Заблудиться

В лифте под кнопками: "Мир хакеров".

В лифте: "Не писайте в лифте, мы же не катаемся на ваших унитазах".

В парке: "Войди в природу другом!"

В подъезде: "Дорогая, я тебя люблю". Ниже: "Лох - это судьба".

В столовой: "Друг, вкушая этой пищи, Знай - в сортирах стало чище!"

В студенческой общаге: "Мужчиной можешь ты не стать, но инженером стать обязан".

В туалете: "Coca-Cola слей легенду".

В туалете: "Hичего хорошего из тебя не выйдет".

В туалете: "Большая просьба не бросать...

Полковник Дин Вартон крепко зажал фотографию между большим и указательным пальцами и при-стально вглядывался в ее блестящую поверхность. Лицо его медленно багровело. Космический корабль, по внешним очертаниям принадлежащий внеземной цивилизации, заходил на посадку, чтобы сесть на необитае-мой планете, значившейся в звездных каталогах как Барлетт V. На Барлетте V располагался наблюдательный пост Земли.

Посадка инопланетного корабля нарушала суверенитет Земного сектора. Вартон нахмурился...

Фосс стоял перед коттеджем коменданта колонии, чувствуя, как гигантская лапа тяготения чужой плане-ты прижимает его к земле. Из последних сил он старался не сутулиться и держаться прямо. На планете земного типа его мускулистое тело весило сто семьдесят фунтов, на Сандовале IX они обратились в триста шесть.

Адапты, кучкой стоявшие на другой стороне широкой улицы, насмешливо улыбались. С крепкими сухо-жилиями, ширококостные, они не испытывали никаких неудобств от чуть ли не двойной силы тяжести...

21 марта
20.20

Я в Варанаси. Живу в отеле на Асси Гхате, дорогом и красивом, прямо рядом с Гангой. По-моему меня сюда привезли, дабы напугать высокими ценами. Перед этим таксист привез меня в какой-то жуткий гест-хаус, тоже на Асси, но довольно далеко от самой Ганги. Там были грязненькие стены и вообще атмосфера мне не понравилась. Тогда меня привезли сюда - и вот наконец я увидела действительно ОТЕЛЬ. С нормальным ресепшеном, вежливым, но ненавязчивым персоналом, с рестораном на крыше и...

Как много света и цвета вокруг: кармина, голубизны, зелени, золота. Город сверкает и искрится, словно его обмакнули в радугу. Я мог бы оттолкнуться ногами от асфальта и воспарить туда, где в чистой синей воде резвятся серебряные рыбки облаков. А внизу полыхают всеми оттенками красного черепичные крыши, отчего кажется, будто летишь над засеянным маками полем. Но я люблю идти в толпе. Среди вас. Мне нравится быть беззащитным и прозрачным для ваших взглядов. И — хотя вы не можете увидеть улыбку на...

Нет, речь пойдет не о призраках. Я не верю ни во что потустороннее. Ни в черта, ни в дьявола, ни в вервольфов, ни в летающие тарелки. Ни в ад, ни в рай. Чертовщина – плод чьей-то больной фантазии, а что до рая и ада – и то, и другое находится здесь, на Земле. И не нужно искать их где-то.

Иногда, мутными зимними вечерами, я сижу один в пустой квартире и, разглядывая снежные цветы на оконном стекле, размышляю о том, как просто, в сущности, устроена наша жизнь. Она представляется мне чем-то...

«...Я уверен, во всем виноват химический завод. Тот самый, под сенью которого приютился наш забытый Богом промышленный поселок Ведельскирхен. Первое, что мне вспоминается из детства, это разрывающие беспомощно-нежную голубизну весеннего неба трубы, огромные, антрацитно-блестящие. Окутанные зловещими клубами ядовито-радужного дыма. Они казались мне тогда чем-то само собой разумеющимся, как детская песочница под окном или заваленный осколками битого кирпича и поросший чахлой травой школьный дворик...

Путник, сколько дней ты в Пути? Кто знает? Сколько испытаний ты перенес? Изорвалась твоя одежда, износилась обувь твоя, на теле твоем раны… Лишь в глазах сохранился огонь и устремление к цели.

Встречи с людьми редко приносили тебе радость. Чаще всего ты сталкивался с непониманием.

Кто-то, заметив тебя еще издали, опускал глаза и быстро отходил в сторону, спеша по своим делам.

Твой вид нарушал его душевный покой, тревожил его добропорядочность. Он хороший семьянин и благонадежный...

Сизый свет люминесцентных ламп свивался узкими колечками и, пачкаясь о грязные стены, осыпался на линолеум мертвой шелухой. «В некоторых местах концентрация боли настолько высока, - думала Яна, - что воздух кажется жалящим и злым, точно рой голодных пчел.»

Девочку положили в больницу насильно. Как Яна ни умоляла, как ни плакала... от ее слез отгораживались осторожным «все будет хорошо» и спокойно готовились совершить над ней еще большее надругательство, чем то, которому она подверглась...

Этот год выдался очень странным. Черти рождались только полосатыми - с тех пор и пошла поговорка - чети полосатые, все воронята были белыми, а у волчихи в заповедном лесу родился оранжевый волчонок. Остальные пять были нормальными, серыми, на этого она смотрела и не верила своим глазам. Такого не может быть.

Архип был не мышонком, не лягушкой, а волчонком, но не обычным, а оранжевым, а времена допотопными, конечно, чудесными, но и тогда такого почти не случалось.

-Вот это да, - каркнул...