Я люблю тебя

И вот я снова здесь. Как же я счастлив. Я наконец-то в своем любимом городе. Как тут все изменилось. Здесь стало еще красивее, чем было раньше. Все-таки я давно здесь не бывал. Гуляя по улицам города, я многого не узнавал. Вот здесь я помню, был такой изящный дом, мы так любили гулять, я даже помню почему. В этом доме была музыкальная школа, в ней училась она. Она так приятно играла на фортепиано. Эта девушка всегда сидела за одним и тем же инструментом. Ее волосы сливались в тон с этим...

Сегодня случайно услышал, как доктор, вполголоса, обращаясь к своим коллегам, сказал:

«Этот долго не протянет…».
Было непонятно о ком идёт речь. Обход закончился, и, хотя в палате нас четверо, раз-говор происходил около моей кровати.

Тут меня озарило!
Было ощущение, будто облили ледяной водой:

говорили обо мне!..

Вначале бросило в жар, потом всё похолодело. По спине забегали мурашки, во рту пересохло и до этого привычный пейзаж за окном, который всегда радовал меня, но сей-час...

Незачем рассказывать, каким путем нижеследующие письма попали к нам в

руки. Они показались нам любопытными, нравоучительными и назидательными.

Мы их печатаем без всяких изменений, опуская лишь некоторые собственные

имена и несколько мест, не имеющих отношения к случаю с аббатом Обеном.

1

Г-жа де П. к г-же де Ж.
Нуармутье, ...ноября 1844

Я обещала тебе писать, моя дорогая Софи, и держу слово; да это и

лучшее, чем я могла бы занять эти длинные вечера. Из моего последнего...

Сначала он мне понравился. Пушистенький, смешной такой, но потом… Внимание ему уделяй, за день такое в клетке натворит, еле разберешься, а ты с работы, уставшая… все ничего, но он за день выспится и давай ночью шерудеть, фыркать, вздыхать. А потом вообще стал из клетки убегать. Утром берешь одежду, приготовленную с вечера, а из нее он выпадает , а на вещах следы его активной жизнедеятельности и шерсть конечно. И давай второпях заново комплектовать костюм. Но чувствую, что еще люблю – он же такой...

Все началось с бумажки. Именно определение ее судьбы, решило судьбу Даши, каким человеком она станет. Ведь маленькие поступки, влекут за собой большие.

Они гуляли по парку, был теплый прогулочный день. А Даше было откровенно скучно, ей хотелось домой к компьютеру. Ее раздражали мамины восклицания, типа: «ах, смотри как золотится листва…», или «смотри птицы в стаю группируются», а это вообще отстой: «иди сюда, будем идти и шуршать листьями…». Даша ведь не маленькая, первый класс все-таки...

Пролог.
Они встретились у мусорной кучи за селом. Им сегодня очень повезло, у них получился славный ужин. Наевшись, они начали укладываться на ночь, а так как уже были первые заморозки то в итоге они устроились бок о бок в ближайшей куче листьев и разговорились.

- меня зовут Рыжик, так меня чаще всего называют, ну когда камнями в меня не кидают, - представился грязный рыжий пес.

- а меня Чернушка, - сказала симпатичная черненькая собачка, у которой был забавный пушистый хвостик колечком...

Квартира была пустая и запущенная, словно в ней давным-давно никто не жил. Но на самом деле в ней жили двое: Сашка и его мать.

У глухой стены стоял старый продавленный диван с грязной и кое-где продранной или прожженной сигаретой обивкой неопределенного цвета. Диван купили, когда Сашка был маленький, и малыш любил прыгать на нем: пружины весело скрипели и прогибались, а отец держал его за руки, и оба они смеялись от удовольствия, и мать Саши смеялась вместе с ними.

Теперь дивану вышел срок...

Оглянитесь!
Вы стоите, а я за вашей спиной,
Слезы скользят по щекам,
Пожалуйста оглянитесь!
Вымолвить это я не могу...

Сказать это я не вправе,
Судьба так зла..
Я не могу больше молчать...
Я люблю только вас!

Я знаю, мне нельзя это говорить,
Но любовь не хочет молчать,
Правду сказать хочет,
Любовь хочет петь...

Мир не принадлежит нам,
Их хозяйны только боги...
И они не хотят мне помочь,
Правде открыть ему глаза.

Пожалуйста оглянитесь!
Глаза полны слез,
Я не могу...

Последние дни июля принесли невиданную жару. Дождя не было почти месяц, и асфальт на улицах буквально плавился. Подошвы прохожих оставляли на нем четкие отпечатки. В отдельные дни столбик термометра зашкаливал за сорок − и это в тени.

Измерить же температуру на солнце было невозможно — у градусника не хватало шкалы.

Измученные горожане спасались на Дону. Поблизости от воды было немного прохладнее. Те же несчастные, кто томился в душном городе, старались снять с себя все, что можно. Если бы...

— Я сама провожу. Мы с Белкой двух слов сказать не успели. Так что извините меня, — обратилась она ко всем, — я очень скоро вернусь.

И вот, наконец, они вдвоем с Белкой. Легкий морозец. Тихо. Споры, слова, духота — все позади.

— Белочка... — Ольга с нежностью поправляет ее вы-бившиеся из-под платка волосы и притягивает подругу к се¬бе. — Я очень соскучилась. В воскресенье собралась, но вот

вся эта затея с крестинами и Сашин приезд... А соскучилась очень.

— Я тоже. Еще больше.
— Кто...