Провокация

Главная её цель – добиться, чтобы человек, как сейчас говорят, на неё «повелся», отреагировал и совершил какие-то ответные действия. К примеру, когда в статье « Кто мыслит абстрактно?» Гегель приводит случай с рыночной торговкой, то ясно, что провокация здесь взаимная: как со стороны покупательницы, обвинившей продавщицу в торговле тухлыми яйцами, так и со стороны последней, наговорившей своей собеседнице самые противные вещи. Спрашивается, для чего один провоцирует другого? Полагаю, для того, чтобы выдвинуться, выставить себя наперед. Зачем? Для удовлетворения потребности «управлять событиями». Круг замкнулся. Вспомни, ранее мы упоминали про чувство вины - по сути, оно и рождает известную потребность. Заметь общее свойство женщин и мужчин надевать обувь на высоком каблуке, то есть казаться выше, чем они есть на самом деле. Зачем? Чтобы выставить себя наперёд не по горизонтали, а по вертикали. Вспомни, встречают же по одёжке… Кстати, не этим ли объясняется парадоксальная ситуация в русском языке, когда неодушевленные предметы имеют мужской, женский и средний род? Им-то ( неодушевлённым предметам) это зачем? Интуитивно русский человек не делит вещи на живые и неживые: при каждом удобном случае старается «одушевить» то, что в его понимании мертво. Действительно, ощущения, которые люди при этом испытывают, позволяют на время удовлетворить известную потребность « управлять событиями» - под «событиями» я понимаю всё, над чем можно произвести действия. То есть, на вопрос: зачем каждый это делает? - мы отвечаем примерно следующее: чтобы освободиться от сомнения в собственной неполноценности, так называемого крипторхизма, - не остаться в одном ранге с вещами и выставить себя наперед, порой даже, путем собственного неудовольствия. Но где вы видели, чтобы человек, не отклоняющийся от принятой нормы, желал бы себе неприятного? Как ни странно, выгода очевидна. В этом случае схема сделки усложняется: человек испытывает удовольствие не напрямую, а обходным путем при защите себя от противного. Иными словами, чувство собственной неполноценности вызывает защитную реакцию сознания, как я называю это явление, «выставление себя наперед». Вот во время выгораживания перед неприятным и проявляются соответствующие переживания. По Адлеру эти ощущения, отчасти, искажения половой роли, когда человек, опасаясь потерять мужественность, принимает то мужские, то женские свойства. Полагаю, что к этому переживанию примешиваются в виде симптома, собственно, сами физические ощущения отдаленно напоминающие сексуальное удовольствие.

При этом в пику Фрейду и остальным, я считаю, что символы сновидений – балконы, лестницы, курительные трубки, кларнеты, шубы и т.п., - имеют к тому же не только эротический, но и отпугивающе-интуитивный характер. Этим объясняется появление во сне компенсирующих, не соответствующих его композиции предметов: когда человеку с детства твердят, что он не такой, как все, то очевидно, что внутренне он будет стремиться от этого избавиться, «вылечиться», купировать противоречащие копированию свойства, выставить себя наперед предполагаемого «нетакизма», порой, даже путем подмены и неприятных жизненных ощущений. Отсюда, страшные сны. Известно, что сон, сновидение тоже ведь своего рода лекарь. Хотя, на самом деле, может, нетакизмы или чувство неполноценности не настоящие, а воображаемые, однако, соответствующие меры, на всякий случай, все же принимаются - следует помнить, что точно так же, как мы провоцируем других на какие-то действия, наше сознание то же самое проделывает и с нами. В этом и состоит понимание моего утверждения, что у Пространственного Сознания существует взаимообратная необходимость в управлении сущим. Вспомни, никто так не копирует вещь, как человек, то есть индивидуальное сознание скопировало у Пространственного свойство «управлять событиями». На самом-то деле, это – подмена, но сознание, выдает ее за свое собственное изобретение. Под действием самообмана человек устанавливает для себя искусственный, душевный мир, существующий в его голове, которым он считает, что способен «управлять», - к нему сознание все время стремится, – по Адлеру в этом заключается «жизненный план». То есть, представления людей об окружающем могут и не совпадать с действительностью, но при осуществлении «жизненного плана» мы будем стремиться не к реальности, а к своим представлениям о ней – кто-то больше, кто-то меньше. В этом разность воззрений– западного и восточного – на окружающий мир. В платоновой пещере мы, люди, действительно, видим тени на стене, а не свет.

Что же, собственно, в таком случае, человек копирует у Смерти? Вспомни, о чем мы прежде говорили: о том, что последняя способна на время отступить от намеченного кандидата, то есть смерть научает человека, точно так же, как она сама, совершая сделки, торговаться – выставлять себя, как вещь, наперёд. От Смерти происходит наше понимание мира вещным.

- Ты вещь, - говорит она человеку.
- Но вещи не могут видеть, чувствовать, ощущать, наконец, думать, - возмущается сущий и … выставляет себя наперед. Со стороны Смерти это, конечно, провокация, но человек на неё ведётся…