Проблема взаимоотношения между Церковью и государством - "царством Духа" и "царством Кесаря" - во все времена являлась одной из наиболее актуальных мировоззренческих проблем. С нашей точки зрения, суть данной проблемы может быть выражена следующим тезисом. Государственная власть в России естественным образом должна быть озабочена в первую очередь возрождением именно православной религии, в такой же степени, в какой, например, власти Израиля озабочены распространением среди граждан данного государства иудаизма, а исламские государства – обращением своих граждан в ислам. Это тем более актуально, что, говоря словами известного русского философа, Нобелевского лауреата Н. А. Бердяева, в преддверии наступающего ныне «Нового Средневековья» – «Религия не может быть частным делом, как того хотела новая история, она не может быть автономна, и не могут быть автономны все другие сферы культуры. Религия опять делается в высшей степени общим, всеобщим, всеопределяющим делом».
Ещё в недавние времена религиозная литература была в нашей стране практически недоступна. Читателей обильно потчевали только одной «истиной» - «научно атеистической». Тем не менее, каждый «гражданин страны Советов» обязан был это мировоззрение усвоить и руководствоваться им в понимании мира и своего места в нём. Однако под видом «научного» в массовое сознание внедрялся фактически религиозный подход: советское общество оставалось глубоко религиозным - по стилю и способу мышления, по характеру ценностей, лежащих в основе поведения граждан. Тексты «классиков марксизма ленинизма» являлись сводом истин в последней инстанции, источником мудрости на любой случай. Как и в Средние века, когда ответ на любой вопрос искали в Библии, в работах «Отцов и Учителей Церкви», в текстах Аристотеля, ставшего непререкаемым авторитетом в мировоззренческих вопросах, так и в нашей стране, поставить под сомнение марксистские догмы означало «впасть в ересь».
Теперь внешней свободы стало больше. А вот прибавилось ли свободы внутренней, свободы в духовном мире каждого из нас?! Ведь разрыв между внешней и внутренней свободой даже опаснее, чем относительно высокая, но более или менее совпадающая внутренняя и внешняя несвобода: если вторая ситуация тормозит развитие общества, но при этом остаётся надежда на то, что всё может измениться к лучшему, как только внешние ограничения будут сняты, то первая ситуация вообще способна взорвать общественные связи и уничтожить само общество. Подлинная же внутренняя свобода обретается только постоянной напряженной духовной работой.
В настоящее время много пишут, что православие возрождается, поскольку в него хлынул поток новообращённых - людей, которые теперь якобы прониклись религиозными идеями, духовно прозрели и пришли к осознанию Бога. На основе этого, внешнего, чисто количественного показателя, утверждается, что налицо явные признаки возрождения православия, а значит - духовного возрождения России вообще. На самом же деле о подлинном возрождении православия вряд ли можно пока говорить. Более того, в настоящее время по сути дела развивается ещё более глубокий его кризис, чем в советские времена, когда православие пребывало как бы в «законсервированном» виде. Вновь обращённые, в действительности, в массе своей не исповедуют по-настоящему православие. И дело даже не в том, что многие из них не знают основ православного вероучения. Чтобы стать по-настоящему религиозным человеком мало заявить о своей вере в Бога, мало даже исправно ходить в церковь и по религиозным праздникам стоять со свечкой перед иконами, как это, отдавая дань «духовной моде», делают многие из нынешних «власть имущих». Ведь религиозная вера - это сложнейший и богатейший культурный феномен, она формируется всем укладом, всем образом жизни, передачей традиций на уровне образцов поведения, их воспроизведением непосредственно в жизни, во всех её сферах, но вместе с тем и огромной внутренней работой - работой чувств, ума, души человека, которую не может заменить простое посещение церкви и даже старательное и добросовестное исполнение всех церковных обрядов. Чтобы обрести веру, человек, выросший в атеистической среде, должен полностью переосмыслить себя и окружающий мир, и очень немногие на это способны, даже если многие к этому стремятся.
В «Буддийском Катехизисе» на вопрос «Есть ли в Буддизме какие либо догмы, которые следует принять на веру?» даётся следующий ответ: «Нет. От нас серьёзно требуют, чтобы мы ничего не принимали на веру, будь то написано в книгах, передано нам от наших предков, или преподано мудрецами. Наш Владыка Будда сказал, что мы не должны верить сказанному только потому, что так сказано; ни традициям, потому, что они дошли до нас из древности; ни слухам, как таковым; ни писаниям мудрецов, потому, что их написали мудрецы; ни фантазиям, про которые мы можем думать, что они посланы нам Девой (т.е. предполагаемым духовным вдохновением); ни выводам, сделанным из поспешных заключений, которые мы могли сделать; ни тому, что может казаться аналогичной необходимостью; ни одному только голому авторитету наших наставников и учителей. Но мы должны верить, когда Писание, доктрина, или сказанное подтверждается нашим собственным разумом и сознанием. «Поэтому, - говорит Будда в заключение, - я учил вас не верить только потому, что вы слышали, но когда верите, исходя из вашего сознания, затем поступать согласно с этим».
Эти слова в полной мере можно отнести не только к буддизму, но и вообще к любой религии. Религиозная вера по-настоящему глубокой может быть только у тех, кто обладает собственным духовным, или, выражаясь наукообразно – «парапсихологическим» опытом, и поэтому совершенно определённо знает, что не только Дольний, но и Горний мир - действительно существует. Если же сознательного духовного опыта нет, то, по крайней мере, должно быть развитое религиозное чувство, наличие которого является результатом подсознательного восприятия Горнего мира и обусловленной этим внутренней убеждённости в действительном его существовании.
Как писал в данной связи известный русский религиозный (православный) философ И. А. Ильин – «Всякое религиозное верование и всякое религиозное делание, - даже самое странное, темное, суеверное и с виду бессмысленное, - имеет в своей основе религиозный опыт… Религия как человеческое состояние есть прежде всего религиозный опыт».
Однако у человека, выросшего в атеистической среде и никогда ранее не пытавшегося серьёзно размышлять на духовные темы все каналы духовного восприятия как бы «закупорены» наглухо. И никакого не только сознательного духовного опыта, но даже подсознательного восприятия Горнего мира у него нет, и не может быть в принципе. А, следовательно, не может быть и никакой внутренней духовной основы для подлинной религиозности. «Раскупорка» каналов духовного восприятия для человека, выросшего в атеистической среде - весьма болезненный процесс, с необходимостью связанный с очень напряжённым каждодневным духовным трудом. Многие «вновь обращённые» однако и не пытаются утруждать себя какими-либо духовными исканиями и приносят с собой в церковь ту культуру имитации, которую они усвоили в обществе. В итоге, церковь подрывается изнутри огромным количеством людей, которые внешне к ней приобщились, но подлинной религиозной веры не приобрели, да и особо не стремятся приобрести.
Известный русский религиозный (православный) философ И. А. Ильин писал в данной связи: «Человек, который считает себя «религиозным», а жизненный путь свой слагает вне этой своей «религиозности», - не верует, а обывательствует, не горит, а чадит; он не имеет ни религиозной очевидности, ни духовной очевидности; про таких людей русская пословица говорит, что они «на небо посматривают, по земле пошаривают».
К тому же, в той исторической ситуации, в которой оказалась наша страна, возрождение православия в качестве основы духовной жизни общества осложнено «посткоммунистической социальностью»: «В почти поголовно атеистическом обществе, которым, полагаем, является современная Россия, с уставшим, обескровленным, морально раздавленным народом, православие не может быть прочным связующим элементом. Это может мыслиться лишь в идеале и в перспективе, тем более наше сознание сейчас наполнено ненавистью к прошлым коммунистическим ценностям.
Ненависть же является ненадежной преемницей духовности и нравственной чистоты православия. Рассудочная холодность, чем исполнено наше современное мышление, может быть вытеснена и заменена христианской ортодоксией вследствие перехода от одной стадии рациональности к другой её стадии, чем может явиться национальная идеология. Православная же догматика напрямую не связана с логичностью и системностью доказательств, с обоснованием выводов и положений. Она целиком основывается на вере в божественное предназначение нации и человека. Как отмечает В. Соловьев, «идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, а то, что Бог думает о ней в вечности». Существующее массовое безбожие, атеизм национальной русской идеологии в значительной степени лишают ее основополагающего, сдерживающего от политического экстремизма начала».
В результате всего этого, под маской «возрождения» может произойти крушение православной религии - православие может быть вульгаризировано так же, как в своё время в нашей стране был вульгаризирован «классический марксизм». В этом, несомненно, таится огромная опасность для судьбы нашего Отечества.
Можно по-разному относиться к религии вообще и к православию в частности, но не следует при этом забывать, что во всех современных цивилизациях именно религии образуют концептуальную основу духовной жизни, оформляют и опосредствуют базовую систему ценностей. Как подчёркивал известный русский неолиберальный мыслитель П. И. Новгородцев – «Не конституции, а религия образуют высший продукт духовного творчества и высшую цель жизни. Не государство, а церковь воплощает с величайшей глубиной и полнотой истинную цель истории и культуры». Не является исключением и наша цивилизация базовые ценности которой сформулированы на языке православия.
Когда новые поколения проходят духовное становление в лоне той или иной Церкви, вопрос мировоззренческого выбора решается как бы сам собой. Те, для кого нормой нравственной жизни становится религиозность, воспринимают каноны и культы религии, традиционной для данного общества, просто под влиянием воспитания и образования. Те же, кому присуща нравственность безрелигиозная, не принимая соответствующих канонов и культов, всё-таки системой образования и воспитания приобщаются обычно к тем нравственным чувствам, понятиям и ценностям, которые присущи культуре данного общества и выражены в специфической для него религиозной форме. Как отмечал один из классиков Традиционализма Мирча Элиаде – «Какой бы не была степень десакрализации Мира, человек, избравший мирской образ жизни, не способен полностью отделаться от религиозного поведения… даже самое что ни на есть мирское существование сохраняет в себе следы религиозных оценок Мира».
Крупнейший современный философ и психолог Эрих Фромм подчёркивал в данной связи, что вообще любая потребность в системе ориентации и объекте поклонения является, по своей сути – религиозной потребностью: «Нет такого человека, у которого не было бы религиозной потребности - потребности в системе ориентации и объекте для служения; но это ничего не говорит нам о специфическом контексте ее проявления. Человек может поклоняться животным, деревьям, золотым или каменным идолам, невидимому богу, святому человеку или вождям с дьявольским обличьем; он может поклоняться предкам, нации, классу или партии, деньгам или успеху; его религия может способствовать развитию разрушительного начала или любви, угнетению или братству людей; она может содействовать его разуму или приводить разум в состояние паралича; человек может считать свою систему религиозной, отличающейся от систем светского характера, но может также думать, что у него нет религии, и интерпретировать свое служение определенным, предположительно светским, целям - таким, как власть, деньги или успех, - лишь как заботу о практическом и полезном. Вопрос не в том, религия или ее отсутствие, но в том, какого рода религия: или это религия, способствующая человеческому развитию, раскрытию собственно человеческих сил, или религия, которая эти силы парализует».
Когда в обществе бытует несколько религий, как, например, в России, то и тогда взаимодействие соответствующих религий создаёт определённую нравственную атмосферу, которая и воспринимается безрелигиозной частью населения, включённого таким образом в целостный культурный контекст данной страны, группы стран, цивилизации.
Весь этот социокультурный комплекс поколение за поколением аккумулируется в глубинной памяти народа, формируя его «коллективное бессознательное», с характерными для него архетипами, то есть «душу народа». А то, что эта «душа народа», его «коллективное бессознательное», вовсе не чья-то досужая выдумка, а нечто реально существующее, после исследований основателя «аналитической психологии» Карла Густава Юнга, является уже не только сакральной истинной, но и научно доказанным фактом.
Однако, как подчеркивает известный современный эзотерик Александр Дугин, «коллективное бессознательное» вовсе необязательно рассматривать в узкой перспективе «психологии глубин» Юнга. Такие традиционалисты как Рене Генон, Юлиус Эвола и особенно Мирча Элиаде объяснили это явление намного более полным и адекватным образом, показав, что «коллективное бессознательное» - психический осадок Единой Традиции, с её символическими доктринами и ритуальными знаками, вверенный во «время оно» наиболее низким слоям народа как раз для того, чтобы они, не понимая значения сакрального содержания, смогли сохранить и передать потомкам всю полноту священной информации, ничего в ней не меняя именно за счет её полной непонятности.
«Размыть» «коллективное бессознательное» - это значить убить «душу народа», уничтожить его как определённую духовную общность, превратив лишь в механический конгломерат человеческих единиц. Между тем, именно такой процесс мы и наблюдаем в настоящее время в России.
Отметим, в данной связи, что даже простое увеличение количества храмов в значительной степени оздоровляет духовную атмосферу в обществе. Ибо храмы являются своего рода «духовными опорами» соответствующего церковного эгрегора (духовного покрова), распростёртого над страной и защищающего её от воздействия сил «тьмы кромешной». Слова из известной песни Игоря Талькова – «а золотые купола кому-то чёрный глаз слепили» - отнюдь не просто художественная метафора: действительно, золотые купола храмов защищают от дьявольского «чёрного глаза», то есть – от инфернальных инвольтаций, как страну в целом, так и каждого её жителя в отдельности. И чем больше в стране храмов – тем прочнее её «духовная броня».
И не суть важно, верит ли каждый конкретный человек в чудодейственную силу такой духовной защиты. В существование радиации, например, тоже можно не верить, но от этого её губительное воздействие не уменьшится ни на йоту. То же самое относится и к «духовной радиации» - инфернальным инвольтациям, но только это воздействие гораздо более опасно, так как оно разрушает не только тело, но и растлевает душу. От данного губительного воздействия нас защищают храмы, причём, подчеркнём это, не только православные, но и храмы всех прочих религий светлой направленности. Говоря словами великого визионера Даниила Андреева, совокупность всех религий светлой направленности «можно сравнить с опрокинутым цветком, корни которого - в небе, а лепестковая чаша - здесь, в человечестве, на земле. Её стебель - откровение, через него текут духовные соки, питающие и укрепляющие её лепестки, - благоухающий хорал религий».
В России в настоящее время религиями, определяющими духовную атмосферу в обществе являются, прежде всего - православие, ислам, буддизм. Этим религиям должна оказываться всемерная поддержка, в том числе - и на государственном уровне. В первую очередь, конечно, это относится к православию, поскольку - это религия «титульной» нации. Не следует забывать, что доля русского населения в общей численности населения страны составляет более 80%, и Россия, в отличие от СССР, где русские составляли немногим более половины всего населения, является, по всем международным стандартам, мононациональным, а не многонациональным государством. Ведь согласно международным стандартам, мононациональным является государство, в котором доля ведущей нации в общей численности населения составляет не менее 66%.
В данной связи особо следует подчеркнуть, что коль уж доля русской нации в общей численности населения России составляет более 80%, то не имеет принципиального значения, сколько различных народов, кроме русских, проживает на территории страны – даже, если бы здесь проживали представители всех ныне существующих народов планеты. Ведь доля всех «нерусских» вместе взятых в общей численности населения страны составляет лишь менее 20%, и поэтому их интересы, согласно действующим международным стандартам, должны учитываться в той мере, в которой они не противоречат интересам «государствообразующей» нации. (Напомним, в данной связи, что, например, в Израиле доля евреев в общей численности населения страны составляет, как в России доля русских, также порядка 80%, и на территории Израиля также проживают представители многих других народов. Но никому не приходит в голову объявить Израиль многонациональным государством и упрекать Израильское руководство за то, что оно проводит политику, учитывающую, прежде всего, интересы «государствообразующей» нации).
Однако, как отмечается в серьёзной социологической литературе – «Пока у власти не хватает духа заявить, что национальная идея является русской по своему содержанию, что она есть средство идентификации, прежде всего, русского народа, обозначения преемственности и неразрывности его национальной, религиозной и духовной истории. Субъектом и носителем этой идеи является не полумифический российский гражданин, а русский человек, сознательно признающий это и воспринимающий ее как акт духовного обновления и нравственного очищения, осознания глубины и мерзости своего современного скотского падения».
Слова известного русского неолиберального мыслителя П. И. Новгородцева, сказанные им ещё в начале XX века о значении «преданности великим сокровищам русской культуры всех живущих в России», независимо от их национальности, весьма актуально звучат для нас и сейчас: «Казалось единственно правильным и прогрессивным, чтобы в политических партиях люди соединялись отвлеченными узами либерализма и гуманизма, началами равенства и свободы, принципами демократии и правового государства. И не приходило в голову, что, помимо таких отвлеченных принципов, все, живущие в России, выросшие в колыбели русской культуры и под сенью русского государства, и могут, и должны объединиться и еще одним высшим началом, прочнее всего связывающим, а именно – преданностью русской культуре и русскому народу. В идеальном смысле своем это и есть именно высшая духовная связь. Она отнюдь не означает отрицания национальных и культурных особенностей отдельных групп населения. Пусть каждая из них чтит и развивает свою культуру, но чтит и развивает ее на почве уважения и преданности великим сокровищам русской культуры. Это не угнетение, а приобщение к высшему единству, к единству и общению не только формально-юридическому, но и духовному.
Теперь нам кажется совершенно естественным и простым говорить о верховенстве и первенстве русского народа и русской культуры на русской земле и в русском государстве. А между тем так недавно еще – «свежо предание, а верится с трудом», - серьезно обсуждали предложение в официальном обращении к власти заменить слова: «русский народ» словами: «народы России», да и сейчас есть организации, которые, не будучи социалистическими, стыдливо скрывают свою принадлежность к русскому народу под чисто географическим обозначением «российский».
Пора уже русским людям перестать стыдливо скрываться «под чисто географически обозначением «российский». Как сказал Екклесиаст – «Всему свое время и время всякой вещи под небом… Время разбрасывать камни, и время собирать камни». (Еккл., 3:1,5) Для русского народа настало «время собирать камни».
Подчеркнём, что принадлежность того, или иного индивидуума к русской культуре и русской нации определяется вовсе не его национальной принадлежностью «по крови», а его мировоззрением. Известный русский религиозный (православный) философ И. А. Ильин писал об этом: «Есть люди никогда не бывавшие в России и еле говорящие по-русски, но сердцем поющие и трепещущие вместе с Россией; и обратно: есть люди, русские по крови, происхождению, месту пребывания, быту, языку и государственной принадлежности – и предающие Россию, ее судьбу, ее жилище, ее тело, ее колыбель и ее самое во славу материализма и интернационализма».
В мононациональном государстве ведущая роль принадлежит той религии, которую исповедуют в основном представители «государствообразующей» нации. В условиях нашей страны такой религией является православие. Поэтому, государственная власть в России естественным образом должна быть озабочена в первую очередь возрождением именно православной религии, в такой же степени, в какой, например, власти Израиля озабочены распространением среди граждан данного государства иудаизма, а исламские государства – обращением своих граждан в ислам.
Русская Православная Церковь всегда ясно выражала свою позицию по данному вопросу. На сайте Русской Православной Церкви помещена информация от 30 января 2006 года следующего содержания: «епископ Саратовский и Вольский Лонгин, член Общественной палаты РФ, считает, что, поскольку до 80% населения России исповедуют православное Христианство, по общемировым критериям она может считаться моноконфессиональной страной. «В общем, Россию, конечно же, можно называть (и я убеждён в этом) православной моноконфессиональной страной, где традиционно, исторически длительное время существуют и другие религии», - заявил епископ в интервью «Интерфаксу». Вновь избранный Патриарх Кирилл никогда не скрывал своё кредо и неоднократно его публично выражал: «Мы должны вообще забыть этот расхожий термин: «многоконфессиональная страна». Россия - это православная страна с национальными и религиозными меньшинствами». Очевидно, этой установкой он и будет руководствоваться в отношении к «национальным и религиозным меньшинствам».
Ещё в недавние времена религиозная литература была в нашей стране практически недоступна. Читателей обильно потчевали только одной «истиной» - «научно атеистической». Тем не менее, каждый «гражданин страны Советов» обязан был это мировоззрение усвоить и руководствоваться им в понимании мира и своего места в нём. Однако под видом «научного» в массовое сознание внедрялся фактически религиозный подход: советское общество оставалось глубоко религиозным - по стилю и способу мышления, по характеру ценностей, лежащих в основе поведения граждан. Тексты «классиков марксизма ленинизма» являлись сводом истин в последней инстанции, источником мудрости на любой случай. Как и в Средние века, когда ответ на любой вопрос искали в Библии, в работах «Отцов и Учителей Церкви», в текстах Аристотеля, ставшего непререкаемым авторитетом в мировоззренческих вопросах, так и в нашей стране, поставить под сомнение марксистские догмы означало «впасть в ересь».
Теперь внешней свободы стало больше. А вот прибавилось ли свободы внутренней, свободы в духовном мире каждого из нас?! Ведь разрыв между внешней и внутренней свободой даже опаснее, чем относительно высокая, но более или менее совпадающая внутренняя и внешняя несвобода: если вторая ситуация тормозит развитие общества, но при этом остаётся надежда на то, что всё может измениться к лучшему, как только внешние ограничения будут сняты, то первая ситуация вообще способна взорвать общественные связи и уничтожить само общество. Подлинная же внутренняя свобода обретается только постоянной напряженной духовной работой.
В настоящее время много пишут, что православие возрождается, поскольку в него хлынул поток новообращённых - людей, которые теперь якобы прониклись религиозными идеями, духовно прозрели и пришли к осознанию Бога. На основе этого, внешнего, чисто количественного показателя, утверждается, что налицо явные признаки возрождения православия, а значит - духовного возрождения России вообще. На самом же деле о подлинном возрождении православия вряд ли можно пока говорить. Более того, в настоящее время по сути дела развивается ещё более глубокий его кризис, чем в советские времена, когда православие пребывало как бы в «законсервированном» виде. Вновь обращённые, в действительности, в массе своей не исповедуют по-настоящему православие. И дело даже не в том, что многие из них не знают основ православного вероучения. Чтобы стать по-настоящему религиозным человеком мало заявить о своей вере в Бога, мало даже исправно ходить в церковь и по религиозным праздникам стоять со свечкой перед иконами, как это, отдавая дань «духовной моде», делают многие из нынешних «власть имущих». Ведь религиозная вера - это сложнейший и богатейший культурный феномен, она формируется всем укладом, всем образом жизни, передачей традиций на уровне образцов поведения, их воспроизведением непосредственно в жизни, во всех её сферах, но вместе с тем и огромной внутренней работой - работой чувств, ума, души человека, которую не может заменить простое посещение церкви и даже старательное и добросовестное исполнение всех церковных обрядов. Чтобы обрести веру, человек, выросший в атеистической среде, должен полностью переосмыслить себя и окружающий мир, и очень немногие на это способны, даже если многие к этому стремятся.
В «Буддийском Катехизисе» на вопрос «Есть ли в Буддизме какие либо догмы, которые следует принять на веру?» даётся следующий ответ: «Нет. От нас серьёзно требуют, чтобы мы ничего не принимали на веру, будь то написано в книгах, передано нам от наших предков, или преподано мудрецами. Наш Владыка Будда сказал, что мы не должны верить сказанному только потому, что так сказано; ни традициям, потому, что они дошли до нас из древности; ни слухам, как таковым; ни писаниям мудрецов, потому, что их написали мудрецы; ни фантазиям, про которые мы можем думать, что они посланы нам Девой (т.е. предполагаемым духовным вдохновением); ни выводам, сделанным из поспешных заключений, которые мы могли сделать; ни тому, что может казаться аналогичной необходимостью; ни одному только голому авторитету наших наставников и учителей. Но мы должны верить, когда Писание, доктрина, или сказанное подтверждается нашим собственным разумом и сознанием. «Поэтому, - говорит Будда в заключение, - я учил вас не верить только потому, что вы слышали, но когда верите, исходя из вашего сознания, затем поступать согласно с этим».
Эти слова в полной мере можно отнести не только к буддизму, но и вообще к любой религии. Религиозная вера по-настоящему глубокой может быть только у тех, кто обладает собственным духовным, или, выражаясь наукообразно – «парапсихологическим» опытом, и поэтому совершенно определённо знает, что не только Дольний, но и Горний мир - действительно существует. Если же сознательного духовного опыта нет, то, по крайней мере, должно быть развитое религиозное чувство, наличие которого является результатом подсознательного восприятия Горнего мира и обусловленной этим внутренней убеждённости в действительном его существовании.
Как писал в данной связи известный русский религиозный (православный) философ И. А. Ильин – «Всякое религиозное верование и всякое религиозное делание, - даже самое странное, темное, суеверное и с виду бессмысленное, - имеет в своей основе религиозный опыт… Религия как человеческое состояние есть прежде всего религиозный опыт».
Однако у человека, выросшего в атеистической среде и никогда ранее не пытавшегося серьёзно размышлять на духовные темы все каналы духовного восприятия как бы «закупорены» наглухо. И никакого не только сознательного духовного опыта, но даже подсознательного восприятия Горнего мира у него нет, и не может быть в принципе. А, следовательно, не может быть и никакой внутренней духовной основы для подлинной религиозности. «Раскупорка» каналов духовного восприятия для человека, выросшего в атеистической среде - весьма болезненный процесс, с необходимостью связанный с очень напряжённым каждодневным духовным трудом. Многие «вновь обращённые» однако и не пытаются утруждать себя какими-либо духовными исканиями и приносят с собой в церковь ту культуру имитации, которую они усвоили в обществе. В итоге, церковь подрывается изнутри огромным количеством людей, которые внешне к ней приобщились, но подлинной религиозной веры не приобрели, да и особо не стремятся приобрести.
Известный русский религиозный (православный) философ И. А. Ильин писал в данной связи: «Человек, который считает себя «религиозным», а жизненный путь свой слагает вне этой своей «религиозности», - не верует, а обывательствует, не горит, а чадит; он не имеет ни религиозной очевидности, ни духовной очевидности; про таких людей русская пословица говорит, что они «на небо посматривают, по земле пошаривают».
К тому же, в той исторической ситуации, в которой оказалась наша страна, возрождение православия в качестве основы духовной жизни общества осложнено «посткоммунистической социальностью»: «В почти поголовно атеистическом обществе, которым, полагаем, является современная Россия, с уставшим, обескровленным, морально раздавленным народом, православие не может быть прочным связующим элементом. Это может мыслиться лишь в идеале и в перспективе, тем более наше сознание сейчас наполнено ненавистью к прошлым коммунистическим ценностям.
Ненависть же является ненадежной преемницей духовности и нравственной чистоты православия. Рассудочная холодность, чем исполнено наше современное мышление, может быть вытеснена и заменена христианской ортодоксией вследствие перехода от одной стадии рациональности к другой её стадии, чем может явиться национальная идеология. Православная же догматика напрямую не связана с логичностью и системностью доказательств, с обоснованием выводов и положений. Она целиком основывается на вере в божественное предназначение нации и человека. Как отмечает В. Соловьев, «идея нации есть не то, что она сама думает о себе во времени, а то, что Бог думает о ней в вечности». Существующее массовое безбожие, атеизм национальной русской идеологии в значительной степени лишают ее основополагающего, сдерживающего от политического экстремизма начала».
В результате всего этого, под маской «возрождения» может произойти крушение православной религии - православие может быть вульгаризировано так же, как в своё время в нашей стране был вульгаризирован «классический марксизм». В этом, несомненно, таится огромная опасность для судьбы нашего Отечества.
Можно по-разному относиться к религии вообще и к православию в частности, но не следует при этом забывать, что во всех современных цивилизациях именно религии образуют концептуальную основу духовной жизни, оформляют и опосредствуют базовую систему ценностей. Как подчёркивал известный русский неолиберальный мыслитель П. И. Новгородцев – «Не конституции, а религия образуют высший продукт духовного творчества и высшую цель жизни. Не государство, а церковь воплощает с величайшей глубиной и полнотой истинную цель истории и культуры». Не является исключением и наша цивилизация базовые ценности которой сформулированы на языке православия.
Когда новые поколения проходят духовное становление в лоне той или иной Церкви, вопрос мировоззренческого выбора решается как бы сам собой. Те, для кого нормой нравственной жизни становится религиозность, воспринимают каноны и культы религии, традиционной для данного общества, просто под влиянием воспитания и образования. Те же, кому присуща нравственность безрелигиозная, не принимая соответствующих канонов и культов, всё-таки системой образования и воспитания приобщаются обычно к тем нравственным чувствам, понятиям и ценностям, которые присущи культуре данного общества и выражены в специфической для него религиозной форме. Как отмечал один из классиков Традиционализма Мирча Элиаде – «Какой бы не была степень десакрализации Мира, человек, избравший мирской образ жизни, не способен полностью отделаться от религиозного поведения… даже самое что ни на есть мирское существование сохраняет в себе следы религиозных оценок Мира».
Крупнейший современный философ и психолог Эрих Фромм подчёркивал в данной связи, что вообще любая потребность в системе ориентации и объекте поклонения является, по своей сути – религиозной потребностью: «Нет такого человека, у которого не было бы религиозной потребности - потребности в системе ориентации и объекте для служения; но это ничего не говорит нам о специфическом контексте ее проявления. Человек может поклоняться животным, деревьям, золотым или каменным идолам, невидимому богу, святому человеку или вождям с дьявольским обличьем; он может поклоняться предкам, нации, классу или партии, деньгам или успеху; его религия может способствовать развитию разрушительного начала или любви, угнетению или братству людей; она может содействовать его разуму или приводить разум в состояние паралича; человек может считать свою систему религиозной, отличающейся от систем светского характера, но может также думать, что у него нет религии, и интерпретировать свое служение определенным, предположительно светским, целям - таким, как власть, деньги или успех, - лишь как заботу о практическом и полезном. Вопрос не в том, религия или ее отсутствие, но в том, какого рода религия: или это религия, способствующая человеческому развитию, раскрытию собственно человеческих сил, или религия, которая эти силы парализует».
Когда в обществе бытует несколько религий, как, например, в России, то и тогда взаимодействие соответствующих религий создаёт определённую нравственную атмосферу, которая и воспринимается безрелигиозной частью населения, включённого таким образом в целостный культурный контекст данной страны, группы стран, цивилизации.
Весь этот социокультурный комплекс поколение за поколением аккумулируется в глубинной памяти народа, формируя его «коллективное бессознательное», с характерными для него архетипами, то есть «душу народа». А то, что эта «душа народа», его «коллективное бессознательное», вовсе не чья-то досужая выдумка, а нечто реально существующее, после исследований основателя «аналитической психологии» Карла Густава Юнга, является уже не только сакральной истинной, но и научно доказанным фактом.
Однако, как подчеркивает известный современный эзотерик Александр Дугин, «коллективное бессознательное» вовсе необязательно рассматривать в узкой перспективе «психологии глубин» Юнга. Такие традиционалисты как Рене Генон, Юлиус Эвола и особенно Мирча Элиаде объяснили это явление намного более полным и адекватным образом, показав, что «коллективное бессознательное» - психический осадок Единой Традиции, с её символическими доктринами и ритуальными знаками, вверенный во «время оно» наиболее низким слоям народа как раз для того, чтобы они, не понимая значения сакрального содержания, смогли сохранить и передать потомкам всю полноту священной информации, ничего в ней не меняя именно за счет её полной непонятности.
«Размыть» «коллективное бессознательное» - это значить убить «душу народа», уничтожить его как определённую духовную общность, превратив лишь в механический конгломерат человеческих единиц. Между тем, именно такой процесс мы и наблюдаем в настоящее время в России.
Отметим, в данной связи, что даже простое увеличение количества храмов в значительной степени оздоровляет духовную атмосферу в обществе. Ибо храмы являются своего рода «духовными опорами» соответствующего церковного эгрегора (духовного покрова), распростёртого над страной и защищающего её от воздействия сил «тьмы кромешной». Слова из известной песни Игоря Талькова – «а золотые купола кому-то чёрный глаз слепили» - отнюдь не просто художественная метафора: действительно, золотые купола храмов защищают от дьявольского «чёрного глаза», то есть – от инфернальных инвольтаций, как страну в целом, так и каждого её жителя в отдельности. И чем больше в стране храмов – тем прочнее её «духовная броня».
И не суть важно, верит ли каждый конкретный человек в чудодейственную силу такой духовной защиты. В существование радиации, например, тоже можно не верить, но от этого её губительное воздействие не уменьшится ни на йоту. То же самое относится и к «духовной радиации» - инфернальным инвольтациям, но только это воздействие гораздо более опасно, так как оно разрушает не только тело, но и растлевает душу. От данного губительного воздействия нас защищают храмы, причём, подчеркнём это, не только православные, но и храмы всех прочих религий светлой направленности. Говоря словами великого визионера Даниила Андреева, совокупность всех религий светлой направленности «можно сравнить с опрокинутым цветком, корни которого - в небе, а лепестковая чаша - здесь, в человечестве, на земле. Её стебель - откровение, через него текут духовные соки, питающие и укрепляющие её лепестки, - благоухающий хорал религий».
В России в настоящее время религиями, определяющими духовную атмосферу в обществе являются, прежде всего - православие, ислам, буддизм. Этим религиям должна оказываться всемерная поддержка, в том числе - и на государственном уровне. В первую очередь, конечно, это относится к православию, поскольку - это религия «титульной» нации. Не следует забывать, что доля русского населения в общей численности населения страны составляет более 80%, и Россия, в отличие от СССР, где русские составляли немногим более половины всего населения, является, по всем международным стандартам, мононациональным, а не многонациональным государством. Ведь согласно международным стандартам, мононациональным является государство, в котором доля ведущей нации в общей численности населения составляет не менее 66%.
В данной связи особо следует подчеркнуть, что коль уж доля русской нации в общей численности населения России составляет более 80%, то не имеет принципиального значения, сколько различных народов, кроме русских, проживает на территории страны – даже, если бы здесь проживали представители всех ныне существующих народов планеты. Ведь доля всех «нерусских» вместе взятых в общей численности населения страны составляет лишь менее 20%, и поэтому их интересы, согласно действующим международным стандартам, должны учитываться в той мере, в которой они не противоречат интересам «государствообразующей» нации. (Напомним, в данной связи, что, например, в Израиле доля евреев в общей численности населения страны составляет, как в России доля русских, также порядка 80%, и на территории Израиля также проживают представители многих других народов. Но никому не приходит в голову объявить Израиль многонациональным государством и упрекать Израильское руководство за то, что оно проводит политику, учитывающую, прежде всего, интересы «государствообразующей» нации).
Однако, как отмечается в серьёзной социологической литературе – «Пока у власти не хватает духа заявить, что национальная идея является русской по своему содержанию, что она есть средство идентификации, прежде всего, русского народа, обозначения преемственности и неразрывности его национальной, религиозной и духовной истории. Субъектом и носителем этой идеи является не полумифический российский гражданин, а русский человек, сознательно признающий это и воспринимающий ее как акт духовного обновления и нравственного очищения, осознания глубины и мерзости своего современного скотского падения».
Слова известного русского неолиберального мыслителя П. И. Новгородцева, сказанные им ещё в начале XX века о значении «преданности великим сокровищам русской культуры всех живущих в России», независимо от их национальности, весьма актуально звучат для нас и сейчас: «Казалось единственно правильным и прогрессивным, чтобы в политических партиях люди соединялись отвлеченными узами либерализма и гуманизма, началами равенства и свободы, принципами демократии и правового государства. И не приходило в голову, что, помимо таких отвлеченных принципов, все, живущие в России, выросшие в колыбели русской культуры и под сенью русского государства, и могут, и должны объединиться и еще одним высшим началом, прочнее всего связывающим, а именно – преданностью русской культуре и русскому народу. В идеальном смысле своем это и есть именно высшая духовная связь. Она отнюдь не означает отрицания национальных и культурных особенностей отдельных групп населения. Пусть каждая из них чтит и развивает свою культуру, но чтит и развивает ее на почве уважения и преданности великим сокровищам русской культуры. Это не угнетение, а приобщение к высшему единству, к единству и общению не только формально-юридическому, но и духовному.
Теперь нам кажется совершенно естественным и простым говорить о верховенстве и первенстве русского народа и русской культуры на русской земле и в русском государстве. А между тем так недавно еще – «свежо предание, а верится с трудом», - серьезно обсуждали предложение в официальном обращении к власти заменить слова: «русский народ» словами: «народы России», да и сейчас есть организации, которые, не будучи социалистическими, стыдливо скрывают свою принадлежность к русскому народу под чисто географическим обозначением «российский».
Пора уже русским людям перестать стыдливо скрываться «под чисто географически обозначением «российский». Как сказал Екклесиаст – «Всему свое время и время всякой вещи под небом… Время разбрасывать камни, и время собирать камни». (Еккл., 3:1,5) Для русского народа настало «время собирать камни».
Подчеркнём, что принадлежность того, или иного индивидуума к русской культуре и русской нации определяется вовсе не его национальной принадлежностью «по крови», а его мировоззрением. Известный русский религиозный (православный) философ И. А. Ильин писал об этом: «Есть люди никогда не бывавшие в России и еле говорящие по-русски, но сердцем поющие и трепещущие вместе с Россией; и обратно: есть люди, русские по крови, происхождению, месту пребывания, быту, языку и государственной принадлежности – и предающие Россию, ее судьбу, ее жилище, ее тело, ее колыбель и ее самое во славу материализма и интернационализма».
В мононациональном государстве ведущая роль принадлежит той религии, которую исповедуют в основном представители «государствообразующей» нации. В условиях нашей страны такой религией является православие. Поэтому, государственная власть в России естественным образом должна быть озабочена в первую очередь возрождением именно православной религии, в такой же степени, в какой, например, власти Израиля озабочены распространением среди граждан данного государства иудаизма, а исламские государства – обращением своих граждан в ислам.
Русская Православная Церковь всегда ясно выражала свою позицию по данному вопросу. На сайте Русской Православной Церкви помещена информация от 30 января 2006 года следующего содержания: «епископ Саратовский и Вольский Лонгин, член Общественной палаты РФ, считает, что, поскольку до 80% населения России исповедуют православное Христианство, по общемировым критериям она может считаться моноконфессиональной страной. «В общем, Россию, конечно же, можно называть (и я убеждён в этом) православной моноконфессиональной страной, где традиционно, исторически длительное время существуют и другие религии», - заявил епископ в интервью «Интерфаксу». Вновь избранный Патриарх Кирилл никогда не скрывал своё кредо и неоднократно его публично выражал: «Мы должны вообще забыть этот расхожий термин: «многоконфессиональная страна». Россия - это православная страна с национальными и религиозными меньшинствами». Очевидно, этой установкой он и будет руководствоваться в отношении к «национальным и религиозным меньшинствам».
Обсуждения Царство Духа и царство Кесаря: Церковь и Государство