Зимняя хохма

Зима после моего дня рождения взбесилась. Не столько снегопадами

сколько морозами. Если бы пришлось ждать автобус, то уж как пить дать,околел бы. А мы же не готовы были к сорока градусам. Одёжки те же,

только выше подняли воротники и шарфы наружу повытаскивали, а главное,

это то, что шустрее стали передвигаться, поджав живот под солнечное сплетение и уши согревая втягиванием головы в плечи. Никогда не использовал уши у шапки ушанки, а здесь отпустил и удивился, на сколько стало комфортнее….

На входе в телецентр сегодня стоял Толя – милиционер. Пять лет мы друг друга знаем, но пропуск показать, это святое дело. В огромном фойе так тепло и уютно: от ламп дневного света мрамор на полу и на стенах слепил глаза, потому, что на улице потёмки и зрачки ещё не сузились. Как - то сразу уличный кошмар остался позади сознания и до пяти часов вечера вспоминать о нём, не хотелось.

Работники идеологического центра потихоньку подтягивались, доброжелательно приветствовали друг друга, улыбались, шутили и расходились, и разъезжались на лифтах по своим отделам, студиям, гримёрным

и прочими дверям с табличками.
Вошёл и я в свой цех ремонта киносъёмочной техники.

Семёныч, как всегда был на месте и, как всегда с нетерпением ждал нас – своих работников. А сегодня он был в особом настроении. Ясное дело, что с мороза

он уже принял в своей каморке технического спирта и теперь он пол часа будет в прекрасном настроении. И теперь он похож на краснощёкого удалого богатыря из доброй сказки, который принял живой воды. Рост то у него тоже богатырский.

Привычно поприветствовали друг друга вперемешку с безобидными, солдатскими словечками, которые неизбежно присутствуют в наших цеховых разговорах, вспомнили о морозе, о прошедших выходных.

К 8-ми часам подошли остальные наши работники. Цех ожил. После выходных всегда новости переполняют потребности в них. Все торопятся выложить то, что запасали ещё дома. Анекдоты, случаи, похождения - эта рубрика самая популярная.

Семёныч уже поглядывает на часы, чтобы мы не забывали, что пришли на работу. Самое главное начать потихоньку расходиться по своим рабочим местам. Так и в этот раз, не успел он и трёх раз выразить недовольство, как мы уже сидели за своими слесарными верстаками, и лениво раскладывали инструмент, который должен пригодиться в течении дня.

И вдруг открывается дверь и, о боже…! В цех виновато, смущённо с идиотской полуулыбкой, пытаясь войти незаметно, у всех на виду, появляется негр. Лицо его до самого носа закрыто шарфом, но это Аркадий, самый интеллигентный наш сотрудник. Он растерянно ждал реакции зала. Пауза затянулась и вдруг, хохот недоумения прокатился по цеху. Напряжение вылилось наружу неудержимым смехом. Расслабился и сам виновник этого веселья. Семёныч расплывшийся в широченной улыбке, театрально строя крайний интерес к этому событию, кругами вращался вокруг несчастного, который оценив доброжелательное настроение публики, уже и сам перестал смущаться и свободно играл роль жертвы.

Потихоньку ослабев от смеха и его искусственного продолжения, коллектив дружелюбно попросил Аркашку объяснить столь увлекательное зрелище,

А оказалось, что это обычная, житейская история, которая могла случиться с каждым у кого жена стюардесса, как у Аркашки и ему иногда приходится, хоть и не долго, но жить одному.

Человек побрился, взял с полки тюбик с кремом и помазал лицо, а когда взглянул в зеркало, то сам себя испугался, увидев в нём негра. Ужас удваивался, когда оказалось, что и руки соответствовали лицу. И вот теперь можно попытаться представить, сколько мужества понадобилось Аркадию, чтобы проехать пол Москвы на автобусе и ещё страшнее, на метро, когда все бледные от зимнего авитаминоза, а здесь негр с чисто русской рожей.

Виновата конечно жена, которая не предупредила его, что оставила в ванной крем для загара, а сама улетела в рейс. И виновата она в том, что натаскала из за границ всякой гадости, а надписи все на иностранных языках.

Слава Богу, что к вечеру загар заметно поубавился. А до пяти часов сидел Аркашка у Семёныча в кладовке, чтобы никто его не видел из приходящих, а их здесь за день, как саранчи в поле. Не столько по делу, сколько потрепаться!