Вверх

" И вдруг открылась музыка в засаде,
Уже не хищницей лиясь из-под смычков,
Не ради слуха или неги ради,
Лиясь для мышц и бьющихся висков,

Лиясь для ласковой, только что снятой маски,
Для пальцев гипсовых, не держащих пера,
Для укрупненных губ, для укрепленной ласки
Крупнозернистого покоя и добра. " (Мандельштам)
Анна была знакома с Игорем всего неделю, но их отношения дальше вечерних прогулок не продвинулись. И тогда у Игоря возникла идея, - встретится в выходной день и погулять...

Это была очень упрямая лошадь, так думала ее мама. Но мы будем считать ее просто очень настойчивой, ведь она не капризничала и не вредничала, а просто решила добраться до солнца и сказать ему спасибо.

«Дорогое солнце, спасибо огромное, за то что ты есть! Ты всех нас согреваешь …», - так готовила речь наша маленькая лошадь, и еще: «… ты такое мудрое и доброе, что я хочу стать твоим помощником!». И каждый день, когда на небе появлялось солнце, лошадь бежала за ним. Бежала-бежала, немного...

Э С С Е
«Танец уличных фонарей»

1. Осада

Солнце, щедрое солнце наконец-то потухло за горизонтом, уступая небесный купол другим действующим лицам. И лохматая чернота космоса наконец-то пробралась к поверхности Земли, пожирая и заглатывая причудливо-извилистые русла рек, строгие линии дорог, куски перелесков, и силуэты одиноких деревьев.

Единственное, что оказалось ей не по зубам – это, рассыпавшиеся чудесным узором в самом центре картины – разноцветные огни большого города. Как будто...

Глава 7.

Побережье, обрыв. Под нерукотворные колонны забегает море. Ряды обсидиановых, в соляных потёках и наростах, приземистых опор для скалы, нависшей над ними. Они стоят на источенном водой основании, расширяясь к верху.

"Да, неправильно жить, вовсе не приближаясь к Великому Морю. Каково бы оно ни было, лучше знать, чем не знать... Я смою…" Мурена, не любившая прогулки в полумраке, среди перешёптывания дроидов, собралась улетать, когда Бест сказал вдруг с деланным безразличием...

Он шел на ближний кордон заповедника, Лянгуеву Падь, в двух километрах за гребнем сопки. Находящийся по склонам ее поселок, амфитеатром смотрящий в бухту, где, днем, у причалов стояли рыболовные сейнеры, лес мачт среди портовых кранов, - все видимое пространство заполнял падающий из черноты ночи снег.

Это был канун Нового года, густой снег ложился под ноги мягко и уютно. Вот тогда он в первый раз почувствовал ее существование, она вместе с подружками ночью возвращалась домой из клуба. Она...

Опустилось небо на землю, деревья и сопки, и упал снег. Стою на крыльце кордона, за белой завесой одинокий крик вороны слушаю. За спиной теплый запах горящих дубовых поленьев, дверь открыта и у ног трется пушистый кот Васька. Я зацепил рукой одно из двух ведер и сквозь летящий снег пошел по тропе к ключу, оставляя за собой черные ошметки следов. В ольховнике сквозь ветви снег сыпет слабее на тропу с пожухлыми листьями.

На Сяухэ ведро ударилось о камни и запрудило поток, бегущий по мокрой...

... Резкий порыв ветра бросает мне в лицо горсть воды с макушки речной волны. Я смеюсь, встряхивая мокрой головой, вместе со мной смеются остальные дети.

- Горбун!
Это я. Они не дразнятся, просто раз уж родился горбатым - то значит, это слово мое.

Но все на свете имеет два имени.

- Горбун! - кричат они мне, - Сыграй нам что-нибудь веселое!

Я выбираюсь из воды, сажусь на теплый прибрежный камень, расставив ноги и медленно подношу к губам флейту. Вместе с первым звуком я закрываю...

Дядя Петя седой. Мама говорит, что он белый, как лунь. Лунь — это полярный филин, или полярная сова, мама говорила, но я не помню. А папа говорит, что дядя Петя был смоляной, как головёшка. Когда я был еще грудной, а дядя Петя не был командиром полка, а папа не был «Помпой» и был простым бортмеханником, или борттехником, они с дядей Петей летали в Окинаву, или в Хоккайдо, папа говорил, но я не помню. И они сфотографировали там что-то «непотребное».

На обратном пути, над морем, их сцапали...

!
Хотел бы я родиться негром. Черным как ночь и губастым, как Армстронг. С тех пор как я себя помню, моя душа поет. Вот только у меня нет средства, которым я мог бы пропеть эту песню. Я не могу прижать губы к мундштуку трубы или саксофона. И у меня нет голоса, чтобы пропеть эту песню моей души. И нет слов, чтобы описать ее в буквах. И писать я еще не умею. Я никому никогда не рассказывал об этой песне. Иногда, она переполняет меня, так что хочется выплеснуть наружу. Только я не знаю как. Может...

Женщины отдыхали физически, но томились в неизвестности, услужливые рабыни быстро и красиво их одевали, ухаживали за телом и волосами, услаждали музыкой и танцами, но никто не обмолвился с ними ни словом. Вокруг путешественниц образовалась гробовая стена молчания и она изматывала не хуже тюрьмы. О мужчинах тоже не было вестей. Время тянулось медленно.

Даже Югма начала скучать, в непривычной для нее роскоши не хватало изюминки - возможности действовать, а суть этой женщины была сильна именно...