Минобрнауки проигнорировало мнение более 2200 ученых, выраженное в письме, направленном президенту Медведеву. О том, почему так происходит и могут ли ученые еще что-то сделать, в своей лекции на рассказывает научный сотрудник Физического института им. П. Н. Лебедева РАН Евгений Онищенко.
Часть 1. Спасение утопающих
5 октября 2010 года выходцам из России Андрею Гейму и Константину Новоселову присудили Нобелевскую премию по физике. У нас тут же изъявили желание пригласить лауреатов наиболее авторитетной научной премии для участия в проектах фонда «Сколково». Андрей Гейм быстро отреагировал, сказав, что глупо думать, что за мешок золота можно пригласить любого, и выразив скептицизм относительно планов построить в Сколково Кремниевую долину. В этом происшествии, как в капле воды, отразилась пропасть между миром науки и российским чиновничьим миром. Андрей Гейм и Константин Новоселов – серьезные ученые. Им интересно работать, а не исполнять роль свадебных генералов, облагораживающих своим присутствием праздник распила. Наверное, это удивляет наших чиновников: им сложно понять такую мотивацию.
Нет взаимопонимания у российских чиновников и с работающими в России учеными.
В июле более двух тысяч ученых и преподавателей, в том числе и ученые с мировым именем, четко высказали свою критическую позицию по отношению к действиям властей. В частности, в послании ставилась под сомнение осмысленность государственной научной политики. Ученые призвали увеличить финансирование ведущих научных фондов и внести поправки в законодательство, регулирующее госзакупки. Дальше все развивалось стандартно: инстанции назвали предложения ученых «заслуживающими внимания», а в конце сентября правительство внесло в Государственную думу проект бюджета на 2011 г., в котором научным фондам выделяется столько же денег, сколько в 2010 году, а в последующие годы еще меньше. Таким образом, требование ученых резко увеличить долю Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ) и Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) в расходах на гражданские исследования и разработки было полностью проигнорировано. Эта доля сейчас гораздо ниже, чем до кризиса, когда бюджет РФФИ составлял 6% от расходов на гражданскую науку.
Почему недовольны ученые, почему такую важность придают ситуации с фондами, я скажу позже. А пока о том, что можно сделать.
Можно было бы понадеяться на то, что наш президент любит современные технологии и обратиться к нему через интернет:
«Дмитрий Анатольевич, прислушайтесь к мнению ученых! В области государственной научной и образовательной политики у нас бардак. Выделяя миллиарды, чиновники уже и не стараются делать вид, что деньги выделяются под какие-то разумные планы. Вот самый свежий пример. В прошлом году, подписывая закон об особом статусе двух ведущих университетов, московского и петербургского, Вы просили министра образования и науки Андрея Фурсенко подготовить программы развития этих вузов. В конце сентября правительство одобрило программу развития МГУ им. М. В. Ломоносова. Я читал, какие цели ставятся там на 2020 год. Помните, спортивные чиновники перед провальной ванкуверской Олимпиадой планировали, что Россия будет первой по числу медалей? Так вот, эти планы были просто образцом реализма, если сравнивать с тем, что написано в программе развития МГУ (к примеру, стр. 20). Ведь запланировано, что ежегодная средняя цитируемость/упоминаемость публикаций студентов и аспирантов МГУ в 2020 году превысит нынешнюю ежегодную среднюю цитируемость академиков РАН. Что в том же году по коридорам МГУ будут ходить несколько сотен лауреатов престижных международных премий, включая Нобелевскую, Филдсовскую и Абелевскую. Это просто горячечный бред: нужно, чтобы все эти премии в ближайшие десять лет получали россияне либо чтобы сюда хлынул поток иностранных лауреатов. Только пока и наши бывшие соотечественники ехать не хотят… Дмитрий Анатольевич, прекратить эту вакханалию очковтирательства и безответственности без знаковых отставок нельзя. Примите меры!»
Но только президент вряд ли прочтет это, а чиновники вряд ли доложат ему. У них есть универсальный ответ на любую критику, сколь бы обоснованна она ни была: недовольные есть всегда. Точка.
Поэтому надеяться ученым и преподавателям приходится только на себя, на свою активность, помня о том, что спасение утопающих – дело самих утопающих. Пока проект бюджета еще не принят, нужно активно протестовать, требуя увеличения финансирования научных фондов до 7,5% от расходов на науку уже в следующем году. Писать письма «наверх», критиковать проект бюджета в СМИ. Если такая критика будет массовой, вряд ли ее можно будет игнорировать. Наконец, можно выйти на митинги. Да, мы не любим ходить на митинги. Да, есть разные представления о путях вывода науки из кризиса. Но ситуация критическая, и, на мой взгляд, выразить неприятие нынешней «научной политики» сейчас важнее прочего. В октябре профсоюз работников РАН запланировал проведение митингов протеста – приходите. В Москве такой митинг запланирован на 11 часов утра 21 октября на набережной Тараса Шевченко, около гостиницы Украина, если власти позволят провести его там. Если протесты будут массовыми, мы отобьемся, а за пассивность и пофигизм нам придется расплачиваться. Теперь вернемся к вопросу о том, почему ситуация критическая.
Часть 1. Спасение утопающих
5 октября 2010 года выходцам из России Андрею Гейму и Константину Новоселову присудили Нобелевскую премию по физике. У нас тут же изъявили желание пригласить лауреатов наиболее авторитетной научной премии для участия в проектах фонда «Сколково». Андрей Гейм быстро отреагировал, сказав, что глупо думать, что за мешок золота можно пригласить любого, и выразив скептицизм относительно планов построить в Сколково Кремниевую долину. В этом происшествии, как в капле воды, отразилась пропасть между миром науки и российским чиновничьим миром. Андрей Гейм и Константин Новоселов – серьезные ученые. Им интересно работать, а не исполнять роль свадебных генералов, облагораживающих своим присутствием праздник распила. Наверное, это удивляет наших чиновников: им сложно понять такую мотивацию.
Нет взаимопонимания у российских чиновников и с работающими в России учеными.
В июле более двух тысяч ученых и преподавателей, в том числе и ученые с мировым именем, четко высказали свою критическую позицию по отношению к действиям властей. В частности, в послании ставилась под сомнение осмысленность государственной научной политики. Ученые призвали увеличить финансирование ведущих научных фондов и внести поправки в законодательство, регулирующее госзакупки. Дальше все развивалось стандартно: инстанции назвали предложения ученых «заслуживающими внимания», а в конце сентября правительство внесло в Государственную думу проект бюджета на 2011 г., в котором научным фондам выделяется столько же денег, сколько в 2010 году, а в последующие годы еще меньше. Таким образом, требование ученых резко увеличить долю Российского фонда фундаментальных исследований (РФФИ) и Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ) в расходах на гражданские исследования и разработки было полностью проигнорировано. Эта доля сейчас гораздо ниже, чем до кризиса, когда бюджет РФФИ составлял 6% от расходов на гражданскую науку.
Почему недовольны ученые, почему такую важность придают ситуации с фондами, я скажу позже. А пока о том, что можно сделать.
Можно было бы понадеяться на то, что наш президент любит современные технологии и обратиться к нему через интернет:
«Дмитрий Анатольевич, прислушайтесь к мнению ученых! В области государственной научной и образовательной политики у нас бардак. Выделяя миллиарды, чиновники уже и не стараются делать вид, что деньги выделяются под какие-то разумные планы. Вот самый свежий пример. В прошлом году, подписывая закон об особом статусе двух ведущих университетов, московского и петербургского, Вы просили министра образования и науки Андрея Фурсенко подготовить программы развития этих вузов. В конце сентября правительство одобрило программу развития МГУ им. М. В. Ломоносова. Я читал, какие цели ставятся там на 2020 год. Помните, спортивные чиновники перед провальной ванкуверской Олимпиадой планировали, что Россия будет первой по числу медалей? Так вот, эти планы были просто образцом реализма, если сравнивать с тем, что написано в программе развития МГУ (к примеру, стр. 20). Ведь запланировано, что ежегодная средняя цитируемость/упоминаемость публикаций студентов и аспирантов МГУ в 2020 году превысит нынешнюю ежегодную среднюю цитируемость академиков РАН. Что в том же году по коридорам МГУ будут ходить несколько сотен лауреатов престижных международных премий, включая Нобелевскую, Филдсовскую и Абелевскую. Это просто горячечный бред: нужно, чтобы все эти премии в ближайшие десять лет получали россияне либо чтобы сюда хлынул поток иностранных лауреатов. Только пока и наши бывшие соотечественники ехать не хотят… Дмитрий Анатольевич, прекратить эту вакханалию очковтирательства и безответственности без знаковых отставок нельзя. Примите меры!»
Но только президент вряд ли прочтет это, а чиновники вряд ли доложат ему. У них есть универсальный ответ на любую критику, сколь бы обоснованна она ни была: недовольные есть всегда. Точка.
Поэтому надеяться ученым и преподавателям приходится только на себя, на свою активность, помня о том, что спасение утопающих – дело самих утопающих. Пока проект бюджета еще не принят, нужно активно протестовать, требуя увеличения финансирования научных фондов до 7,5% от расходов на науку уже в следующем году. Писать письма «наверх», критиковать проект бюджета в СМИ. Если такая критика будет массовой, вряд ли ее можно будет игнорировать. Наконец, можно выйти на митинги. Да, мы не любим ходить на митинги. Да, есть разные представления о путях вывода науки из кризиса. Но ситуация критическая, и, на мой взгляд, выразить неприятие нынешней «научной политики» сейчас важнее прочего. В октябре профсоюз работников РАН запланировал проведение митингов протеста – приходите. В Москве такой митинг запланирован на 11 часов утра 21 октября на набережной Тараса Шевченко, около гостиницы Украина, если власти позволят провести его там. Если протесты будут массовыми, мы отобьемся, а за пассивность и пофигизм нам придется расплачиваться. Теперь вернемся к вопросу о том, почему ситуация критическая.
Обсуждения Ученым не интересно облагораживать своим присутствием