После Октябрьской революции 1917 года ещё не все рычаги власти были в руках большевиков. Процесс захвата власти продолжался вплоть до образования Советского Союза, до 1921 года, когда во время Гражданской войны так называемая Красная армия разбила Белую армию. После этого Коммунистическая партия ещё в течение нескольких лет продолжала укреплять свою власть на отдалённых территориях страны.
В буддийских областях Советская власть благодарно использовала в переходное время в качестве инфраструктуры монастыри. В 20-е годы буддийские монастырские школы были почти незаменимы в качестве образовательных учреждений в Калмыкии и Бурятии. Невозможно было бы поддерживать также систему здравоохранения без медицинских лам (они имели хорошую репутацию особенно в Бурятии).
Через несколько месяцев после революции царь Николай вместе со своей семьёй был расстрелян в Екатеринбурге. Но несмотря на свои связи с монархией в прошлом, известный русский лама Агван Дорджиев удивительно быстро принял смену эпох. Он осознавал, что ему придётся приспосабливаться к новым властям, чему способствовали цельность его личности и его сила воли. Однако он должен был с самого начала догадываться о том, что сотрудничество с коммунистами не будет лёгким. Например, в 1919 году, когда он находился в Калмыкии, буддийский храм в Петербурге в течение нескольких дней был жестоко разграблен большевиками-фанатиками, и практически целая библиотека, как и множество драгоценных ритуальных принадлежностей, были утрачены, а статуя Будды сильно повреждена. Дорджиев заявил решительный протест, и нарушители были наказаны, хотя это была, скорее, показательная мера. Он добился провозглашения храма собственностью бурято-монгольского народа, а затем также тибетского и монгольского народов, и тем самым защитил храм, по крайней мере, ещё на несколько лет.
Дорджиев понимал, что после революции для последователей российского буддизма реформы будут ещё более настоятельно необходимы, чем раньше, и он настаивал на модернизации. При любой возможности он старался говорить о принципиальной общности идей буддизма и коммунизма - что в Дхарме, например, тоже утверждается идея ответственности каждого за общее благо. Его довод о том, что в буддизме нет бога, а есть личность, которая сама определяет свою судьбу, заставлял даже некоторых бурятских буддистов упрекать его в "связях с коммунистическими безбожниками". Кроме того, Дорджиев не стеснялся называть "паразитами" тех лам, которые держались прежних привилегий в новых сложившихся условиях, и призывал их вернуться к простому и дисциплинированному образу жизни. В своей пламенной речи на 2-м "Всебурятском буддийском конгрессе" в декабре 1925 года он предостерегал делегатов: "Только если мы примем новую ситуацию и укрепим строгость дисциплины для послушников - учеников Будды, мы сможем достигнуть того, что буддизм вновь засияет как солнце. Только тогда мы сможем спасти Дхарму от самоуничтожения, что не будет возможно через 5-15 лет, если духовенство не предпримет мер [по её защите]". Однако реформы, предложенные Дорджиевым, далеко не продвинулись. Его опасениям суждено было сбыться.
Красный террор против буддизма
Сомнительно, чтобы Советскую власть, которая ни за что не позволила бы посягнуть на свою мировоззренческую "монополию", впечатляли подобные аргументы. Она опиралась на буддизм лишь до тех пор, пока он был для неё полезен.
Различные законы и постановления, принятые в период с 1918 по 1929 год, постепенно сужали возможности религиозного образования. Как только Компартия укрепила свою власть в Бурятии и Калмыкии, она не оставила сомнений в том, что эти законы распространяются также и на буддистов.
Приблизительно с 1929 года можно говорить об антибуддийской компании. В партийной прессе и коммунистических справочных изданиях появились статьи, в которых, в сопровождении цитат генерального секретаря Сталина, говорилось о несовместимости буддизма и коммунизма.
Во втором издании "Большой советской энциклопедии" от 1951 года можно прочесть, что, хотя буддизм атеистичен, его атеизм имеет определённую религиозную окраску, а Сталин утверждал, что любая религия противоречит науке. Делался вывод, что буддийское идеалистическое представление о мире, на самом деле, не что иное как отсталая мистика. Наконец, опровергалось утверждение о том, что буддизм является "атеистической религией" или "философской системой": "Этот тезис используется идеологами эксплуататорских классов, для того чтобы приукрасить реакционный характер буддизма".
В Бурятии население почти не обращало внимание на антибуддийскую пропаганду 20-х годов, однако сильная волна русских поселенцев и административный террор привели буддизм на этой территории к упадку.
Тяжёлые времена наступили во второй половине 30-х годов. По всей стране разразился массовый государственный террор против собственного народа. Принудительная коллективизация привела к резкому снижению урожаев, в отдалённых краях начался голод. Тех, кто активно сопротивлялся или выступал с критикой, будь то член партии или беспартийный, арестовывали и осуждали, используя для этого любые необоснованные предлоги. Так и в Бурятии: чтобы избавиться от буддийских сановников, лам попросту обвинили в шпионаже в пользу Японии. До 1937 года все до единого монастыри опустели, либо были закрыты. Практически за одну ночь исчезли тысячи лам. Тела большинства из них обнаружили в общем захоронении только несколько лет назад.
Со смертью 13-го Далай-ламы в декабре 1933 года храм в Санкт-Петербурге (тогда - Ленинграде) лишился особенного статуса - официальные церемонии там больше не проводились. 24.8.1937 считается одним из самых чёрных дней в истории российского буддизма. Работники НКВД внезапно ворвались в здание храма и схватили всех, кто там находился. В эту же ночь большинство из них в главном здании КГБ Ленинграда по приговору "Тройки", знаменитого трибунала советской секретной службы, были осуждены и расстреляны на месте.
Агван Дорджиев, проживавший в пригороде Ленинграда, также был арестован в ноябре 1937 года, но по причине преклонного возраста оставлен в живых. Он умер 10 недель спустя в лагере неподалеку от Улан-Уде. Закрыт был и Ленинградский Институт Востоковедения, который из-за произвольных арестов и казней потерял многих ценных работников.
В Калмыкии террор против буддийских учреждений разразился ещё раньше. Большевики жестоко отомстили калмыкам, многие из которых после революции открыто отказывались поддерживать новый строй. В 1926 году советские власти сняли с поста главу калмыцких буддистов, Бакши Чимида Балсанова. Высокие индивидуальные налоги для лам и аресты значительно сократили число обитателей монастырей. В годы принудительной коллективизации (1930-е годы) храмы опустошались и сравнивались с землей, пока не осталось ни одного. Практически ничего не осталось и из ритуальных принадлежностей. Отряды Коммунистического Союза Молодёжи - Комсомола и "Союза воинствующих безбожников" ходили по домам и юртам, отбирая и уничтожая все ритуальные принадлежности, буддийские тексты и статуи.
Разрушение народной культуры дошло до того, что в калмыцком языке слова, которые несли буддийские оттенки смысла - такие как книга, тетрадь, учитель, ученик - запрещались и заменялись на соответствующие русские слова.
В конце 1942 года, когда калмыцкие степи временно оказались во власти немецкого Вермахта, по понятным причинам многие калмыки перешли на сторону оккупантов. Несколько тысяч добровольцев вступили в "Калмыцкий кавалерийский корпус" немецкой армии и последовали со своими семьями за отступающей немецкой армией, в Германию. После войны около 850 калмыков жили некоторое время в лагере близ Мюнхена, пока им не разрешили выехать в США.
Нелёгкая участь выпала и на долю тех, кто остался на родине. В наказание за пособничество военному противнику, 23 декабря 1943 года Советская Республика Калмыкия была ликвидирована, а весь народ (!) сослан в Сибирь. Лишь в 1957 году калмыки были реабилитированы и получили разрешение вернуться на родину. Более половины не пережили депортации.
Монгольских буддистов начали притеснять после смерти 8-го Джецюн Дампы, в мае 1924 года. Страну переименовали в Монгольскую Народную Республику, а поиски перерождения главного ламы были запрещены государственной властью. Руководство страны сослалось при этом на древнее предсказание о том, что после смерти 8-го Джецюн Дампы линия его перевоплощений прекратится. Советский Союз заключил Монголию в крепкие объятия, опасаясь также экспансионистской политики Японии на Дальнем Востоке в этот и последующие годы. Советы полагали, что, если бы Монголия оказалась в руках Японии, то очень трудно было бы защищать Восточную Сибирь и создалась бы угроза существованию СССР. Периодически в Монголии базировались крупные общевойсковые соединения и отряды знаменитой советской тайной полиции. Как и в Советском Союзе, началась нейтрализация политиков, которые не были неукоснительно верны Сталину, политические процессы и казни.
Одновременно с ужасной волной насилия в 30-е годы в Бурятии и Калмыкии, был практически уничтожен буддизм и в Монголии. Тысячи настоятелей и высоких лам были арестованы и публично казнены после показательных судебных процессов. Из 150000 бывших служителей буддийских монастырей, по сведениям Государственной Реабилитационной Комиссии 1990 года, были казнены более 20000. В то время это составляло около 2,5 % всего населения Монголии. К этому списку можно прибавить многочисленные жертвы среди высших слоёв общества, политиков и военных.
Из вихрей Гражданской войны родилось после 1917 года формально независимое государство Танну-Тува. Оно имело всесторонние связи с Москвой, а с 1926 года стало называться Народной Республикой Танну-Тува. Ещё некоторое время республика обладала определённой политической свободой. В 1928 году тувинское правительство во главе с премьер-минис тром Дондуком издало указ, по которому ограничивалась антирелигиозная пропоганда и буддизм должен был стать государственной религией, однако вмешался Советский Союз. В Танну-Туву были направлены выученные в СССР тувинские молодые партийные работники, которые устроили коммунистический переворот. Таким образом, в 30-е годы в республике Танну-Тува также начался красный террор, хотя и не такой жестокий, как в Советском Союзе и Монголии.
В октябре 1944 года Танну-Тува, незаметно для мировой общественности, была наконец присоединена к Советскому Союзу. Западным секретным службам понадобилось три года, чтобы осознать тот факт, что независимое государство Танну-Тува больше не существует. После Второй мировой войны должно было оставаться около 100 тувинских лам, однако об их судьбе ничего не известно.
После Второй мировой войны: между терпимостью и сотрудничеством
С 1944 года меняется советская религиозная политика. Руководство страны осознало, как сильно оно зависело от любой мыслимой поддержки внутри своей страны во время Второй мировой войны. Некоторые религиозные организации были частично реабилитированы.
В 1946 году был создан "Центральный буддийстский совет" и назначен новый Хамбо-лама. Недалеко от Улан-Удэ снова возник Иволгинский монастырь, а в последующие годы были открыты Ага-Дацан (в окрестностях Читы), а также некоторые храмы в Кызыле (Туве), Астрахани (близ Калмыкии), а также в столице Монголии Улан-Баторе. Их использовали отчасти как музеи, открытые для посетителей.
На самом деле буддисты Советского Союза ещё долгое время не могли получить религиозную свободу. Глубокие поучения были практически утрачены, до храмов было тяжело добираться, а популярные религиозные праздники превращались в массовые попойки. Ламы регулярно призывали народ к перевыполнению пятилетнего народнохозяйственного плана. Те немногие старые ламы, которые пережили сталинский террор и могли считаться в какой-то степени образованными, изолировались от остальной Сангхи, занятые исследованиями древних рукописей в музеях и институтах.
Под прикрытием "живого" буддизма советское государство преследовало в основном внешнеполитические цели. Оно хотело привлечь к себе таким образом буддийские государства Азии - например, Бирму. В 1959 году Хамбо-лама Шарапов сделал заявление, в котором расценил восстание тибетцев на родной земле против китайских коммунистов как проявление "империалистической деятельности". Делегаты "Центрального буддийского совета" регулярно представляли советскую страну на международных конференциях в защиту мира. Но любые контакты с иностранными духовными учителями строго пресекались - буддийские сановники России могли выезжать за границу только в связи с официальными мероприятиями.
В Ленинграде в 60-е годы сформировалась буддийская группа под руководством бурятского учёного Б.Д. Дандарона (1914-1974). В 1972 году во время пуджи все её члены были арестованы, и только одной беременной женщине удалось избежать тюрьмы (она рассказывала об этом сама несколько лет назад на курсе с Ламой Оле в Польше). Дандарон был мужественным идеалистом, который провёл до того в общей сложности почти 22 года в сталинских лагерях. На громком открытом процессе его приговорили к 5 годам лишения свободы в исправительно-трудовом лагере. Он умер на втором году заключения, а четыре его ученика были направлены на принудительное лечение в психиатрическую больницу.
Наконец, в 1979 году Далай-лама совершает краткий визит в СССР. Однако советские власти тщательно наблюдают за тем, чтобы между ним и местными жителями не было никаких контактов. В своей автобиографии он напишет, что практически не имел возможности пообщаться с бурятскими буддистами. Бурятские монахи могли петь пуджи и писать по-тибетски, но не могли разговаривать. Далай-лама вспоминает, что у многих собравшихся во время его приезда на глазах выступили слезы.
"Буддийские монастыри на советском Востоке - это сотрудничество лам с партией", - писал журнал "Шпигель" в 1986 году о ситуации с буддизмом в СССР (процесс Перестройки к тому моменту ещё только начинался). Конечно, нельзя полагаться только на немецкие (даже и надёжные) информационные источники в том, что касается духовных явлений, но в то же время следующие фразы говорят многое о влиянии советской политики на буддийские институты:
"[Коммунистическая] партия предоставляет буддистам свободу действий. [...] В обмен на это коммунисты могут не ожидать критики со стороны буддистов. [...] В [Иволгинском] дацане также демонстрируется согласие с государством. В деревянном административном здании висят фотографии трёх лам, которые в годы Второй мировой войны солдатами ушли защищать родину. Главный лама [= Хамбо-лама Эрденеев] говорит: " У нас нет конфликтов с правительством, если оно проводит политику для блага людей".
Буддизм и Перестройка
Политика Перестройки Михаила Горбачёва изменила условия для существования религий и некоммунистических видов мировоззрения в СССР. Весной 1988 года состоялась встреча советского президента с патриархом Русской Православной Церкви Пименом. Горбачёв пообещал сделать практические шаги в сторону возрождения религиозной свободы и свободы совести. В последующие 12 месяцев было официально зарегистрировано более 1600 религиозных обществ и организаций. Многим из них было возвращено недвижимое имущество, конфискованное при Сталине. Бурятское буддийское общество получило назад храм в Ленинграде (Санкт-Петербурге), который долгое время использовался как лаборатория, где проводились опыты над животными.
Монголия также переживала "перестройку". Летом 1984 года, за месяц до прихода к власти в Советском Союзе великого реформатора Горбачёва, был снят с должности и исключён из партии коммунистический руководитель и фигура номер один в государстве в течение многих лет - Цеденбал. Новое руководство во главе с генеральным секретарём Батмунхом предприняло осторожные шаги в направлении демократизации.
В декабре 1989 года в Монголии появилось оппозиционное движение, аналогичное движениям в странах восточного блока Европы. Правительство же не стало предпринимать никаких мер - даже наоборот: открыло доступ в печать новым партиям и допустило иностранных журналистов в страну, позволив им писать отчёты о мирных демонстрациях. Поскольку правящая партия вела себя сдержанно в отношении демократических сил страны, то она смогла даже получить весомое большинство на свободных выборах летом 1990 года. Таким образом монголы вновь обрели свои религиозные свободы. Безусловно, потребуется ещё несколько лет для того, чтобы возродить в Монголии процветающую буддийскую культуру. Ведь разрушено множество храмов, утрачено слишком много рукописей; компетентные учителя, обладающие не только знанием, но и передачей, исчезли в результате 70-летних притеснений. Политические события последних лет, однако, внушают надежду на новое плодотворное развитие буддизма в Монголии (а речь идёт именно о новом развитии).
Дхарма Кагью в России
В последние годы в России наблюдается огромный рост интереса к религии и мировоззренческим ценностям, в том числе и к буддизму. Что касается активности линии Кагью, то, как и в других европейских странах, Лама Оле был первым, кто начал основывать буддийские центры в России после перелома в обществе. В 1988 году он впервые приехал в Советский Союз, благодаря контакту с русским эмигрантом в Германии.
Тем временем Советский Союз развалился. Последние девять лет Дхарма Кагью переживает стремительный взлёт в России, о чём Оле пишет в своей книге "Верхом на тигре", а также регулярно публикуются материалы в немецком буддийском журнале Кагью - Буддизмус Хойте ("Буддизм сегодня"). В России и Украине существует уже около 40 центров, и процесс продолжается. Ученики Оле также поддерживают его активность, совершая самостоятельные поездки с лекциями. В Элисте (Калмыкия) открылся филиал Международного Буддийского Института имени Кармапы (KIBI).
Подведение итогов и перспективы
Распространение буддизма в Монголии и России обнаруживает характерные параллели с развитием буддизма в других странах. В нём есть два этапа. Подобная ситуация складывалась и в Тибете: во время первой волны была заложена основа, однако учение не укоренилось. В Монголии первый этап пришёлся на время, когда учили такие учителя, как Сакья Пандита, 2-й Кармапа и Пагпа-лама. В "монгольской" части России эта фаза соответствует XVIII веку, когда в страну прибыли первые тибетские ламы, возникли монастыри и появился первый Хамбо-лама. В России этот процесс начался 90-100 лет назад, когда благодаря активности Агвана Дорджиева о буддизме узнали при царском дворе.
Только со второй волной Дхарма по-настоящему пускает корни: в Монголии это соответствует периоду деятельности 3-го Далай-ламы в XVI веке. И только сейчас этот процесс, по-видимому, начинается в России.
Проанализировав внедрение Дхармы в Монголии, Калмыкии, Бурятии и Туве, можно сказать, что это была во многом копия тибетского буддизма. Трудно говорить, что это внедрение учитывало культурный стиль той или иной страны, и это не обязательно способствовало его внутреннему укреплению. Существует несколько исторических примеров того, как внешнему разрушению буддийской культуры предшествовало внутреннее (Индия, Тибет). Это можно было наблюдать и в буддийских областях России, и особенно в Монголии.
Нельзя говорить о "живом" буддизме ни в России, ни в Монголии во времена господства коммунистической диктатуры. Там не было той духовной свободы, которая необходима для действительного развития буддийского учения. После революции были уничтожены не только ростки Дхармы, но и в большой степени - корни. То, что осталось от буддизма после Второй мировой войны, можно сравнить с "потёмкинской деревней" - красивый фасад, за которым много воздуха. Новому началу в 1945 году препятствовала необходимость приспосабливаться к существующей системе.
Но было бы несправедливо упрекать в этом российских (или бурятских) буддистов с точки зрения привыкшего к демократии западного человека. Нужно искренне признать, что здесь можно говорить скорее о людях, в тяжёлые времена пытавшихся спасти хоть какие-то остатки буддийской традиции. С другой стороны, эти трудные годы не способствовали появлению большого числа особенно мужественных характеров, опираясь на которые, можно было бы строить сегодня в России современный, живой буддизм.
При близком рассмотрении прослеживается чёткая параллель между политикой подавления буддизма в СССР и насильственной политикой китайских коммунистов в Тибете. Вполне можно утверждать, что Советский Союз подал Китайской Народной Республике исторический пример для уничтожения Дхармы в Тибете!
Ни один народ не пережил так много страданий за последние годы, как россияне. Только сталинский террор и Вторая мировая война стоила жизни миллионам людей. Многие поколения этой страны практические не знали ни свободы, ни развития личности. У тех, кто побывал там недавно, наверное, сложилось впечатление о том, как люди сильно стремятся к счастью в этой стране богатой культуры.
Разумеется, России предстоит ещё пройти трудный путь, прежде чем она сбросит груз прошлого. Но, с другой стороны, семена Алмазного пути буддизма упали в исключительно благодатную почву. И если не будет возникать новых внешних препятствий (таких как смешные законы, ограничивающие религиозную свободу), Дхарма, несомненно, внесёт значительный вклад в стабилизацию российского общества. Россия может надолго превратиться в одну из важнейших стран для будущего сохранения и передачи учения Алмазного Пути.
В буддийских областях Советская власть благодарно использовала в переходное время в качестве инфраструктуры монастыри. В 20-е годы буддийские монастырские школы были почти незаменимы в качестве образовательных учреждений в Калмыкии и Бурятии. Невозможно было бы поддерживать также систему здравоохранения без медицинских лам (они имели хорошую репутацию особенно в Бурятии).
Через несколько месяцев после революции царь Николай вместе со своей семьёй был расстрелян в Екатеринбурге. Но несмотря на свои связи с монархией в прошлом, известный русский лама Агван Дорджиев удивительно быстро принял смену эпох. Он осознавал, что ему придётся приспосабливаться к новым властям, чему способствовали цельность его личности и его сила воли. Однако он должен был с самого начала догадываться о том, что сотрудничество с коммунистами не будет лёгким. Например, в 1919 году, когда он находился в Калмыкии, буддийский храм в Петербурге в течение нескольких дней был жестоко разграблен большевиками-фанатиками, и практически целая библиотека, как и множество драгоценных ритуальных принадлежностей, были утрачены, а статуя Будды сильно повреждена. Дорджиев заявил решительный протест, и нарушители были наказаны, хотя это была, скорее, показательная мера. Он добился провозглашения храма собственностью бурято-монгольского народа, а затем также тибетского и монгольского народов, и тем самым защитил храм, по крайней мере, ещё на несколько лет.
Дорджиев понимал, что после революции для последователей российского буддизма реформы будут ещё более настоятельно необходимы, чем раньше, и он настаивал на модернизации. При любой возможности он старался говорить о принципиальной общности идей буддизма и коммунизма - что в Дхарме, например, тоже утверждается идея ответственности каждого за общее благо. Его довод о том, что в буддизме нет бога, а есть личность, которая сама определяет свою судьбу, заставлял даже некоторых бурятских буддистов упрекать его в "связях с коммунистическими безбожниками". Кроме того, Дорджиев не стеснялся называть "паразитами" тех лам, которые держались прежних привилегий в новых сложившихся условиях, и призывал их вернуться к простому и дисциплинированному образу жизни. В своей пламенной речи на 2-м "Всебурятском буддийском конгрессе" в декабре 1925 года он предостерегал делегатов: "Только если мы примем новую ситуацию и укрепим строгость дисциплины для послушников - учеников Будды, мы сможем достигнуть того, что буддизм вновь засияет как солнце. Только тогда мы сможем спасти Дхарму от самоуничтожения, что не будет возможно через 5-15 лет, если духовенство не предпримет мер [по её защите]". Однако реформы, предложенные Дорджиевым, далеко не продвинулись. Его опасениям суждено было сбыться.
Красный террор против буддизма
Сомнительно, чтобы Советскую власть, которая ни за что не позволила бы посягнуть на свою мировоззренческую "монополию", впечатляли подобные аргументы. Она опиралась на буддизм лишь до тех пор, пока он был для неё полезен.
Различные законы и постановления, принятые в период с 1918 по 1929 год, постепенно сужали возможности религиозного образования. Как только Компартия укрепила свою власть в Бурятии и Калмыкии, она не оставила сомнений в том, что эти законы распространяются также и на буддистов.
Приблизительно с 1929 года можно говорить об антибуддийской компании. В партийной прессе и коммунистических справочных изданиях появились статьи, в которых, в сопровождении цитат генерального секретаря Сталина, говорилось о несовместимости буддизма и коммунизма.
Во втором издании "Большой советской энциклопедии" от 1951 года можно прочесть, что, хотя буддизм атеистичен, его атеизм имеет определённую религиозную окраску, а Сталин утверждал, что любая религия противоречит науке. Делался вывод, что буддийское идеалистическое представление о мире, на самом деле, не что иное как отсталая мистика. Наконец, опровергалось утверждение о том, что буддизм является "атеистической религией" или "философской системой": "Этот тезис используется идеологами эксплуататорских классов, для того чтобы приукрасить реакционный характер буддизма".
В Бурятии население почти не обращало внимание на антибуддийскую пропаганду 20-х годов, однако сильная волна русских поселенцев и административный террор привели буддизм на этой территории к упадку.
Тяжёлые времена наступили во второй половине 30-х годов. По всей стране разразился массовый государственный террор против собственного народа. Принудительная коллективизация привела к резкому снижению урожаев, в отдалённых краях начался голод. Тех, кто активно сопротивлялся или выступал с критикой, будь то член партии или беспартийный, арестовывали и осуждали, используя для этого любые необоснованные предлоги. Так и в Бурятии: чтобы избавиться от буддийских сановников, лам попросту обвинили в шпионаже в пользу Японии. До 1937 года все до единого монастыри опустели, либо были закрыты. Практически за одну ночь исчезли тысячи лам. Тела большинства из них обнаружили в общем захоронении только несколько лет назад.
Со смертью 13-го Далай-ламы в декабре 1933 года храм в Санкт-Петербурге (тогда - Ленинграде) лишился особенного статуса - официальные церемонии там больше не проводились. 24.8.1937 считается одним из самых чёрных дней в истории российского буддизма. Работники НКВД внезапно ворвались в здание храма и схватили всех, кто там находился. В эту же ночь большинство из них в главном здании КГБ Ленинграда по приговору "Тройки", знаменитого трибунала советской секретной службы, были осуждены и расстреляны на месте.
Агван Дорджиев, проживавший в пригороде Ленинграда, также был арестован в ноябре 1937 года, но по причине преклонного возраста оставлен в живых. Он умер 10 недель спустя в лагере неподалеку от Улан-Уде. Закрыт был и Ленинградский Институт Востоковедения, который из-за произвольных арестов и казней потерял многих ценных работников.
В Калмыкии террор против буддийских учреждений разразился ещё раньше. Большевики жестоко отомстили калмыкам, многие из которых после революции открыто отказывались поддерживать новый строй. В 1926 году советские власти сняли с поста главу калмыцких буддистов, Бакши Чимида Балсанова. Высокие индивидуальные налоги для лам и аресты значительно сократили число обитателей монастырей. В годы принудительной коллективизации (1930-е годы) храмы опустошались и сравнивались с землей, пока не осталось ни одного. Практически ничего не осталось и из ритуальных принадлежностей. Отряды Коммунистического Союза Молодёжи - Комсомола и "Союза воинствующих безбожников" ходили по домам и юртам, отбирая и уничтожая все ритуальные принадлежности, буддийские тексты и статуи.
Разрушение народной культуры дошло до того, что в калмыцком языке слова, которые несли буддийские оттенки смысла - такие как книга, тетрадь, учитель, ученик - запрещались и заменялись на соответствующие русские слова.
В конце 1942 года, когда калмыцкие степи временно оказались во власти немецкого Вермахта, по понятным причинам многие калмыки перешли на сторону оккупантов. Несколько тысяч добровольцев вступили в "Калмыцкий кавалерийский корпус" немецкой армии и последовали со своими семьями за отступающей немецкой армией, в Германию. После войны около 850 калмыков жили некоторое время в лагере близ Мюнхена, пока им не разрешили выехать в США.
Нелёгкая участь выпала и на долю тех, кто остался на родине. В наказание за пособничество военному противнику, 23 декабря 1943 года Советская Республика Калмыкия была ликвидирована, а весь народ (!) сослан в Сибирь. Лишь в 1957 году калмыки были реабилитированы и получили разрешение вернуться на родину. Более половины не пережили депортации.
Монгольских буддистов начали притеснять после смерти 8-го Джецюн Дампы, в мае 1924 года. Страну переименовали в Монгольскую Народную Республику, а поиски перерождения главного ламы были запрещены государственной властью. Руководство страны сослалось при этом на древнее предсказание о том, что после смерти 8-го Джецюн Дампы линия его перевоплощений прекратится. Советский Союз заключил Монголию в крепкие объятия, опасаясь также экспансионистской политики Японии на Дальнем Востоке в этот и последующие годы. Советы полагали, что, если бы Монголия оказалась в руках Японии, то очень трудно было бы защищать Восточную Сибирь и создалась бы угроза существованию СССР. Периодически в Монголии базировались крупные общевойсковые соединения и отряды знаменитой советской тайной полиции. Как и в Советском Союзе, началась нейтрализация политиков, которые не были неукоснительно верны Сталину, политические процессы и казни.
Одновременно с ужасной волной насилия в 30-е годы в Бурятии и Калмыкии, был практически уничтожен буддизм и в Монголии. Тысячи настоятелей и высоких лам были арестованы и публично казнены после показательных судебных процессов. Из 150000 бывших служителей буддийских монастырей, по сведениям Государственной Реабилитационной Комиссии 1990 года, были казнены более 20000. В то время это составляло около 2,5 % всего населения Монголии. К этому списку можно прибавить многочисленные жертвы среди высших слоёв общества, политиков и военных.
Из вихрей Гражданской войны родилось после 1917 года формально независимое государство Танну-Тува. Оно имело всесторонние связи с Москвой, а с 1926 года стало называться Народной Республикой Танну-Тува. Ещё некоторое время республика обладала определённой политической свободой. В 1928 году тувинское правительство во главе с премьер-минис тром Дондуком издало указ, по которому ограничивалась антирелигиозная пропоганда и буддизм должен был стать государственной религией, однако вмешался Советский Союз. В Танну-Туву были направлены выученные в СССР тувинские молодые партийные работники, которые устроили коммунистический переворот. Таким образом, в 30-е годы в республике Танну-Тува также начался красный террор, хотя и не такой жестокий, как в Советском Союзе и Монголии.
В октябре 1944 года Танну-Тува, незаметно для мировой общественности, была наконец присоединена к Советскому Союзу. Западным секретным службам понадобилось три года, чтобы осознать тот факт, что независимое государство Танну-Тува больше не существует. После Второй мировой войны должно было оставаться около 100 тувинских лам, однако об их судьбе ничего не известно.
После Второй мировой войны: между терпимостью и сотрудничеством
С 1944 года меняется советская религиозная политика. Руководство страны осознало, как сильно оно зависело от любой мыслимой поддержки внутри своей страны во время Второй мировой войны. Некоторые религиозные организации были частично реабилитированы.
В 1946 году был создан "Центральный буддийстский совет" и назначен новый Хамбо-лама. Недалеко от Улан-Удэ снова возник Иволгинский монастырь, а в последующие годы были открыты Ага-Дацан (в окрестностях Читы), а также некоторые храмы в Кызыле (Туве), Астрахани (близ Калмыкии), а также в столице Монголии Улан-Баторе. Их использовали отчасти как музеи, открытые для посетителей.
На самом деле буддисты Советского Союза ещё долгое время не могли получить религиозную свободу. Глубокие поучения были практически утрачены, до храмов было тяжело добираться, а популярные религиозные праздники превращались в массовые попойки. Ламы регулярно призывали народ к перевыполнению пятилетнего народнохозяйственного плана. Те немногие старые ламы, которые пережили сталинский террор и могли считаться в какой-то степени образованными, изолировались от остальной Сангхи, занятые исследованиями древних рукописей в музеях и институтах.
Под прикрытием "живого" буддизма советское государство преследовало в основном внешнеполитические цели. Оно хотело привлечь к себе таким образом буддийские государства Азии - например, Бирму. В 1959 году Хамбо-лама Шарапов сделал заявление, в котором расценил восстание тибетцев на родной земле против китайских коммунистов как проявление "империалистической деятельности". Делегаты "Центрального буддийского совета" регулярно представляли советскую страну на международных конференциях в защиту мира. Но любые контакты с иностранными духовными учителями строго пресекались - буддийские сановники России могли выезжать за границу только в связи с официальными мероприятиями.
В Ленинграде в 60-е годы сформировалась буддийская группа под руководством бурятского учёного Б.Д. Дандарона (1914-1974). В 1972 году во время пуджи все её члены были арестованы, и только одной беременной женщине удалось избежать тюрьмы (она рассказывала об этом сама несколько лет назад на курсе с Ламой Оле в Польше). Дандарон был мужественным идеалистом, который провёл до того в общей сложности почти 22 года в сталинских лагерях. На громком открытом процессе его приговорили к 5 годам лишения свободы в исправительно-трудовом лагере. Он умер на втором году заключения, а четыре его ученика были направлены на принудительное лечение в психиатрическую больницу.
Наконец, в 1979 году Далай-лама совершает краткий визит в СССР. Однако советские власти тщательно наблюдают за тем, чтобы между ним и местными жителями не было никаких контактов. В своей автобиографии он напишет, что практически не имел возможности пообщаться с бурятскими буддистами. Бурятские монахи могли петь пуджи и писать по-тибетски, но не могли разговаривать. Далай-лама вспоминает, что у многих собравшихся во время его приезда на глазах выступили слезы.
"Буддийские монастыри на советском Востоке - это сотрудничество лам с партией", - писал журнал "Шпигель" в 1986 году о ситуации с буддизмом в СССР (процесс Перестройки к тому моменту ещё только начинался). Конечно, нельзя полагаться только на немецкие (даже и надёжные) информационные источники в том, что касается духовных явлений, но в то же время следующие фразы говорят многое о влиянии советской политики на буддийские институты:
"[Коммунистическая] партия предоставляет буддистам свободу действий. [...] В обмен на это коммунисты могут не ожидать критики со стороны буддистов. [...] В [Иволгинском] дацане также демонстрируется согласие с государством. В деревянном административном здании висят фотографии трёх лам, которые в годы Второй мировой войны солдатами ушли защищать родину. Главный лама [= Хамбо-лама Эрденеев] говорит: " У нас нет конфликтов с правительством, если оно проводит политику для блага людей".
Буддизм и Перестройка
Политика Перестройки Михаила Горбачёва изменила условия для существования религий и некоммунистических видов мировоззрения в СССР. Весной 1988 года состоялась встреча советского президента с патриархом Русской Православной Церкви Пименом. Горбачёв пообещал сделать практические шаги в сторону возрождения религиозной свободы и свободы совести. В последующие 12 месяцев было официально зарегистрировано более 1600 религиозных обществ и организаций. Многим из них было возвращено недвижимое имущество, конфискованное при Сталине. Бурятское буддийское общество получило назад храм в Ленинграде (Санкт-Петербурге), который долгое время использовался как лаборатория, где проводились опыты над животными.
Монголия также переживала "перестройку". Летом 1984 года, за месяц до прихода к власти в Советском Союзе великого реформатора Горбачёва, был снят с должности и исключён из партии коммунистический руководитель и фигура номер один в государстве в течение многих лет - Цеденбал. Новое руководство во главе с генеральным секретарём Батмунхом предприняло осторожные шаги в направлении демократизации.
В декабре 1989 года в Монголии появилось оппозиционное движение, аналогичное движениям в странах восточного блока Европы. Правительство же не стало предпринимать никаких мер - даже наоборот: открыло доступ в печать новым партиям и допустило иностранных журналистов в страну, позволив им писать отчёты о мирных демонстрациях. Поскольку правящая партия вела себя сдержанно в отношении демократических сил страны, то она смогла даже получить весомое большинство на свободных выборах летом 1990 года. Таким образом монголы вновь обрели свои религиозные свободы. Безусловно, потребуется ещё несколько лет для того, чтобы возродить в Монголии процветающую буддийскую культуру. Ведь разрушено множество храмов, утрачено слишком много рукописей; компетентные учителя, обладающие не только знанием, но и передачей, исчезли в результате 70-летних притеснений. Политические события последних лет, однако, внушают надежду на новое плодотворное развитие буддизма в Монголии (а речь идёт именно о новом развитии).
Дхарма Кагью в России
В последние годы в России наблюдается огромный рост интереса к религии и мировоззренческим ценностям, в том числе и к буддизму. Что касается активности линии Кагью, то, как и в других европейских странах, Лама Оле был первым, кто начал основывать буддийские центры в России после перелома в обществе. В 1988 году он впервые приехал в Советский Союз, благодаря контакту с русским эмигрантом в Германии.
Тем временем Советский Союз развалился. Последние девять лет Дхарма Кагью переживает стремительный взлёт в России, о чём Оле пишет в своей книге "Верхом на тигре", а также регулярно публикуются материалы в немецком буддийском журнале Кагью - Буддизмус Хойте ("Буддизм сегодня"). В России и Украине существует уже около 40 центров, и процесс продолжается. Ученики Оле также поддерживают его активность, совершая самостоятельные поездки с лекциями. В Элисте (Калмыкия) открылся филиал Международного Буддийского Института имени Кармапы (KIBI).
Подведение итогов и перспективы
Распространение буддизма в Монголии и России обнаруживает характерные параллели с развитием буддизма в других странах. В нём есть два этапа. Подобная ситуация складывалась и в Тибете: во время первой волны была заложена основа, однако учение не укоренилось. В Монголии первый этап пришёлся на время, когда учили такие учителя, как Сакья Пандита, 2-й Кармапа и Пагпа-лама. В "монгольской" части России эта фаза соответствует XVIII веку, когда в страну прибыли первые тибетские ламы, возникли монастыри и появился первый Хамбо-лама. В России этот процесс начался 90-100 лет назад, когда благодаря активности Агвана Дорджиева о буддизме узнали при царском дворе.
Только со второй волной Дхарма по-настоящему пускает корни: в Монголии это соответствует периоду деятельности 3-го Далай-ламы в XVI веке. И только сейчас этот процесс, по-видимому, начинается в России.
Проанализировав внедрение Дхармы в Монголии, Калмыкии, Бурятии и Туве, можно сказать, что это была во многом копия тибетского буддизма. Трудно говорить, что это внедрение учитывало культурный стиль той или иной страны, и это не обязательно способствовало его внутреннему укреплению. Существует несколько исторических примеров того, как внешнему разрушению буддийской культуры предшествовало внутреннее (Индия, Тибет). Это можно было наблюдать и в буддийских областях России, и особенно в Монголии.
Нельзя говорить о "живом" буддизме ни в России, ни в Монголии во времена господства коммунистической диктатуры. Там не было той духовной свободы, которая необходима для действительного развития буддийского учения. После революции были уничтожены не только ростки Дхармы, но и в большой степени - корни. То, что осталось от буддизма после Второй мировой войны, можно сравнить с "потёмкинской деревней" - красивый фасад, за которым много воздуха. Новому началу в 1945 году препятствовала необходимость приспосабливаться к существующей системе.
Но было бы несправедливо упрекать в этом российских (или бурятских) буддистов с точки зрения привыкшего к демократии западного человека. Нужно искренне признать, что здесь можно говорить скорее о людях, в тяжёлые времена пытавшихся спасти хоть какие-то остатки буддийской традиции. С другой стороны, эти трудные годы не способствовали появлению большого числа особенно мужественных характеров, опираясь на которые, можно было бы строить сегодня в России современный, живой буддизм.
При близком рассмотрении прослеживается чёткая параллель между политикой подавления буддизма в СССР и насильственной политикой китайских коммунистов в Тибете. Вполне можно утверждать, что Советский Союз подал Китайской Народной Республике исторический пример для уничтожения Дхармы в Тибете!
Ни один народ не пережил так много страданий за последние годы, как россияне. Только сталинский террор и Вторая мировая война стоила жизни миллионам людей. Многие поколения этой страны практические не знали ни свободы, ни развития личности. У тех, кто побывал там недавно, наверное, сложилось впечатление о том, как люди сильно стремятся к счастью в этой стране богатой культуры.
Разумеется, России предстоит ещё пройти трудный путь, прежде чем она сбросит груз прошлого. Но, с другой стороны, семена Алмазного пути буддизма упали в исключительно благодатную почву. И если не будет возникать новых внешних препятствий (таких как смешные законы, ограничивающие религиозную свободу), Дхарма, несомненно, внесёт значительный вклад в стабилизацию российского общества. Россия может надолго превратиться в одну из важнейших стран для будущего сохранения и передачи учения Алмазного Пути.
Обсуждения История буддизма в Росии