Самые короткие:
Военный анекдот.
Сын-курсант отцу, приехавшему на присягу:
– Меня «комодом» хотят поставить. А как я буду командовать ребятами-ровесниками?
– Тогда подумай, – отвечает отец (бывший кадровый офицер). – Кто из командиров отделения тебя больше устроит, когда прикажут драить сортир, ты сам или твой друг-ровесник?
Характеристики:
Человек – пузо. Думает: местами и временами. Мечтает: одним местом. Обедает: вовремя.
Человек – пень. Не знаю, чем он думает. На глаз, гниет заметно.
Иезуит после аутодафе:
– Слава Богу!
Неизлечимая.
Самая опасная болезнь – жизнь. Летальный исход 100 %.
Ах!..
Приехал из Белоруси «Поссат» в Москву. Перегрел и радиатор, и двигатель в пробках, зато уехал домой с облегчением. После придорожного «Макдоналдса» голос в лесу: – Что б они нижним клапаном подавились!
Самоуважение.
Не оставлять следы на унитазе жизни.
Остановка.
Автобусы подходили, унося в душном чреве своем чужие радости и горе. Бесконечная вереница судеб проносилась за стеклами. Далеко и мимо, мимо, мимо. На пустой скамейке остановки вдвоем мечтательно и хорошо! Кому выскажешь, кому докажешь несуществование Мира?
Июль 2005
Лебединая песня.
Она пела! Сновали прохожие с набитыми снедью пакетами, торопясь, домой из очередного «…маркета»; неподалеку, визжала мелкота, поливающая друг друга водой из фонтана, и тогда негромкий красивый голос ее словно звучал из космического далека, ощупью пробивая себе дорогу сквозь окостеневшую завесу приземленных и до оскомины обрыдлых человеческих «суета сует».
Она пела, сидя в инвалидской коляске под развесистым тополем с облысевшей корой, охраняющем незримый мирок оживающей в мелодии памяти и сопровождающим ее тоскующее контральто едва слышным и шелестящем сопрано листвы. Сторонний обыватель машинально лез в карман за мелочью и скоро тушевался перед облагораживающей меркантильные помыслы чистотой страдающей человеческой души. Прозревающая в слезливой сентиментальности старость неслышно пристраивала усыхающую мощь невозвратного своего былого на истоптанную подошвами недорослей скамейку за спиной певицы…
Она пела, не ощущая чужого присутствия, как привыкла петь в истомивших сердце четырех стенах больного затворничества, поверяя сокровенные тайны памяти единственному не покинувшему ее другу – своему голосу.
…Вспомнишь разлуку с улыбкою странною…
– Помогите на лекарства…
О, моя Родина!
Июль - октябрь 2005
Военный анекдот.
Сын-курсант отцу, приехавшему на присягу:
– Меня «комодом» хотят поставить. А как я буду командовать ребятами-ровесниками?
– Тогда подумай, – отвечает отец (бывший кадровый офицер). – Кто из командиров отделения тебя больше устроит, когда прикажут драить сортир, ты сам или твой друг-ровесник?
Характеристики:
Человек – пузо. Думает: местами и временами. Мечтает: одним местом. Обедает: вовремя.
Человек – пень. Не знаю, чем он думает. На глаз, гниет заметно.
Иезуит после аутодафе:
– Слава Богу!
Неизлечимая.
Самая опасная болезнь – жизнь. Летальный исход 100 %.
Ах!..
Приехал из Белоруси «Поссат» в Москву. Перегрел и радиатор, и двигатель в пробках, зато уехал домой с облегчением. После придорожного «Макдоналдса» голос в лесу: – Что б они нижним клапаном подавились!
Самоуважение.
Не оставлять следы на унитазе жизни.
Остановка.
Автобусы подходили, унося в душном чреве своем чужие радости и горе. Бесконечная вереница судеб проносилась за стеклами. Далеко и мимо, мимо, мимо. На пустой скамейке остановки вдвоем мечтательно и хорошо! Кому выскажешь, кому докажешь несуществование Мира?
Июль 2005
Лебединая песня.
Она пела! Сновали прохожие с набитыми снедью пакетами, торопясь, домой из очередного «…маркета»; неподалеку, визжала мелкота, поливающая друг друга водой из фонтана, и тогда негромкий красивый голос ее словно звучал из космического далека, ощупью пробивая себе дорогу сквозь окостеневшую завесу приземленных и до оскомины обрыдлых человеческих «суета сует».
Она пела, сидя в инвалидской коляске под развесистым тополем с облысевшей корой, охраняющем незримый мирок оживающей в мелодии памяти и сопровождающим ее тоскующее контральто едва слышным и шелестящем сопрано листвы. Сторонний обыватель машинально лез в карман за мелочью и скоро тушевался перед облагораживающей меркантильные помыслы чистотой страдающей человеческой души. Прозревающая в слезливой сентиментальности старость неслышно пристраивала усыхающую мощь невозвратного своего былого на истоптанную подошвами недорослей скамейку за спиной певицы…
Она пела, не ощущая чужого присутствия, как привыкла петь в истомивших сердце четырех стенах больного затворничества, поверяя сокровенные тайны памяти единственному не покинувшему ее другу – своему голосу.
…Вспомнишь разлуку с улыбкою странною…
– Помогите на лекарства…
О, моя Родина!
Июль - октябрь 2005
Обсуждения Зарисовки с натуры