Земляничная поляна

Каменотес много и тяжело работал. Он работал в каменоломнях целый день, пока на землю не опускались сумерки. Его руки были натружены и покрыты множеством мозолей. Его спина была всегда согнута, а лицо было сумрачным и вытянутым.

Он был несчастлив. И однажды он сказал:- Это не жизнь. Почему моя судьба сделала меня тем, кто я есть? Почему я не могу быть кем-нибудь более богатым? Если бы только я стал богатым, я был бы счастлив.

Ему явился Ангел и спросил:
Что должно случиться с тобой...

"Если честолюбивая мечта не заставляет вас страдать - значит, ее у вас нет"

К.Норрис
Позвякивающими четками созвездий, виснущими на белых гвоздях Млечного Пути:

- В моем светлом саду кипарисы на страже,
Золотой лотос шепчет отраду в ночи,

Ждет уставшего путника, ставшего старше, -
Подойди, я открою тебе - постучи.

- Я не смею войти в твой чертог, королева -
Словно зимний тростник, холодна моя жизнь,
Ветер рушит его, до весеннего сева
Не дожить, королева моя, не...

Татхагата – «так пришедший», обозначающая абсолютную реальность Будды, переходит в самадхи, состояние мистического транса во время медитации. Дхармы, как составной элемент сознательной жизни беспрепятственно завершают свой ход. Меня мало волнует Нирвана, как объект изучения будды, да и буделяне - тоже. Скорее Дао, как сущность всех вещей, материал мира, как отражение единства мира. Главное и единое в проявлении всего, что движет всем, являясь всяким движением. Т.е. отрешившись от предметного...

Мы пили спирт, вынесенный гостеприимными хозяевами из холодильника, и налитый в химические стаканы с кубиками льда. Жгучая жидкость сладко растекалась по губам, питая душу мягким кайфом, делая глубже очарование ночи. На столе нарезанная узбекским ножом дыня дольками на металлическом блюде для плова. Цикады стрекочут. Черными призраками рукокрылые, словно моргая, порхают. Дневная жара отпустила, над нами в насыщенном пряном воздухе висели крупные мохнатые звезды из «Тысячи и одной ночи», освещали...

Жил-был царь, а у него была красавица дочь. Царевна на выданье. Многие короли, принцы и царевичи приезжали ее сватать, но она никого даже не хотела видеть, так как общаться любила только с нечистой силой.

Часто она принимала разное обличье: лисицы, волка, собаки и бросалась на людей. О том, что дочь – оборотень, царь не догадывался, но очень любил ее и соглашался выдать замуж даже за простого холопа, лишь бы тот был умный, красивый, статный, да дочери нравился.

Шло время. Однажды царевна...

Под сонными липами у Московского вокзала, ныне этот сквер и обступающие его ветхие дома снесены под какую-то застройку, было уютно. Запыхавшегося Николая я не сразу заметил:

- Еле тебя нашел, - отдуваясь, выпалил он и продолжил, - хочешь заработать?

- Интересно как? – не придавая вопросу серьезности, спросил я.

- Там, - Николай повел рукой в сторону вокзала, - ждет чеченец. Он людей подряжает на месяц в строительную бригаду. Заработок обалденный обещает! Я в Караганде столько едва за...

Дядя Петя седой. Мама говорит, что он белый, как лунь. Лунь — это полярный филин, или полярная сова, мама говорила, но я не помню. А папа говорит, что дядя Петя был смоляной, как головёшка. Когда я был еще грудной, а дядя Петя не был командиром полка, а папа не был «Помпой» и был простым бортмеханником, или борттехником, они с дядей Петей летали в Окинаву, или в Хоккайдо, папа говорил, но я не помню. И они сфотографировали там что-то «непотребное».

На обратном пути, над морем, их сцапали...

Был снегопад. Добрались до занесенной по пояс пасеки. Навес под черными деревьями в пустоте поля обрушился под тяжестью снега. Мертво и безжизненно вокруг, где раньше стояли ульи, только холод, над белой пуховой постелью словно распластался гипсом мертвец, не видно даже следов зверей. Мы с пацанами принялись за уборку вокруг домика, чтобы он не имел страшный бесчеловечный вид. Растопили печь в доме, для этого пришлось лезть на крышу и бросать в трубу зажженную бумагу, чтобы создать тягу...

Открыв утром дверь избушки, увидел сверкающий свежевыпавший снег. Пробежался мимо собак, привязанных у лежащих бочек, служащих будками, к маленькому и тесному деревянному сортиру. Назад возвращался уже не торопясь, вдыхая морозный воздух заснеженного леса. Потрепал четырех лаек Шапошникова по холкам, они вставали на задние лапы, подставляя жесткую шерсть, и радостно виляли хвостами, повизгивая. В предчувствии кормежки жрали собственные толстые какашки, что ожидать от собак, которых круглую зиму...

Пластилиновые люди.

Помойки оттаяли? – спросили в пространство Охотского моря люди в телогрейках, с изнуренными работой и рыболовным бытом лицами, как серые куклы-марионетки нависшие с высокого борта плавбазы «Приморский комсомолец», громоздящегося над нашей толпой, на гуляющей по зыби палубе СРТМа, исполняющего роль перегрузчика со стоящего в открытом море белоснежного «пассажира»..

От клинкеров тянутся ржавые потеки до ватерлинии, - судно давно в «морях». Нас поднимают наверх по очереди...