Профессор М.-Н.Османов: - У меня в Иране очень много друзей. Когда-то я удостаивался аудиенции Его Величества шах-ин-шаха Мухаммеда Риза Пехлеви.
Это было в 1971 году на праздновании 1200-летия иранской государственности.
Заместитель министра двора, личный друг шаха представил меня так: «Ваше Величество! Это тот самый Османов, который составляет словарь и публикует «Шах-намэ». Шах несколько минут говорил со мной. С другими иностранными гостями он просто обменялся рукопожатиями. Такое внимание я объясняю не столько значимостью своей персоны, сколько тем, какое почтительное и бережное отношение к собственной культуре проявляют даже монархи. Когда я встречался с Хаменеи Рафсанджани, представился как переводчик Корана и «Шах-намэ». Он улыбнулся и сказал: «Как коротко и исчерпывающе!»
МД:- Почему именно «Шах-намэ»? Почему не Омар Хайам? Ведь Вы открыли его для русского читателя во всей полноте, когда выпустили в 1959 году двухтомное издание «Рубаййат». Мне кажется, этим можно гордиться больше.
Проф.М-Н.О.: - Мои друзья иранцы говорят мне: «Это вы,европейцы сделали Омара Хайама поэтом. В его рубаййи нет ма`на (подтекста)». Дело в том, что всемирный интерес к поэзии Хайама пробудился в середине ХIХ века после опубликования английского вольного перевода Эдварда Фитцджеральда, хотя в Европе Омар Хайам стал известен еще в начале ХIХ века (Хаммер-Пургшталь перевел на немецкий 25 рубаййи, Гарсен де Тасси на французский – 10). До конца века перевод Фитцджеральда выдержал 25 изданий. А что касается второго утверждения, то, конечно же, иранцы не хотят этим сказать, что поэзия Хаййама – бессмыслица. Под ма`на в персидской литературе подразумевается второй, скрытый, зачастую не угадываемый смысл.
К примеру, для того, чтобы понять стихи величайшего поэта Хакани, нужно обладать фундаментальными знаниями из разных областей науки. Это было под силу только такому ученому как Умани. Накануне исламской революции в Иране, в 1978 году, его зять повел меня к нему домой – это шикарный дворец в Тегеране, на вершине холма. Ему перед этим звонил редактор иранского литературного журнала Музагер Мосаффа. Это тот, кто сказал, что Омар Хайам – не поэт. Он попросил сделать комментарии. Умани был крупнейшим знатоком персидской поэзии.Великолепно владел арабским, разбирался в средневековых науках. В его комментариях решаются какие-то какие-то физические, химические, астрономические представления, цитируется Коран, приводятся хадисы – все это надо знать.
MД:- Значит, поэзия Хакани глубже рубайата Омара Хайама?
Проф.М-Н.О.: - Безусловно.Омар Хайам – однозначно читаемый поэт.Вот у меня на полке четырнадцать томов толкования поэмы Джелалэддина Руми «Месневи».Для толкования Хакани потребовалось бы еще больше.Омар Хайам в таких толкованиях не нуждается. Просто он пришелся по душе европейцам. Он ближе к их пониманию мира. Поэзия арабов и персов построена на каких-то неуловимых на первый взгляд ассоциациях, очень много аллюзий, реминисценций из Корана, хадисов, средневековых теологических трактатов. Всего этого в поэзии Омара Хайама нет. Напротив, в своих рубайи он предстает как богоборец, как человек, дерзнувший полемизировать со Всевышним, хотя сам Хайам был глубоко верующим человеком.
MД:- Тут он, очевидно, пошел дальше суфиев, которые противопоставляли себя религиозным догматикам, чья вера ограничивалась заурядным исполнением предписанных обрядов, некими мертвенными ритуалами?
Проф.М-Н.О.: - Суфии считали себя частицей Божественной субстанции и, естественно, не могли позволить себе такого свободомыслия, такой полемики с Богом.
MД:- Тем не менее, Омар Хайам полюбился миллионам людей во всем мире. В том числе и в России. И Ваш вклад в это трудно переоценить.
Проф.М-Н.О.: - Двухтомник подстрочных переводов Омара Хайама я подготовил к изданию в соавторстве с азербайджанским ученым Р.Алиевым под редакцией академика Е.Э.Бертельса. Он вышел в свет в 1959 году. Впервые в России рубайи Омара Хайама были опубликованы в 1897 году. Их издал поэт В.А.Жуковский - «Омар Хайам и странствующие четверостишия».
После того, как мы сделали подстрочный перевод рубайата, возникла необходимость в переводе поэтическом. В издательстве «Художественная литература» была запланирована книга. Возник вопрос: «Кому поручить перевод?»
И вот был устроен Всесоюзный конкурс, в котором участвовало 10 поэтов-переводчиков из Москвы,Киева,Ленинграда. Я болел за никому тогда не известного Германа Плисецкого. С ним меня познакомила мой редактор по переводу смыслов Корана Кондарева. Наш выбор оказался точным. Герман Плисецкий по сути «забил» таких крупных мастеров, как Державин, а он – намного сильнее Липкина. Кроме того, комиссия признала, что Плисецкий превзошел не только конкурсантов,но и переводчиков прошлого – Румера,Жуковского.Это был звездный час Плисецкого. Я считаю, что до сих пор никто его не превзошел.Но это не означает, что переводить Омара Хайама больше незачем. Его рубаййи можно переводить бесконечно.
MД:- Вот и я прочел его по-своему. И дерзну не согласиться с тем, что в его рубаййи нет второго смысла.Если бы это было так, он предстал бы банальным певцом пирушек. Я полагаю, что Хайам подразумевал под вином саму земную жизнь, все ее радости, в отличие от суфийских поэтов, для которых «вино» - медитация, а «опьянение» - состояние транса. Хайам в моем прочтении был и против догматизма, и против суфийского аскетизма. Он считал, что мир создан для радости, и отвергать его блага, отказываться от них – все равно, что отворачиваться от Бога. Я правильно рассуждаю?
Проф.М-Н.О.: - Исследователи творчества Хайама ХХ века Кристенсен, Розен, Арберри вполне обоснованно отказывались от прежних оценок, справедливо подчеркивая, что произведения поэта чужды мистике. Однако, они не избежали другой крайности, объявив Хайама гедонистом (певцом вина).
«Вино» - это духовный напиток, помогающий суфиям достичь «опьянения» - транса и приближения к постижению истины, знания, посылаемого свыше. Однажды Авиценна навестил суфийского мастера. После беседы тот сказал об Авиценне: «Он знает то, что я вижу». Суфийское знание приходит через сердце и называется оно «ильму-ль-батин» - наука о внутреннем, а знание, которым обладал Ибн Сина, называется «ильму-ль-захир» - наука о внешнем.
Термин "Вино" Употребляется не только суфиями. У Рудаки и у Манучари есть «Касыды о вине».
На ошибочный характер этих утверждений указали наши российские ученые А.Болотников, С.Морочник, М.Занд. Однако, и они допустили искажения и натяжки.
Так С.Морочник модернизирует облик поэта, называет его атеистом и материалистом. Такое переосмысление равнозначно отрицанию литературного наследия Хайама. Повторяю, Омар Хайам был глубоко верующим человеком, но он был богоборцем, он позволял себе полемизировать с Богом, считая, что человеку это позволительно, коль скоро сам Всевышний наделил его разумом и способностями к этому.
НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ*
***
Словно кукол своих, заготовленных впрок,
За незримые узы нас дергает рок.
Мы кривляемся всласть на Ковре Бытия
И в сундук попадаем в назначенный срок.
***
В своих желаньях с Богом мы разошлись опять.
Тому, чего хотел я, наверно не бывать.
А если Воля Бога есть праведный Закон, -
Все, что со мной случилось, - не грех, а благодать.
***
Отмерен и взвешен Всевышним твой пай.
Не будет довесков к нему, так и знай.
Не плачь же о том, чему ты не владелец,
Рабом достояний своих не бывай.
***
Не рассуждай о тайнах мира вслух,
И любопытных отгоняй, как мух.
Пока целы глаза, язык да уши,
Прикинься, что ты слеп, и нем, и глух.
***
Кто все соблюдает приличья,скажи?
И чье не безгрешно величье,скажи?
Я зло совершаю - Ты злом воздаешь.
Так в чем же меж нами различье,скажи?
***
Ты - Творец. Это значит, до Судного Дня
Пить и петь мне предписано, грусть отгоня.
Если в День Сотворенья таким я замыслен,
То зачем ты в геенну ввергаешь меня?
***
Мы - избыток Творца. И не зря про запас
Он творит и творит одинаковых нас.
В нежеланьи своем походить друг на друга
Убавляем лишки,что ни час.
***
Остер Меч Рока, не дремли же,брат.
И не хитри - судьба хитрей стократ.
Она тебе халву в уста вложила?
Не торопись глотать, а вдруг в ней яд?
***
Среди тех, кто считает,что властен над миром
Мнимый ум их, не уподобляйся задирам.
Притворяйся ослом, ибо в обществе этом
Всех, кто не длинноух, называют кяфиром.
***
Когда на двое суток есть лепешка,
В разбитом кувшине - воды немножко,
Не отбивай поклоны тем,кто ниже,
И перед равными не шаркай ножкой.
***
Надо мной обвинений твоих несмолкающий гром.
Дескать я - еретик, утешавшийся вечно вином.
Исполать тебе! Ты не клевещешь. Да вот незадача -
Так ли ты справедлив, так ли честен во всем остальном?
***
Цену свободе поднимет в неволе страданье.
Капля воды в заточении жемчугом станет.
Чаша твоя то пуста, то полна.Без утраты
Нет обретенья. На том и стоит мирозданье.
***
От земного ядра до Сатурна, когда он в зените,
Я умом восходил и распутывал тайны, как нити.
И познал эту жизнь. Неразгаданной смерть остается.
А постигну ее - вместе с тайной меня хороните.
***
Не плачь, когда в ладонях ветер, мол
Все обращает в прах Господний произвол.
Не все ль равно - владеть тем, что истлеет вскоре,
Или считать своим все то, что не обрел?!
***
Не ответит тебе ни один пилигрим,
Безвозвратно ушедший в космический дым,-
Что унес он из мира, где все - побирушки,
Кто нуждою, кто алчностью был одержим.
***
Один бредет стезею веры,другой избрал познанья путь.
И,может,на дорогу третью тебя наставит кто-нибудь?
Иди как легче, как идется. Иди и помни, что поток
Не по указке с гор сбегает, и вспять не может повернуть.
***
Розы нет - шипы остались. Чем не плетка для коня?
Закатилось солнце? Бог с ним. Мне довольно и огня.
Если рубища с ханакой не досталось, шейха нет,-
Остаются зуннар,церковь, поп впридачу для меня.
***
Никогда я с наслажденьем не смогу глотнуть шераб,
Если поданного горя не хлебну, как черный раб.
Прежде, чем свой хлеб насущный обмакну в густую соль,
Я из собственного сердца вылеплю себе кебаб.
***
Всему, что накопилось в доме,
Мы бесконечно рады,кроме
Дней прожитых, ведь вместе с ними
Мы потеряем даже имя.
***
Не нужен Тебе мой прилежный поклон,-
Ты и без него надо мной вознесен.
Вот я и грешу. Значит, больше других
Я верю в Тебя - в то, что буду прощен.
***
В этот мир посылают троих, одного отзывая.
Бьемся лбами, толпимся, о смысле прихода не зная.
Ах, беспомощный разум, на что только ты мне дарован,
Если понял одно лишь - глубокий черпак для вина я?!
***
Ты есть рассеченного ветра струя,
Что жизнь означает пустая твоя?
Мгновенная вспышка во мгле мирозданья,
Ничто в Безграничности небытия...
***
Мы поздно взрослеем и рано стареем,
И, только погрезить бесплодно сумеем,
Как под опрокинутой чашей небесной,
В ней в прах истолченные кем-то, истлеем.
***
Я много долин проторил, только дел
Поправить в скитаньях своих не сумел.
Но - Слава Творцу! - перед каждой напастью
Я мог отдышаться. Чем плох мой удел?
***
Жемчуг истины добыли записные мудрецы,
Острой мыслью просверлили,Божьей сущности ловцы,
Нитку смысла не продели - не собрали в ожерелье,
Поболтали и почили, сами спрятались в ларцы.
***
Твой суд, о муфтий, просто болтовня.
Себя спасай от адского огня.
Я упиваюсь соками лозы -
Ты выжимаешь соки из меня.
Это было в 1971 году на праздновании 1200-летия иранской государственности.
Заместитель министра двора, личный друг шаха представил меня так: «Ваше Величество! Это тот самый Османов, который составляет словарь и публикует «Шах-намэ». Шах несколько минут говорил со мной. С другими иностранными гостями он просто обменялся рукопожатиями. Такое внимание я объясняю не столько значимостью своей персоны, сколько тем, какое почтительное и бережное отношение к собственной культуре проявляют даже монархи. Когда я встречался с Хаменеи Рафсанджани, представился как переводчик Корана и «Шах-намэ». Он улыбнулся и сказал: «Как коротко и исчерпывающе!»
МД:- Почему именно «Шах-намэ»? Почему не Омар Хайам? Ведь Вы открыли его для русского читателя во всей полноте, когда выпустили в 1959 году двухтомное издание «Рубаййат». Мне кажется, этим можно гордиться больше.
Проф.М-Н.О.: - Мои друзья иранцы говорят мне: «Это вы,европейцы сделали Омара Хайама поэтом. В его рубаййи нет ма`на (подтекста)». Дело в том, что всемирный интерес к поэзии Хайама пробудился в середине ХIХ века после опубликования английского вольного перевода Эдварда Фитцджеральда, хотя в Европе Омар Хайам стал известен еще в начале ХIХ века (Хаммер-Пургшталь перевел на немецкий 25 рубаййи, Гарсен де Тасси на французский – 10). До конца века перевод Фитцджеральда выдержал 25 изданий. А что касается второго утверждения, то, конечно же, иранцы не хотят этим сказать, что поэзия Хаййама – бессмыслица. Под ма`на в персидской литературе подразумевается второй, скрытый, зачастую не угадываемый смысл.
К примеру, для того, чтобы понять стихи величайшего поэта Хакани, нужно обладать фундаментальными знаниями из разных областей науки. Это было под силу только такому ученому как Умани. Накануне исламской революции в Иране, в 1978 году, его зять повел меня к нему домой – это шикарный дворец в Тегеране, на вершине холма. Ему перед этим звонил редактор иранского литературного журнала Музагер Мосаффа. Это тот, кто сказал, что Омар Хайам – не поэт. Он попросил сделать комментарии. Умани был крупнейшим знатоком персидской поэзии.Великолепно владел арабским, разбирался в средневековых науках. В его комментариях решаются какие-то какие-то физические, химические, астрономические представления, цитируется Коран, приводятся хадисы – все это надо знать.
MД:- Значит, поэзия Хакани глубже рубайата Омара Хайама?
Проф.М-Н.О.: - Безусловно.Омар Хайам – однозначно читаемый поэт.Вот у меня на полке четырнадцать томов толкования поэмы Джелалэддина Руми «Месневи».Для толкования Хакани потребовалось бы еще больше.Омар Хайам в таких толкованиях не нуждается. Просто он пришелся по душе европейцам. Он ближе к их пониманию мира. Поэзия арабов и персов построена на каких-то неуловимых на первый взгляд ассоциациях, очень много аллюзий, реминисценций из Корана, хадисов, средневековых теологических трактатов. Всего этого в поэзии Омара Хайама нет. Напротив, в своих рубайи он предстает как богоборец, как человек, дерзнувший полемизировать со Всевышним, хотя сам Хайам был глубоко верующим человеком.
MД:- Тут он, очевидно, пошел дальше суфиев, которые противопоставляли себя религиозным догматикам, чья вера ограничивалась заурядным исполнением предписанных обрядов, некими мертвенными ритуалами?
Проф.М-Н.О.: - Суфии считали себя частицей Божественной субстанции и, естественно, не могли позволить себе такого свободомыслия, такой полемики с Богом.
MД:- Тем не менее, Омар Хайам полюбился миллионам людей во всем мире. В том числе и в России. И Ваш вклад в это трудно переоценить.
Проф.М-Н.О.: - Двухтомник подстрочных переводов Омара Хайама я подготовил к изданию в соавторстве с азербайджанским ученым Р.Алиевым под редакцией академика Е.Э.Бертельса. Он вышел в свет в 1959 году. Впервые в России рубайи Омара Хайама были опубликованы в 1897 году. Их издал поэт В.А.Жуковский - «Омар Хайам и странствующие четверостишия».
После того, как мы сделали подстрочный перевод рубайата, возникла необходимость в переводе поэтическом. В издательстве «Художественная литература» была запланирована книга. Возник вопрос: «Кому поручить перевод?»
И вот был устроен Всесоюзный конкурс, в котором участвовало 10 поэтов-переводчиков из Москвы,Киева,Ленинграда. Я болел за никому тогда не известного Германа Плисецкого. С ним меня познакомила мой редактор по переводу смыслов Корана Кондарева. Наш выбор оказался точным. Герман Плисецкий по сути «забил» таких крупных мастеров, как Державин, а он – намного сильнее Липкина. Кроме того, комиссия признала, что Плисецкий превзошел не только конкурсантов,но и переводчиков прошлого – Румера,Жуковского.Это был звездный час Плисецкого. Я считаю, что до сих пор никто его не превзошел.Но это не означает, что переводить Омара Хайама больше незачем. Его рубаййи можно переводить бесконечно.
MД:- Вот и я прочел его по-своему. И дерзну не согласиться с тем, что в его рубаййи нет второго смысла.Если бы это было так, он предстал бы банальным певцом пирушек. Я полагаю, что Хайам подразумевал под вином саму земную жизнь, все ее радости, в отличие от суфийских поэтов, для которых «вино» - медитация, а «опьянение» - состояние транса. Хайам в моем прочтении был и против догматизма, и против суфийского аскетизма. Он считал, что мир создан для радости, и отвергать его блага, отказываться от них – все равно, что отворачиваться от Бога. Я правильно рассуждаю?
Проф.М-Н.О.: - Исследователи творчества Хайама ХХ века Кристенсен, Розен, Арберри вполне обоснованно отказывались от прежних оценок, справедливо подчеркивая, что произведения поэта чужды мистике. Однако, они не избежали другой крайности, объявив Хайама гедонистом (певцом вина).
«Вино» - это духовный напиток, помогающий суфиям достичь «опьянения» - транса и приближения к постижению истины, знания, посылаемого свыше. Однажды Авиценна навестил суфийского мастера. После беседы тот сказал об Авиценне: «Он знает то, что я вижу». Суфийское знание приходит через сердце и называется оно «ильму-ль-батин» - наука о внутреннем, а знание, которым обладал Ибн Сина, называется «ильму-ль-захир» - наука о внешнем.
Термин "Вино" Употребляется не только суфиями. У Рудаки и у Манучари есть «Касыды о вине».
На ошибочный характер этих утверждений указали наши российские ученые А.Болотников, С.Морочник, М.Занд. Однако, и они допустили искажения и натяжки.
Так С.Морочник модернизирует облик поэта, называет его атеистом и материалистом. Такое переосмысление равнозначно отрицанию литературного наследия Хайама. Повторяю, Омар Хайам был глубоко верующим человеком, но он был богоборцем, он позволял себе полемизировать с Богом, считая, что человеку это позволительно, коль скоро сам Всевышний наделил его разумом и способностями к этому.
НОВЫЕ ПЕРЕВОДЫ*
***
Словно кукол своих, заготовленных впрок,
За незримые узы нас дергает рок.
Мы кривляемся всласть на Ковре Бытия
И в сундук попадаем в назначенный срок.
***
В своих желаньях с Богом мы разошлись опять.
Тому, чего хотел я, наверно не бывать.
А если Воля Бога есть праведный Закон, -
Все, что со мной случилось, - не грех, а благодать.
***
Отмерен и взвешен Всевышним твой пай.
Не будет довесков к нему, так и знай.
Не плачь же о том, чему ты не владелец,
Рабом достояний своих не бывай.
***
Не рассуждай о тайнах мира вслух,
И любопытных отгоняй, как мух.
Пока целы глаза, язык да уши,
Прикинься, что ты слеп, и нем, и глух.
***
Кто все соблюдает приличья,скажи?
И чье не безгрешно величье,скажи?
Я зло совершаю - Ты злом воздаешь.
Так в чем же меж нами различье,скажи?
***
Ты - Творец. Это значит, до Судного Дня
Пить и петь мне предписано, грусть отгоня.
Если в День Сотворенья таким я замыслен,
То зачем ты в геенну ввергаешь меня?
***
Мы - избыток Творца. И не зря про запас
Он творит и творит одинаковых нас.
В нежеланьи своем походить друг на друга
Убавляем лишки,что ни час.
***
Остер Меч Рока, не дремли же,брат.
И не хитри - судьба хитрей стократ.
Она тебе халву в уста вложила?
Не торопись глотать, а вдруг в ней яд?
***
Среди тех, кто считает,что властен над миром
Мнимый ум их, не уподобляйся задирам.
Притворяйся ослом, ибо в обществе этом
Всех, кто не длинноух, называют кяфиром.
***
Когда на двое суток есть лепешка,
В разбитом кувшине - воды немножко,
Не отбивай поклоны тем,кто ниже,
И перед равными не шаркай ножкой.
***
Надо мной обвинений твоих несмолкающий гром.
Дескать я - еретик, утешавшийся вечно вином.
Исполать тебе! Ты не клевещешь. Да вот незадача -
Так ли ты справедлив, так ли честен во всем остальном?
***
Цену свободе поднимет в неволе страданье.
Капля воды в заточении жемчугом станет.
Чаша твоя то пуста, то полна.Без утраты
Нет обретенья. На том и стоит мирозданье.
***
От земного ядра до Сатурна, когда он в зените,
Я умом восходил и распутывал тайны, как нити.
И познал эту жизнь. Неразгаданной смерть остается.
А постигну ее - вместе с тайной меня хороните.
***
Не плачь, когда в ладонях ветер, мол
Все обращает в прах Господний произвол.
Не все ль равно - владеть тем, что истлеет вскоре,
Или считать своим все то, что не обрел?!
***
Не ответит тебе ни один пилигрим,
Безвозвратно ушедший в космический дым,-
Что унес он из мира, где все - побирушки,
Кто нуждою, кто алчностью был одержим.
***
Один бредет стезею веры,другой избрал познанья путь.
И,может,на дорогу третью тебя наставит кто-нибудь?
Иди как легче, как идется. Иди и помни, что поток
Не по указке с гор сбегает, и вспять не может повернуть.
***
Розы нет - шипы остались. Чем не плетка для коня?
Закатилось солнце? Бог с ним. Мне довольно и огня.
Если рубища с ханакой не досталось, шейха нет,-
Остаются зуннар,церковь, поп впридачу для меня.
***
Никогда я с наслажденьем не смогу глотнуть шераб,
Если поданного горя не хлебну, как черный раб.
Прежде, чем свой хлеб насущный обмакну в густую соль,
Я из собственного сердца вылеплю себе кебаб.
***
Всему, что накопилось в доме,
Мы бесконечно рады,кроме
Дней прожитых, ведь вместе с ними
Мы потеряем даже имя.
***
Не нужен Тебе мой прилежный поклон,-
Ты и без него надо мной вознесен.
Вот я и грешу. Значит, больше других
Я верю в Тебя - в то, что буду прощен.
***
В этот мир посылают троих, одного отзывая.
Бьемся лбами, толпимся, о смысле прихода не зная.
Ах, беспомощный разум, на что только ты мне дарован,
Если понял одно лишь - глубокий черпак для вина я?!
***
Ты есть рассеченного ветра струя,
Что жизнь означает пустая твоя?
Мгновенная вспышка во мгле мирозданья,
Ничто в Безграничности небытия...
***
Мы поздно взрослеем и рано стареем,
И, только погрезить бесплодно сумеем,
Как под опрокинутой чашей небесной,
В ней в прах истолченные кем-то, истлеем.
***
Я много долин проторил, только дел
Поправить в скитаньях своих не сумел.
Но - Слава Творцу! - перед каждой напастью
Я мог отдышаться. Чем плох мой удел?
***
Жемчуг истины добыли записные мудрецы,
Острой мыслью просверлили,Божьей сущности ловцы,
Нитку смысла не продели - не собрали в ожерелье,
Поболтали и почили, сами спрятались в ларцы.
***
Твой суд, о муфтий, просто болтовня.
Себя спасай от адского огня.
Я упиваюсь соками лозы -
Ты выжимаешь соки из меня.
Обсуждения Винопитие Омара Хайама