9 октября 1970 года Джон Леннон отмечал свой тридцатый день рождения. В студии на Эбби-роуд Ринго Старр и Джордж Харрисон преподнесли приятелю записанную ими и коллективом товарищей разухабистую песенку "It's Johnny's Birthday".
До другого звукового подарка у Леннона руки дошли только пару дней спустя. Джон не обратил внимание на имя отправителя, но хрипловатый женский голос, огласивший здравицу и запевший а капелла "Mercedes Benz", узнал сразу. Настроение у юбиляра упало: он уже знал, что приславшая ему поздравление Дженис Джоплин умерла еще 4 октября...
Дженис не стало, когда она по-настоящему пошла на взлет. За пару лет концертной деятельности ставшая легендой, в 1970-м она только начинала ПЕТЬ. У Джоплин наконец прорезался красивый голос, на глубинное присутствие которого намекало хрипение и рычание, рвавшееся с первых пластинок певицы. Но даже это ее незрелое пение было революционным. Она пела душой - не потому, что продала ее Дьяволу, как Роберт Джонсон, но потому, что по-другому просто не умела. Неожиданно для нее самой, всегда жаждавшей быть просто битником и идти по жизни смеясь, пение стало ее modus vivendi. Как пила - так и пела. В устах Дженис гершвиновская колыбельная "Summertime" выворачивалась наизнанку и выплескивала отчаяние певицы, болезненные поиски любви вдыхали жизнь в слащавую мелодию BEE GEES "To Love Somebody"... Эти музыкальные метаморфозы мгновенно поставили молодую женщину на один уровень с уже опытным Рэем Чарлзом - только его версия "Yesterday" высветила весь потенциал довольно равнодушной в авторском исполнении баллады.
Лучшей ли она была певицей белого блюза? Не уверен - у Мэгги Белл голос был более сильный и гибкий. Их голоса спутать нетрудно - обе дамы взяли на вооружение вокальные приемы Отиса Реддинга, - но в том, что Джоплин была более яркой личностью, сомнений быть не может.
Дженис родилась в Техасе, поэтому у нее все всегда было "через край". Жила на полную катушку, влюблялась страстно - так же, как и пела, пила немеренно. Кстати, о выпивке: вопреки въевшемуся в мозги публики мнению, Джоплин предпочитала наркотикам хороший бренди, и причиной ее гибели стала не передозировка героина, а сочетание его небольшого количества с обычной для певицы дозой алкоголя. Что случилось с Дженис, пребывавшей накануне роковой ночи в приподнятом настроении, и зачем ей понадобился героин - неизвестно.
Собственно, ей всегда было наплевать на мнение окружающих - Дженис, гадкий утенок, привыкла терпеть насмешки, но, даже став знаменитостью и с вызовом разодевшись в яркие перья - в прямом смысле, - страдала от того, что в ней видят не музыканта, а самку. Пускай она старалась затащить в постель каждого понравившегося ей парня - что с того? Время было такое - хиппи, свободная любовь... А Джоплин просто раньше всяких феминисток-суфражисток заявила о равноправии полов. Она стала первой женщиной-"мачо" в сплошь мужском рок-н-ролле. И за это ее любили и уважали и Джерри Гарсиа, и Бадди Гай, и Джими Хендрикс.
Дженис пережила своего друга Джими всего на две с половиной недели - как близок к смерти был блюз осенью 1970-го! Вот вам и еще одно лыко в строку легенды о Джоплин.
Легенде положил начало созданный самой артисткой миф о том, как она покинула родной Порт-Артур, как была соблазнена музыкантом, отвезшим ее в Калифорнию и вытащившим на сцену. После смерти Дженис выяснилось, что ничего этого не было. За маской Жемчужины, "психоделической королевы Виктории" умело скрывалась сентиментальность - невозможно только лишь преклонением перед талантом объяснить то, что в августе 1969 года Дженис установила памятник на могиле великой блюзовой певицы Бесси Смит, - и ранимость: Джоплин сильно задевали резкие рецензии на ее выступления и пластинки.
Лучший диск Джоплин, названный по прозвищу Дженис "Pearl", вышел вскоре после ее смерти. Альбом, лучший не только по части заматеревшего голоса певицы, но и по части материала. В пластинку вошли два творения самой Дженис, демонстрировавшие обретенное ею спокойствие духа, - "песня великой социальной значимости" "Mercedes Benz" и перепетая позднее SLADE "Move Over". Уходящее из ее жизни отчаяние еще прослушивалось в "Cry Baby", "A Woman Left Lonely" и заброшенной некогда THE YARDBIRDS "My Baby", однако лучше всего новые настроения артистки слышались в удалой "Me And Bobby McGee" Криса Кристофферсона. Но на одной из композиций альбома голоса не было, его так и не успели записать. Инструментальную пьесу назвали "Buried Alive In The Blues" - "Заживо погребенная в блюзе". Именно такой Дженис и осталась в памяти поклонников.
Певицей. Не наркоманкой и алкоголичкой, не скандалисткой и матерщинницей - коими, по сути, Дженис Джоплин никогда и не была. Одинокая девушка, любившая читать и петь, осталась для нас ослепительной Жемчужиной.
Дженис не стало, когда она по-настоящему пошла на взлет. За пару лет концертной деятельности ставшая легендой, в 1970-м она только начинала ПЕТЬ. У Джоплин наконец прорезался красивый голос, на глубинное присутствие которого намекало хрипение и рычание, рвавшееся с первых пластинок певицы. Но даже это ее незрелое пение было революционным. Она пела душой - не потому, что продала ее Дьяволу, как Роберт Джонсон, но потому, что по-другому просто не умела. Неожиданно для нее самой, всегда жаждавшей быть просто битником и идти по жизни смеясь, пение стало ее modus vivendi. Как пила - так и пела. В устах Дженис гершвиновская колыбельная "Summertime" выворачивалась наизнанку и выплескивала отчаяние певицы, болезненные поиски любви вдыхали жизнь в слащавую мелодию BEE GEES "To Love Somebody"... Эти музыкальные метаморфозы мгновенно поставили молодую женщину на один уровень с уже опытным Рэем Чарлзом - только его версия "Yesterday" высветила весь потенциал довольно равнодушной в авторском исполнении баллады.
Лучшей ли она была певицей белого блюза? Не уверен - у Мэгги Белл голос был более сильный и гибкий. Их голоса спутать нетрудно - обе дамы взяли на вооружение вокальные приемы Отиса Реддинга, - но в том, что Джоплин была более яркой личностью, сомнений быть не может.
Дженис родилась в Техасе, поэтому у нее все всегда было "через край". Жила на полную катушку, влюблялась страстно - так же, как и пела, пила немеренно. Кстати, о выпивке: вопреки въевшемуся в мозги публики мнению, Джоплин предпочитала наркотикам хороший бренди, и причиной ее гибели стала не передозировка героина, а сочетание его небольшого количества с обычной для певицы дозой алкоголя. Что случилось с Дженис, пребывавшей накануне роковой ночи в приподнятом настроении, и зачем ей понадобился героин - неизвестно.
Собственно, ей всегда было наплевать на мнение окружающих - Дженис, гадкий утенок, привыкла терпеть насмешки, но, даже став знаменитостью и с вызовом разодевшись в яркие перья - в прямом смысле, - страдала от того, что в ней видят не музыканта, а самку. Пускай она старалась затащить в постель каждого понравившегося ей парня - что с того? Время было такое - хиппи, свободная любовь... А Джоплин просто раньше всяких феминисток-суфражисток заявила о равноправии полов. Она стала первой женщиной-"мачо" в сплошь мужском рок-н-ролле. И за это ее любили и уважали и Джерри Гарсиа, и Бадди Гай, и Джими Хендрикс.
Дженис пережила своего друга Джими всего на две с половиной недели - как близок к смерти был блюз осенью 1970-го! Вот вам и еще одно лыко в строку легенды о Джоплин.
Легенде положил начало созданный самой артисткой миф о том, как она покинула родной Порт-Артур, как была соблазнена музыкантом, отвезшим ее в Калифорнию и вытащившим на сцену. После смерти Дженис выяснилось, что ничего этого не было. За маской Жемчужины, "психоделической королевы Виктории" умело скрывалась сентиментальность - невозможно только лишь преклонением перед талантом объяснить то, что в августе 1969 года Дженис установила памятник на могиле великой блюзовой певицы Бесси Смит, - и ранимость: Джоплин сильно задевали резкие рецензии на ее выступления и пластинки.
Лучший диск Джоплин, названный по прозвищу Дженис "Pearl", вышел вскоре после ее смерти. Альбом, лучший не только по части заматеревшего голоса певицы, но и по части материала. В пластинку вошли два творения самой Дженис, демонстрировавшие обретенное ею спокойствие духа, - "песня великой социальной значимости" "Mercedes Benz" и перепетая позднее SLADE "Move Over". Уходящее из ее жизни отчаяние еще прослушивалось в "Cry Baby", "A Woman Left Lonely" и заброшенной некогда THE YARDBIRDS "My Baby", однако лучше всего новые настроения артистки слышались в удалой "Me And Bobby McGee" Криса Кристофферсона. Но на одной из композиций альбома голоса не было, его так и не успели записать. Инструментальную пьесу назвали "Buried Alive In The Blues" - "Заживо погребенная в блюзе". Именно такой Дженис и осталась в памяти поклонников.
Певицей. Не наркоманкой и алкоголичкой, не скандалисткой и матерщинницей - коими, по сути, Дженис Джоплин никогда и не была. Одинокая девушка, любившая читать и петь, осталась для нас ослепительной Жемчужиной.
Обсуждения Памяти Дженис Джоплин