Закат европы

Что ни говори, а полуденный сон в выходной - одно из величайших и невиннейших наслаждений этого мира! С этой мыслью я блаженно потягивалась в постели после утра приятных забот, медленно погружаясь в сладкую дремотную тишину, как вдруг...

"Жжжж" - оглушительно и настойчиво раздалось над самым ухом. После ряда безуспешных попыток отмахнуться, я проснулась и открыла глаза. Довольно крупная желто-черно-полосатая пчела носилась по комнате и с маниакальным упорством билась то в стены, то в раму...

Давным-давно жил на свете купец. В своём небольшом фургоне, запряжённом двумя понурыми лошадьми, ездил он из города в город, покупая и перепродавая немудрёные товары. Всем этот купец был славен: и умом, и сердцем, и молод был ещё, только вот не везло ему в жизни. И товары плохо продавались, и сделки не заключались. А всё потому, что не умел этот купец складно говорить, когда надо было. А хорошая речь в купеческих делах – как известно, главный козырь.

Однажды, когда ехал торговец с обозом в...

Жимолость.
Тропа. Спешим.
Бежит тропинка, петляет среди кустов и деревьев, огибает большие камни и валуны. Ее протоптали люди. На прохожих местах всегда появляются тропинки. Часто тропинка не самый короткий путь к цели, но удобно идти по проторенной дорожке. Мы идем по ней, и нам совершенно никакого дела нет до того, кто проложил ее когда-то, и почему он прошел именно здесь, а не где-нибудь еще. Ведь мы торопимся и редко замечаем окружающее. А вокруг кипит жизнь.

Может случиться, что...

Сэм Денкингер – уважаемый стольпар.
Когда он идет вразвалочку по Гангутской набережной, единственной улице поселка,

загребая здоровенными ручищами семечку из кармана отутюженных брюк, подносит ее ко рту манерно, слегка оттопырив мизинец – всем сразу понятно: перед ними матерый потомственный стольпар собственной персоной.

Здоровается с редкими прохожими, вышагивающими субботним утром по воняющему гниющими водорослями берегу, он небрежно : «…рассьте..» и сверкает передним золотым зубом так...

Его звали Алекс. А фамилия звучала необычно, на французский манер — де Темпль. Сказать, что он был странным мальчишкой, было бы не совсем верно. Это мы сделали его странным.

Алекс, сколько я его помню, всегда был отщепенцем, неприкасаемым, с которым брезговали общаться даже первоклашки. Его не принимали ни в одну игру, да что там игры, он даже в столовой сидел не за общим столом, а за отдельным столиком около двери. Любая беседа смолкала, стоило Алексу приблизиться, а говорившие молча, в упор...

«...Я уверен, во всем виноват химический завод. Тот самый, под сенью которого приютился наш забытый Богом промышленный поселок Ведельскирхен. Первое, что мне вспоминается из детства, это разрывающие беспомощно-нежную голубизну весеннего неба трубы, огромные, антрацитно-блестящие. Окутанные зловещими клубами ядовито-радужного дыма. Они казались мне тогда чем-то само собой разумеющимся, как детская песочница под окном или заваленный осколками битого кирпича и поросший чахлой травой школьный дворик...

Он появился также внезапно, как и исчез когда-то, несколько лет назад.

Тогда об его исчезновении долго шептались соседки по подъезду. Наблюдая за тем, как резко изменилась его мать, судачили:

- Посадили, наверное. Вон как Анна Семеновна убивается.

Анна Семеновна и вправду резко сдала, за какой-то месяц превратившись из статной, властной начальницы финансового отдела завода в тихую, с поникшим взором женщину.

А уж когда баба Маня увидела её в соборе, подающей заупокойную записку...

Он, пожалуй, хорош собой и поэтому время от времени соседки придумывают какую-нибудь пакость, что бы меня наказать. Сегодня они украли мой голос. Вечером, когда мы пили чай с вареньем из летних яблок на веранде нашего дома, построенного на воздушных сваях, сильно волнуясь, я сказала ему:

- Я всегда говорила, что у меня нет своего голоса, но ты убеждал меня, что у каждого есть свой голос, даже если бы он захотел, что бы это было не так. Разве ты не видишь, что случилось сегодня?

Он качает...

Узники жадно приникли к крохотным окошкам крепости, громоздкие ворота ограды, что окружала мрачное серое здание, открылись, пропуская освобожденных, и закрылись снова.

Был час заката. Лучи ярко освещали черепицу островерхих крыш, камни мостовых, кроны одиноких деревьев.

Кристиан огляделся – родной город показался ему новым, незнакомым.

- Пошли, - окликнул его Леон. – Теперь нам не откажут в помощи. Полтора года – это тебе не вечность, у нас еще остались друзья. Надо прежде всего...

-1-
"Жизнь...
Да что ты знаешь о ней?!
Ты ничего о ней не знаешь, так же как и о душе.
Кем ты был? Что сделал? Ничего... Не можешь вспомнить... Ну и ладно. Ведь это уже не так и важно.

Опять... Опять какие-то мысли... обрывки... слова… образы...

Нет... Не могу вспомнить...
Опять...
Да когда же это закончится?!
Тишина... Неужели всё?"
Тихий вздох. Раскаленный воздух обжигает легкие. Он встал и чуть не упал. Опять этот дом. Да что его так тянет сюда? Не помню... Опять случилось...