Копие (греч.) – в православии обоюдоострый нож (резец) с треугольным лезвием. Используется на проскомидии для изъятия частиц из просфор. Им также вырезается и раздробляется Агнец (кубическая часть, изъятая из просфоры, которая на Литургии пресуществляется в Тело Христово).
Копие символизирует копьё римского воина, который, согласно евангельскому рассказу, проткнул им подреберье распятого Иисуса Христа (Ин.19:34) — копьё Лонгина. В воспоминание этого копием Агнец слегка прокалывается с произнесением евангельских слов: «Един от воин копием ребра Его прободе».
В духовном понимании копие ассоциируют с Крестом Господним — как он стал одновременно орудием казни и спасения, так и копие, будучи орудием смерти, участвует в евхаристии, имеющей, по учению церкви, цель дать верующим вечную жизнь.
«Последование, егда крест творит священник на страсть недуга со святым копием».
Текст чинопоследования находится в требнике.
На проскомидии священник глаголет тропари сия и крестообразно погружает копие в воду, ею же по окончании литургии помазует болящих
«Распеншуся Тебе, Христе,/ погибе мучительство,/ попрана бысть сила вражия:/ ниже бо ангел, ниже человек,/ но сам, Господи,/ спасл еси нас, слава Тебе»./
Слава: «Искупил ны еси от клятвы законные,/ честною Твоею кровию,/ на кресте пригвоздився и копием прободься,/ бессмертие источил еси человеком, Спасе наш, слава Тебе»./
И ныне: «Копием в ребра, о Христе мой,/ прободыйся Твоя,/ еже от ребра человеческого созданныя,/ пагубы всем человеком бывшия виновныя клятвы свободил еси»./
Все, больше никаких действий, кроме освящения воды копием в алтере и последующего помазывания ей болящих, чином не предусмотрено.
В чем суть этого последования разъясняет «Настольная книга священника»: «В некоторых местах, по просьбе болящих или их родственников, священники совершают это последование в качестве молитвы об избавлении от болезни. По объяснению «Новой Скрижали», обряд освящения воды св. копием практиковался у восточных христиан. Они, «полагая всю надежду к сохранению здравия на врачевания духовныя, творят знамение креста св. копием над водою...» («Нов. Скриж.», СПб. 1870, с.562). В случае, если бы кто обратился к священнику с просьбою совершить этот обряд, надо совершить его тем св. копием, которое употребляется на проскомидии для изъятия св. Агнца, и над не освященною еще водою. Больные пьют после священнодействия воду и мажутся ею, с верою в исцеляющую благодатную силу ее. В Москве погружают в воду гвоздь, которым было пригвождено к кресту пречистое тело Господа Иисуса Христа, и раздают потом эту воду верующим как освященную («Церк. В-к», 1900, №14. «Рук. для сел. Паст.», 1885, №42)».
Из приведенного пояснения очевидно:
1) Чин освящения воды копием это традиция, распространенная не везде.
2) Чин служит для освящения воды, которая раздается болящим. Так как богослужебные сосуды и принадлежности не выносятся из алтаря, то чин этот совершается в алтаре на проскомидии.
3) Погружение в воду копия есть разновидность погружения в воду священного предмета с целью ее освящения. На малом и Великом освящении воды в воду погружается крест. В Москве, погружался гвоздь из Креста Господа. Или вот пример освящения воды иконой: «В 17 веке будущий Святейший Патриарх Никон обратился к архимандриту Иверского Афонского монастыря Пахомию с просьбой прислать список с чудотворной иконы Пресвятой Богородицы «Иверская». Иноки с молебным пением омыли доску из кипарисового дерева святой водой с мощами, и отдали ее преподобноиноку Романову. Этой водой священник-иконописец развел краски и, находясь в строгом посте и молитве, изобразил на этом дереве копию Иверской иконы, ничем не отличимую от подлинника».
В духовном понимании копие ассоциируют с Крестом Господним — как он стал одновременно орудием казни и спасения, так и копие, будучи орудием смерти, участвует в евхаристии, имеющей, по учению церкви, цель дать верующим вечную жизнь.
«Последование, егда крест творит священник на страсть недуга со святым копием».
Текст чинопоследования находится в требнике.
На проскомидии священник глаголет тропари сия и крестообразно погружает копие в воду, ею же по окончании литургии помазует болящих
«Распеншуся Тебе, Христе,/ погибе мучительство,/ попрана бысть сила вражия:/ ниже бо ангел, ниже человек,/ но сам, Господи,/ спасл еси нас, слава Тебе»./
Слава: «Искупил ны еси от клятвы законные,/ честною Твоею кровию,/ на кресте пригвоздився и копием прободься,/ бессмертие источил еси человеком, Спасе наш, слава Тебе»./
И ныне: «Копием в ребра, о Христе мой,/ прободыйся Твоя,/ еже от ребра человеческого созданныя,/ пагубы всем человеком бывшия виновныя клятвы свободил еси»./
Все, больше никаких действий, кроме освящения воды копием в алтере и последующего помазывания ей болящих, чином не предусмотрено.
В чем суть этого последования разъясняет «Настольная книга священника»: «В некоторых местах, по просьбе болящих или их родственников, священники совершают это последование в качестве молитвы об избавлении от болезни. По объяснению «Новой Скрижали», обряд освящения воды св. копием практиковался у восточных христиан. Они, «полагая всю надежду к сохранению здравия на врачевания духовныя, творят знамение креста св. копием над водою...» («Нов. Скриж.», СПб. 1870, с.562). В случае, если бы кто обратился к священнику с просьбою совершить этот обряд, надо совершить его тем св. копием, которое употребляется на проскомидии для изъятия св. Агнца, и над не освященною еще водою. Больные пьют после священнодействия воду и мажутся ею, с верою в исцеляющую благодатную силу ее. В Москве погружают в воду гвоздь, которым было пригвождено к кресту пречистое тело Господа Иисуса Христа, и раздают потом эту воду верующим как освященную («Церк. В-к», 1900, №14. «Рук. для сел. Паст.», 1885, №42)».
Из приведенного пояснения очевидно:
1) Чин освящения воды копием это традиция, распространенная не везде.
2) Чин служит для освящения воды, которая раздается болящим. Так как богослужебные сосуды и принадлежности не выносятся из алтаря, то чин этот совершается в алтаре на проскомидии.
3) Погружение в воду копия есть разновидность погружения в воду священного предмета с целью ее освящения. На малом и Великом освящении воды в воду погружается крест. В Москве, погружался гвоздь из Креста Господа. Или вот пример освящения воды иконой: «В 17 веке будущий Святейший Патриарх Никон обратился к архимандриту Иверского Афонского монастыря Пахомию с просьбой прислать список с чудотворной иконы Пресвятой Богородицы «Иверская». Иноки с молебным пением омыли доску из кипарисового дерева святой водой с мощами, и отдали ее преподобноиноку Романову. Этой водой священник-иконописец развел краски и, находясь в строгом посте и молитве, изобразил на этом дереве копию Иверской иконы, ничем не отличимую от подлинника».
Авторская публикация. Свидетельство о публикации в СМИ № R108-9610.
Обсуждения На страсть недуга со святым копием
Ниже статья Протоиерея Сергия Гусельникова
г. Самара 02.11.2010
В середине девяностых годов прошлого столетия в возрожденном в Мордовии Санаксарском Богородице-Рождественском монастыре подвизались сразу три старца: схиархимандрит Питирим (Перегудов), схиигумен Иероним (Верендякин), духовник обители, и схиигумен Феофан (Даньков). Сотни людей со всей России, а чаще всего из Самары, ехали к ним за духовным советом. В июне 2001 года старец Иероним отошел ко Господу. Старец Феофан стал настоятелем мужского монастыря в Чуфарово, а затем переведен в Саранский Иоанно-Богословский монастырь. Туда же по послушанию переехал и старец Питирим. Последний год перед праведной кончиной (29 июня 2010 года) девяностолетний схиархимандрит Питирим провел в Тихвинском мужском монастыре города Вадинска Пензенской епархии.
Милостивый Господь сподобил меня духовно общаться со всеми тремя старцами. О двух усопших подвижниках я уже писал, теперь же хочется рассказать о последнем из трех санаксарских старцев, продолжающем нести подвиг служения Богу и людям. К отцу Феофану в Иоанно-Богословский мужской монастырь сейчас со всей России едут люди. В иные дни он принимает по нескольку автобусов с паломниками.
Схиархимандрит Феофан подъял на свои плечи тяжелейший крест - служить молебен за болящих с редким чином лечения проскомидийным копием. Тем более что несколько лет назад он попал в серьезную автомобильную аварию, после чего здоровье его сильно пошатнулось.
Кроме тяжелого молитвенного и физического труда (принять за день десятки, а то и сотни страждущих, больных людей) ему приходится терпеть непонимание и даже осуждение от некоторых братьев и сослужителей во Христе. А ведь в иерейском требнике есть чин освящения воды копием для лечения страждущих: «Егда крест творит священник на страсть недуга со святым копием» (см., например, Требник в 2-х частях, ч. 1. Издательство Московской Патриархии, 1991 год). В Воскресенском Тольяттинском мужском монастыре такие молебны с лечением копием служит иеромонах Алексий, но туда едут в основном из Самары. Как происходят такие молебны? Священник укалывает болящего святым копием, - которым во время проскомидии вырезается Агнец для освящения на Литургии, а потом раздробляется Тело Христово для Причастия, - произнося проскомидийную молитву: «Искупил ны еси от клятвы законныя Честною Твоею Кровию…». Служить такой молебен можно только с благословения Архиерея и монаху-подвижнику, стяжавшему благодать Божию в первую очередь через истинное смирение. Некоторые священники просто освящают на проскомидии воду копием для помазывания болящих. Я тоже использую этот чин для освящения воды.
Лечение копием, конечно же, не имеет ничего общего с медицинским иглоукалыванием, так как имеет духовную природу, в основе которой благодать святого копия и молитвы подвижника. Несомненно, помощь болящим подается Богом не за счет внешних действий копием, а по молитвам того, кто их совершает.
Отец Феофан не всегда был монахом. Когда-то он служил в приходском храме и звался отцом Владимиром. Там подвизался старенький батюшка, служивший молебны с чином лечения копием. По старческой немощи служить их ему становилось все тяжелее, и он передал свое нелегкое служение отцу Владимиру.
Первый раз я попал на молебен к отцу Феофану два года назад, летом. Тогда он был еще схиигуменом и гостил у духовных чад старца Питирима в их деревенском доме под Самарой. Мы с младшим сыном Михаилом и моими духовными чадами приехали туда вечером. Вместе с нами в комнате собралось человек двенадцать. Отец Феофан уже отслужил один молебен, но без лечения копием. Немного передохнув, он начал служить молебен для нас. Тут уж мы ему подпевали с одной рабой Божией, которая поет в церкви на клиросе. После молебна старец каждого из нас поочередно колол копием, помазал святым елеем и окропил святой водой. Беседуя со мной, отец Феофан в тот вечер и рассказал, как он начал служить такие молебны.
Чтобы о чем-то судить, надо испытать на себе. Первые минуты тело болело от сильных прикосновений копием (а старец колол меня, что называется, с головы до пяток), но потом я почувствовал себя так, как будто вышел из святого источника. На душе стало легко и благодатно. Другие люди тоже получили облегчение в своих телесных и душевных недугах.
Мы ехали назад в темноте, лишь таинственно мерцающие звезды да огромная желтая луна освещали нам путь. Это придавало нам ощущение необычности и загадочности нашей бренной жизни на земле…
Мы-то уехали, а отец Феофан, как мне потом рассказали хозяева дома, молился почти до рассвета.
Этим летом, в конце июля, старец снова приехал в деревню к духовным чадам уже отошедшего ко Господу схиархимандрита Питирима. Они пригласили к себе и меня с Александром Петровичем, моим духовным сыном и благодетелем.
Что интересно: ни у него, ни у меня не было вначале особого желания туда ехать. И житейские попечения одолевали, и усталость от морального и физического напряжения давала о себе знать. С другой стороны, не хотелось огорчать пригласивших нас, да к тому же Александр Петрович и я в субботу с утра были свободны. Решили ехать. И не пожалели.
Как только оказались во дворе дома духовных чад отца Питирима, деревенская тишина и разлившаяся вокруг благодать очистили нас от городского дурмана.
Приветливо улыбаясь, берет у меня благословение иеродиакон Авраамий, бывший келейник старца Питирима, а теперь келейник отца Феофана, который появляется чуть позже. Видно, что за несколько дней, проведенных в деревне, схиархимандрит Феофан немного отдохнул от своего невероятно тяжелого монастырского послушания. Молебны старец и здесь служит, но людей-то несравнимо меньше. Весело светит жаркое солнце. Так же светел и отец Феофан с белыми, как снег, волосами и бородой, с чистым старческим лицом и серыми глазами под густо разросшимися седыми бровями.
Немного поговорив, идем в дом молиться. Отец Авраамий дает мне внушительную кипу записок о здравии, которые они с отцом Феофаном читают на молебнах. Тысячи имен людей из разных городов России. Старец разжигает «кадилко», как ласково он называет кадило, и начинает молебен.
На этот раз отец Феофан колет меня копием лишь до пояса. Отец Авраамий помазывает святым елеем и кропит святой водой. Опять через несколько минут испытываю ощущение покоя и умиротворенности.
Во время обеда и неторопливой беседы на просторной кухне старец, привалившись к спинке дивана, неожиданно засыпает. Дух бодр, а плоть немощна. Минут через пятнадцать он открывает глаза и, как бы прося прощения, говорит: «Кажется, я задремал». Недолго длился его сон!
После обеда едем на святой источник Пророка Илии, расположенный у подножия высокого и длинного холма на окраине деревни. На вершине холма установлен Поклонный крест. Отец Авраамий, испросив благословение, поднимается к кресту.
Мне приходилось в свое время бывать на этом холме. С него на десятки километров вдаль видны все окрестности. Почву холма составляет в основном красная глина, видимо, очень ценная, судя по тому, что до революции сюда приезжали за ней американцы. А теперь кому она нужна в нашей истерзанной экономическими экспериментами стране? Только этому холму с прекрасной дубовой рощей наверху.
У источника мы видим типичную картину нашего апостасийного времени. Легковые машины, громкая музыка, женщины в купальниках и мужчины в трусах. Для них это не святое место, а место отдыха. Даже в просторную деревянную купальню с оторванным крючком на двери они заходят, чтобы ополоснуть посуду. Но Бог поругаем не бывает, поругаемы бывают только нераскаянные грешники - «обаче очима своима смотриши и воздаяние грешников узриши» (Пс. 90, 9).
Трижды по три раза - во имя Отца, и Сына, и Святаго Духа - окунаемся с отцом Феофаном в купели. Благодать святого источника и молитвы Пророка Илии придают нам сил и бодрости. А солнце уже высоко, его палящие лучи пронизывают все насквозь.
Нам с Александром Петровичем пора возвращаться в Самару. Отец Феофан и отец Авраамий тоже собираются в обратную дорогу. Прощаемся, чтобы ровно через неделю встретиться снова. Правда, не здесь, а в городе Вадинске, в Тихвинском мужском монастыре, где упокоился схиархимандрит Питирим.
Удивительное дело, но после этого молебна с лечением копием я почувствовал необычайный прилив сил и несколько дней провел практически без сна, плодотворно работая над написанием рукописи одной книги, не ощущая никакой усталости.
Шестого августа, в субботу, исполнялось сорок дней со дня отхода отца Питирима в вечные селения. Мне не удалось попасть на его погребение, хотя я тоже провожал благодатного старца в последний путь - писал о нем большой некролог в газету.
Мы приехали с духовными чадами схиархимандрита Питирима в Вадинск поздно вечером. Отец Феофан с отцом Авраамием, прибывшие из Саранска минут за десять до нас, были уже в новом бревенчатом доме, специально построенном для почитаемого в монастыре старца. И года не пришлось ему здесь прожить. В просторном коридоре нас радушно встречает келейник отца Питирима отец Варсонофий, тоже бывший насельник Санаксарского монастыря.
В доме и приехавшие ранее духовные дочери усопшего старца - одна из Москвы, две из Моршанска. Они накормили всех вкусным ужином. Такое впечатление, что я попал в большую дружную семью, где все друг друга любят и все друг другу рады. Собралось нас на кухне двенадцать человек.
После трапезы отец Феофан стал исповедовать желающих причаститься утром на заупокойной Литургии, поэтому спать ложимся почти за полночь. Отец Варсонофий определяет нас с отцом Феофаном в келье старца Питирима: отца Феофана на его кровать, меня на раскладушку. В святом углу, где только что шла исповедь, горит неугасимая лампада. Я долго не могу заснуть. Слышу, как среди ночи отец Варсонофий еще встречает гостей. Во мне, как живительный ручеек, сама собой течет Иисусова молитва. И даже когда все-таки засыпаю, она не перестает течь где-то внутри моего согретого благодатью сердца. Я понимаю: это происходит оттого, что спать мне посчастливилось в намоленной келье старца, к тому же рядом с другим подвижником.
Схиигумен Феофан и протоиерей Сергий Гусельников.
Утром мы молимся с отцом Феофаном на том месте, где каждый день молился отошедший к Богу старец Питирим. Надев его епитрахиль, отец Феофан читает вслух утренние молитвы, а я - субботнюю полунощницу. Правило ко Причастию вычитали вчера в дороге.
По утренней прохладе идем в монастырский храм в честь Тихвинской иконы Божией Матери служить Литургию. Монастырь восстанавливается, еще много трудов нужно положить его наместнику и братии, чтобы он приобрел благолепный вид. Тем не менее с первых же шагов по территории обители в ней ощущаются благодать и молитвенный дух. Прямо в монастыре есть и свой источник с купелью.
Возглавляет заупокойную службу старец Феофан. В алтаре человек десять священников из разных городов России. Иеродиакон Авраамий тоже участвует в служении Литургии. Перед Причастием мирян молившийся на Литургии наместник монастыря архимандрит Митрофан благословляет меня сказать слово об отце Питириме. Выхожу на амвон - весь храм заполнен людьми.
Сразу после Литургии начинается панихида, которую возглавляет уже отец Митрофан. Поют монахини и послушницы, приехавшие из Волгоградского женского монастыря, который при жизни окормлял схиархимандрит Питирим. Вот пропели и «Вечную память». Теперь уже сам наместник говорит проникновенное слово о почившем старце. Отец Феофан дает крест для целования. Благословленный отцом Митрофаном молодой иеромонах идет служить литию на могилу схиархимандрита Питирима.
Тоже идем с отцом Феофаном к склепу под храмом, где погребен старец. Ярко светит солнце, вокруг храма разлито ощущение праздника. Да и как же иначе - душа старца, с пятилетнего возраста работавшего Богу, сегодня возносится в селения праведных. Склоняясь, проходим в склеп. Могила отца Питирима украшена живыми цветами, у большого резного деревянного креста горит лампадка. Молимся еще раз о упокоении старца, просим его святых молитв.
В просторной трапезной накрыты поминальные столы: по центру - для наместника и гостей, по бокам - для священников, братии и мирян. Отец Митрофан благословляет отца Феофана сказать за поминальным столом о своем сотаиннике и духовном наставнике. Схиархимандрит Феофан, привыкший молиться за людей и вести постоянную духовную брань и не привыкший выступать перед большой аудиторией, смущаясь, простыми словами рассказывает о своей многолетней дружбе и духовном общении с отцом Питиримом.
Мы сидим с отцом Феофаном рядом. Над столом летают осы, потому что здесь много фруктов, арбузы, мед. Одна оса, забравшись в блюдечко с янтарной сладостью, увязла в ней лапками. Заметив это, отец Феофан с искренним участием к бедному насекомому пытается пальцами вытащить осу из липкого меда. Однако это не так-то легко. У меня тоже появляется желание помочь увязнувшей осе. Подумав, я беру крышку от минералки и, осторожно подцепив осу, стряхиваю ее на стол. Когда мед стекает с любительницы сладкого, она начинает медленно ползти по столу. А отец Феофан рассказывает мне, что у них в монастыре тоже живут осы. «Но мы их не трогаем, и они нас не жалят», - изрекает он простую истину.
«Будьте мудры, как змии, и просты, как голуби», - учит нас Господь (Мф. 10, 16). Действительно, живи в мире со всеми, и тебе будет хорошо. Только почему-то не хочется людям жить в мире ни с Богом, ни с ближними.
Пока вкушаем поминальную трапезу, старец вытаскивает из меда еще двух ос. И глядя на это, я подумал: Милостивый Господь за любовь, простоту, смирение и терпение дает старцу Феофану благодатную силу врачевать душевные и телесные недуги. Те, кто испытал на себе глубину его чистой молитвы, с уверенностью подтвердят мои слова.