2. Ассоциация вторая: Спаситель.
Спаситель советского кино не мог не нести в себе черт народного - старорусского восприятия образа Христа.
Если герой Юрия Никулина не советский "христос" (напомним, что это слово именно так и переводится - "спаситель"), то, по крайней мере, он советский "святой".
Не даром, наверное, сам Юрий Владимирович говорил: "Комедия - дело серьезное".
Кто может спасти крестьянскую общину от дьявольского яйца, которого боится даже поп? Вне всякого сомнения, это может сделать только человек, который свят, для данной общины. Т.е., может говорить и действовать от имени Бога - силы, которая и сотворила законы общины. Какие же черты придают образу Семен Семеныча черты "святого" советского времени?
Прежде всего, если пользоваться терминологией предыдущей главки, он… девственник.
Девственность его проявлена не только в знаменитой сцене соблазнения Семен Семеныча героиней Светланы Светличной. Хотя именно в ней можно почувствовать, что такое "одеяние священного брака". Семен Семеныч не просто асексуален, он ведет себя так, как будто боится и не подозревает, что на свете существуют какие-нибудь женщины, кроме его жены. Походя, он опровергает "иезуитскую" или бандитскую истину Лелика:
"Нет такого мужа, который не мечтал бы хоть на час стать холостяком…"
Мысль эта страшна для советского зрителя, как адское яйцо, готовое разрушить его собственный (зрителя) брак. "Спастись" от таких мыслей можно только двумя способами:
Либо ханжеским - просто сделав вид, что не услышал…
Либо "спасительным" - увидев на экране персонаж, который действительно об этом не мечтает. "Семен Семеныч" дает зрителю возможность узнать себя (психологи называют этот процесс "идентификацией" со спасительным образом) не в цинизме Лелика, а в добродетели (девственности) Горбункова.
Но и это не главное в "психологической девственности". Главное в ней то, что Семен Семеныч абсолютно не знаком с соблазнами западной жизни, т.е. с соблазнами иного мира. Мы знаем, что, пройдя через тяжкие испытания путешествия "зарубеж", Семен Семеныч вернулся абсолютно таким же, каким уехал. Более того, его волнения и нежелание участвовать в зарубежной поездке, как бы находят свое подтверждение - сама поездка оборачивается для него неприятностями.
Хотя… Единственное известное нам испытание, снова оказывается подтверждением "девственности" героя. Это - "встреча с проституткой" на древней улице Баку (с точки зрения сегодняшнего зрителя фильм, и правда, снимался "за рубежом" - еще одно незаметное проникновение недалекого будущего). ...
Горбунков невероятно простодушен, он послушно выполняет все то, что ему велят "органы" - главные распорядители судьбы. Он абсолютно доверчиво относится к людям, которые его окружают. Он, просто не в состоянии, допустить мысли о том, что люди, окружающие его, способны причинить ему вред.
Он живет в раю "ленинской теории отражения", в которой люди думают и делают только то, что они говорят.
Он вообще не строит никаких версий происходящего. Он просто живет, ни о чем не задумываясь. Задумываться должны другие - кому положено.
Не даром, высказываний главного героя в многочисленных цитатниках афоризмов из фильма "Бриллиантовая рука" гораздо меньше, чем высказываний "антигероев".
Впрочем, афоризмы есть, но только те самые, подтверждающие "святость" персонажа: "- На его месте должен был быть я…
- Напьешься - будешь!";
Как православный святой избирается для служения Богу самим Богом по неведомому человеку промыслу Божьему, так и Семен Семеныч избирается на свое служение по защите общества промыслом судьбы и милиции, которая встает в фильме на место обязательного сакрального посредника между человеком и Богом.
Так на пути избранничества Русского Святого вставал монастырь или духовный отец, подсказывавший Путь.
Милиция (те - "кому положено") в "Бриллиантовой руке" и ведет себя иррационально, почти мистически:
"Наверное, мне бы надо…
- Не надо.
… а что, если…
- Не стоит.
- Ясно… Тогда может быть нужно…
- Не нужно.
- Понятно. Разрешите хотя бы…
- Вот это попробуйте".
Семен Семеныч почти идеальный образ мечты советского человека, которую можно попробовать сформулировать так:
Достаточно быть просто честным и порядочным человеком, чтобы, ни о чем не задумываясь, под руководством тех "кому положено" спасти и себя, и мир.
Каждый из нас, людей, воспитание которых прошло при советской власти, испуганно найдет в себе эту простейшую мечту. Во всяком случае, нам и по сей день хочется, что бы о нас так думали окружающие. Может быть, это и есть мечта?
Вот мы и повторяем, следом за Горбунковым:
"Как ты могла подумать такое? Ты - жена моя, мать моих детей!"
Но, как видно, даже в комедии, эта мечта, почти не минуемо, должна носить в себе куда как более древнее, чем советская власть, сакральные черты.
Советский "спаситель" как и другой Спаситель мира должен пройти инициацию смертью. Он должен доказать свою спасительную миссию, умирая или, хотя бы, пройдя через что то очень похожее на смерть. Вспомним, например, "инициацию" Джеймса Бонда или "Робокопа".
И Гайдай, неизвестно зачем, убивает своего героя. Зрительскому глазу, пусть даже неосознанно, ясно, что Горбунков выпадает из багажника машины "Шефа" на такой высоте, падая с которой обычный человек остаться в живых не может.
Но, после обязательного архетипического затемнения и бегущих невнятных титров (помните Булгаковское: "Тьма накрыла Ершалаим…"), выясняется, что Семен Семеныч жив!
Правда, у зрителя должно появиться ощущение, что спас героя вовсе не Бог, а родная милиция. Но это и есть те "кому положено" в Советском обществе. Милиция в фильме, что-то вроде отряда "ангелов - хранителей" нашего человека…
В глубине души, нам, и по сей день, очень хочется ее так воспринимать.
Если присмотреться трезвым взглядом, может показаться, правда, что милиция сделала все мыслимые и немыслимые глупости, что бы погубить своего "добровольного спасителя"… Готовила его "на заклание"… Ну, да ладно! Это же комедия!
Ну не смогли! - Настоящая милиция погубила бы обязательно…
От этого мы нервно смеемся… А поляки нет.
Неожиданно для нас и для милиции Семен Семеныч пролетает по воздуху "аки по суху" и остается в живых.
Для неосознаваемой части психики зрителей это значит, что он человек необычный - ему уготована священная роль. А со времен древнегреческих героев, в сущности, эта роль одна - единственная - роль спасителя рода человеческого.
Есть в фильме и прямая отсылка к образу Христа. Помните мальчика, идущего по воде, "аки посуху"?
Граф, который его видит, ошибается… Он ищет своего спасителя не там, но, все таки, ищет, раз ему после очередной неудачи является это видение.
В сюжете фильма это "явление ложное", одна из истерических галлюцинаций Графа, который чувствует, что живет "не так как все".
Он не в состоянии понять, что для того, чтобы спастись, ему нужно стать… "Семен Семенычем Горбунковым…". По крайней мере, таким же, как он. Он должен уподобиться спасителю. Еще одна незаметная, но архетипическая - "проросшая" из древних глубин забытого нами способа мышления деталь: Спаситель Графа (Граф в том же обществе живет) и его жертва на самом деле одно и то же лицо - "советский агнец" Горбунков.
Быть может, не случайно роль мальчика, идущего по воде довелось исполнить сыну Юрия и Татьяны Никулиных - Максиму?
Кроме всего прочего, Семен Семеныч Горбунков по профессии экономист. Кто же еще может спасти нас от законов "золотого яйца"...
Была у режиссера Леонида Гайдая непосредственно перед "Бриллиантовой рукой" другая "черная троица". Входили в нее три персонажа: Трус, Балбес и Бывалый. Почему в "советские спасители" Гайдай выбрал именно Балбеса, узнаваемые черты которого сохранились (разумеется, - актер один) в образе Семен Семеныча Горбункова?
Стал бы "спасителем" могучий "Бывалый" (А. Моргунов) - он бы, скорее всего, взял следствие на себя и одним движением руки, не дожидаясь тугодумов из милиции, скрутил бы всех врагов (заодно и денежки присвоил бы, наверняка).
- Фильм превратился бы тогда в Американский боевик, пусть даже и комедийный, но боевик! Выступи в роли "спасителя" вечно дрожащий "Трус" (Г. Вицин) - история превратилась бы во французскую классическую детективную комедию, да еще с отечественным "Луи де Фюнесом" в главной роли.
Нет! Образ и актер выбраны абсолютно точно! Не даром сознание отчаянно сопротивляется, когда пытаешься представить себе другого актера на месте Юрия Владимировича Никулина.
Ассоциация 3 - Иванушка дурачок.
"Был себе дед да баба, было у них три сына: два разумных, а третий дурень. Первых баба любила, чисто одевала; а последний завсегда был одет худо - в черной сорочке ходил".
Никто, наверное, не сомневается, что самые любимые образы кинематографа и искусства вообще незаметно приплывают к нам откуда-то из детства, корреспондируя с тем, что было нам дорого, когда мы были детьми.
Может быть, поэтому русский спаситель из сказки именно Дурак, а не разумный член семейства. Хотите, чтобы фильм в России стал популярен, придайте образу "спасителя" черты Ивана или Емели.
Осталось понять, кто же он такой "Иван-дурак". Каковы его главные черты?
Одну из его главных особенностей мы уже знаем: он девственно чист. Он удивительно прост, правдив и простодушен. Каждый раз, когда по ходу рассказа он попадает впросак, он делает это по своему чистосердечию.
Вот "Дурак нанялся к попу в батраки на три года. В итоге поп, рассчитываясь с батраком-дураком, ставит перед ним два мешка. Один мешок набит серебром, другой - обыкновенным песком. Дурак, как ему и подобает, берет мешок с песком. Вдруг ему попадается костер в темном лесу, на котором сгорает необыкновенная красавица, которая просит ее спасти. И вот хорошо, что Иван-дурак, по-дурацки, взял с собой не мешок с серебром, а мешок с песком. Снял мешок с песком, развязал и давай сыпать; огонь тотчас погас, красная девица ударилась оземь и обернулась змею, вскочила доброму молодцу на грудь и обвилась кольцом вокруг его шеи, - герой пугается, - "Не бойся", - провещала ему змея. В последствии, змея становиться волшебной помощницей героя и его возлюбленной женой. В результате, дурацкое поведение оказывается необходимым условием счастья - условием пришествия божественных или магических сил".
Одним из первых всерьез заговорил об Иване-дураке в русской культуре А.Синявский (Абрам Терц), поэтому я цитирую сказку по его краткому пересказу, а не по первоисточнику (сборник Афанасьева). Обратите внимание, в только что рассказанной сказке Дурак уклоняется все от той же, знакомой нам, опасности - от мешка с серебром. Почувствовать, какой из мешков опасен, а какой нет, позволяет ему именно его дурацкое свойство - простодушие. Нам, жителям сегодняшней российской реальности, свойственно слегка подозрительное отношение к этому герою русских сказок. Во всяком случае, присущие дураку черты девственности мышления ощущаются нами сегодня скорее как явный национальный недостаток. Этот взгляд далеко не нов, еще в начале века его разделяли русские "западники". Вот, что писал князь Евгений Трубецкой:
"В ней (в сказке о дураке - А.Д.) сказывается настроение человека, который ждет всех благ жизни свыше, и при этом совершенно забывает о своей личной ответственности. Это тот же недостаток, который сказывается и в русской религиозности, в привычке русского человека перелагать всю ответственность на широкие плечи "Николы Угодника". Превознесение Дурака над богатырем, замена личного подвига надеждой на чудесную помощь, вообще слабость волевого героического элемента - таковы черты, которые болезненно поражают в русской сказке. Это прелестная поэтическая греза, в которой русский человек ищет, по преимуществу, успокоения и отдохновения; сказка окрыляет его мечту, но в то же время усыпляет его энергию".
Есть ли в нас с вами такие черты, дорогой читатель?
- Конечно, есть. Большинство из нас предпочитает лежать на печи в ожидании неизвестной, но возможной подачки Господа Бога
"Лежать на печи" можно самыми разнообразными способами. Можно, например, беспробудно пьянствовать, чтобы никакое "яйцо" не было в состоянии с этой самой печи стащить…
"Слезание с печи", вообще, всегда вызывает укол самолюбия - выход из привычного образа: "Не хочу я знать того, что происходит в ваших заграницах, - вдруг там лучше, тогда мне придется что-то делать, чтобы у меня тоже было хорошо, но если я начну что-то делать, это буду уже не я." ...
Может ли человек совладать с бесконечностью?
"Справиться" это значит организовать окружающий мир, застроить его, заполнить значимыми для человека вещами - жильем, обработанными полями, Храмами и т.д. деятельности. В отличие от "компактного" "европейского дома", русский человек имел дело с бесконечностью.
Если человеческий разум не в силах организовать пространство своего бытия, остается только ждать. Ждать, пока пространство организует Господь Бог. Созидательные усилия приносили слишком мало результатов и слишком легко уничтожались неизвестно откуда появляющимися и неизвестно куда в этой бесконечности исчезающими набегами кочевых племен.
Может быть, отсюда из внезапности этих смертельно опасных набегов и от ярко блестящих на солнце монет, цепей, навешанных на воителях-кочевниках, так силен в русских этот страх внезапного проникновения золота. От этого блеска доспехов ведь возникло русское название войск Чингизхана: "Золотая Орда". Может быть, орда и была тем конкретным "золотым яйцом", которого так боится русская сказка?
Возможно, здесь же причины таких странных особенностей нашего характера, как коммунальный синдром. Из-за чего русские всегда стремились так плотно селиться друг к другу, если не из-за этого страха бесконечности пространства.
В конце концов, именно это национальное ощущение бесконечности рядом и одиночества человека или общины в нем и нарушали железные дороги, делающие пространство совершенно другим, не русским. "Настоящие люди древности проходили дорогой милосердия, останавливались на ночлег у справедливости, чтобы странствовать дальше в беспредельной пустоте".
Похоже, не правда ли? Здесь русская сказка неожиданно для нас пересекается с китайским даосизмом и его легендарным принципом "увэй", который обычно переводится на русский язык как "недеяние". "Назначение же Дурака, - пишет А.Синявский, - в чем-то, что противоположно здравому смыслу и житейской хитрости: это апофеоз незнания, неумения, неделания и полнейшей бесхитростности. Именно потому, что Дурак бесхитростен, он так привлекателен. Назначение Дурака - и всем своим поведением, и обликом, и судьбой доказать (точнее говоря, не доказать, поскольку Дурак ничего не доказывает и опровергает все доказательства, а скорее наглядно представить), что от человеческого ума, учености, стараний, воли - ничего не зависит. Все это вторично и не самое главное в жизни".
"Умные - не учены, ученые - не умны".
Лао-Дзы.
"Я знаю только то, что ничего не знаю".
Сократ.
"Хочешь стать мудрым в мире сем - стань безумным".
Апостол Павел.
Сравните:
"Дуракам везет".
"Бог дураков любит".
"Дуракам счастье".
Принцип увэй для даосов и основное философское положение, и практическая жизненная установка. Прибывающего в состоянии недеяния ничто не может поработить. Он свободен и от дел правителя, и от рабской службы. Должен он освободиться и от таких понятий как долг или собственное достоинство. Его сознание является чистым и пустым, поскольку не содержит предпочтительных объектов, навязывающих себя в первую очередь.
"Мастер игры со ставкой на черепицу, - писал Чжуан Цзы, - станет волноваться при игре на серебряную застежку и потеряет рассудок при игре на золото. Искусство одно и то же, но стоит появиться соблазну, как внимание тут же отвлечется к внешнему. Внимание же к внешнему всегда притупляет внимание к внутреннему".
В нашей реальной жизни мы забыли, что существует иная мудрость, кроме мудрости борьбы и героического поступка. Мы измеряем человека его делами - мерой его активности. Когда нас спрашивают: "Вы кто?", мы привычно отвечаем: "Я - врач, а я - бизнесмен". Мы не мыслим себя вне деятельности и ее проявлений.
Принцип увэй это абсолютно иная философия. Это философия освобождения души от связывающих ее пут идентификации - зависимости от мира.
Со школьных лет мы привыкли считать, что человек тем более умен, чем больше разнообразных фактов и логических построений помещается у него в голове.
Бесконечный объем пространства порождал совершенно иное мировоззрение наших предков. Даосы преклоняли колена перед той же бесконечностью мира, они понимали, что в этой бесконечности существует огромное количество ловушек, но они чувствовали, что в этой бесконечности существует смысл. Они называли этот смысл "Дао" - этот иероглиф объединяет в себе символы пути и потока. Для того, чтобы ощутить его, нужна внутренняя пустота, отсутствие привязанности к миру. "Это именно обычное восприятие, - пишет замечательный современный философ А.Секацкий, (к работе которого я и отсылаю тех, кто хочет поглубже разобраться с проблемой "даоса" Емели), - уже заполнено объектами предпочтительной апперцепции, погружено в "заботу" и загружено под завязку, вмещает лишь несколько спектральных линий событийности, т.е., фактически, имеет дело с одним и тем же. Оно уже подцеплено на крючок памяти и подвешено на нем, подвешенность придает восприятию избыток болезненных чувств (страдательных состояний) - и тогда… любая деятельность может быть истолкована как попытка… обрести комфорт, трепыхаясь в силках мира. Но привязанность к миру похожа на систему веревочных петель - каждое трепыхание только затягивает петлю. Лишь пустота восприятия… позволяет выскользнуть из связки. Мимо милосердия можно проходить, у добродетели останавливаться на ночлег, но странствовать следует в беспредельном…".
Для того, чтобы странствовать в ней беспредельность должна стать своей - близкой и родной. Единственный способ освоить беспредельность - найти ее аналог внутри собственной души. Спокойное бесконечное пространство внутри человека… Разве это не то же самое, что мы чувствуем, когда произносим слова "чистота", "девственность" или "целостность" души. Но в Русском языке слова "чистота" и "пустота", сказанные в адрес человеческой души имеют совершенно разные смысловые оттенки.
Может быть Иван-дурак и Емеля "даосами" вовсе не были?
Герой - это не даос, уже только по тому, что его деяния направлены на помощь людям, а это значит,что он не минуемо попадется в расставленные жизнью силки простой человеческой обусловленности.
Герой русской сказки - это человек, который ждет возможности проявления своего "геройства"… Оно же чистота души, девственность и цельность.
Здесь таится не уловимая разница между "увэй" - пустотой даоса и жизненной позиции Емели: если к пустоте прибавить зерно потенциального "геройства", то в сумме получится … Наша с вами мечта о спасителе. Геройство оживит безмолвную буддискую и даоскую бесконечность и сделает ее… православной.
А вот возможность проявления героических качеств должна проявиться сама - по своей собственной воле. С беспредельностью российского простора разум справиться не может. Любое действие, любой "поступок борьбы" в этом пространстве исчезающее мало эффективен, и, поэтому, лишен смысла. Нужно уметь ждать появления возможности. Потенциальная сила то, что мы сегодня называем "вероятностью событий" и в сказке и в наших мечтах становиться… одушевленной сущностью, которую - чтобы не вспоминать Бога всуе - мы прозвали надеждой на языческий "авось". Он - Авось - когда то, в славянских мифах, был живым духом - волшебным существом, вроде "золотой рыбки"...
Пользуясь терминами предыдущей главки, должно произойти проникновение. Фактор проникновения приходит как раз из беспредельности природных пространств вокруг: говорящая щука, волшебный волк, старичок-боровичок или пушкинская золотая рыбка. В отличие от европейских сказок эти существа не имеют человекоподобных черт, они приходят не из общества, а из природы.
И еще одна важная подробность - для стариков и старух в "Курочке Рябе" и в "Золотой Рыбке" эти существа опасны, а для Емели и Ивана - нет. Разница заключается ровно на одну чистоту или "девственность" души.
"Бриллиантовая рука" для Семен Семеныча безопасна… Но безопасна она только для него.
Здесь кроется еще одна разница между Емелей и даосом. Даос настолько умен, что в состоянии понять бессмысленность любого деяния. Он настолько умен, чтобы уклониться от ловушек мира - "мир ловил меня, но не поймал". Он занят непрерывной интеллектуальной контр рефлексией.
Настоящим даосом в русской литературе был, разве что Остап Бендер И.Ильфа и Е.Петрова. Это он скользит по поверхности советской жизни, не соприкасаясь с ней и не включаясь в нее, это его не в состоянии поймать силки жизни советского обывателя. Он умнее и поэтому способен на виртуозную технику уклонения - почти истинный "увэй".
Но именно поэтому он в романах Ильфа и Петрова принципиально другой человек, чем мы. Остап не наш - не русский и не советский. Он "сын турецко подданного" и кроме этого факта у него нет другой биографии. То есть, нет истории жизни, что значит - нет жизни в обычном понимании этого слова. Нет той самой "системы веревочных петель" привязывающих нас к обыденности. Бендер тщательно следит за тем, что бы таких "пристежек" и не возникло и, в результате, оказывается чужим для окружающей его реальности.
А "Семен Семеныч" - свой!
Емеля и Иван настолько чисты, что им не только не страшно проникновение языческих сил, им можно доверить царство…
И здесь снова Чжуан-Цзы: "Доверить Поднебесную можно лишь тому, кто не будет жаждать управлять Поднебесной".
Эту истину никому и никогда не удалось отменить.
Лао-Цзы и Чжуан-Цзы ничего подобного и не жаждали. А вот Емеля, похоже, жаждет, во всяком случае, он никак не против одной из главных ловушек обыденной жизни, которой избегли успешно и великие даосы, и Остап Бендер.
Ловушка эта - рука царской дочери...
Но жениться на дочери царя - это, ведь, и значит стать царем. Сказочный Емеля с нескрываемым профессионализмом берется за управление страной, как только такая возможность оказывается у него в руках.
У Емели своя внутренняя задача, та самая, о которой мы уже говорили, он хочет расширить свою девственность на собственный сакральный брак, а потом распространить ее на весь патриархальный мир, став его королем. Иван-дурак - это и есть русский спаситель, он же "добрый царь" из нашей всеобщей мечты.
Я думаю, что когда-то, давным давно, Иван-дурак на самом деле был… волхвом.
Во всех шаманских культурах мира существовали два способа стать шаманом: первый - наследственный, а второй был связан с тем, что человек слышал зов духов и приходил к старому шаману учиться (и лечиться заодно). На великой русской равнине шаманов звали волхвами, а имя одного из главных духов мы уже знаем - его звали Авось.
Существовали признаки будущих шаманов - они с детства отличались от сверстников. Были странными, замкнутыми, периодически убегали в лес, часто царапали себе запястья до крови… и т.д. Они производили впечатление безумцев, а те, в свою очередь в просторечии всегда именовались… дураками. Не по этим ли или, по крайней мере, схожим признакам, интуитивно, современная приемная комиссия кинематографического вуза производит отбор будущих режиссеров? Может быть, мы бессознательно считаем, что режиссер должен быть шаманом?
Вполне возможно, что "Курочка ряба" это сказка об отсутствии волхвов. Может быть "сыщик", которого так не хватает, что бы избавиться от "мудреного" яйца это запрещенный христианством волхв-шаман… он же Иван-дурак?
Но в любом случае, он человек, помыслы которого непорочны. Спасти может если не Бог, то человек, который хочет добра для всех, а не для себя лично… вот ведь - идиот-то какой!
Но ведь именно это мы и понимаем под словом "бесхитростный". Хитрость - она всегда тайная выгода для себя самого. Кто же от своей выгоды откажется! Разве что Семен Семеныч…
Для того Дурак и ждет возможности собственного проявления, сидя на печи "тридцать лет и три года". В "Бриллиантовой руке" возраст героя тоже находиться где-то недалеко от этой загадочной цифры…
В этом возрасте к человеку должно придти что-то или кто-то - "страннички", щука, лягушка, провидение… одним словом Авось. Эти силы должны разбудить дремавшее в глубине "Емели" или Ильи Муромца предназначение на царство или на нашу защиту.
Тут можно разглядеть еще одну особенность, резко отличающую Ивана-дурака от даоса. Увэй и сатори это состояния благоприобретенные. Они достигаются с помощью кропотливого труда души. Дурак (он же волхв) - это свойство врожденное.
"Дураком родился - дураком крестился, дураком женился - дураком и помрешь" - гласит старинная русская пословица.
Дурак - это врожденная чистота души. Ее нельзя заслужить. Но, ведь, и царь, в которого превращается, в конце концов, Емеля, тоже понятие родовое. Да только, как его в реальной жизни отличишь, этого Ивана-дурака от его разумных братьев? Может быть, поэтому народ и поддерживал радостно, и призывал на царство человека странного и истеричного? Такого, как Иван IV Грозный… Юродство - безумство, странности и даже жестокость - это тоже свойства, которые входят в сложный понятийный комплекс, который мы привычно обозначаем словом "дурак". …
Иван-дурак не занимается сложной рефлексией на мир, он занимается волхованием - просто чувствует - "слышит" духов сердцем, а они подсказывают ему что надо делать, чтобы и ему, и народу было хорошо в этих беспредельных русских просторах…
Чем, собственно и занят весь фильм Семен Семеныч Горбунков, о котором мы совсем забыли: "Поскользнулся, упал, закрытый перелом, потерял сознание, очнулся - гипс".
Лучше всего действовать вообще без сознания.
"Если человек - идиот, то это надолго!"
…зал задыхается от радостного смеха, узнавая сам себя и собственную тайную мечту. Или, например: "Шампанское по утрам пьют только аристократы и дегенераты".
- Обратите внимание - какое элегантное уподобление… Всего предыдущего, можно было просто не писать. Жалко, что русский кинематограф забыл главного героя русских сказок.
Ассоциация 4 Детектив.
Боевики, триллеры, шпионские детективы, несомненно, самый популярный жанр литературы и кино только что закончившегося века. Не смог избежать этого факта даже советский кинематограф, стремившийся выпускать в прокат только серьезное пропагандистское кино.
Но детектив это произведение об убийстве. Даже если случаются исключения из этого правила, мы скорее относим такие фильмы и книги к "приключениям" - жанру "экшн".
Почему "Бриллиантовая рука" для большинства зрителей остается детективом, несмотря на то, что в ней нет убийства?
С точки зрения культуры 19 века люди, придумавшие детектив как литературный жанр, были почти безумцами. Первый детективный рассказ написал наркоман и несвоевременно появившийся романтик Эдгар По, а первое критическое эссе о детективе, также испытывавший пагубное пристрастие к средствам, уводящим за границу рациональности, эксцентричный Томас Де Квинси. Его работа называлась "Убийство как род изящных искусств", по форме эта книга представляет из себя гипотетическую лекцию, которую читает Огюст Дюпен - сыщик, придуманный Эдгаром По. Надо сказать, что авторы не были знакомы друг с другом.
Иногда кажется просто удивительным с какой тупой покорностью искусство 20 века следовало канонам наркомана Де Квинси…
Артур Конан Дойл был убежденным и последовательным спиритом…
Может быть, поэтому одними из главных героев кино 20 века стали мои коллеги - врачи-психиатры? Мы ведь призваны стать спасителями, охранять этот мир от проникающего в него безумия уродливых яиц... И поэтому же, наверное, большая часть психиатров на экране также безумны и еще более опасны, чем их пациенты.
Вполне возможно, они были безумцами, но народ, коллективное сознание которого придумывало сказки, безумцем уж точно не был.
Мне кажется сказитель "Курочки рябы", чувствовал: любой явившийся в сказку защитник, кроме Ивана-Дурака, получит слишком много власти над патриархальным миром. Защита есть только где-то глубоко внутри у дедов и бабок, защита в том, чтобы понимать, почему нельзя молить Бога о невозможном и противоестественном. Если эта защита не сработала, то проникновение того, чего до смерти боится патриархальный мир, неминуемо. Ведь подлинного защитника - девственно чистого Емели - волхва больше не существует.
Мечта о нем останется только мечтою. Где еще может явить себя эта мечта, если не в сказках и не на экране?
Давайте попробуем поставить мысленный эксперимент: попробуем представить себе продолжение "Бриллиантовой руки". Что будет делать Семен Семенович Горбунков в конце 80-х годов? Мне, почему-то кажется, что скромный экономист "Гипрорыбы" Семен Семенович, несмотря на свой почтенный возраст, окажется в лидерах кооперативного движения. Попробуйте подумать объективно: он экономист, во всем поддерживает политику партии и правительства - значит и перестройку должен поддержать. Кроме того, у него есть старые знакомства в милиции - значит "крыша" есть. Внуков, опять же, надо как-то поддержать - работу им дать в маленьком русском городке, а ответственность Семен Семеновича перед семьей общеизвестна, но главное он "бывал на западе", он - "травленный", он - носитель того самого вируса "бриллиантовой руки". Только вирус этот в новые времена внезапно из смертельно-опасного стал полезным, если не сказать необходимым…
Похоже, что "Бриллиантовая рука 2" должна оказаться фильмом про "старого русского" - честную "акулу" нарождающегося бизнеса. Возможно ли существование "честной акулы" в принципе? - Разум хочет ответить нет… Но в глубине души мы верим: честный бизнес возможен, если во главе фирмы стоит Семен Семеныч… Иван Дурак… Добрый Царь…
Может быть "Бриллиантовая рука - 2" должна заканчиваться баллотированием "экономиста Гипрорыбы" в президенты?
Не по его собственной воле - просто обстоятельства должны сложиться именно так - мифологема имеет свои непреложные законы… Такова уж Российская мечта.
Ассоциация 5. Песня "Про зайцев" и пророк Иона.
За минувшие с момента выхода фильма на экраны мы с Вами, во вполне реальной жизни пережили проникновение "Бриллиантовой руки".
Страшно было? Часто бывало даже очень страшно. Но, в конце концов, все оказалось вовсе не так смертельно как мерещилось. Оказалось, что мы переживали не смерть культуры, а ее изменение, и сейчас, вроде бы, медленно движемся от "диониссийской" разрухи в сторону "апполонического" разума. Число такого рода идеологических вирусов или способов иного мышления, проникших в патриархальную советскую культуру со времен перестройки, не поддается никаким способам подсчета. "Грязные руки", кажется, растерзали нас в клочья. Огромное количество людей ждет апокалипсиса в одной отдельно взятой стране, считая ее "Островом невезения"…
Однако, ничуть не меньшее количество людей обнаружило, что в новом устройстве общества таится огромное количество возможностей. И тех возможностей, которые мы раньше считали абсолютным злом, и тех, которые мы относили к проявлениям разума и справедливости.
Проникшая в общество "бриллиантовая рука" оказалась для кого-то "мудреным" и смертельно опасным яйцом, а для кого-то - волшебной щукой.
Так как же во всем этом разобраться? Может быть, спросить совета у Семен Семеныча Горбункова? …И мы услышим песенку "Про зайцев": "косят зайцы траву, трын-траву на поляне и при этом все быстрее песенку поют"?
А ведь эта песенка содержит в себе рецепт - рецепт от первой песенки фильма. Для того, чтобы перестать жить на Острове Невезения, нужно научиться "косить" ту самую "зелень", которой, как известно, покрыт весь "Остров Невезения".
Ну, а если серьезно, то эта песенка - призыв к тому, чего мы делать вовсе не умеем - призыв к служению. Мы знаем ее наизусть, но так и не смогли до конца расслышать:
А нам все равно, а нам все равно
Пусть боимся мы волка и сову.
Дело есть у нас - в самый страшный час
Мы волшебную косим трын-траву.
В этой песенке пьяный Горбунков, как вы помните, и правда на мгновение превращается в волхва - жареная дичь парит под потолком…
Если слушаться не голоса собственных страхов, а прислушаться к голосу чистоты который звенит где-то глубоко за страхами. Если задуматься о своем жизненном предназначении, если прислушаться к возможностям, которые всегда окружают нас, то "трын-трава" - трава судьбы в скандинавском фольклоре, станет волшебной.
У "Авося" есть своя тайна. Его мало просто ждать лежа на печи. Нужно узнать его под бесконечным количеством масок, в которых он может появиться. Нужно развивать в себе чуткое "ухо чистоты". Это трудно, особенно в сегодняшнем мире - зов "Авося" всегда прямо противоположен голосу выгоды. Помните: "Налево пойдешь - богачом станешь, направо пойдешь - голову потеряешь…"
Библейский пророк Иона однажды, как шаман слышит голоса духов, услышал зов Бога, призывающий его к служению. Услышав этот глас, Иона решил… сбежать, спрятаться.
Как вам известно, Бог нашел его даже во чреве кита.
Абрахам Маслоу описал свойственный человеку страх собственного предназначения под названием "Комплекс Ионы":
"Мы боимся не только худшего, но и лучшего в нас… Большинство из нас определенно может быть более человечными, чем мы есть. Все мы обладаем неиспользованными или не полностью развитыми потенциями. Можно определенно сказать, что большинство из нас уклоняются от дела (призвания, судьбы, жизненной задачи, миссии), к которому мы предрасположены конституционально (т.е. наследственно, как Иван-дурак - А.Д.). Часто мы бежим от ответственности, которую возлагает на нас (или, скорее, предлагает нам) природа, судьба, а иногда и случай, подобно тому, как Иона пытался - тщетно - уйти от своей судьбы. Мы страшимся наших высших возможностей. Мы обычно боимся стать такими, какими предстаем в наши лучшие моменты, в наиболее благоприятствующих условиях, проявляя наибольшее мужество. Нас радуют и даже приводят в трепет те божественные возможности, которые мы обнаруживаем в себе в такие пиковые моменты - но одновременно мы содрогаемся от слабости и страха перед лицом этих же самых возможностей".
Я легко демонстрирую "комплекс Ионы" своим студентам, спрашивая их: "Кто из вас хочет стать великим философом? Кто хочет стать губернатором или президентом? Какие великие книги вы в тайне планируете написать? Кто из вас, интересующихся религией, хочет стать святым, подобным Сергию Радонежскому? Слушатели смущаются, запинаются и стараются уйти от ответа. Но разве я не должен задавать такой вопрос? Кто еще напишет книги по психологии, если не психологи? Кто станет президентом, если не политолог? Откуда возьмутся новые Эйзенштейн и Феллини, если не из нынешних студентов режиссерского факультета?
Все зависит от того, каким способом реагировать на проникновение и возможность перемен - способом библейского Ионы или способом Емели, способом внучки из сказки о Курочке Рябе или способом Ивана-дурака.
Как известно, советское кино было искусством идеологическим. Каждый его положительный герой должен был служить образцом для подражания.
Что же за образец оставил нам Гайдай?
Мне кажется, что это образец человека, который умеет оставаться чистым душой, не смотря на окружающие его соблазны. При этом опирается этот необычный для советского кино герой не на мнение милиции или "дом управдома", а на свое собственное внутреннее чутье. В отличие от многих из нас, он уверен в том, что скрывающаяся в глубине его души девственность подскажет правильный выход. Пусть даже и по-советски, но он уверен, что его внутренняя убежденность, которую можно называть в зависимости от свойств характера самого зрителя, который смотрит картину, совестью или "голосом Бога", а можно - наивностью или глупостью…
Эпизод с мальчиком, идущим по воде, мне кажется намеком, намеком на одну из главных истин христианства: внутри нас, возможно, живет Бог. Галлюцинация - обман зрения - Графа возможна только в том случае, если герой Андрея Миронова, пусть даже и смутно, чувствует эту мысль. Недаром, наверное, Гайдай яростно бился за эту сцену, в результате так и не дав цензуре выкинуть ее из фильма.
Конечно, обсуждение этой мысли лежит за пределами нашей статьи. Однако, хотим мы с вами этого или нет, но наша с вами мечта об уверенности в себе основывается на внутренней чистоте, которую несет в себе герой фильма - атеист Семен Семенович Горбунков.
Но эта чистота помыслов по происхождению своему и есть мысль о Боге, которая всегда присутствует в глубине человеческой души.
Впрочем, если вас не устраивает слово "Бог", то вот как Абрахам Маслоу пытался выразить эту же мысль на психологическом языке:
"То, что мы называем высшим психическим здоровьем или мистическим слиянием с космическими силами… лучше было бы назвать "внутренними сигналами" (или стимулами). Раньше я не вполне понимал, что при большинстве неврозов, также как и при многих других расстройствах, внутренние сигналы ослабевают или даже совсем исчезают, перестают быть слышимыми или не могут быть услышаны. В пределе мы получаем индивида с "пустым опытом", с пустым внутренним миром, получаем зомби. Открытие самости, своего Я, обязательно должно включать открытие способности иметь и воспринимать эти внутренние сигналы, что означает знать, что и кто тебе нравиться, а что и кто не нравиться, что доставляет удовольствие, а что нет, когда принимать пищу, а когда не надо, когда спать, когда мочиться, когда отдыхать.
Индивид с пустым опытом, не имея этих указаний изнутри, этих голосов своего действительного Я, должен обратиться за руководством к внешним сигналам, например, принимать пищу, посмотрев на часы, а не исходя из своего аппетита (который у него в конце концов теряется). Он подчиняется часам, правилам, календарям, расписаниям, сигналам и намекам других людей".
А мне так и хочется добавить: он подчиняется астрологам, рекламе, наркотикам, игровым автоматам и т.д. до бесконечности.
Мы не разгадали еще одну загадку фильма: Два главных отрицательных героя - преступники Лелик и Граф уж слишком симпатичные. И играющие их актеры Андрей Миронов и Анатолий Папанов какие-то чрезвычайно родные - это наши актеры.
Граф видит Бога, идущего по воде, и это значит, что внутри него не все потеряно. Он еще не стал зомби. Чистота в глубине его существа еще не до конца заполнилась блестящими яркими камешками, которые он так стремиться извлечь из их заточения в гипсе. Именно такого человека и играет А. Миронов… да и А.Папанов тоже. Именно поэтому они и симпатичны зрителю. Они еще играют в охоту за бриллиантовой рукой. Она еще не проникла в них, не стала сутью их жизни, как это произойдет с теми, кто начнет играть в "Шефа", "Лелика" и "Графа" двадцать лет спустя.
Но проникновение неизбежно. Нам с вами выбирать: оставить в себе эту чистоту, этого Бога, которого всегда, не смотря ни на какую советскую власть несли в себе наши спасители и образы на экране или превратиться в зомби, окончательно забыв об этих внутренних импульсах совершенства. Для меня "Бриллиантовая рука" - это фильм об этом. Этот фильм тоненький духовный мостик, связывающий девственность и чистоту наших дедов с девственностью и чистотой наших отцов. Он рассказывает о независимости устройства нашей души даже от самых страшных социальных катаклизмов.
Ассоциация 6 и последняя: Леонид Гайдай и Вини Пух.
Аналитику, разбирающему художественное произведение, очень часто задают вопрос: "Вы что, правда, считаете, что режиссер знал все это и задумывался о подобных вещах? И если он об этом не задумывался, то стоило ли вообще писать всю эту статью?"
- Да, стоило. Ведь на самом деле, той самой чистой душой, Иваном-дураком или Емелей советского кинематографа был вовсе не Семен Семеныч Горбунков. Им был Гайдай.
Именно девственность его души, его умения чутко вслушиваться в окружающий мир позволили ему сотворить чудо. Это он смог поставить фильм так, чтобы через 36 лет мы смогли разглядеть в нем пророчество, и чтобы его герои расхаживали по улицам среди нас, как будто они живые люди, а вовсе не виртуальные образы кинематографа.
Мы с вами до такой степени забыли, что такое чистота и девственность души, что искренне удивляемся, обнаруживая ее в фильмах или сказках нашего детства. Вот и приходится аналитикам, каждому в своей области, пытаться объяснять нам, что это такое.
Подлинным Иваном-дураком европейской культуры ХХ века был, конечно, не герой "Человека-паука", им был… плюшевый мишка, которого звали Вини-Пух. Вспомнивший о его существовании писатель Алан Милн не мог, разумеется, даже подозревать, какое количество разнообразных мировоззренческих трактовок вызовет его текст в наши дни. Достаточно вспомнить такие названия книг как: "Дао Пуха" и "Дэ Пяточка" Бенджамена Хоффа или "Пух и философы" и "Вини_Пух и древняя мистика" Джона Т. Уильямса, которые показывают, что Вини-Пух был не только даосским мудрецом, но и то, что в славной детской истории можно найти все основные течения западной философии и главные идеи древних таинств и европейских мистических орденов, включающие в себя алхимию, карты Таро, друидов и т.д. В нашей стране завоевало популярность исследование В.Руднева "Вини-Пух и философия обыденного языка"… Бедный Пух!
Но все то, что написали исследователи - чистая правда!
"Набитые опилками" мозги бедняги Пуха содержат в себе все это, потому что душа его девственна и чиста. В опилках живет Бог.
Все философские интерпретации - это интеллектуальные изыски, пытающиеся каким-то образом понять бездонную глубину незамутненной детской души.
Чем больше философов и историков пытается объяснить подлинный смысл творений Леонардо Да Винчи, тем больше я убеждаюсь: ни о каком "Приорате Сиона" Леонардо даже и не задумывался. Он прожил свою жизнь… Иваном-Дураком, человеком, который пытался уберечь чистоту своей души и возникающую в ней систему образов от соблазнов и передряг времени, в котором он жил. Он просто хотел, чтобы ему не мешали чувствовать и творить.
Поэтому он и смог сотворить чудо, которое интеллекту никогда не понять до конца, оно всегда будет ускользать от анализа, как и сама загадка Господа Бога, вечно прячущаяся в глубине человеческих душ.
Вини-Пух и Леонардо в моде на ставшем вдруг близком Западе. И, как всегда это было в России, их мода заслоняет собой интерес к нашим собственным Емелям, к великим Иванам-Дуракам нашей культуры. Одним из них был Гайдай. Это он сумел расслышать внутренний голос своей души и уловить эту тонюсенькую серебряную нить, которая протянулась от древности русских сказок в современность через его волшебные фильмы. Это он смог прожить свою жизнь так, чтобы чистоту его души не смогли разорвать на части никакие "ежовы рукавицы" выгоды советской власти.
Это он подлинный спаситель из нашего повествования.
Это он смог почувствовать присутствие мифа в сюжете.
Просматривая однажды "Поэтику" Аристотеля в издании с параллельным греческим текстом, я вдруг понял, что, по еще дореволюционной русской традиции, слово, которое переводчики переводили термином "сюжет", у Аристотеля звучит как "миф"…
Сюжет, который нам интересен - сюжет, в который мы влюбляемся - сюжет фильма, который становиться "культовым", должен соответствовать древнему "культу" - т.е. мифу.
Именно из мифологической ткани сотканы наши души. Поэтому, только фильму, который, пусть даже и в самой современной форме, хранит наши мифы и удовлетворяет наши мифологические ожидания, мы - рядовые зрители - отдаем свои сердца. Мы называем интересным или нашим то, что соответствует нашим мифам.
Но режиссеру мало просто знать структуру мифа, он должен уметь чувствовать, чувствовать так же, как мы - так же, как чувствовал Гайдай.
За четыре года до появления фильма Римма Казакова опубликовала замечательные и забытые, разумеется, стихи:
Живут на свете дураки:
На бочку меда - дегтя ложка.
Им, дуракам, все не с руки
Стать поумнее, хоть немножко.
Дурак - он, как Иван-дурак,
Всех кормит, обо всех хлопочет.
Дурак - он тянет, как бурлак.
Дурак во всем - чернорабочий.
Все спят - он, дурень, начеку.
Куда-то мчит, за что-то бьется…
А достается дураку -
Как никому не достается!
То по-дурацки он влюблен,
Так беззащитно, без опаски,
То по-дурацки робок он,
То откровенен по-дурацки.
Не изворотлив, не хитер,
Твердя, что вертится планета,
Дурак восходит на костер
И, как дурак, кричит про это!
Живут на свете дураки,
Идут-бредут в своих веригах,
Невероятно далеки
От разных умников великих.
Мир может погибнуть.
Он может погибнуть под натиском проникновений. В нем нет и, наверное, больше не будет ни Шерлока Холмса, который будет стоять на охране викторианского разума, ни царей - волхвов, призванных стоять на рубежах нашей совести…
Остается только одна надежда - на дураков. Она же надежда на островки чистоты, которые Гайдай успел сохранить в душах каждого из нас.
Спаситель советского кино не мог не нести в себе черт народного - старорусского восприятия образа Христа.
Если герой Юрия Никулина не советский "христос" (напомним, что это слово именно так и переводится - "спаситель"), то, по крайней мере, он советский "святой".
Не даром, наверное, сам Юрий Владимирович говорил: "Комедия - дело серьезное".
Кто может спасти крестьянскую общину от дьявольского яйца, которого боится даже поп? Вне всякого сомнения, это может сделать только человек, который свят, для данной общины. Т.е., может говорить и действовать от имени Бога - силы, которая и сотворила законы общины. Какие же черты придают образу Семен Семеныча черты "святого" советского времени?
Прежде всего, если пользоваться терминологией предыдущей главки, он… девственник.
Девственность его проявлена не только в знаменитой сцене соблазнения Семен Семеныча героиней Светланы Светличной. Хотя именно в ней можно почувствовать, что такое "одеяние священного брака". Семен Семеныч не просто асексуален, он ведет себя так, как будто боится и не подозревает, что на свете существуют какие-нибудь женщины, кроме его жены. Походя, он опровергает "иезуитскую" или бандитскую истину Лелика:
"Нет такого мужа, который не мечтал бы хоть на час стать холостяком…"
Мысль эта страшна для советского зрителя, как адское яйцо, готовое разрушить его собственный (зрителя) брак. "Спастись" от таких мыслей можно только двумя способами:
Либо ханжеским - просто сделав вид, что не услышал…
Либо "спасительным" - увидев на экране персонаж, который действительно об этом не мечтает. "Семен Семеныч" дает зрителю возможность узнать себя (психологи называют этот процесс "идентификацией" со спасительным образом) не в цинизме Лелика, а в добродетели (девственности) Горбункова.
Но и это не главное в "психологической девственности". Главное в ней то, что Семен Семеныч абсолютно не знаком с соблазнами западной жизни, т.е. с соблазнами иного мира. Мы знаем, что, пройдя через тяжкие испытания путешествия "зарубеж", Семен Семеныч вернулся абсолютно таким же, каким уехал. Более того, его волнения и нежелание участвовать в зарубежной поездке, как бы находят свое подтверждение - сама поездка оборачивается для него неприятностями.
Хотя… Единственное известное нам испытание, снова оказывается подтверждением "девственности" героя. Это - "встреча с проституткой" на древней улице Баку (с точки зрения сегодняшнего зрителя фильм, и правда, снимался "за рубежом" - еще одно незаметное проникновение недалекого будущего). ...
Горбунков невероятно простодушен, он послушно выполняет все то, что ему велят "органы" - главные распорядители судьбы. Он абсолютно доверчиво относится к людям, которые его окружают. Он, просто не в состоянии, допустить мысли о том, что люди, окружающие его, способны причинить ему вред.
Он живет в раю "ленинской теории отражения", в которой люди думают и делают только то, что они говорят.
Он вообще не строит никаких версий происходящего. Он просто живет, ни о чем не задумываясь. Задумываться должны другие - кому положено.
Не даром, высказываний главного героя в многочисленных цитатниках афоризмов из фильма "Бриллиантовая рука" гораздо меньше, чем высказываний "антигероев".
Впрочем, афоризмы есть, но только те самые, подтверждающие "святость" персонажа: "- На его месте должен был быть я…
- Напьешься - будешь!";
Как православный святой избирается для служения Богу самим Богом по неведомому человеку промыслу Божьему, так и Семен Семеныч избирается на свое служение по защите общества промыслом судьбы и милиции, которая встает в фильме на место обязательного сакрального посредника между человеком и Богом.
Так на пути избранничества Русского Святого вставал монастырь или духовный отец, подсказывавший Путь.
Милиция (те - "кому положено") в "Бриллиантовой руке" и ведет себя иррационально, почти мистически:
"Наверное, мне бы надо…
- Не надо.
… а что, если…
- Не стоит.
- Ясно… Тогда может быть нужно…
- Не нужно.
- Понятно. Разрешите хотя бы…
- Вот это попробуйте".
Семен Семеныч почти идеальный образ мечты советского человека, которую можно попробовать сформулировать так:
Достаточно быть просто честным и порядочным человеком, чтобы, ни о чем не задумываясь, под руководством тех "кому положено" спасти и себя, и мир.
Каждый из нас, людей, воспитание которых прошло при советской власти, испуганно найдет в себе эту простейшую мечту. Во всяком случае, нам и по сей день хочется, что бы о нас так думали окружающие. Может быть, это и есть мечта?
Вот мы и повторяем, следом за Горбунковым:
"Как ты могла подумать такое? Ты - жена моя, мать моих детей!"
Но, как видно, даже в комедии, эта мечта, почти не минуемо, должна носить в себе куда как более древнее, чем советская власть, сакральные черты.
Советский "спаситель" как и другой Спаситель мира должен пройти инициацию смертью. Он должен доказать свою спасительную миссию, умирая или, хотя бы, пройдя через что то очень похожее на смерть. Вспомним, например, "инициацию" Джеймса Бонда или "Робокопа".
И Гайдай, неизвестно зачем, убивает своего героя. Зрительскому глазу, пусть даже неосознанно, ясно, что Горбунков выпадает из багажника машины "Шефа" на такой высоте, падая с которой обычный человек остаться в живых не может.
Но, после обязательного архетипического затемнения и бегущих невнятных титров (помните Булгаковское: "Тьма накрыла Ершалаим…"), выясняется, что Семен Семеныч жив!
Правда, у зрителя должно появиться ощущение, что спас героя вовсе не Бог, а родная милиция. Но это и есть те "кому положено" в Советском обществе. Милиция в фильме, что-то вроде отряда "ангелов - хранителей" нашего человека…
В глубине души, нам, и по сей день, очень хочется ее так воспринимать.
Если присмотреться трезвым взглядом, может показаться, правда, что милиция сделала все мыслимые и немыслимые глупости, что бы погубить своего "добровольного спасителя"… Готовила его "на заклание"… Ну, да ладно! Это же комедия!
Ну не смогли! - Настоящая милиция погубила бы обязательно…
От этого мы нервно смеемся… А поляки нет.
Неожиданно для нас и для милиции Семен Семеныч пролетает по воздуху "аки по суху" и остается в живых.
Для неосознаваемой части психики зрителей это значит, что он человек необычный - ему уготована священная роль. А со времен древнегреческих героев, в сущности, эта роль одна - единственная - роль спасителя рода человеческого.
Есть в фильме и прямая отсылка к образу Христа. Помните мальчика, идущего по воде, "аки посуху"?
Граф, который его видит, ошибается… Он ищет своего спасителя не там, но, все таки, ищет, раз ему после очередной неудачи является это видение.
В сюжете фильма это "явление ложное", одна из истерических галлюцинаций Графа, который чувствует, что живет "не так как все".
Он не в состоянии понять, что для того, чтобы спастись, ему нужно стать… "Семен Семенычем Горбунковым…". По крайней мере, таким же, как он. Он должен уподобиться спасителю. Еще одна незаметная, но архетипическая - "проросшая" из древних глубин забытого нами способа мышления деталь: Спаситель Графа (Граф в том же обществе живет) и его жертва на самом деле одно и то же лицо - "советский агнец" Горбунков.
Быть может, не случайно роль мальчика, идущего по воде довелось исполнить сыну Юрия и Татьяны Никулиных - Максиму?
Кроме всего прочего, Семен Семеныч Горбунков по профессии экономист. Кто же еще может спасти нас от законов "золотого яйца"...
Была у режиссера Леонида Гайдая непосредственно перед "Бриллиантовой рукой" другая "черная троица". Входили в нее три персонажа: Трус, Балбес и Бывалый. Почему в "советские спасители" Гайдай выбрал именно Балбеса, узнаваемые черты которого сохранились (разумеется, - актер один) в образе Семен Семеныча Горбункова?
Стал бы "спасителем" могучий "Бывалый" (А. Моргунов) - он бы, скорее всего, взял следствие на себя и одним движением руки, не дожидаясь тугодумов из милиции, скрутил бы всех врагов (заодно и денежки присвоил бы, наверняка).
- Фильм превратился бы тогда в Американский боевик, пусть даже и комедийный, но боевик! Выступи в роли "спасителя" вечно дрожащий "Трус" (Г. Вицин) - история превратилась бы во французскую классическую детективную комедию, да еще с отечественным "Луи де Фюнесом" в главной роли.
Нет! Образ и актер выбраны абсолютно точно! Не даром сознание отчаянно сопротивляется, когда пытаешься представить себе другого актера на месте Юрия Владимировича Никулина.
Ассоциация 3 - Иванушка дурачок.
"Был себе дед да баба, было у них три сына: два разумных, а третий дурень. Первых баба любила, чисто одевала; а последний завсегда был одет худо - в черной сорочке ходил".
Никто, наверное, не сомневается, что самые любимые образы кинематографа и искусства вообще незаметно приплывают к нам откуда-то из детства, корреспондируя с тем, что было нам дорого, когда мы были детьми.
Может быть, поэтому русский спаситель из сказки именно Дурак, а не разумный член семейства. Хотите, чтобы фильм в России стал популярен, придайте образу "спасителя" черты Ивана или Емели.
Осталось понять, кто же он такой "Иван-дурак". Каковы его главные черты?
Одну из его главных особенностей мы уже знаем: он девственно чист. Он удивительно прост, правдив и простодушен. Каждый раз, когда по ходу рассказа он попадает впросак, он делает это по своему чистосердечию.
Вот "Дурак нанялся к попу в батраки на три года. В итоге поп, рассчитываясь с батраком-дураком, ставит перед ним два мешка. Один мешок набит серебром, другой - обыкновенным песком. Дурак, как ему и подобает, берет мешок с песком. Вдруг ему попадается костер в темном лесу, на котором сгорает необыкновенная красавица, которая просит ее спасти. И вот хорошо, что Иван-дурак, по-дурацки, взял с собой не мешок с серебром, а мешок с песком. Снял мешок с песком, развязал и давай сыпать; огонь тотчас погас, красная девица ударилась оземь и обернулась змею, вскочила доброму молодцу на грудь и обвилась кольцом вокруг его шеи, - герой пугается, - "Не бойся", - провещала ему змея. В последствии, змея становиться волшебной помощницей героя и его возлюбленной женой. В результате, дурацкое поведение оказывается необходимым условием счастья - условием пришествия божественных или магических сил".
Одним из первых всерьез заговорил об Иване-дураке в русской культуре А.Синявский (Абрам Терц), поэтому я цитирую сказку по его краткому пересказу, а не по первоисточнику (сборник Афанасьева). Обратите внимание, в только что рассказанной сказке Дурак уклоняется все от той же, знакомой нам, опасности - от мешка с серебром. Почувствовать, какой из мешков опасен, а какой нет, позволяет ему именно его дурацкое свойство - простодушие. Нам, жителям сегодняшней российской реальности, свойственно слегка подозрительное отношение к этому герою русских сказок. Во всяком случае, присущие дураку черты девственности мышления ощущаются нами сегодня скорее как явный национальный недостаток. Этот взгляд далеко не нов, еще в начале века его разделяли русские "западники". Вот, что писал князь Евгений Трубецкой:
"В ней (в сказке о дураке - А.Д.) сказывается настроение человека, который ждет всех благ жизни свыше, и при этом совершенно забывает о своей личной ответственности. Это тот же недостаток, который сказывается и в русской религиозности, в привычке русского человека перелагать всю ответственность на широкие плечи "Николы Угодника". Превознесение Дурака над богатырем, замена личного подвига надеждой на чудесную помощь, вообще слабость волевого героического элемента - таковы черты, которые болезненно поражают в русской сказке. Это прелестная поэтическая греза, в которой русский человек ищет, по преимуществу, успокоения и отдохновения; сказка окрыляет его мечту, но в то же время усыпляет его энергию".
Есть ли в нас с вами такие черты, дорогой читатель?
- Конечно, есть. Большинство из нас предпочитает лежать на печи в ожидании неизвестной, но возможной подачки Господа Бога
"Лежать на печи" можно самыми разнообразными способами. Можно, например, беспробудно пьянствовать, чтобы никакое "яйцо" не было в состоянии с этой самой печи стащить…
"Слезание с печи", вообще, всегда вызывает укол самолюбия - выход из привычного образа: "Не хочу я знать того, что происходит в ваших заграницах, - вдруг там лучше, тогда мне придется что-то делать, чтобы у меня тоже было хорошо, но если я начну что-то делать, это буду уже не я." ...
Может ли человек совладать с бесконечностью?
"Справиться" это значит организовать окружающий мир, застроить его, заполнить значимыми для человека вещами - жильем, обработанными полями, Храмами и т.д. деятельности. В отличие от "компактного" "европейского дома", русский человек имел дело с бесконечностью.
Если человеческий разум не в силах организовать пространство своего бытия, остается только ждать. Ждать, пока пространство организует Господь Бог. Созидательные усилия приносили слишком мало результатов и слишком легко уничтожались неизвестно откуда появляющимися и неизвестно куда в этой бесконечности исчезающими набегами кочевых племен.
Может быть, отсюда из внезапности этих смертельно опасных набегов и от ярко блестящих на солнце монет, цепей, навешанных на воителях-кочевниках, так силен в русских этот страх внезапного проникновения золота. От этого блеска доспехов ведь возникло русское название войск Чингизхана: "Золотая Орда". Может быть, орда и была тем конкретным "золотым яйцом", которого так боится русская сказка?
Возможно, здесь же причины таких странных особенностей нашего характера, как коммунальный синдром. Из-за чего русские всегда стремились так плотно селиться друг к другу, если не из-за этого страха бесконечности пространства.
В конце концов, именно это национальное ощущение бесконечности рядом и одиночества человека или общины в нем и нарушали железные дороги, делающие пространство совершенно другим, не русским. "Настоящие люди древности проходили дорогой милосердия, останавливались на ночлег у справедливости, чтобы странствовать дальше в беспредельной пустоте".
Похоже, не правда ли? Здесь русская сказка неожиданно для нас пересекается с китайским даосизмом и его легендарным принципом "увэй", который обычно переводится на русский язык как "недеяние". "Назначение же Дурака, - пишет А.Синявский, - в чем-то, что противоположно здравому смыслу и житейской хитрости: это апофеоз незнания, неумения, неделания и полнейшей бесхитростности. Именно потому, что Дурак бесхитростен, он так привлекателен. Назначение Дурака - и всем своим поведением, и обликом, и судьбой доказать (точнее говоря, не доказать, поскольку Дурак ничего не доказывает и опровергает все доказательства, а скорее наглядно представить), что от человеческого ума, учености, стараний, воли - ничего не зависит. Все это вторично и не самое главное в жизни".
"Умные - не учены, ученые - не умны".
Лао-Дзы.
"Я знаю только то, что ничего не знаю".
Сократ.
"Хочешь стать мудрым в мире сем - стань безумным".
Апостол Павел.
Сравните:
"Дуракам везет".
"Бог дураков любит".
"Дуракам счастье".
Принцип увэй для даосов и основное философское положение, и практическая жизненная установка. Прибывающего в состоянии недеяния ничто не может поработить. Он свободен и от дел правителя, и от рабской службы. Должен он освободиться и от таких понятий как долг или собственное достоинство. Его сознание является чистым и пустым, поскольку не содержит предпочтительных объектов, навязывающих себя в первую очередь.
"Мастер игры со ставкой на черепицу, - писал Чжуан Цзы, - станет волноваться при игре на серебряную застежку и потеряет рассудок при игре на золото. Искусство одно и то же, но стоит появиться соблазну, как внимание тут же отвлечется к внешнему. Внимание же к внешнему всегда притупляет внимание к внутреннему".
В нашей реальной жизни мы забыли, что существует иная мудрость, кроме мудрости борьбы и героического поступка. Мы измеряем человека его делами - мерой его активности. Когда нас спрашивают: "Вы кто?", мы привычно отвечаем: "Я - врач, а я - бизнесмен". Мы не мыслим себя вне деятельности и ее проявлений.
Принцип увэй это абсолютно иная философия. Это философия освобождения души от связывающих ее пут идентификации - зависимости от мира.
Со школьных лет мы привыкли считать, что человек тем более умен, чем больше разнообразных фактов и логических построений помещается у него в голове.
Бесконечный объем пространства порождал совершенно иное мировоззрение наших предков. Даосы преклоняли колена перед той же бесконечностью мира, они понимали, что в этой бесконечности существует огромное количество ловушек, но они чувствовали, что в этой бесконечности существует смысл. Они называли этот смысл "Дао" - этот иероглиф объединяет в себе символы пути и потока. Для того, чтобы ощутить его, нужна внутренняя пустота, отсутствие привязанности к миру. "Это именно обычное восприятие, - пишет замечательный современный философ А.Секацкий, (к работе которого я и отсылаю тех, кто хочет поглубже разобраться с проблемой "даоса" Емели), - уже заполнено объектами предпочтительной апперцепции, погружено в "заботу" и загружено под завязку, вмещает лишь несколько спектральных линий событийности, т.е., фактически, имеет дело с одним и тем же. Оно уже подцеплено на крючок памяти и подвешено на нем, подвешенность придает восприятию избыток болезненных чувств (страдательных состояний) - и тогда… любая деятельность может быть истолкована как попытка… обрести комфорт, трепыхаясь в силках мира. Но привязанность к миру похожа на систему веревочных петель - каждое трепыхание только затягивает петлю. Лишь пустота восприятия… позволяет выскользнуть из связки. Мимо милосердия можно проходить, у добродетели останавливаться на ночлег, но странствовать следует в беспредельном…".
Для того, чтобы странствовать в ней беспредельность должна стать своей - близкой и родной. Единственный способ освоить беспредельность - найти ее аналог внутри собственной души. Спокойное бесконечное пространство внутри человека… Разве это не то же самое, что мы чувствуем, когда произносим слова "чистота", "девственность" или "целостность" души. Но в Русском языке слова "чистота" и "пустота", сказанные в адрес человеческой души имеют совершенно разные смысловые оттенки.
Может быть Иван-дурак и Емеля "даосами" вовсе не были?
Герой - это не даос, уже только по тому, что его деяния направлены на помощь людям, а это значит,что он не минуемо попадется в расставленные жизнью силки простой человеческой обусловленности.
Герой русской сказки - это человек, который ждет возможности проявления своего "геройства"… Оно же чистота души, девственность и цельность.
Здесь таится не уловимая разница между "увэй" - пустотой даоса и жизненной позиции Емели: если к пустоте прибавить зерно потенциального "геройства", то в сумме получится … Наша с вами мечта о спасителе. Геройство оживит безмолвную буддискую и даоскую бесконечность и сделает ее… православной.
А вот возможность проявления героических качеств должна проявиться сама - по своей собственной воле. С беспредельностью российского простора разум справиться не может. Любое действие, любой "поступок борьбы" в этом пространстве исчезающее мало эффективен, и, поэтому, лишен смысла. Нужно уметь ждать появления возможности. Потенциальная сила то, что мы сегодня называем "вероятностью событий" и в сказке и в наших мечтах становиться… одушевленной сущностью, которую - чтобы не вспоминать Бога всуе - мы прозвали надеждой на языческий "авось". Он - Авось - когда то, в славянских мифах, был живым духом - волшебным существом, вроде "золотой рыбки"...
Пользуясь терминами предыдущей главки, должно произойти проникновение. Фактор проникновения приходит как раз из беспредельности природных пространств вокруг: говорящая щука, волшебный волк, старичок-боровичок или пушкинская золотая рыбка. В отличие от европейских сказок эти существа не имеют человекоподобных черт, они приходят не из общества, а из природы.
И еще одна важная подробность - для стариков и старух в "Курочке Рябе" и в "Золотой Рыбке" эти существа опасны, а для Емели и Ивана - нет. Разница заключается ровно на одну чистоту или "девственность" души.
"Бриллиантовая рука" для Семен Семеныча безопасна… Но безопасна она только для него.
Здесь кроется еще одна разница между Емелей и даосом. Даос настолько умен, что в состоянии понять бессмысленность любого деяния. Он настолько умен, чтобы уклониться от ловушек мира - "мир ловил меня, но не поймал". Он занят непрерывной интеллектуальной контр рефлексией.
Настоящим даосом в русской литературе был, разве что Остап Бендер И.Ильфа и Е.Петрова. Это он скользит по поверхности советской жизни, не соприкасаясь с ней и не включаясь в нее, это его не в состоянии поймать силки жизни советского обывателя. Он умнее и поэтому способен на виртуозную технику уклонения - почти истинный "увэй".
Но именно поэтому он в романах Ильфа и Петрова принципиально другой человек, чем мы. Остап не наш - не русский и не советский. Он "сын турецко подданного" и кроме этого факта у него нет другой биографии. То есть, нет истории жизни, что значит - нет жизни в обычном понимании этого слова. Нет той самой "системы веревочных петель" привязывающих нас к обыденности. Бендер тщательно следит за тем, что бы таких "пристежек" и не возникло и, в результате, оказывается чужим для окружающей его реальности.
А "Семен Семеныч" - свой!
Емеля и Иван настолько чисты, что им не только не страшно проникновение языческих сил, им можно доверить царство…
И здесь снова Чжуан-Цзы: "Доверить Поднебесную можно лишь тому, кто не будет жаждать управлять Поднебесной".
Эту истину никому и никогда не удалось отменить.
Лао-Цзы и Чжуан-Цзы ничего подобного и не жаждали. А вот Емеля, похоже, жаждет, во всяком случае, он никак не против одной из главных ловушек обыденной жизни, которой избегли успешно и великие даосы, и Остап Бендер.
Ловушка эта - рука царской дочери...
Но жениться на дочери царя - это, ведь, и значит стать царем. Сказочный Емеля с нескрываемым профессионализмом берется за управление страной, как только такая возможность оказывается у него в руках.
У Емели своя внутренняя задача, та самая, о которой мы уже говорили, он хочет расширить свою девственность на собственный сакральный брак, а потом распространить ее на весь патриархальный мир, став его королем. Иван-дурак - это и есть русский спаситель, он же "добрый царь" из нашей всеобщей мечты.
Я думаю, что когда-то, давным давно, Иван-дурак на самом деле был… волхвом.
Во всех шаманских культурах мира существовали два способа стать шаманом: первый - наследственный, а второй был связан с тем, что человек слышал зов духов и приходил к старому шаману учиться (и лечиться заодно). На великой русской равнине шаманов звали волхвами, а имя одного из главных духов мы уже знаем - его звали Авось.
Существовали признаки будущих шаманов - они с детства отличались от сверстников. Были странными, замкнутыми, периодически убегали в лес, часто царапали себе запястья до крови… и т.д. Они производили впечатление безумцев, а те, в свою очередь в просторечии всегда именовались… дураками. Не по этим ли или, по крайней мере, схожим признакам, интуитивно, современная приемная комиссия кинематографического вуза производит отбор будущих режиссеров? Может быть, мы бессознательно считаем, что режиссер должен быть шаманом?
Вполне возможно, что "Курочка ряба" это сказка об отсутствии волхвов. Может быть "сыщик", которого так не хватает, что бы избавиться от "мудреного" яйца это запрещенный христианством волхв-шаман… он же Иван-дурак?
Но в любом случае, он человек, помыслы которого непорочны. Спасти может если не Бог, то человек, который хочет добра для всех, а не для себя лично… вот ведь - идиот-то какой!
Но ведь именно это мы и понимаем под словом "бесхитростный". Хитрость - она всегда тайная выгода для себя самого. Кто же от своей выгоды откажется! Разве что Семен Семеныч…
Для того Дурак и ждет возможности собственного проявления, сидя на печи "тридцать лет и три года". В "Бриллиантовой руке" возраст героя тоже находиться где-то недалеко от этой загадочной цифры…
В этом возрасте к человеку должно придти что-то или кто-то - "страннички", щука, лягушка, провидение… одним словом Авось. Эти силы должны разбудить дремавшее в глубине "Емели" или Ильи Муромца предназначение на царство или на нашу защиту.
Тут можно разглядеть еще одну особенность, резко отличающую Ивана-дурака от даоса. Увэй и сатори это состояния благоприобретенные. Они достигаются с помощью кропотливого труда души. Дурак (он же волхв) - это свойство врожденное.
"Дураком родился - дураком крестился, дураком женился - дураком и помрешь" - гласит старинная русская пословица.
Дурак - это врожденная чистота души. Ее нельзя заслужить. Но, ведь, и царь, в которого превращается, в конце концов, Емеля, тоже понятие родовое. Да только, как его в реальной жизни отличишь, этого Ивана-дурака от его разумных братьев? Может быть, поэтому народ и поддерживал радостно, и призывал на царство человека странного и истеричного? Такого, как Иван IV Грозный… Юродство - безумство, странности и даже жестокость - это тоже свойства, которые входят в сложный понятийный комплекс, который мы привычно обозначаем словом "дурак". …
Иван-дурак не занимается сложной рефлексией на мир, он занимается волхованием - просто чувствует - "слышит" духов сердцем, а они подсказывают ему что надо делать, чтобы и ему, и народу было хорошо в этих беспредельных русских просторах…
Чем, собственно и занят весь фильм Семен Семеныч Горбунков, о котором мы совсем забыли: "Поскользнулся, упал, закрытый перелом, потерял сознание, очнулся - гипс".
Лучше всего действовать вообще без сознания.
"Если человек - идиот, то это надолго!"
…зал задыхается от радостного смеха, узнавая сам себя и собственную тайную мечту. Или, например: "Шампанское по утрам пьют только аристократы и дегенераты".
- Обратите внимание - какое элегантное уподобление… Всего предыдущего, можно было просто не писать. Жалко, что русский кинематограф забыл главного героя русских сказок.
Ассоциация 4 Детектив.
Боевики, триллеры, шпионские детективы, несомненно, самый популярный жанр литературы и кино только что закончившегося века. Не смог избежать этого факта даже советский кинематограф, стремившийся выпускать в прокат только серьезное пропагандистское кино.
Но детектив это произведение об убийстве. Даже если случаются исключения из этого правила, мы скорее относим такие фильмы и книги к "приключениям" - жанру "экшн".
Почему "Бриллиантовая рука" для большинства зрителей остается детективом, несмотря на то, что в ней нет убийства?
С точки зрения культуры 19 века люди, придумавшие детектив как литературный жанр, были почти безумцами. Первый детективный рассказ написал наркоман и несвоевременно появившийся романтик Эдгар По, а первое критическое эссе о детективе, также испытывавший пагубное пристрастие к средствам, уводящим за границу рациональности, эксцентричный Томас Де Квинси. Его работа называлась "Убийство как род изящных искусств", по форме эта книга представляет из себя гипотетическую лекцию, которую читает Огюст Дюпен - сыщик, придуманный Эдгаром По. Надо сказать, что авторы не были знакомы друг с другом.
Иногда кажется просто удивительным с какой тупой покорностью искусство 20 века следовало канонам наркомана Де Квинси…
Артур Конан Дойл был убежденным и последовательным спиритом…
Может быть, поэтому одними из главных героев кино 20 века стали мои коллеги - врачи-психиатры? Мы ведь призваны стать спасителями, охранять этот мир от проникающего в него безумия уродливых яиц... И поэтому же, наверное, большая часть психиатров на экране также безумны и еще более опасны, чем их пациенты.
Вполне возможно, они были безумцами, но народ, коллективное сознание которого придумывало сказки, безумцем уж точно не был.
Мне кажется сказитель "Курочки рябы", чувствовал: любой явившийся в сказку защитник, кроме Ивана-Дурака, получит слишком много власти над патриархальным миром. Защита есть только где-то глубоко внутри у дедов и бабок, защита в том, чтобы понимать, почему нельзя молить Бога о невозможном и противоестественном. Если эта защита не сработала, то проникновение того, чего до смерти боится патриархальный мир, неминуемо. Ведь подлинного защитника - девственно чистого Емели - волхва больше не существует.
Мечта о нем останется только мечтою. Где еще может явить себя эта мечта, если не в сказках и не на экране?
Давайте попробуем поставить мысленный эксперимент: попробуем представить себе продолжение "Бриллиантовой руки". Что будет делать Семен Семенович Горбунков в конце 80-х годов? Мне, почему-то кажется, что скромный экономист "Гипрорыбы" Семен Семенович, несмотря на свой почтенный возраст, окажется в лидерах кооперативного движения. Попробуйте подумать объективно: он экономист, во всем поддерживает политику партии и правительства - значит и перестройку должен поддержать. Кроме того, у него есть старые знакомства в милиции - значит "крыша" есть. Внуков, опять же, надо как-то поддержать - работу им дать в маленьком русском городке, а ответственность Семен Семеновича перед семьей общеизвестна, но главное он "бывал на западе", он - "травленный", он - носитель того самого вируса "бриллиантовой руки". Только вирус этот в новые времена внезапно из смертельно-опасного стал полезным, если не сказать необходимым…
Похоже, что "Бриллиантовая рука 2" должна оказаться фильмом про "старого русского" - честную "акулу" нарождающегося бизнеса. Возможно ли существование "честной акулы" в принципе? - Разум хочет ответить нет… Но в глубине души мы верим: честный бизнес возможен, если во главе фирмы стоит Семен Семеныч… Иван Дурак… Добрый Царь…
Может быть "Бриллиантовая рука - 2" должна заканчиваться баллотированием "экономиста Гипрорыбы" в президенты?
Не по его собственной воле - просто обстоятельства должны сложиться именно так - мифологема имеет свои непреложные законы… Такова уж Российская мечта.
Ассоциация 5. Песня "Про зайцев" и пророк Иона.
За минувшие с момента выхода фильма на экраны мы с Вами, во вполне реальной жизни пережили проникновение "Бриллиантовой руки".
Страшно было? Часто бывало даже очень страшно. Но, в конце концов, все оказалось вовсе не так смертельно как мерещилось. Оказалось, что мы переживали не смерть культуры, а ее изменение, и сейчас, вроде бы, медленно движемся от "диониссийской" разрухи в сторону "апполонического" разума. Число такого рода идеологических вирусов или способов иного мышления, проникших в патриархальную советскую культуру со времен перестройки, не поддается никаким способам подсчета. "Грязные руки", кажется, растерзали нас в клочья. Огромное количество людей ждет апокалипсиса в одной отдельно взятой стране, считая ее "Островом невезения"…
Однако, ничуть не меньшее количество людей обнаружило, что в новом устройстве общества таится огромное количество возможностей. И тех возможностей, которые мы раньше считали абсолютным злом, и тех, которые мы относили к проявлениям разума и справедливости.
Проникшая в общество "бриллиантовая рука" оказалась для кого-то "мудреным" и смертельно опасным яйцом, а для кого-то - волшебной щукой.
Так как же во всем этом разобраться? Может быть, спросить совета у Семен Семеныча Горбункова? …И мы услышим песенку "Про зайцев": "косят зайцы траву, трын-траву на поляне и при этом все быстрее песенку поют"?
А ведь эта песенка содержит в себе рецепт - рецепт от первой песенки фильма. Для того, чтобы перестать жить на Острове Невезения, нужно научиться "косить" ту самую "зелень", которой, как известно, покрыт весь "Остров Невезения".
Ну, а если серьезно, то эта песенка - призыв к тому, чего мы делать вовсе не умеем - призыв к служению. Мы знаем ее наизусть, но так и не смогли до конца расслышать:
А нам все равно, а нам все равно
Пусть боимся мы волка и сову.
Дело есть у нас - в самый страшный час
Мы волшебную косим трын-траву.
В этой песенке пьяный Горбунков, как вы помните, и правда на мгновение превращается в волхва - жареная дичь парит под потолком…
Если слушаться не голоса собственных страхов, а прислушаться к голосу чистоты который звенит где-то глубоко за страхами. Если задуматься о своем жизненном предназначении, если прислушаться к возможностям, которые всегда окружают нас, то "трын-трава" - трава судьбы в скандинавском фольклоре, станет волшебной.
У "Авося" есть своя тайна. Его мало просто ждать лежа на печи. Нужно узнать его под бесконечным количеством масок, в которых он может появиться. Нужно развивать в себе чуткое "ухо чистоты". Это трудно, особенно в сегодняшнем мире - зов "Авося" всегда прямо противоположен голосу выгоды. Помните: "Налево пойдешь - богачом станешь, направо пойдешь - голову потеряешь…"
Библейский пророк Иона однажды, как шаман слышит голоса духов, услышал зов Бога, призывающий его к служению. Услышав этот глас, Иона решил… сбежать, спрятаться.
Как вам известно, Бог нашел его даже во чреве кита.
Абрахам Маслоу описал свойственный человеку страх собственного предназначения под названием "Комплекс Ионы":
"Мы боимся не только худшего, но и лучшего в нас… Большинство из нас определенно может быть более человечными, чем мы есть. Все мы обладаем неиспользованными или не полностью развитыми потенциями. Можно определенно сказать, что большинство из нас уклоняются от дела (призвания, судьбы, жизненной задачи, миссии), к которому мы предрасположены конституционально (т.е. наследственно, как Иван-дурак - А.Д.). Часто мы бежим от ответственности, которую возлагает на нас (или, скорее, предлагает нам) природа, судьба, а иногда и случай, подобно тому, как Иона пытался - тщетно - уйти от своей судьбы. Мы страшимся наших высших возможностей. Мы обычно боимся стать такими, какими предстаем в наши лучшие моменты, в наиболее благоприятствующих условиях, проявляя наибольшее мужество. Нас радуют и даже приводят в трепет те божественные возможности, которые мы обнаруживаем в себе в такие пиковые моменты - но одновременно мы содрогаемся от слабости и страха перед лицом этих же самых возможностей".
Я легко демонстрирую "комплекс Ионы" своим студентам, спрашивая их: "Кто из вас хочет стать великим философом? Кто хочет стать губернатором или президентом? Какие великие книги вы в тайне планируете написать? Кто из вас, интересующихся религией, хочет стать святым, подобным Сергию Радонежскому? Слушатели смущаются, запинаются и стараются уйти от ответа. Но разве я не должен задавать такой вопрос? Кто еще напишет книги по психологии, если не психологи? Кто станет президентом, если не политолог? Откуда возьмутся новые Эйзенштейн и Феллини, если не из нынешних студентов режиссерского факультета?
Все зависит от того, каким способом реагировать на проникновение и возможность перемен - способом библейского Ионы или способом Емели, способом внучки из сказки о Курочке Рябе или способом Ивана-дурака.
Как известно, советское кино было искусством идеологическим. Каждый его положительный герой должен был служить образцом для подражания.
Что же за образец оставил нам Гайдай?
Мне кажется, что это образец человека, который умеет оставаться чистым душой, не смотря на окружающие его соблазны. При этом опирается этот необычный для советского кино герой не на мнение милиции или "дом управдома", а на свое собственное внутреннее чутье. В отличие от многих из нас, он уверен в том, что скрывающаяся в глубине его души девственность подскажет правильный выход. Пусть даже и по-советски, но он уверен, что его внутренняя убежденность, которую можно называть в зависимости от свойств характера самого зрителя, который смотрит картину, совестью или "голосом Бога", а можно - наивностью или глупостью…
Эпизод с мальчиком, идущим по воде, мне кажется намеком, намеком на одну из главных истин христианства: внутри нас, возможно, живет Бог. Галлюцинация - обман зрения - Графа возможна только в том случае, если герой Андрея Миронова, пусть даже и смутно, чувствует эту мысль. Недаром, наверное, Гайдай яростно бился за эту сцену, в результате так и не дав цензуре выкинуть ее из фильма.
Конечно, обсуждение этой мысли лежит за пределами нашей статьи. Однако, хотим мы с вами этого или нет, но наша с вами мечта об уверенности в себе основывается на внутренней чистоте, которую несет в себе герой фильма - атеист Семен Семенович Горбунков.
Но эта чистота помыслов по происхождению своему и есть мысль о Боге, которая всегда присутствует в глубине человеческой души.
Впрочем, если вас не устраивает слово "Бог", то вот как Абрахам Маслоу пытался выразить эту же мысль на психологическом языке:
"То, что мы называем высшим психическим здоровьем или мистическим слиянием с космическими силами… лучше было бы назвать "внутренними сигналами" (или стимулами). Раньше я не вполне понимал, что при большинстве неврозов, также как и при многих других расстройствах, внутренние сигналы ослабевают или даже совсем исчезают, перестают быть слышимыми или не могут быть услышаны. В пределе мы получаем индивида с "пустым опытом", с пустым внутренним миром, получаем зомби. Открытие самости, своего Я, обязательно должно включать открытие способности иметь и воспринимать эти внутренние сигналы, что означает знать, что и кто тебе нравиться, а что и кто не нравиться, что доставляет удовольствие, а что нет, когда принимать пищу, а когда не надо, когда спать, когда мочиться, когда отдыхать.
Индивид с пустым опытом, не имея этих указаний изнутри, этих голосов своего действительного Я, должен обратиться за руководством к внешним сигналам, например, принимать пищу, посмотрев на часы, а не исходя из своего аппетита (который у него в конце концов теряется). Он подчиняется часам, правилам, календарям, расписаниям, сигналам и намекам других людей".
А мне так и хочется добавить: он подчиняется астрологам, рекламе, наркотикам, игровым автоматам и т.д. до бесконечности.
Мы не разгадали еще одну загадку фильма: Два главных отрицательных героя - преступники Лелик и Граф уж слишком симпатичные. И играющие их актеры Андрей Миронов и Анатолий Папанов какие-то чрезвычайно родные - это наши актеры.
Граф видит Бога, идущего по воде, и это значит, что внутри него не все потеряно. Он еще не стал зомби. Чистота в глубине его существа еще не до конца заполнилась блестящими яркими камешками, которые он так стремиться извлечь из их заточения в гипсе. Именно такого человека и играет А. Миронов… да и А.Папанов тоже. Именно поэтому они и симпатичны зрителю. Они еще играют в охоту за бриллиантовой рукой. Она еще не проникла в них, не стала сутью их жизни, как это произойдет с теми, кто начнет играть в "Шефа", "Лелика" и "Графа" двадцать лет спустя.
Но проникновение неизбежно. Нам с вами выбирать: оставить в себе эту чистоту, этого Бога, которого всегда, не смотря ни на какую советскую власть несли в себе наши спасители и образы на экране или превратиться в зомби, окончательно забыв об этих внутренних импульсах совершенства. Для меня "Бриллиантовая рука" - это фильм об этом. Этот фильм тоненький духовный мостик, связывающий девственность и чистоту наших дедов с девственностью и чистотой наших отцов. Он рассказывает о независимости устройства нашей души даже от самых страшных социальных катаклизмов.
Ассоциация 6 и последняя: Леонид Гайдай и Вини Пух.
Аналитику, разбирающему художественное произведение, очень часто задают вопрос: "Вы что, правда, считаете, что режиссер знал все это и задумывался о подобных вещах? И если он об этом не задумывался, то стоило ли вообще писать всю эту статью?"
- Да, стоило. Ведь на самом деле, той самой чистой душой, Иваном-дураком или Емелей советского кинематографа был вовсе не Семен Семеныч Горбунков. Им был Гайдай.
Именно девственность его души, его умения чутко вслушиваться в окружающий мир позволили ему сотворить чудо. Это он смог поставить фильм так, чтобы через 36 лет мы смогли разглядеть в нем пророчество, и чтобы его герои расхаживали по улицам среди нас, как будто они живые люди, а вовсе не виртуальные образы кинематографа.
Мы с вами до такой степени забыли, что такое чистота и девственность души, что искренне удивляемся, обнаруживая ее в фильмах или сказках нашего детства. Вот и приходится аналитикам, каждому в своей области, пытаться объяснять нам, что это такое.
Подлинным Иваном-дураком европейской культуры ХХ века был, конечно, не герой "Человека-паука", им был… плюшевый мишка, которого звали Вини-Пух. Вспомнивший о его существовании писатель Алан Милн не мог, разумеется, даже подозревать, какое количество разнообразных мировоззренческих трактовок вызовет его текст в наши дни. Достаточно вспомнить такие названия книг как: "Дао Пуха" и "Дэ Пяточка" Бенджамена Хоффа или "Пух и философы" и "Вини_Пух и древняя мистика" Джона Т. Уильямса, которые показывают, что Вини-Пух был не только даосским мудрецом, но и то, что в славной детской истории можно найти все основные течения западной философии и главные идеи древних таинств и европейских мистических орденов, включающие в себя алхимию, карты Таро, друидов и т.д. В нашей стране завоевало популярность исследование В.Руднева "Вини-Пух и философия обыденного языка"… Бедный Пух!
Но все то, что написали исследователи - чистая правда!
"Набитые опилками" мозги бедняги Пуха содержат в себе все это, потому что душа его девственна и чиста. В опилках живет Бог.
Все философские интерпретации - это интеллектуальные изыски, пытающиеся каким-то образом понять бездонную глубину незамутненной детской души.
Чем больше философов и историков пытается объяснить подлинный смысл творений Леонардо Да Винчи, тем больше я убеждаюсь: ни о каком "Приорате Сиона" Леонардо даже и не задумывался. Он прожил свою жизнь… Иваном-Дураком, человеком, который пытался уберечь чистоту своей души и возникающую в ней систему образов от соблазнов и передряг времени, в котором он жил. Он просто хотел, чтобы ему не мешали чувствовать и творить.
Поэтому он и смог сотворить чудо, которое интеллекту никогда не понять до конца, оно всегда будет ускользать от анализа, как и сама загадка Господа Бога, вечно прячущаяся в глубине человеческих душ.
Вини-Пух и Леонардо в моде на ставшем вдруг близком Западе. И, как всегда это было в России, их мода заслоняет собой интерес к нашим собственным Емелям, к великим Иванам-Дуракам нашей культуры. Одним из них был Гайдай. Это он сумел расслышать внутренний голос своей души и уловить эту тонюсенькую серебряную нить, которая протянулась от древности русских сказок в современность через его волшебные фильмы. Это он смог прожить свою жизнь так, чтобы чистоту его души не смогли разорвать на части никакие "ежовы рукавицы" выгоды советской власти.
Это он подлинный спаситель из нашего повествования.
Это он смог почувствовать присутствие мифа в сюжете.
Просматривая однажды "Поэтику" Аристотеля в издании с параллельным греческим текстом, я вдруг понял, что, по еще дореволюционной русской традиции, слово, которое переводчики переводили термином "сюжет", у Аристотеля звучит как "миф"…
Сюжет, который нам интересен - сюжет, в который мы влюбляемся - сюжет фильма, который становиться "культовым", должен соответствовать древнему "культу" - т.е. мифу.
Именно из мифологической ткани сотканы наши души. Поэтому, только фильму, который, пусть даже и в самой современной форме, хранит наши мифы и удовлетворяет наши мифологические ожидания, мы - рядовые зрители - отдаем свои сердца. Мы называем интересным или нашим то, что соответствует нашим мифам.
Но режиссеру мало просто знать структуру мифа, он должен уметь чувствовать, чувствовать так же, как мы - так же, как чувствовал Гайдай.
За четыре года до появления фильма Римма Казакова опубликовала замечательные и забытые, разумеется, стихи:
Живут на свете дураки:
На бочку меда - дегтя ложка.
Им, дуракам, все не с руки
Стать поумнее, хоть немножко.
Дурак - он, как Иван-дурак,
Всех кормит, обо всех хлопочет.
Дурак - он тянет, как бурлак.
Дурак во всем - чернорабочий.
Все спят - он, дурень, начеку.
Куда-то мчит, за что-то бьется…
А достается дураку -
Как никому не достается!
То по-дурацки он влюблен,
Так беззащитно, без опаски,
То по-дурацки робок он,
То откровенен по-дурацки.
Не изворотлив, не хитер,
Твердя, что вертится планета,
Дурак восходит на костер
И, как дурак, кричит про это!
Живут на свете дураки,
Идут-бредут в своих веригах,
Невероятно далеки
От разных умников великих.
Мир может погибнуть.
Он может погибнуть под натиском проникновений. В нем нет и, наверное, больше не будет ни Шерлока Холмса, который будет стоять на охране викторианского разума, ни царей - волхвов, призванных стоять на рубежах нашей совести…
Остается только одна надежда - на дураков. Она же надежда на островки чистоты, которые Гайдай успел сохранить в душах каждого из нас.
Обсуждения Бриллиантовая рука, Курочка ряба
Спасибо, Юра!
С уважением, Ирина.
С благодарностью за внимание, Ирина.