Во времена К. Маркса многие находились под влиянием идей эволюционной теории Ч. Дарвина, не был исключением и сам К. Маркс. Учение Дарвина он называл "естественной технологией", ибо образование растительных и животных органов, играющих роль орудий производства в их жизни - существенная черта эволюции. Аналогично К. Маркс рассматривал историю образования производительных органов естественного человека. И здесь, как он считал, действует общий для биологической эволюции и технического прогресса принцип взаимосвязи формы и функции. К. Маркс подходил к сущности техники функционально; он полагал, что она есть орган, который человек присоединяет к органам своего тела, удлиняя таким образом естественные размеры последнего. Техника в этом случае умножает естественные силы человека, а значит стимулирует в нем волевые начала и притязания, раздвигает границы его свободы. Говоря о технологии в целом, К. Маркс замечал, что она вскрывает активное отношение человека к природе, непосредственный процесс производства его жизни, а вместе с тем и его общественных условий жизни и проистекающих из них духовных представлений.
Таким образом, техника и технология как бы фокусируют в себе все проявления общественной жизни.
В ином ключе рассматривал сущность и значение техники для западной цивилизации русский религиозный философ-мыслитель Н.А. Бердяев (1874-1948). Он утверждал, что техника положила конец Ренессансному периоду европейской истории и тем самым вызвала кризис гуманизма. С ее приходом произошла величайшая революция, какую только знала история; эта революция не имеет внешних признаков, как например, революция во Франции 1789-1794 г.г., но несмотря на это она более радикальна по сеоми последствиям. Это одна из самых больших революций в человеческой судьбе.
С машины начинается переворот во всех сферах жизни. В его основе лежит переход от органического типа человека к механическому, машинному типу и складу всей жизни общества. Органический тип, считал Н.А. Бердяев, строился на нераздельном единстве человека и природы, материи и духа и предполагал целостность как базовую характеристику. Машина радикально изменила отношение между человеком и природой, ибо она встала между ними и тем самим "разорвала" их связь, разобщила их. Теперь не природа формирует человека, а машина делает это; она, будучи его детищем, покоряет его и подчиняет себе.
Тек в человеческую жизнь врывается "третья сила", некий "чуждый" элемент, не - природный и не - человеческий; он, однако, получает страшную власть над человеком и над природой. Завоевывается и покоряется внешняя природа, и от этого меняется сама человеческая природа. Происходит как бы вырывание человека из недр природы; машина как будто клещами вырывает дух из природной материи и он освобождается, дематериализируется. Тяжесть и скованность материального мира выделяются из него и передаются машине, мир от этого как бы облегчается, становится другим.
Испанский философ Х. Ортега-и-Гассет (1883 - 1955) в своих размышлениях о сущности техники исходит из основной потребности человека, каковой по его мнению является жизнь. Природа делает нас нуждающимися, обездоленными, и у человека нет иного выхода, как позаботиться о себе перед лицом невзгод и угроз. Отсюда берет начало идея преобразования природы как реакция человека на угрозы; без этого человек не мог бы оставаться человеком. Поэтому техника возникает и остается совокупностью актов, изменяющих или преобразующих обстоятельства, природу, в результате чего появляется то, чего до сих пор не было.
Но жизнь, согласно Х. Ортеге-и-Гассету, несет в себе и другую, не менее важную потребность, которая в сущности и является подлинно человеческой. Человеку объективно необходимо то, что является избыточным, излишним. Он стремится не просто жить, но жить хорошо, удобно, интересно. Техника и есть производство избыточного , а человек -технический творец преизбытка. Рассуждая таким образом, мы приходим к выводу: в конечном счете сам человек, техника, благосостояние есть синонимы.
Понятие "преизбыток" включает в себя не только то, что украшает человеческую жизнь и разнообразит ее; оно несет и иной смысл, - а именно в нем выражается идея вечного творческого начала, стремление создать новое, то, что отсутствует сейчас и чего не было вчера. Человек, поэтому, не вещь (то, что существует); его сущее - в том, что еще не существует. Человек - это некое усилие быть или тем, или другим. И каждая эпоха, каждый народ, каждый индивид по-разному формируют такое общечеловеческое стремление. Этим объясняется относительный характер технического прогресса. Что же касается нашего существования, то это такое состояние, когда мы вынуждены осуществлять проект, каковым мы являемся в данных обстоятельствах. Как видно, человеческое и природное бытие не совпадают: в одних моментах человек сродни природе, в других - он выше ее. Человек одновременно и естественн, и сверхъестественн. Он - своего рода онтологический кентавр, одна половина которого вросла в природу, а другая выходит за ее пределы, то есть ей трансцендентная.
В контексте этих рассуждений наша жизнь есть изыскивание средств для осуществления себя как программы. В этой ситуации и рождается техника, более того, вместе с ней рождается сам человек (как человек). Таким образом, и смысл, и причина техники лежат за ее пределами, а именно в использовании человеком его избыточных, высвобожденных благодаря этой же технике сил. Такова миссия техники - освобождение человека, дарующее ему возможность всецело быть самим собой.
Здесь, однако, надо видеть исторические ограничения: с одной стороны - это сама природа (предел I), с другой - жизненная программа человека (предел II). Между ними и осуществляется преобразование природы, некая мутация; целью ее является благосостояние и счастье человека. Это и есть техника.
Для возникновения техники необходимы: 1. Проект, идея, программа, замысел собственного бытия, и 2. Желание, воля реализовать себя самого.
Здесь обращает на себя внимание то, что процесс технического развития был принудительным процессом, тоталитарным по - существу. Экзистенциальной его стороной была беспощадная обязательность и сугубая иррациональность. То, что не могло быть отдано машине, что представляло некие спонтанные проявления жизни было враждебно этому процессу. Мега-машина воплощала в себе идею сверхконцентрации на централизованной власти и внешнем контроле.
В контексте самых общих модальностей западной цивилизации рассматривает технику Х. Сколимовски, проф. Мичиганского университета США. Таковыми модальностями по его мнению являются прогресс и перемены. Изменение вообще здесь видится как фактор прогресса, ставший движущей силой нашей цивилизации. Прогресс настолько овладел сознанием людей, что превратился в миф; он защищен священным табу и никак не может быть подвергнут не только отрицанию, но даже и сомнению. Древние китайцы считали несчастьем для себя жить в эпоху перемен, но их цивилизация, тем не менее, развивалась. О европейце или американце этого сказать никак нельзя.
Новый императив (новая, альтернативная метафизика; альтернативное мировоззрение) должны стать основой для размышлений о технике и включить лучшее понимание природы, гармоничное включение техники в природу; понимание же прогресса должно включить увеличение своеобразия человека через развитие его душевных и чувственных потенций, через обретение им его духовности. Природа вещей должна привлекать нас в ином, более широком аспекте, чем просто погоня за материальным прогрессом .
Представляют интерес две посылки о технике, высказанные А. Лимером. Одна из них увязывает культурную обусловленность техники с ее историчностью: феномены техники относятся по происхождению только ко второй половине ХVIII ст. Только с тех пор становится возможным вести речь о технике как относительно самостоятельной действительности. В этом тезисе, как нам представляется, содержится идея качественного обновления европейской цивилизации с "приходом" в нее техники, что предостерегает нас от искушения впасть в плоский эволюционизм.
Другая посылка касается самого феномена техники. В ней А. Димеру видится существенный дуализм, выражающийся в таких характеристиках, как Hard-ware и Soft-ware. Первая (Hard-ware) олицетворяет материю или материалу она отсылает нас к сфере природы. В качестве "момента различения" выступает базовый узел "человек - материя - природа". В нем содержится и момент труда как специфического способа поведения человека. При этом труд может рассматриваться как манипуляция материей с определенными целями. Труд, таким образом, видится в качестве базисного момента.
Являясь таковым, он обладает свойством постоянного совершенствования, которое характеризуется как конструкция или развитие (в смысле технически - индустриального развития). Тем самым Hard-ware переходит в Soft-ware; Существенным является структурный аспект Soft-ware; он представляется как рациональность научно-технического типа, как некая двузначная логистика с соответствующим набором дополнений. В иных культурах имели место иные формы рациональности, такие как колдовство и др.
Приведенные выше концепции позволяют заключить о том, что в ряде случаев функциональный подход к объяснению сущности техники дополняется (или заменяется) экзистенциальным подходом. Но наиболее полно это сделано немецким философом М. Хайдеггером (1889-1976), Каковы же ключевые идеи его концепции техники?
Так существо техники таит в себе возможные ростки спасительного. Все поэтому зависит от нашей способности распознать эти ростки и признательно сберечь их. Как это сделать? Прежде всего усилием разглядеть существо техники, вместо того, чтобы просто оцепенело созерцать ее. Пока мы будем представлять технику как инструмент и орудие, мы застрянем на желании овладеть ею. Тогда нас пронесет мимо существа техники.
Безудержность поставляющего производства и сдержанность спасительного минуют друг друга, как в движении созвездий пути двух звезд. Но эта возможность разминуться скрывает их потаенную близость. Вглядевшись в двусмысленное существо техники, мы увидим эту констелляцию, звездный ход тайны. Вопрос о технике - это вопрос о констелляции, при которой совершается событие раскрытия потаенного, событие тайны, событие осуществления истины. Констелляция современности определяется крайней близостью двух, казалось бы, взаимоисключающих явлений: планетарного технического производства и тайны бытия.
Рассуждения М. Хайдеггера, как в этом убеждается читатель, традиционными не назовешь. Скорее напротив. Они содержат в себе те едва уловимые оттенки, которым предшественники М. Хайдеггера, да и его современники значения не придавали. Согласимся, однако, с тем, что М. Хайдеггер вводит нас в серы глубочайших сущностей и тем самым фокусирует наше внимание на самих себе, призывая нас не к пассивному созерцанию естественно складывающегося хода вещей и событий (здесь имеется в виду прежде всего технический прогресс), а к тому само углублению, которое столь необходимо нам, европейцам, для того, чтобы найти конечные причины (если таковые существуют) наших проблем в нас самих и вполне осознанно и мужественно изменить свои мысли и действия. В этом нам видится гуманизм философии М. Хайдеггера и ее актуальность.
Обсуждения Философия техники