Я расскажу тебе за жизнь

У каждого из нас бывают моменты когда мы говорим о том что мы сильно устали... И хочется свернуться клубочком, закрыть лицо руками и надеяться, что все пройдет мимо и кто-то может сможет что-то решить за нас... Нам так хочется... Но, к сожалению, как бы мы не прятались, но именно нам нужно бороться с нашими трудностями, и как бы мы не устали, но нужно сжать кулаки, собраться с последними силами и идти дальше, преодолевать все новые и новые препятствия... И чем больше мы закаляемся, тем больше и...

Что такое жизнь?В чём смысл жизни?Эти вопросы задаёт себе каждый.Зачем мы живём?Ведь жизнь так сложна.Я задаю себе вопрос: "А зачем я существую?Зачем бог послал послал нас на землю?"Мы рождаемся,и вот...вдох...выдох...и я уже в этом мире,таком бесдушном,таком жестоком.Мы маленькие - жизнь нам нравится,мы наслаждаемся запахом чистой природы,детскими забавными развлечениями.Ну а что дальше?Растём,растёт наш разум,проблемы,и мы уже чувствуем свой грех.МЫ появились на свет - это и есть наш первый...

Эта история произошла в 80-м г. при строительстве нового цеха на заводе, вернее цех уже был подготовлен и оставалось только оборудование. Станки, лифтовые агрегаты, к реальсам под потолком приладить кран. Воопщем рабочая суета, немцы все ходили в касках, после упавщего кому то на голову кирпича или гипсолитового куска. Не мудрено конечно, такая высота. И вот техник по безопасности и гонял всех с напоминаниями об осторожности на объекте. Ну конечно все только отмахивались или тихо смеялись, что...

Я бывший жрец Храма Чёрной и Белой Луны, с моей исчезнувшей родины Атлантиды. Я Луций Корнелий Сулла – римский полководец и диктатор, я римский поэт и писатель Горацио. Бесконечное количество жизней, программа жреца - целителя у меня на исходе, я её почти полностью отработал. Но военная программа Суллы до конца не отработана, знаю, что повторно вернувшись в эту жизнь, могу стать диктатором. Приходил я в земную жизнь в разных обличиях и под разными именами. Я листаю Книгу судеб, написанную на...

Отец, вглядываясь в моё детское лицо, говорил:
– А твоё лицо мне знакомо, я ведь уже тебя где-то видел!

Но я не мог ему ответить. Любая личность при жизни проходит те реинкарнации, которые в прошлой жизни ею не были до конца отработаны. Сельская школа, служба в армии обычным рядовым, военное училище и опять служба в разных офицерских должностях в немыслимых бытовых и моральных условиях. Полковник не спился, не застрелился, как сделали это многие его сверстники. Он по пальцам считал годы до...

«И если я, Земля, тебя забуду...»

Когда Марвину исполнилось десять лет. Отец повел его длинными гулкими коридорами, что забирались все выше и выше через горизонты Управления и Энергопитания, и вот они поднялись на самый верхний уровень, в царство быстрорастущей зелени Питомных Земель. Марвину тут нравилось — было занятно видеть, как длинные хрупкие стебли чуть ли не на глазах жадно ползут вверх навстречу солнечному свету, который сеется сквозь пластиковые купола. Здесь все пахло жизнью, и...

Вырывать из тетради листки бумаги, гасить свет, заряжать телефон...

Срывать объявления в надежде найти то нужное, то желанное...

Долго-долго гулять по городу, вспоминая места наших свиданий...

Здесь мы впервые встретились, здесь ты подарил мне красную розу, а здесь мы думали, что расстанемся...но не расстались.

А я... А я пишу о тебе. Вспоминаю. Часто-часто. И пишу. Пишу дома в дневнике. Пишу в институте на последних страницах тетрадей... Пишу на улицах... Пишу в метро... Набираю...

Кто я такой? Человек или чудовище? Я жив? Или я уже давно умер? И вообще, где я?..

Ответом мне была тишина. Звонкая, давящая всем своим неисчислимым весом тишина. Я попытался подняться на ноги, но тут же моя спина во что-то упиралась. Это что-то тысячей ядови-тых щупалец впивалась в кожу, заставляя меня стискивать зубы, чтобы не закричать. Глаза я от-крыть не мог: казалось, будто веки были склеены смолой. Отвратительной, дурно пахнущей смолой.

-Где я? – произнес я, но не смог узнать своего...

Помнишь свои первые шаги в постижении музыкальной грамоты? Ты сидишь на неудобном табурете без спинки, ноги едва касаются пола. Перед тобой непослушные тугие клавиши, над ними ноты - крючки, непонятные значки, надписи на итальянском.

Рядом - учитель. Ты изо всех сил пытаешься понять, что зашифровано в нотах, при этом чуть не ломаешь суставы пальцев, силясь поставить их на нужные клавиши в нужной последовательности, с нужным усилием... Но все, что ты слышишь, - лишь какая-то какофония...

Это был 1940 тревожный и странный год, мир жил в ожидании войны, где-то она уже бушевала. Поэзия, словно молния, осветившая небосклон в начале века, мелькнула и погасла. Но раскаты той грозы, странным и далеким эхом еще разносились над миром, хотя порой трудно было понять и узнать, что это и откуда доносится грохот.

И только тень, непонятная и неузнанная никем в чужом мире перенеслась в сердце мира - Париж. Что там нужно было Поэту, что хотел он увидеть и услышать, почему так давно покинувший...