Чистые руки делают жизнь счастливой

Что делает людей, хороших всех по своей сути, такими странниками вдали от счастья?

Богатый разбрасывает, как гейзер, свое богатство. Бедный заглядывает в каждую щель. Но богатство покупает ничто [пустоту], и золотые жилы иссякают. Ребенок надеется, что узнает счастье, когда "вырастет и, повзрослев, жалеет, что не был счастлив в детстве.

Мы хватаем счастье, но словно паутину: в руках пустота.

Мы женимся на самой совершенной девушке или выходим замуж за самого замечательного мужчину, и потом всю жизнь плачем о другом, кто мог бы принести нам радость.

Постоянно искомое, но редко находимое, и нет богатств, драгоценностей или дворцов ценнее, чем простое счастье.

Но послушайте! Счастье здесь, прямо на кончиках наших пальцев, ожидая только волшебных слов "Начало сессии", чтобы начать к вам путь.

И подобно нам, спешащим сквозь дождь на предстоящий праздник, наше счастье приходит к нам в одитинге сквозь призрачные тени наших "грехов".

Что превратило всех людей в обездоленных в своем счастье?

Выход за границы обычаев своей расы, своей группы, своей семьи!

Мы заботимся, но лишь немного, о том, чем эти обычаи были или есть. Все дело было именно в нарушении.

Мы соглашаемся с незыблемостью морали — и, легкомысленные, мы переходим границы или нарушаем "по уважительной причине", и вот мы там, где первые смутные черты страдания проступают за нами вслед.

И запутываясь, все больше преступая границы, соглашаясь с новыми обычаями — и нарушая их, мы вступаем в мир, где нет солнца, в тюрьму наших слез, вздохов и могло бы быть, в несчастье.

————————————
Взаимодействие [совместное действие] это ключ к пониманию всех наших проступков. Согласие с тем, что должно быть, а затем разбивание вдребезги честного слова, дает все заклинание, нужное для рецепта страдания.

При этом должна быть боль. Так мы договорились. Так как боль обуздывает и предупреждает, заставляет замолчать, запрещает. Но добро теперь должно состоять из не причинения боли.

Договорились о взаимном [совместном] движении. А затем мы спорим и разделяемся, и таким образом не привязаны более — не привязаны ничем, кроме возвращения туда в наших умах по глубоким шрамам от разорванного доверия. Доверия, которое разорвали мы, сказав что так было нужно.

Мы все согласны ощущать солнце — и потом возмущаемся, что оно обжигает. Все согласны целоваться и любить — а потом удивляемся, что такую боль это может повлечь за собой.

С взаимным [совместным] движением мы согласны, пока мы не поступаем жестоко с остальными.

Привязавшись посредством соглашений и совместных действий, мы отваживается быть жестокими с теми, с кем жесткие стальные тиски обещаний связали нас.

И так будучи жестокими к части себя — к продолжению себя, как в паре или в группе, мы вдруг обнаруживаем боль в себе с огромным удивлением.

Теперь последовательность проступков понять легко. Эта область ограничена. Но это началось, когда у нас впервые был жестокий порыв против других, кто связан с нами обычаями или правилами поведения.

Почему человек испытывает боль в своей собственной руке, когда бьет по руке другого?

Потому что жестокий порыв стал разрывом объединения с другими, где мы однажды клялись.

Единственный проступок, который может принести боль самой личности, это то жестокое действие, которое тем самым выходит за рамки того, с чем мы были согласны.

Действуйте в своей жизни вместе с некоторой группой или человеком, соглашайтесь совместно выживать в соответствии с каким-то конкретным кодексом, а затем проявите к ним жестокость, таким образом переступив границы, — и вы получите боль.

———————————

Все человечество живет и каждый человек борется согласно правилам поведения, с которыми совместно согласились. Быть может, эти правила хорошие, быть может, они плохие, на лицо лишь то, что эти правила существуют. Обычаи объединяют расу.

Затем возникает взаимодействие. Мысль и движение в согласии. И в результате единство в цели приводит к выживанию.

Но вот против этих правил появляется нарушение. А так как правил придерживались, какими бы они ни были, и человек искал поддержку в обществе людей и сдерживался от проступков, то, нарушив, он в ступал в область, где нет места смеху и свободе в его сердце.

Так опускается занавес над сиянием дня и хмурые облака покрывают все приятные происшествия. Поскольку человек злобно переступил границы и не может говорить об этом из страха, все счастье умрет.

И вот так мы закрываем себя от света и вступаем в беспросветный мрак. И запечатываем в наших глубочайших тайниках причины, по которым мы не осмеливаемся смотреть в глаза своим друзьям.

И впоследствии мы продолжаем делать других виновными в своей гибели с облегчением, когда подобно костлявому чучелу жреца, чья ряса давно превратилась в отвратительные лохмотья и загрубела от жертвенной крови, указываем дорогу в ад тем, кто убивает.

А глубоко внутри нас таится растущая боль. И потом, в конце, мы не сможем даже стонать.

———————————

Дорога в ад. Человек очень изобретателен в изображении ужасных знаков, которые указывают туда путь.

Дорога на небеса. Человек часто туда стремился, но никогда еще не попадал — он, скорее всего, нашел это "иное место".

Но теперь дорога эта широко раскрыта в Саентологии.

Э-метр и процессы, которые умело проводятся одитором, могут открыть фонтан нарушений и дать ему изливаться до тех пор, пока ад не иссякнет.

И настанет день, когда снова появится капля росы на утренней розе.

Л. РОН ХАББАРД,
Основатель саентологии