I. Женщина в белом
Собираясь в отпуск, решил подлечить зубы – не хотелось ничем омрачать предстоящий отдых. А что? У нас все так делают…
Как «умная Маша», записался на приём к терапевту.
– Мне здесь делать нечего, тут надо рвать, – после секундного осмотра получил я обескураживающий вердикт.
Свято (или слепо) верящий в непогрешимость и профессионализм советской медицины, направился к хирургу.
Возле кабинета одиноко скучал подросток, я сел рядом. Дверь открылась, выглянула «женщина в белом», лицо её было скрыто марлевой повязкой. Кивком пригласила парнишку в кабинет. Когда тот вышел, настала моя очередь. Жестом указав мне на кресло, так же молча попросила открыть рот.
Зубы у неё что ли болят? – злорадно подумал я.
Выпроводив меня из кабинета, «марлевая повязка» кивнула на дверь пацану. Я удивился – обычно хирург, поставив уколы с десятку пациентов, ещё минут 5 – 10 выжидал, а тут…
Парень вышел, как-то странно огляделся и, для чего-то придерживаясь за стену, побрёл к выходу. «Повязка» выжидающе глазела на меня. Я вошёл, в нерешительности остановившись за порогом. Недовольный взгляд карих глаз и красноречивый жест в сторону кресла.
– Так укол-то ещё не подействовал, – я слабо попытался сопротивляться.
Энергичный и недовольный взмах руки – пришлось подчиниться.
Не буду описывать, что было в кресле – это не для слабонервных…
Направляясь к выходу, остановился, выбирая в какую же дверь выходить. С трудом собрал их в «кучу».
– А укол не подействовал, потому что пил вчера! – раздался за спиной скрипучий голос.
– Да я месяц, ни капли… – обернулся я ошарашенный.
– Пил…!!! – голос сорвался на визг.
Мне показалось, она хотела добавить – «Сука», но почему-то сдержалась.
Когда добрался до дома, боль прошла – наконец-то подействовал укол…
II. Кабы я был царь
Пришлось, не откладывая дело «в долгий ящик», заняться зубами сразу по приезду «на материк»…
По коридору, натурально плача, шёл мужик, умоляя семенящую впереди него медсестру вырвать доконавший его зуб.
– Только напишите заявление на имя главврача, – смилостивилась та.
– Да хоть в министерство здравоохранения, – обрадовался мужик, утирая слёзы.
Можно было подумать, что речь шла как минимум об эвтаназии. Да, дела… – я поскрёб в затылке.
Просунув голову в окошко регистратуры, сказал:
– Мне зуб вырвать.
– Сначала к терапевту, он и направит, куда надо.
– Да был я у терапевта.
– Надо, чтобы наш осмотрел.
В клинике работали студенты, у них была практика. Ну, студентов-то учат нормально, это уж потом они набираются «профессиональных навыков», – подумал я с некоторым облегчением…
Терапевтом оказался длинноволосый «вьюнош» в солидных роговых очках.
– Здгавствуйте, молодой человек, пгисаживайтесь. Что тут у нас? – он радостно потёр руки…
– И кто сказал Вам эту глупость?! Вполне здоговый зуб. Сейчас немножко подшпаклюем, подмажем, закгасим. Делов-то на пять минут!
Мне вспомнился прелестный еврейский анекдот:
– Кабы я был царь, я бы, таки, жил немножко лучше, чем царь. Я бы, таки, ещё немножко шил.
Он, таки, ещё и немножко «шил» – мне стало весело.
– А вот тут у Вас осколок остался, надо бы удалить. Сегодня закончим, или отложим? – он вопросительно глянул на меня.
– Нет уж, давайте сегодня, завтра я могу до вас и не дойти!
– Ну, что Вы, что Вы! Здесь габотает мой пгиятель, он сделает всё в лучшем виде…
Я сидел на скамейке, ожидая вызова. Из кабинета вышел мужик. Боже, как он выглядел!!! Глаза его плавали независимо друг от друга, как у хамелеона, лицо было белее мела и мокрое от пота, руки колотились как в известном фильме Гайдая. Я ужаснулся, впору было давать дёру, но ноги словно прилипли к полу. Мужик на ощупь добрался до скамьи, уселся, и всё трясся, трясся, трясся…
Хотя это ещё не нокаут, судя по тому, что мужик хоть как-то владел собой, а не валялся на полу тряпичной куклой – попытался я себя успокоить.
Из двери выглянул хирург. Был он в свитере, джинсах и кроссовках.
– Залетай! – весело крикнул он мне.
Перед кабинетом была ещё маленькая приёмная. На подоконнике сидели и курили две размалёванные девицы. В огромном кабинете не было ничего, кроме сиротливо стоящего у окна зубоврачебного кресла.
– Садись, показывай! – тем же, не к месту весёлым, тоном потребовал хирург.
Поставив укол, удалился к подружкам. Я ждал. Ждал, что произойдёт быстрее – подействует укол, или вернётся хирург. Солнце слепило мне глаза, из приёмной доносилось весёлое щебетание. Я не заметил, как задремал.…
– Ну что, готов?! – надо мной склонилось улыбающееся лицо.
Страха не было, окружающее воспринималось как сквозь туманный фильтр. Минут пять покопавшись у меня во рту, дружески хлопнув по плечу, хирург, всё тем же жизнерадостным тоном, предложил покинуть сей «храм здоровья».
У выхода я обернулся, девицы с нескрываемым любопытством смотрели на меня. Видок, надо полагать, был ещё тот…
Часа через два нестерпимо зачесался нос, и тут до меня наконец-то дошло, что мне «вкатил» сердобольный смешливый «зубодёр».
III. За пять минут до смерти
Зуб, «зашпаклёванный и закрашенный» интеллигентным «евгейчиком», напомнил о себе лет через пять…
Как-то ночью мы «тырили» картошку с совхозного поля – своей не было. Наползавшись на брюхе по сырой и холодной (дело то было осенью) земле, продрог до костей. А под утро меня пронзила дикая боль. Дело было на даче, на медпомощь рассчитывать не приходилось, а автобус ещё не скоро.
Кое-как, перебиваясь с водки на водку с солью (лекарств тоже никаких), дотянул до вечера и, разузнав, где находится дежурная клиника, поехал в город.
На двери висел «пудовый» замок. Пришпиленная записка отсылала меня «в тридевятое царство». Транспорта в означенном направлении не предвиделось – побрёл пёхом. Боль то накатывала, то чуть отпускала, но не давая расслабиться…
– О! За пять минут до смерти! – встретила меня радостным возгласом дородная пожилая медсестра, изнывавшая, как я понял, от безделья.
– А то бы я к вам припёрся, на ночь глядя, – ответить шуткой на шутку сил не хватило.
Расписавшись в журнале, что удаление произведено с моего согласия, а сам я в трезвом уме и ясной памяти, буквально рухнул в, некогда такое ненавистное, а сейчас желанное, кресло.
Укол поставили скорее для проформы, так как больнее чем есть, сделать было уже невозможно.
– Да, рвите, чего тянуть-то, – простонал я.
Доктор, тоже не первой молодости, но ещё достаточно привлекательная женщина, пожала плечами и занялась делом.
Процедура оказалась на удивление короткой и безболезненной. Когда доктор, откинувшись назад, глянула на меня, с моих глаз будто пелена спала, а с плеч камень свалился. Я снова почувствовал радость жизни.
– Ах, Вы ж мои спасительницы, – радостно загоготал я, – дайте ж я вас расцелую!
– Но, но! Ишь, петушок, а только что помирал, – беззлобно смеясь, отшучивались они, – иди уж, ночь на дворе, далече, поди, добираться?
– Пустяки, мне теперь и сто вёрст не крюк, прогуляюсь…
Я неторопливо брёл по ночному городу. Низкие облака были расцвечены огнями неоновых вывесок, в воздухе пахло мокрыми палыми листьями. Я «пил» этот волшебный коктейль полной грудью. Хотелось подойти к редким, в это время, прохожим, поговорить… Ни о чём, так – о жизни, о погоде…
Вот ведь, оказывается, достаточно на время поставить человека в невыносимые условия, а после обыденные вещи воспринимаются им, чуть ли не как чудо…
Собираясь в отпуск, решил подлечить зубы – не хотелось ничем омрачать предстоящий отдых. А что? У нас все так делают…
Как «умная Маша», записался на приём к терапевту.
– Мне здесь делать нечего, тут надо рвать, – после секундного осмотра получил я обескураживающий вердикт.
Свято (или слепо) верящий в непогрешимость и профессионализм советской медицины, направился к хирургу.
Возле кабинета одиноко скучал подросток, я сел рядом. Дверь открылась, выглянула «женщина в белом», лицо её было скрыто марлевой повязкой. Кивком пригласила парнишку в кабинет. Когда тот вышел, настала моя очередь. Жестом указав мне на кресло, так же молча попросила открыть рот.
Зубы у неё что ли болят? – злорадно подумал я.
Выпроводив меня из кабинета, «марлевая повязка» кивнула на дверь пацану. Я удивился – обычно хирург, поставив уколы с десятку пациентов, ещё минут 5 – 10 выжидал, а тут…
Парень вышел, как-то странно огляделся и, для чего-то придерживаясь за стену, побрёл к выходу. «Повязка» выжидающе глазела на меня. Я вошёл, в нерешительности остановившись за порогом. Недовольный взгляд карих глаз и красноречивый жест в сторону кресла.
– Так укол-то ещё не подействовал, – я слабо попытался сопротивляться.
Энергичный и недовольный взмах руки – пришлось подчиниться.
Не буду описывать, что было в кресле – это не для слабонервных…
Направляясь к выходу, остановился, выбирая в какую же дверь выходить. С трудом собрал их в «кучу».
– А укол не подействовал, потому что пил вчера! – раздался за спиной скрипучий голос.
– Да я месяц, ни капли… – обернулся я ошарашенный.
– Пил…!!! – голос сорвался на визг.
Мне показалось, она хотела добавить – «Сука», но почему-то сдержалась.
Когда добрался до дома, боль прошла – наконец-то подействовал укол…
II. Кабы я был царь
Пришлось, не откладывая дело «в долгий ящик», заняться зубами сразу по приезду «на материк»…
По коридору, натурально плача, шёл мужик, умоляя семенящую впереди него медсестру вырвать доконавший его зуб.
– Только напишите заявление на имя главврача, – смилостивилась та.
– Да хоть в министерство здравоохранения, – обрадовался мужик, утирая слёзы.
Можно было подумать, что речь шла как минимум об эвтаназии. Да, дела… – я поскрёб в затылке.
Просунув голову в окошко регистратуры, сказал:
– Мне зуб вырвать.
– Сначала к терапевту, он и направит, куда надо.
– Да был я у терапевта.
– Надо, чтобы наш осмотрел.
В клинике работали студенты, у них была практика. Ну, студентов-то учат нормально, это уж потом они набираются «профессиональных навыков», – подумал я с некоторым облегчением…
Терапевтом оказался длинноволосый «вьюнош» в солидных роговых очках.
– Здгавствуйте, молодой человек, пгисаживайтесь. Что тут у нас? – он радостно потёр руки…
– И кто сказал Вам эту глупость?! Вполне здоговый зуб. Сейчас немножко подшпаклюем, подмажем, закгасим. Делов-то на пять минут!
Мне вспомнился прелестный еврейский анекдот:
– Кабы я был царь, я бы, таки, жил немножко лучше, чем царь. Я бы, таки, ещё немножко шил.
Он, таки, ещё и немножко «шил» – мне стало весело.
– А вот тут у Вас осколок остался, надо бы удалить. Сегодня закончим, или отложим? – он вопросительно глянул на меня.
– Нет уж, давайте сегодня, завтра я могу до вас и не дойти!
– Ну, что Вы, что Вы! Здесь габотает мой пгиятель, он сделает всё в лучшем виде…
Я сидел на скамейке, ожидая вызова. Из кабинета вышел мужик. Боже, как он выглядел!!! Глаза его плавали независимо друг от друга, как у хамелеона, лицо было белее мела и мокрое от пота, руки колотились как в известном фильме Гайдая. Я ужаснулся, впору было давать дёру, но ноги словно прилипли к полу. Мужик на ощупь добрался до скамьи, уселся, и всё трясся, трясся, трясся…
Хотя это ещё не нокаут, судя по тому, что мужик хоть как-то владел собой, а не валялся на полу тряпичной куклой – попытался я себя успокоить.
Из двери выглянул хирург. Был он в свитере, джинсах и кроссовках.
– Залетай! – весело крикнул он мне.
Перед кабинетом была ещё маленькая приёмная. На подоконнике сидели и курили две размалёванные девицы. В огромном кабинете не было ничего, кроме сиротливо стоящего у окна зубоврачебного кресла.
– Садись, показывай! – тем же, не к месту весёлым, тоном потребовал хирург.
Поставив укол, удалился к подружкам. Я ждал. Ждал, что произойдёт быстрее – подействует укол, или вернётся хирург. Солнце слепило мне глаза, из приёмной доносилось весёлое щебетание. Я не заметил, как задремал.…
– Ну что, готов?! – надо мной склонилось улыбающееся лицо.
Страха не было, окружающее воспринималось как сквозь туманный фильтр. Минут пять покопавшись у меня во рту, дружески хлопнув по плечу, хирург, всё тем же жизнерадостным тоном, предложил покинуть сей «храм здоровья».
У выхода я обернулся, девицы с нескрываемым любопытством смотрели на меня. Видок, надо полагать, был ещё тот…
Часа через два нестерпимо зачесался нос, и тут до меня наконец-то дошло, что мне «вкатил» сердобольный смешливый «зубодёр».
III. За пять минут до смерти
Зуб, «зашпаклёванный и закрашенный» интеллигентным «евгейчиком», напомнил о себе лет через пять…
Как-то ночью мы «тырили» картошку с совхозного поля – своей не было. Наползавшись на брюхе по сырой и холодной (дело то было осенью) земле, продрог до костей. А под утро меня пронзила дикая боль. Дело было на даче, на медпомощь рассчитывать не приходилось, а автобус ещё не скоро.
Кое-как, перебиваясь с водки на водку с солью (лекарств тоже никаких), дотянул до вечера и, разузнав, где находится дежурная клиника, поехал в город.
На двери висел «пудовый» замок. Пришпиленная записка отсылала меня «в тридевятое царство». Транспорта в означенном направлении не предвиделось – побрёл пёхом. Боль то накатывала, то чуть отпускала, но не давая расслабиться…
– О! За пять минут до смерти! – встретила меня радостным возгласом дородная пожилая медсестра, изнывавшая, как я понял, от безделья.
– А то бы я к вам припёрся, на ночь глядя, – ответить шуткой на шутку сил не хватило.
Расписавшись в журнале, что удаление произведено с моего согласия, а сам я в трезвом уме и ясной памяти, буквально рухнул в, некогда такое ненавистное, а сейчас желанное, кресло.
Укол поставили скорее для проформы, так как больнее чем есть, сделать было уже невозможно.
– Да, рвите, чего тянуть-то, – простонал я.
Доктор, тоже не первой молодости, но ещё достаточно привлекательная женщина, пожала плечами и занялась делом.
Процедура оказалась на удивление короткой и безболезненной. Когда доктор, откинувшись назад, глянула на меня, с моих глаз будто пелена спала, а с плеч камень свалился. Я снова почувствовал радость жизни.
– Ах, Вы ж мои спасительницы, – радостно загоготал я, – дайте ж я вас расцелую!
– Но, но! Ишь, петушок, а только что помирал, – беззлобно смеясь, отшучивались они, – иди уж, ночь на дворе, далече, поди, добираться?
– Пустяки, мне теперь и сто вёрст не крюк, прогуляюсь…
Я неторопливо брёл по ночному городу. Низкие облака были расцвечены огнями неоновых вывесок, в воздухе пахло мокрыми палыми листьями. Я «пил» этот волшебный коктейль полной грудью. Хотелось подойти к редким, в это время, прохожим, поговорить… Ни о чём, так – о жизни, о погоде…
Вот ведь, оказывается, достаточно на время поставить человека в невыносимые условия, а после обыденные вещи воспринимаются им, чуть ли не как чудо…
Обсуждения Зубовные страдания