Царь Саул и дух Бога

Некий "редактор" собрал разные рассказы об исторических и легендарных событиях и составил из них этот текст. Иногда такая многоликость просто бросается в глаза, например в попытках "редактора" примирить противоречивые традиции (1 Сам. 17:15). Часто можно встретить две или три версии одного и того же события.

Современные исследователи проводят четкую грань между историческими фактами и легендами. Эта процедура не вызвала бы никаких возражений, если бы ученые (сознательно или бессознательно) не умаляли значение легенд. Вне всякого сомнения, важно выделить исторические события из общего библейского повествования. Но историческая правда — еще не вся правда. Чтобы полностью понять то время и живших тогда людей, необходимо изучить легенды, поскольку в них содержится не меньше истины, чем в исторических фактах. Легенды зарождаются в бессознательном и дополняют историческую картину. Иногда легенда становится прямой компенсацией сознательной точки зрения. Сейчас пойдет речь именно о таком случае.

Если вокруг исторической личности возникают легенды на основании рассказов современников, значит, этот человек повлиял не только на сознание, но и на бессознательное, которое является плодородной почвой для мифов и легенд. Поэтому нет ничего удивительного в том, что историческая личность обрастает легендарными эпизодами.

Рассмотрим, например, историю про Давида и Голиафа из Второй Книги Царств 21:15-22. Про четырех героев армии Давида сказано, что каждый из них убил гиганта-филистимлянина. Один из них, Эльханан из Бейтлехема (Вифлеема), убил Голиафа из Гата. Позже этот подвиг был приписан Давиду, ибо тот был более великим героем. Однако эта история была совершенно изменена. Битва между Эльхананом и Голиафом — пусть и героическое, но обычное военное событие. Но бессознательное современников Давида (и, в еще большей степени, бессознательное более поздних поколений) наделило его чертами мифического героя и Мессии. Поэтому, приписав Давиду победу над Голиафом, люди превратили их поединок в символическую битву между духом и материей, он стал проявлением божественной харизмы. То обстоятельство, что данная легенда возникла именно о Давиде, мне кажется (с психологической точки зрения) не менее важным, чем исторические факты. Если такое происходит с типичными мотивами героических историй, можно не сомневаться в том, что нечто подобное происходит и с более личными человеческими качествами, с которыми мы встретимся в легендах о Сауле.

Вот почему, когда речь идет о психологических явлениях, одинаково важны легенды и исторические факты. Иногда я буду отмечать, какие части текста были написаны позже основного материала, но сделаю это лишь в тех случаях, когда в этом будет психологический смысл. Прежде всего, мы должны попасть в центр внутренней размерности (то есть оказаться вне пространства и времени) и лишь тогда сможем понять, что все эти разнообразные версии и легенды имеют одинаковую ценность, что все они — лишь преломления всеобъемлющей истины.

Уже в самом начале нашей истории мы сталкиваемся с разными вариантами рассказа об одном и том же событии (а это, кстати, является указанием на глубокий внутренний смысл). Существуют три текста, повествующих об избрании Саула царем, и, чтобы выявить элементы, важные для получения психологического представления, нам следует рассмотреть все три.

Избрание Саула

В Первой Книге Царств 9:2 про Саула сказано, что он "избранный" и "красивый" молодой человек, сын состоятельного человека из колена Беньямина (Вениамина). Там говорится так:

И не было среди сыновей Израиля человека лучше, чем он: он был на голову выше всего народа24.

Отправившись на поиски потерявшихся ослиц своего отца, Саул встречает пророка Самуила, который втайне производит над ним обряд помазания на царство, поскольку Бог ему указал, что этот человек должен стать царем Израиля (1 Кн. Ц. 10:1). Яхве является Самуилу и возвещает:

И спасет он народ мой от филистимлян: посмотрел я на народ мой, ибо донеслись до меня его крики. (1 Кн.Ц. 9:16)

В этом отрывке Саул — сильный и смелый человек, который спасет свой народ от притесняющих его филистимлян. Нет никаких намеков на то, что царя направляет судьба и внутренняя харизма; его харизматич-ность состоит лишь в том, что Самуил помазал его на царство.

Реакция Саула на это избрание похожа на реакцию Моисея (Исх. 3:11): он удивлен и не хочет становиться лидером. Моисей говорит:

Кто я такой, чтобы идти к фараону и выводить сыновей Израиля из Египта? (Исх. 3:11)

В словах Саула ощущается такое же чувство неполноценности:

Разве я не из колена Вениамина, самого маленького из колен Израиля? И семья моя самая младшая из семейств колена Вениамина. (1 Кн. Ц. 9:21)30

Моисей возражает не только из скромности, он действительно обеспокоен и не хочет брать на себя эту миссию. Он несколько раз тщетно пытается возразить и, в конце концов, в отчаянии кричит:

Пожалуйста, Господи, пошли того, кого пошлешь/ [То есть: пожалуйста, пошли кого-нибудь другого, а не меня!] (Исх. 4:13)

Но Саул реагирует по-другому. Указав на свое ничтожество, он говорит:

Зачем ты сказал это мне? (1 Кн. Ц. 9:21)

Создается впечатление: у него сразу возникает подозрение, что за помазанием на царство и мирской властью таится искушение. Судьба Саула подтверждает скрытый в этих словах страх.

29Цитаты из Библии в данном эссе взяты из Авторизованной Версии (Коро

ля Джеймса), если не будет указан конкретно другой источник.

30Cf. also Gideon's vocation in Judges 6:15.

Сравнив этот эпизод с рассказом о том, как царем был избран Давид (1 Кн. Ц. 16:1-13), мы сразу заметим, чем отличаются друг от друга эти истории. При избрании Саула подчеркивается его внешность, а про Давида Бог говорит Самуилу (1 Кн. Ц. 16:7), который сперва подумал, "Господь указал" на Элиава, брата Давида:

Не смотри на его лицо и на его рост, потому что я отверг его. Ибо

Господь смотрит не так, как человек: потому что человек смотрит

на внешность, а Господь смотрит на сердце.

Мне думается, между этими словами и рассказом об избрании Саула существует связь. Яхве выбрал Саула не из-за его царственной внешности; это люди, а не Яхве судят по внешним проявлениям. Бог и человек смотрят на избрание царя совершенно по-разному. Кому важны внутренние ценности, кому — внешние, и к этому различию мы еще вернемся. Однако в тексте описывается и внешность Давида:

И он был рыжим, и красив был лицом и видом. (1 Кн. Ц. 16:12)

Но при его избрании внешность фактически не играет никакой роли. И подтверждение тому — не только приведенная выше цитата, но и то обстоятельство, что история его избрания показана совершенно в ином свете, нежели история избрания Саула.

Руах Яхве

В Первой Книге Царств 16:13 мы читаем:

И взял Самуил рог с маслом и помазал его среди братьев его, и почил дух Божий на Давиде с этого дня.

Это истинный признак харизмы: Руах Яхве, Дух Бога "почил на Давиде с этого дня".

В своей книге Der Geist Gottes und die verwandten Erscheinungen im Alien Testament und im anschliessenden Judentum Поль Вольц перечисляет следующие проявления Руах Яхве: экстатический гнев, furur bellicus, невероятную силу и пророческий дар. Однако мне кажется, что Руах Яхве может вызвать в человеке и другие изменения, которые можно заметить на примере Давида. Судя по этой истории, Руах Яхве не нахлынул на Давида и полностью не овладел им; Давид не был одержимым. Для Давида Руах Яхве оказался божественным благословением. Поздний иудаизм рассматривает Шехину именно как нисходящий на человека божий дух.

В Талмуде есть легенда, косвенно указывающая, что Шехина сошла на Давида31. Руах Яхве окутывает человека и направляет его действия. Такой человек совершает богоугодные поступки и преуспевает в жизни божьей милостью. Благословение Божие зримо и ощутимо пребывает с ним и делает его особенным. Но в истории избрания Саула про Руах Яхве ничего подобного не сказано.

31В ней рассказывается, что Давиду потребовалось двадцать два года, чтобы искупить грех, который он совершил, вступив в связь с Батшевой, после которого он шесть месяцев болел проказой. В это время Шехина отошла от него (Талмуд, Иома 22Ь).

Однако в тексте говорится, что "Дух Божий сошел" на Саула. Различия в историях избрания на царство Саула и Давида проливают свет на характер Давида и, что особенно важно, на характер Саула. На Давида Руах Яхве сошел сразу после помазания; с Саулом же это случилось позже. Когда Руах Яхве сошел на него, Саул не стал "особенным человеком", а впал в пророческую одержимость.

Вот что говорится в тексте:

И взял Самуил сосуд с маслом и возлил ему на голову и помазал его, и сказал: "Разве не помазал Господь тебя в начальники над уделом своим? Когда уйдешь сегодня от меня, встретишь двух человек возле могилы Рахели на границе земли Вениамина, в Целхахе, и скажут они тебе: "Нашлись ослицы, которых ты пошел искать, и вот отец твой забыл об ослицах и беспокоится о вас, говоря: что случилось с моим сыном ?" И пойдешь оттуда дальше и дойдешь до Элон Табора и там встретят тебя три человека, поднимающиеся к Господу в Бейт-Эль (Вифлеем), один из них будет нести трех козлят, другой — три корзины с хлебом, третий — бурдюк с вином. И пожелают они тебе мира и дадут тебе хлеба, и ты возьмешь у них хлеб. После этого пойдешь на холм Господень, который заняли филистимляне, и когда подойдешь ты к городу Паг 'а, пророки спустятся вам, а перед ними — арфисты, барабанщики и флейтисты; и они будут пророчествовать. И сойдет на тебя дух Божий, и будешь ты пророчествовать вместе с ними и превратишься в другого человека. (1 Кн. Ц. 10:1-6, курсив автора)

Слово "пророчествовать" (хитнабе) в действительности означает "издавать звуки в экстазе". В арабском языке слово с тем же корнем, нава, означает "произносить слова"32. Лишь позже это слово стало означать "пророчествовать". Развитие смысла этого понятия показывает нам, как развивалось пророчество: из экстаза оно превратилось в божественные послания. Существительное нави, пророк, тоже происходит от корня нава. Очень важно отметить, что в Первой Книге Царств 18:10 глагол хитнабе обозначает гнев Саула, уже ставшего жертвой своей меланхолии. Возможно, это указывает на связь меланхолии Саула с его пророческим даром. Подтверждением этого может служить и тот факт, что пророков (неви 'им) пренебрежительно называют мешугим, то есть "сумасшедшие". Например, Елисея (Элишу) называют сумасшедшим (2 Кн. Ц. 9:11), Иеремию (Йере-меяху) тоже (Иер. 29:26); а Осия цитирует поговорку:

Пророк — глупец, человек духа Божьего — безумец. (Ос. 9:7)

Помазав Саула на царство, Самуил предсказывает три события, которые произойдут с помазанником по дороге домой. Эти события должны послужить доказательством того, что он действительно избран царем Израиля. По крайней мере, мне кажется, что здесь заложен именно такой смысл: Саул, увидев, что сбылись все три предсказания, понимает, что он столь же неизбежно должен стать царем. То есть предполагается, что Саул сомневается, и это вполне понятно: ведь все, что с ним произошло, оказалось для него неожиданностью и он совершенно не был готов к такому повороту событий.

Между этими тремя событиями-знаками явная связь отсутствует. Первые два даже напрямую не связаны с избранием Саула. Первое событие может служить символическим выражением контраста между двумя пластами жизни Саула, божественным и человеческим. С одной стороны, он избран избавителем и царем Израиля; с другой — он не может выйти за пределы человеческого мира, он - сын отца, который за него беспокоится и боится, что его сын находится в опасности. Эти два жизненных пласта проявляются и в высказываниях двух человек: "Ослицы... нашлись..."; эти слова можно расценить и как указание на то, что будуший царь добьется своей цели. Второй знак — дарование хлеба; его тоже можно воспринять как символическое соединение двух пластов жизни Саула, то есть в качестве подношения тайному царю. Оба события подчеркивают, что избрание Саула происходит втайне. Хотя внешний мир еще не знает об этом избрании, он уже бессознательно его предчувствует.

32См.: Wilhelm Gesenius, Hebrew Lexicon, s.v.

Третье событие имеет более тесную связь с избранием Саула. О его важности говорит хотя бы то, что его описание гораздо длиннее предыдущих. В отличие от двух других, это не внешний, а внутренний знак: Руах Яхве сойдет на Саула и превратит его в другого человека. Это не какое-то моральное изменение. Это экстаз, вознесение над повседневностью. Человек, соприкоснувшийся с Руах Яхве, становится другим. Об этом ясно говорится в Книге Судей 6:34. В этом отрывке схождение Руах Яхве на Гидеона обозначается словом лаваш, означающим "одевать" _ Руах Яхве надел на себя Гидеона, как плащ. Когда такое происходит с человеком, он становится как бы одеждой для духа.

Следовательно, в этих событиях-знаках проявилась не харизма Саула, а связанные с ней внутренние переживания. Сравнив избрание Саула с избранием Давида, мы увидим, что переживания Саула заняли место царской харизмы. Раз Саул попадает в мир, где события являются знаками, значит, он сам внутренне преобразился. Это ясно написано в Первой Книге Царств 10:9:

И когда он повернулся, чтобы уйти от Самуила, дал ему Господь другое сердце, и появились все эти знаки в этот день.

Только после того, как сердце Саула изменилось, он смог увидеть знаки, подтверждающие, что действительно станет царем.

После помазания Саул внутренне преобразился. В отличие от него, Давид был помазан "среди своих братьев" (1 Кн. Ц. 16:13) и далее сказано: "Дух Господа сошел на Давида с этого дня". В данном случае Руах Яхве проявляется как царская харизма и влияет на все, что окружает Давида. Вот почему избрание на царство происходит "среди братьев". Помазание Давида не было окружено такой тайной, как помазание Саула.

Это великолепный пример психологической истинности легенд. Большинство исследователей Библии считают, что история об избрании Давида была написана значительно позже основного текста под влиянием истории о помазании Саула. Раз уж отвергнутый Богом Саул был помазан, то Давид, царь-победитель, должен быть безусловно помазан. Но даже если эта история была сознательно придумана, поражает сильное различие этих всплывших из бессознательного эпизодов! Но с другой стороны, это не удивительно - ведь эти два царя, Саул и Давид, имеют совершенно разные характеры.

Царская власть и пророческий дар

Третье событие, предсказанное Самуилом, мне кажется наиболее важным. Подтверждением этому служит и то обстоятельство, что об исполнении первых двух предсказаний в тексте упоминается лишь мельком, а последнее событие описано подробно:

И пришли они на тот холм и вот, группа пророков идет им навстречу; и сошел на него дух божий и проповедовал он среди них. (1 Кн. Ц. 10:10, курсив автора)

Это первое упоминание о том, что на Саула опустился Дух Божий; как уже отмечалось, этот Дух превратил его не в царя, а в пророка.

Между царской властью и пророческим даром существует особая тайная связь: избрание на царство подразумевает пророческие переживания; с другой стороны, пророческий экстаз — это знак избрания на царство. Здесь скрыта разгадка личности Саула: первое действие, возникшее в результате избрания на царство, направлено не вовне, а вовнутрь. Избрание осталось тайной, которую знали лишь Саул и Самуил, пророк. Внешним доказательством избранности Саула стала не царская деятельность, не проявление силы или власти, а пророческая одержимость. Иными словами, избрание на царство - это символ внутренней избранности, символ пророческого дара. Царство, которое получил Саул, -это внутреннее царство, дар Божьего Духа.

О том же говорит и другой фрагмент этой истории. Когда Саул вернулся домой, он никому не рассказал о том, что с ним случилось. Когда дядя стал его расспрашивать, он выдумал невинную историю (1 Кн. Ц. 10:14-16):

И сказал дядя Саулу и его слуге: "Куда вы ходили ?" И сказал он: "Искать ослиц. И увидели, что нет их и пошли к Самуилу". И сказал дядя Саула: "Скажи мне, пожалуйста, что говорил вам Самуил". И сказал Саул дяде своему: "Поведал он нам, что нашлись ослицы".

Далее в тексте совершенно конкретно сказано:

А о словах Самуила про царство не рассказал ему. (1 Кн. Ц. 10:16)

Э. Селлин указывает на то, что здесь имеет место широко распространенный сказочный мотив: "Герой отправляется на поиски ослиц, а находит царскую корону"33. Однако в нашей истории этот мотив приобрел более глубокий смысл. С точки зрения внешнего наблюдателя, Саул нашел только ослиц; найденная им корона оставалась его тайной, которая превратилась в реальность благодаря тому, что на него сошел Руах Яхве.

33Geschichte des Volkes Israel, p. 147.

И, опять же, с точки зрения внешнего наблюдателя, его пророческий экстаз — это вовсе не превращение в царя, что ясно из самого текста. Вот что сказано в одиннадцатой и двенадцатой строфах главы десятой:

И все знавшие его раньше увидели, что он пророчествует с пророками и сказали друг другу: "Что это случилось с сыном Киша? Неужели и Саул стал пророком?" И ответил местный человек и сказал: "А кто их отец?" Так и появилась пословица "неужели и Саул стал пророком ?"

Из этих строк ясно видно, что пророки находились где-то на нижних ступенях социальной лестницы. Например, вопрос: "Но кто их отец?" указывает на то, что пророки были презираемыми людьми без роду и племени, в отличие от Саула, чей отец был хорошо известен. Имена и жилища этих пророков вообще не упоминаются. Раз люди уже удивляются тому, что видят среди этих пророков сына уважаемого человека, значит, они даже не могут себе вообразить, что среди толпы пророков может оказаться царь. Но мне кажется, что в таком противопоставлении Саула пророкам заключается вся глубина этой истории. Царствование Саула, которое все еще остается тайной, выражается в том, что он оказывается среди презираемых пророков. Упоминаемая в этом отрывке притча является, на мой взгляд, доказательством того, что у исторического Саула действительно был пророческий дар. Вряд ли притча возникла на пустом месте.

Подтверждением тому, что притча действительно существовала и была широко распространена, служит попытка другого автора (вероятно в более поздний период) по-иному объяснить ее происхождение. Эта версия (1 Кн. Ц- 19:18) очень слабо связана с историческими фактами. Однако она важна для понимания внутреннего мира Саула. Кроме того, в ней содержатся ценные сведения об экстазе, поэтому мне хотелось бы поговорить о ней подробнее.

Саул узнает, что Давид убежал к Самуилу в дом пророков в Раме. Далее читаем:

И отправил Саул посланников схватить Давида, и увидели они толпу пророчествующих пророков под предводительством Самуила, и сошел на посланников Саула дух божий, и они тоже стали пророчествовать. И сообщили об этом Саулу, и отправил он других посланников и они тоже стали пророчествовать; и опять отправил Саул новых посланников, и они тоже стали пророчествовать. Тогда и он отправился в Раму. (1 Кн. Ц. 19:20-22)

Он поднялся на холм. Далее сказано:

И отправился он в Найот в Раме, и на него тоже сошел дух божий, и пошел он дальше и пророчествовал, пока не пришел в Найот в Раме. И сорвал и он одежды свои и пророчествовал и он перед Самуилом, и упал и пролежал обнаженным весь тот день и всю ночь, и поэтому говорят: "Неужели и Саул стал пророком?". (1 Кн. Ц. 19:23-24)

Мне кажется очень важным то, что Самуил является лидером экстатических пророков. Здесь мы видим нечто объединяющее Самуила и Саула: они оба обладают пророческим даром. Этот рассказ вместе с тем демонстрирует, как заразен экстаз. Однако Саул, в отличие от наблюдавших за пророками посланников, впал в экстаз до того, как их встретил. Он не просто заразился экстазом. Наоборот, сказано, что Дух Божий сошел на него по дороге. То есть то, что произошло, было не случайностью, а судьбой.

В Первой Книге Царств 10:17-27 мы находим совершенно иную версию избрания Саула на царство. Все происходит только во внешнем мире; Саул избирается по жребию. Это избрание почти случайное, что совершенно непохоже на первую версию, где очень большое значение имеет личность Саула.

Эта строфа является прямым продолжением восьмой главы, в которой народ Израиля просит Самуила дать им царя. Яхве уступает. Атмосфера при этом примерно такая: "Так и быть, получайте своего царя!" Этот неисторический рассказ о происхождении монархии возник из-за того, что народ связывал с монархией определенные отрицательные переживания. Поэтому в данном рассказе об избрании на царство не упоминаются личные качества Саула, не говоря уже о харизме и Руах Яхве. Упоминается лишь о том, что Саул был необычайно высокого роста.

Но и у этой версии есть свое место в полной психологической картине. Первая история показывает, что избрание на царство содержит в себе для Саула внутреннюю угрозу, а вторая демонстрирует объективную амбивалентность монархии.

В восьмой главе народ требует:

Нет, пусть царь будет над нами. Чтобы и мы стали, как все народы. (1 Кн. Ц. 8:19-20)

Яхве сам сравнивает это желание народа с возвращением к идолопоклонству. Он говорит Самуилу:

...ведь не тебя отвергли они, а меня отвергли они, отвергли мое царствование над ними. Так поступали они с того дня, когда вывел я их из Египта и по сей день, и оставляли меня и служили другим богам, точно также они поступают и с тобой. (1 Кн. Ц. 8:7-8)

Вряд ли можно дать монархии более негативную оценку. Желая стать таким же, как все народы, и отказываясь от теократии, Израиль изменяет Богу. Народ и прежде уже предлагал одному из Судей, Гидеону, стать царем. Но тогда Гидеон ответил:

Не буду я править вами, и сын мой не будет править вами: Господь править будет вами. (Суд. 8:23)

Однако в восьмой главе Первой Книги Царств Бог решительно отвергает монархию и одновременно дает Самуилу немыслимый приказ выполнить желание народа. Возможно, мы сумеем разгадать эту загадку, изучив в целом Царство Израиля. Раз Бог согласился с требованием народа, значит, существовала потребность в царской власти. Эта потребность полностью проявилась в помазании Саула на царство. Очевидно, что хотя, с одной стороны, Бог яростно отвергает царя, с другой стороны, он хочет, чтобы у народа Израиля появился царь. Даже выяснив, что Саул с этой ролью не справился, Бог не отвергает саму идею царской власти; наоборот, он весьма настойчиво приказывает Самуилу помазать на царство другого! (1 Кн. Ц. 16:1) Следовательно, в восьмой главе содержится не противоречие, а амбивалентное отношение к идее царской власти.

Каково же было реальное предназначение Израильского царства? Народу Израиля было необходимо удержать Ханаан и обороняться от врагов, поэтому возникла потребность в царской власти. На царство Давида постоянно нападали могучие соседи, Вавилон и Египет, и оно не выстояло. Но царство не исчезло вместе с Давидом. Оно превратилось в божественное царство. Архетип царской власти стал аспектом божественной власти Яхве. Это особенно очевидно в так называемых Псалмах Яхве Малак, каждый из которых начинается словами "Яхве - царь!" Но уже во Второй Книге Царств 7:14 Яхве хочет утвердить трон Давида на века и говорит о Соломоне: "Я буду его отцом, а он будет моим сыном"34.

34См. также 1 Хрон. 17:13.

Ветхозаветное царство можно рассматривать как основание теологической идеи царства Христова, которое не от мира сего. В Ветхом Завете вавилонская и египетская идея царской власти превращается в символ царства Божьего на земле; а в амбивалентности царской власти, которая так хорошо чувствуется в восьмой главе Первой Книги Царств, отражается то, чем была царская власть сначала и во что она превратилась в конце. За видимой слабостью Бога (когда он уступил желанию народа) скрывалась высшая необходимость.

История о том, что царем стал тот, кому выпал жребий, очень важна с психологической точки зрения, поскольку решение Бога о создании царства стало судьбой Саула. Жребий пал на него, выделив его из безликой толпы; он был всего лишь инструментом в руках надличностного, сверхчеловеческого процесса. К этому аспекту избрания на царство я еще вернусь.

А теперь давайте обратимся к третьей версии, в которой причиной избрания Саула становятся проблемы с филистимлянами. Возможно, что именно эта версия представляет собой точный отчет об исторических событиях. В этом рассказе Саул — один из Судей, героев, избранных Богов, о которых сказано в книге Судей: среди них были Отниэль (3:9), Гидеон (6:34), Йефтах (11:29) и другие. Саул отличается от них тем, что, выполнив свою задачу, безвестно не исчезает, а становится царем.

И в первой версии говорилось, что Саул вырвал Израиль из рук филистимлян. Но, как мы уже видели, там акцент ставился на процесс внутренней трансформации. Эти две истории представляют собой два аспекта одного и того же исторического факта, — помазания Саула на царство. Однако мне кажется, что это две разные истории, хотя известны и другие мнения. В третьей версии Саул еще не стал царем; он - крестьянин, который, вернувшись домой со своего поля, услышал, что на город Йабеш напали аммониты. По необходимости он становится военным вождем, а после победы - царем Израиля. В этой истории тоже упоминается Руах Яхве, Дух Божий. Однако овладевающий им Дух Божий — это furor bellicus, что заметно по архаической форме призыва. Мы читаем:

И взял он воловье ярмо, разрубил его с посланниками и разослал по всей земле Израиля, сказав: "Так будет сделано со скотиной того, кто не пойдет за Саулом и за Самуилом". (1 Кн. Ц. 11:7)

Далее написано:

И пал на народ страх божий [пахад Яхве] и они выступили, как один человек, (там же)

Нет ничего удивительного в том, что Руах Яхве, Дух Божий, проявился в форме furor bellicus. В Ветхом Завете Яхве часто сам сражается в битвах, причем иногда очень жестоко35. Яхве часто изображается героем, особенно в Книге Исайи 42:13:

Господь выходит, как герой, пробуждается, как разгневанный человек войны, громко закричит и поборет врагов своих.

Но почему же Руах Яхве в форме furor bellicus ни разу не упоминается в связи с Давидом, который потом много воевал и добился гораздо более серьезных успехов, чем Саул? В войнах Давида всегда сопровождает божественное благословение, но он никогда не был одержим военным безумием. Это очень ясно видно в истории про Голиафа. Отправляясь на поединок, Давид был уверен и спокоен и по-детски верил в Бога. В этом не было ничего демонического. В состоянии одержимости можно победить в поединке, но невозможно управлять царством. Саул был первым военным героем, которым овладел Руах Яхве; став царем, он впоследствии потерпел крах.

Однако сначала Саул одержал военные победы. За освобождением гилеадского города Йабеша от аммонитов в Первой Книге Царств следует рассказ об успешной войне Саула против филистимлян. В тринадцатой и четырнадцатой главах рассказывается о том, как его сын Ионафан проявил себя, как настоящий герой. А в пятнадцатой главе говорится о том, как Саул завоевал земли амалкитян, заклятых врагов Израиля36.

35См. Иис. 10:11; 1 Сам. 7:10; 1 Сам. 14:15; 2 Царей 19:35 и т.д.

36См. Исход 17:16: "и он [Моисей] сказал: "Ибо поклялся Господь, что будет Господь воевать с Амалеком из поколения в поколение".

Вина Саула

Но в последних победах уже проскальзывают намеки на неудачу. В Первой Книге Царств 13:7-15 и в пятнадцатой главе содержатся два параллельных отрывка, в которых говорится о вине Саула. В обоих отрывках прослеживается один и тот же мотив: Саул совершает ритуальное преступление и потому Бог от него отказывается. И там и там подразумевается, что неудачи на войне начались именно из-за проступка Саула.

Первая версия более слабая. В этом варианте вина Саула заключается в том, что он не дождался Самуила и перед битвой сам совершил жертвоприношение. Сделал он это потому, что войско стало расходиться, а филистимляне были уже на подходе. После этого Самуил ему сказал:

Ты поступил глупо, не выполнил заповедь Господа, Бога твоего, которую он заповедовал тебе, потому что теперь установил бы Господь царствие твое над Израилем на веки вечные. Но теперь царство твое не устоит, найдет Господь себе человека по сердцу и поставит его Господь предводителем народа своего, потому что не выполнил ты то, что приказал тебе Господь. (1 Кн. Ц. 13:13-14)

Эта версия считается более поздней, поскольку не связана с предыдущими событиями37. По сравнению со второй версией в ней не содержится ничего нового с психологической точки зрения; поэтому мы ограничимся рассмотрением более интересной второй версии.

Во второй версии проступок Саула также состоит в том, что он совершил религиозное преступление; он нарушил божественный приказ, касавшийся Амалека. На первый взгляд кажется странным, что решающим прегрешением Саула стал именно этот незначительный проступок, который к тому же совершил не сам Саул, а весь народ. Приказ состоял в следующем: пленных не брать, добычи не захватывать, не щадить ни вражеских животных, ни вражеские вещи; все должно быть уничтожено. Возможно, за этим приказом стоит древнее табу: врага (чужого) следует совершенно уничтожить, поскольку враждебность может сохраниться и на всем, что ему принадлежит38. Этот жестокий архаичный приказ является наиболее полным выражением отношения к войне Яхве: война ведется не ради добычи, а ради Яхве. Враги и все, что им принадлежит, должно быть принесено в жертву39.

37См. комментарий к этому отрывку в книге Вильгельма Новака (Wilhelm

Nowack) Handkommentar zum Alten Testament.

38См. статью "Bann" in Herman Gunkel, Leopold Zscharnak et al.

39См. Лев. 27:21, 28-29; Чис. 18:14; Втор. 7:2, 6; Иис. 6:17-18; 7:1 и далее.

Раз Саул ослушался божественной воли, значит, он потерял связь с Богом, перестал быть избранным царем и исполнителем на земле Божией воли. Им руководят мирские устремления и зависть. Мы видим:

И пощадили Саул и народ Агага и лучших овец и коров, и козлят, и баранов, и все хорошее, и не пожелали уничтожить это, а все, что было негодным и отвратительным, они уничтожили. (1 Кн. Ц. 15:9)

Из слов Самуила понятно, что он распознал случившуюся в Сауле перемену:

И зачем не послушался ты голоса Господа и взял добычу и сотворил злое в глазах Господа? (1 Кн. Ц. 15:19, курсив автора)

Саул был склонен к одержимости и впадал в крайности, поэтому оН не мог одновременно быть царем и служить Яхве. Став царем, он отождествил себя с мирской властью. Мирские цели увели его от Яхве — то есть его одержимость Богом превратилась в мирскую одержимость. Следовательно, его преступление состоит в том, что он превратился в царя, потерявшего связь с Богом.

Этой идее противоречат другие эпизоды, особенно рассказ о том, как Саул был готов принести в жертву собственного сына, Ионафана, который по незнанию навлек на себя проклятие: в этот день был объявлен пост, а Ионафан об этом не знал и съел немного меда (1 Кн. Ц. 14:38 и далее)40. Карл Будде считает, что этот отрывок представляет собой "прекрасный пример меланхоличного, нервного и религиозного сознания Саула"41. Это чрезвычайное рвение Саула в действительности оказывается обратной стороной его неповиновения, о котором идет речь в пятнадцатой главе. Только человек, склонный к неповиновению, старается быть послушным, демонстрируя такое исключительное и абсурдное рвение. Подневольное, вынужденное послушание растет из того же корня, что неповиновение. Его послушание не исходит от сердца. Люди же отнеслись к этой ситуации совсем по-иному. Они любили и уважали Ионафана и не отвернулись от него ради слепого исполнения закона. Они сумели спасти Ионафана, не нарушив божественных предначертаний42.

40См. также 1 Сам. 14:32-35, где Саул строго следит за соблюдением ритуальных требований. Он запрещает своему войску есть мясо с кровью, в соотве-ствии со сказанным в Втор. 12:16-23 и Быт. 9:4.

41 Die BOcher Samuelis, p. 82, my translation.

42Возможно, они принесли вместо него в жертву животное; см. Die Bucher Samuelis, p. 17.

Корни религиозного преступления Саула уходят глубоко в его психическую структуру. Это действительно его личная вина. Но уже в этих отрывках чувствуется трагический аспект его вины. Становится ясно, что царская власть, которую ему даровал сам Господь, действительно стала для него величайшей опасностью и катастрофическим искушением. Его тревожные предчувствия превратились в чудовищную реальность. Недаром в первой истории об избрании на царство он не хотел помазания и сказал Самуилу: "Зачем ты говоришь это мне?" (то есть, зачем ты говоришь, что я стану царем). И вот что говорит Самуилу Бог:

Раскаялся я, что сделал Саула царем, потому что он отвернулся от меня и не выполнил слов моих. (1 Кн. Ц. 15:11, выделено автором)

Это было тяжелое решение, которое плохо повлияло на Самуила. Дальше в тексте говорится:

И огорчился Самуил и взывал к Господу всю ночь (там же).

Бог раскаялся в том, что избрал Саула, и мне это кажется подтверждением трагического характера судьбы Саула. Виноват не только Саул, в этом проступке, если можно так сказать, участвовал и Бог. К этому я еще вернусь. Однако соучастие Бога не означает, что сам Саул не виноват: ведь, когда в тексте говорится о раскаянии Бога в том, что он избрал Саула царем, вина Саула не отрицается. Эти два аспекта: сверхчеловеческий и человеческий, не перечеркивают друг друга, они существуют рядом.

Саул потерял связь с Богом, и это проявляется не только в его ослушании божественной воли, но и в его отношении к Самуилу, который пытается призвать его к ответу. Он обманывает и Самуила, и себя. Когда Самуил приходит, он приветствует его так, словно ничего не случилось:

Благословен ты перед Господом, я исполнил волю Господа. (I Кн. Ц. 15:13)

Но неумолимый Самуил загоняет его в угол:

А что это за блеяния овец, которые доносятся до ушей моих, и мычание коров, которое я слышу? (1 Кн. Ц. 15:14)

Саул пытается оправдаться, говоря, что лучших овец и коров пощадили, чтобы принести в жертву Господу. Более того, он не пытается уклониться от ответа на вопрос, почему он ослушался Бога:

Послушался я Господа и пошел по дороге, по которой послал меня Господь, и привел Агага, царя Амалека, а Амалека истребил. И взял народ из добычи, которую следовало в первую очередь уничтожить, овец и коров, чтобы принести жертву Господу, Богу твоему, в Гиль-гале. (1 Кн. Ц. 15:20-21)

Самуил осыпает Саула суровыми упреками и в конце концов говорит, что Бог его отверг. (1 Сам. 15:22-23) Саул в раскаянии умоляет:

Согрешил я, не выполнил приказ Господа и твои слова, потому что...

— и при этом очень интересно мотивирует свои действия —

...я испугался народа и послушался его голоса. (1 Кн. Ц. 15:24)

Перед нами уже недоверчивый, неуверенный, внутренне обеспокоенный человек, который боится своих подданных. Он и его народ — уже не единое целое, он потерял свою царскую целостность. Его царская власть подорвана изнутри. Чувствуя себя беззащитным, Саул умоляет Самуила вернуться вместе с ним.

Но Самуил говорит:

Не вернусь с тобой, потому что ты отверг слово Господа, и Господь отверг твое царствование над Израилем. (1 Кн. Ц. 15:26)

Затем Самуил отворачивается и собирается уходить. Но Саул хватается за край его плаща и не отпускает, пока плащ не рвется. Мне думается, эта маленькая деталь имеет очень важное символическое значение, и истолковать ее можно не только, как сказал сам Самуил:

Оторвал Господь сегодня от тебя царство Израильское и отдал его ближнему твоему, который лучше тебя. (1 Кн. Ц. 15:28),

но и как выражение разрыва между Самуилом и Саулом. Самуил, так сказать, воплощает "другую половину" Саула. Он - провидец, пророк, а Саул отрубил свою пророческую часть, которая была связана с Богом, ослушавшись и предав Самуила. Когда в Эндоре (о чем мы поговорим позже) Саул видит призрак Самуила, он как бы встречается с той самой своей отделившейся частью, связанной с Богом. Но в реальной жизни он уже не может с ней объединиться.

В этой связи интересно отметить, что имена Самуил (Шмуэль) и Саул (Шауль) происходят от одного корня (1 Кн. Ц. 1:20). Исходя из этого текста, имя Самуил (Шмуэль) означает "выпрошенный у Бога" и происходит от слова шауль, "выпрошенный". Этимология этих имен не совсем ясна, на этот счет существуют разные мнения, однако в Библии эти имена отождествляются между собой (ошибочно или верно - это другой вопрос), и для нас это очень важно. Хотелось бы отметить, что согласно Словарю Идиша (Hebrew Lexicon) Гесениуса, корень ша'аль существует и в названии царства мертвых (Шеоль). Это немаловажно, особенно, если вспомнить о меланхолии Саула и о том, что произошло с ним в Эндоре. Однако мне следует признать, что в наши дни эта этимология подвергается сомнению.

Однако наличие глубокой связи между Самуилом и Саулом можно ощутить и в продолжении этой истории. Самуил уступает желанию Саула и возвращается вместе с ним, но лишь для того, чтобы казнить Агага, царя амалкитян, которого пощадил Саул. После этого Самуил навсегда покидает Саула. С этого момента судьбу Саула уже не изменить и для него не осталось никакой надежды. Это очень ясно чувствуется в последней фразе пятнадцатой главы:

И больше не виделся Самуил с Саулом до дня своей смерти, потому что оплакивал Самуил Саула. (I Кн. Ц. 15:35, выделено автором)

С точки зрения Самуила, Саул уже был мертв.

Злой дух Бога

Саул отвернулся от Яхве, а после этого и Яхве отвернулся от него. Харизма, ниспосланная Яхве Саулу и сделавшая его вождем, теперь отделилась от него. Именно теперь и началась меланхолия Саула. Когда он открыто отрекся от Бога, то есть нарушил его приказ, и Бог его отверг, в Сауле тотчас начались внутренние изменения: Руах Яхве трансформировался в злую одержимость; он обратился в злого демона. Эта перемена выражена одним коротким предложением:

И дух Господа отошел от Саула, и стал мучить его злой дух от Господа. (1 Кн. Ц. 16:14)

Это тоже дух Божий, но в своем зловещем проявлении. Еще яснее говорится в следующем предложении, где речь идет непосредственно про "злого духа Бога" (Руах элохим ра'а). Судя по Септуагинте, изначально там стояло слово Яхве, а не Элохим, то есть там было написано Руах Яхве ра'а, злой дух Яхве43. Возможно, несколько позже эта фраза стала шокировать, поэтому текст пришлось изменить: Яхве — это более возвышенное имя Бога, чем Элохим.

43См. замечание к этому абзацу в книге: Rud Kittel and P. Kahle, eds., Biblia Hebraica.

Преданный Саулом Дух Бога его мучит: Саулом овладевают меланхолия, депрессия, безумный гнев и навязчивые мрачные идеи. Возможно, клиническим психологам покажется особенно интересным то, что в позднем иудаизме термин руах ра'а, злой дух, использовался для обозначения меланхолии. Прославленный врач и ученый Маймонид в своем комментарии к Мишну пишет буквально следующее: "Термин "злой дух" используется для обозначения всех болезней, которые по-арабски называются меланхолией"44. В те времена греческие авторы были известны только в переводах на арабский язык, и этот комментарий Маймонида к Мишну тоже был написан на арабском, а уже потом переведен на еврейский.

44Mishnel Torah (A Codification of and Commentary of Jewish Law).

Меланхолия Саула — это негативный аспект одержимости Духом Бога. Саула поработил Дух Божий в форме чужеродного демона. Этот демон — внутренняя объективная реальность, с которой Саул потерял связь. Пользуясь психологической терминологией, можно сказать, что Руах Яхве превратился в отколовшийся комплекс и стал поступать, как отдельная личность. Саул не осознает, что за его страданиями скрывается божественная сила. Из-за своей меланхолии он не слышит голоса Бога.

В Ветхом Завете есть прекрасная история о том, как Иаков ночью боролся с человеком (Быт. 32:24 и далее). Иаков повел себя совсем не так, как Саул. Демон, напавший на Иакова, благословил его, потому что Иаков с ним боролся. И вскоре Иаков понял, что видел Бога лицом к лицу (Быт. 32:30). А что же делал Саул? Он не боролся. Он не узнал Бога в демоне и поэтому стал его жертвой и даже отчасти идентифицировался с ним. Когда же он с ним не отождествлялся, то становился просто беспомощным человеком и соглашался со своими слугами, считавшими, что демона можно прогнать музыкой. Именно поэтому оказался при дворе его преемник, Давид (его полная психологическая противоположность). Читаем:

И когда дух божий овладевал Саулом, Давид брал арфу и играл рукой своею, и успокаивался [равах] Саул и становилось ему хорошо, и отходил от него злой дух. (1 Кн. Ц. 16:23)

Здесь вспоминается чудесная картина Рембрандта, на которой изображена эта сцена и очень живо переданы страдания Саула.

Глагол равах, употребляемый в этих строках, означает отвлечься, воспарить, и тогда отчетливо просматривается внутренняя связь со словом руах. На самом деле это одно и то же слово. С помощью музыки позитивный руах, дух жизни, входит в меланхоличного, отчаявшегося человека. На какое-то время он вновь обретает способность "дышать". С психологической точки зрения очень важно, что помочь ему мог только Давид. Именно к нему перешел позитивный аспект Руах Яхве в форме царской харизмы. Но потому он неизбежно вызывает зависть, ревность и гнев Саула. Саул не может смириться с судьбой, предсказанной ему Самуилом (1 Кн. Ц. 15:10), он не может смириться с тем, что Яхве его отверг. Он уже не исполняет волю Господа. Он с отчаянной яростью сражается с Давидом, сражается с человеком, на которого возложена харизма Яхве. То есть он сражается против самого Яхве — но не для того, чтобы получить благословение, как боролся Иаков, а чтобы исполнить свою человеческую волю, которая противоречит воле Бога. Он действительно одержим "злым духом".

"Злой дух" толкает его на немыслимые действия. Он пытается пригвоздить Давида копьем к стене, когда тот играет ему на арфе (1 Кн. Ц. 18:11 и 19:10). Затем он обещает ему в жены свою старшую дочь Мерав, но нарушает свое обещание (1 Кн. Ц. 18:17-19). В качестве платы за свою младшую дочь Михаль он посылает Давида в битву против филистимлян в надежде, что тот не вернется (1 Кн. Ц. 18:25). Затем он пытается убить Давида в его собственном доме (1 Кн. Ц. 19:11), и Давиду удается скрыться лишь благодаря любви и сообразительности Михаль. Более того, Саул не побоялся убить всех священников из Ноба за то, что они помогли Давиду убежать (1 Кн. Ц. 22:9 и далее).

Иногда сквозь его слепую ярость прорывается свет мудрости, как это было, например, в Эйн-Геди, когда Давид сохранил ему жизнь. В этом отрывке можно почувствовать всю глубину мучений Саула. В тексте говорится:

И зарыдал Саул и заплакал. И сказал он Давиду: "Ты более праведен, чем я, ибо ты отплатил мне добром, а я отплатил тебе злом". (1 Кн. Ц. 24:16-17)

Но прозрение длится недолго. Саул снова отправляется на поиски Давила в пустыню Сиф (1 Кн. Ц. 26), чтобы его уничтожить. Ионафан, сын Саула и ДРУГ Давида, в отличие от своего отца, покорился судьбе. Он признает царскую масть Давида. Отношение Ионафана доказывает его величие и щедрость: Так сделает Господь с Ионафаном и еще так сделает, если, когда захочет отец мой причинить тебе зло, не открою я уши твои и не отошлю тебя; и уйдешь ты с миром, и будет Господь с тобой, так же, как был он с моим отцом. (1 Кн. Ц. 20:13) А несколько далее мы читаем:

И еще раз заставил Ионафан Давида поклясться, из-за любви своей к нему, потому что любил он его, как собственную душу. (1 Кн. Ц. 20:17)

Но разве немыслимые действия Саула не являются выражением его беспредельной эмоциональности, которая проявляется и в демонической амбивалентности Руах Яхве? Разве сам Яхве не бросается из одной крайности в другую, разве он мгновенно не меняет гнев на милость? Он бывает милосерден и справедлив, но временами его охватывает слепое, яростное стремление к уничтожению. Чем еще может быть руах ра 'а ме'ет Яхве, злой дух Бога, как не демонической силой Яхве, демонической частью самого Яхве? Эта противоположность светлой стороны Яхве стала недоступной Саулу из-за его отступничества.

Эндор

Саула уже не исцелить; он больше не может вернуться. Это состояние автоматически приводит к исчезновению у него внутренних сил и внешней власти. Это приводит его в царство мертвых, хотя он сам еще не умер - он встречается с женщиной из Эндора, что очень важно с психологической точки зрения (1 Кн. Ц. 28). В конце концов, это приводит его к физической смерти и потере царской власти, ибо вместе с ним погибают все его сыновья (кроме Ишбааля, который продержался на троне совсем недолго).

Таким образом, бессознательно сам Саул привел в исполнение божественный приказ; он взял с собой на сражение трех сынов, чтобы они погибли вместе с ним. Существует легенда, восхваляющая его за это:

На следующий день [после посещения Эндора] Саул взял с собой своих троих сыновей, Ионафана, Авинадава и Мелхишуа, и отправился с ними в битву. В этот час Господь сказал ангелам: "Посмотрите на героя, которого я создал. Когда человек отправляется на ярмарку, он опасается брать с собой детей, чтобы их не сглазили. Но этот человек отправился на верную смерть и взял троих своих сыновей с собой. Он предвкушает ужасную судьбу, которая настигнет его!"45

45Bin Gorion. Sagen der Juden, p. 589 и далее (из Мидраш Левиткус Рабба, 26,7).

Эта легенда представляет собой превосходную компенсацию сознательного отношения Саула; ведь сознательно он свою судьбу не приемлет.

Саул невероятно одинок, поэтому он отправляется в дом женщины из Эндора, чтобы встретиться с призраком Самуила. Он просит женщину из Эндора вызвать дух Самуила (на котором почил Руах Яхве), ибо Яхве полностью покинул Саула. Он говорит Самуилу:

Мне очень плохо и филистимляне сражаются со мною, а Господь отвернулся от меня и не отвечает мне больше, ни через пророков, ни в снах, поэтому я вызвал тебя, чтобы ты сказал мне, что делать. (1 Кн.Ц. 28:15, выделено автором)

Но Самуил лишь безжалостно указывает на отступничество Саула:

И зачем ты спрашиваешь меня, если Господь отвернулся от тебя и стал твоим врагом? (1 Кн. Ц. 28:16, выделено автором)

Саул оказался в очень тяжелой ситуации. К тому же он сам, изо всех сил стремясь выполнить волю Яхве, "выгнал всех заклинателей духов и чародеев из страны" (1 Кн. Ц. 28:9). А теперь он отправился к женщине, вызывающей духов, что свидетельствует о его внутренней деградации. Бог его покинул, и поэтому он обратился к черной магии, которая от Бога очень далека, и несмотря на то, что он еще жив, меланхолия уже погрузила его в темное царство смерти.

Здесь следует вспомнить, что несмотря на гибель Саула во время битвы, в действительности он совершил самоубийство. Он был ранен и умолял своего оруженосца добить его мечом, чтобы враги не могли насмехаться и издеваться над ним; но оруженосец отказался, "так как был очень напуган" (1 Кн. Ц. 31:4), и тогда Саул сам бросился на меч. Тогда филистимляне отрубили ему голову, поместили его доспехи в храм Ас-тарты, а его мертвое тело прибили к стене Бейт-шана.

Обитатели Йабеша, которые не забыли первый подвиг Саула (он спас их город от аммонатов), ночью сняли его труп, похоронили и оплакали его. Таким образом, трагический конец царствования Саула соединился с его блистательным началом.

Неразрешимый конфликт Саула

Судьба этого царя древнего Израиля не может не вызывать у нас ощущения великой трагедии. Саула разрывал надвое конфликт между своим внутренним и внешним призванием. Мирская задача заслонила собой пророческий дар; но и мирскую задачу он не мог выполнить, поскольку божественный огонь превратился в меланхолию, нарушив равновесие психических сил.

Мне кажется, важную роль в этой трагедии сыграл и тот факт, что его пророческий дар носил примитивный экстатический характер. Он не мог выработать сознательное религиозное отношение к этому дару Духа Бога. Он был одержим и не мог достичь уровня сознательного принятия решений. Это легко понять, сравнив Саула с великими пророками. Все великие пророки, в особенности Иеремия, самый зрелый и сознательный среди них, считали пророческий дар источником страданий. Из-за него они не могли вести обычную жизнь, у них возникали проблемы, их преследовали, и они вынуждены были искать одиночества. В качестве примера я приведу лишь жалобу Эвед Яхве, раба Божиего, из Книги Исайи 49:4 (который относится к так называемому Второисайе):

Напрасно трудился я, попусту растратил свою силу, напрасно.

И слова Иеремии:

Не сидел я среди насмешников и не веселился, по воле твоей один сидел я, ибо ничтожеством наполнил ты меня. ( Мер. 15:17)

Но эти страдания не превращаются в меланхолию, поскольку пророки понимают, что это неотъемлемая часть дара Духа. Иногда их захлестывает отчаяние, иногда они даже пытаются бунтовать, но они не стремятся сбежать, ибо для них сильнее всего ощущение служения Богу.

Они понимают смысл этих страданий и терпеливо переносят их. Об этом очень красиво сказано у Второисайи. После приведенной выше жалобы Исайи немедленно следует уверенность:

...но суд мой с Господом и работа моя с Богом. (Иса. 49:4)

О том же говорит и Иеремия:

И сказал я: "Не буду вспоминать его и говорить от имени его не буду", но был он, как огонь пылающий у меня в костях, и я не смог больше сдерживаться. (Мер. 20:9)

Он знает, что должен говорить, иначе погибнет, поглощенный внутренним огнем. Знаком он и с экстазом, что можно понять из его слов:

Сердце мое в груди разбито из-за пророков, тряслись кости мои и был я как пьяный, как человек, побежденный вином из-за Господа, из-за слов святости его. (Мер. 23:9)

Но у него большое преимущество перед Саулом: Руах Яхве приходит к нему в словах, а не в виде демонической одержимости. Для великих пророков Руах Яхве перестал быть просто эмоциональной одержимостью и превратился в настоящее духовное явление. Поэтому они не просто являются носителями Руах Яхве; они не просто одержимы, в Руах Яхве заключено содержание, которое затрагивает их до глубины души. Для этих пророков Бог — уже не первичная эмоция, пылающий жар души, это некая духовная личность, с которой они могут поддерживать человеческие отношения, хотя их захлестывает ее духовная сила.

Саул принадлежал к более раннему типу пророков, и его божественная одержимость превратилась в меланхолию. Он не мог, подобно великим пророкам, преобразить одержимость Богом в преданность Богу. Он был мрачным, недоверчивым, одиноким человеком. Давид же, наоборот, связал свою жизнь с Богом, поэтому преуспел в жизни и выполнил свою задачу. Но личность Давида не была столь противоречивой и глубокой, как личность Саула. Саул был дальше от Бога, но, соответственно, он вместе с тем был и ближе к Богу. Благодать Господняя покоилась на Давиде, на Саула же снизошел Дух Бога. Давид соответствовал коллективному идеалу царя, поэтому в более позднем еврейском фольклоре и легендах говорится, что Мессия будет его потомком. Наиболее известный пример - это генеалогическое дерево Христа, в котором прослеживается его происхождение от Давида.

Если бы Саул не пытался избежать своей судьбы, он никогда бы не стал фигурой, соответствующей коллективным представлениям; он стал бы великой личностью.

Раскаяние Бога

Вероятно, теперь настало время вернуться к проблеме раскаяния Бога.

Когда Бог сожалеет, что сделал Саула царем, он признает, что со своей божественной точки зрения совершил ошибку. Не заключается ли эта ошибка в том, что от Саула потребовалось быть и пророком и царем одновременно? Бог просил от Саула большего, чем от Давида, и гораздо большего, чем от пророков. Что же это двойное требование означает с Психологической точки зрения?

Руах Яхве уводит пророка из этого мира. Это легко заметить на примере судеб Амоса, Иеремии и второго Исайи. А царь, если он всего лишь царь, — это противоположность пророку. Он должен представлять и защищать мирскую власть. Он, так сказать, воплощает в себе принцип этого мира. Значит, Бог попросил от Саула очень многого: он должен был погрузиться во внутренний мир и в то же время заниматься миром внешним, то есть ему следовало объединить в себе противоположности. А с психологической точки зрения это означает, что Бог потребовал от человека Саула целостности. Но почему же Бог ее потребовал?

Мне хотелось бы высказать предположение. На основании сказанного выше создается впечатление, что божественная идея о целостности - это объединение божественной сферы с человеческой сферой, Бога — с человеком, духа - с миром. Мне кажется, это требование к человеку непосредственно связано с развитием в Ветхом Завете личности Бога.

Более подробное рассмотрение этой идеи заведет нас слишком далеко. Но, в любом случае, этот аспект божественного требования еще раз подтверждает трагичность судьбы Саула. То есть Саул стал жертвой идеи Бога о целостности, в которой не учитывалась ограниченность его человеческой природы. Саул не мог выполнить такого требования. Оно раскололо его пополам. Можно сказать, он стал неудавшимся экспериментом Бога. Именно поэтому Бог раскаялся. Но хотя у Саула ничего не вышло, он все же был свидетелем воли Бога, хаотичной, но все-таки наполненной смыслом. Ведь благодаря этому эксперименту появились новые возможности божественного развития.

Исходя из этих рассуждений, мы можем понять, почему еврейские легенды с таким уважением относятся к этому царю-неудачнику, несмотря на его отступничество. В одной из легенд Бог сам воздает должное Саулу и принимает его с любовью. Вот что там говорится:

Через год после смерти Саула и его сыновей в стране наступил голод, который продолжался три года. Давид разослал своих людей, чтобы они выяснили, есть ли в стране идолопоклонники, из-за которых нет дождя, но их не нашли.

На второй год он снова разослал своих людей, чтобы они тщательно выяснили, из-за кого не идет дождь. Те опять ничего не нашли. Тогда Давид сказал: "Теперь я знаю, что это из-за меня". Тогда обратился к Господу и Господь сказал ему: "Это из-за Саула". Но Давид ответил: "Всемогущий властелин мира!Я — не Саул, и при моем правлении в стране не было идолопоклонников. И я не Саул, который ссорился с пророком Самуилом".

Тогда Давид поднялся и собрал могущественных и мудрых людей Израиля. Они переправились через Иордан и прибыли в Гилеад, в город Йа-беш. Там они нашли трупы Саула и Ионафана, которые не были обглоданы червями. Они положили их в саркофаг, переправились с ними через Иордан и похоронили их в гробнице отца Саула, Киша, в стране Вениамина, и они выполнили приказ царя. Что же это был за приказ ? Царь приказал им провести гроб с Саулом через всю страну Израиля, через все города и все деревни, и проследить, чтобы люди должным образом почтили тела. И все люди и все их сыновья и дочери почтили тело царя и исполнили свой долг.

И когда Господь увидел, что народ почтил своего царя, он смилостивился и послал на землю дождь46.

46Там же, с. 593 и далее (из Пиркей де Рабби Элиэзер, Venice, 1544).