ВСД: Психолухи вас обманывают!

Джонни сразу же вспомнились трудные, полные тревоги, как собственно и вся его жизнь, годы юности, когда ему было примерно столько, сколько теперь этим юношам и девушкам, и такой же диагноз, который, получается, нынешние врачи по-прежнему ставят многим. Конечно, теперь, оглядываясь назад уже с неизмеримо большим (однако по-прежнему, увы, катастрофически недостаточным) пониманием ситуации, он знал: в целом, данный ярлык в общих чертах верно описывал разлад, творящийся в его организме. С одной стороны, имела место сосудистая патология, а с другой – нездоровая активность вегетативной нервной системы.

Однако в своё время такой ярлык, наклеенный ему врачами, не давал совершенно ничего для облегчения его состояния, не говорят уже о перспективах эффективного лечения. Так почему же теперь, когда по прошествии четверти века с тех пор, казалось бы, у медиков были значительно лучшие технические возможности для выявления деталей патологии органов и тканей, они продолжали ставить людям тот же диагноз?!

Джонни, конечно, сразу же захотелось разобраться в этом вопросе, а потому он принялся расспрашивать участников упомянутых групп «в контакте» о том, из-за чего, по их мнению, у них началась «ВСД». Ответы шокировали его. В качестве основной причины заболевания ему практически единодушно называли «наши мысли» и «внутренний конфликт».

Джонни был так удивлён, что вначале даже не знал, как это воспринимать. Полученные от ребят, причём в разных группах, ответы, казались ему скорее неудачным приколом, глупой шуткой. Словосочетание «внутренний конфликт» напоминало ему о (увы, случавшихся с ним нередко) ситуациях, когда он вёл себя так, словно «поссорился с головой». Возможно, в некотором роде это даже так и было на самом деле! Но причём здесь тогда ВСД? Ведь любые странности в его поведении суть следствия проблем с его головой, патологии мозга, а не наоборот!

Желая прояснить своё недоумение по этому поводу, Джонни принялся приставать к участникам групп с вопросами: «А как человек может понять, что у него внутренний конфликт? По каким признакам? И как устранить конфликт, если он действительно присутствует?» Однако практически все, к кому он обращался, отвечали: «Тебе нужно обратиться к психотерапевту. Только он(а) может сказать причину».

Такие заявления вызвали у Джонни недоумение. Во-первых, он не мог не отметить тенденцию собеседников сразу переходить на личности (ведь он же ни разу пока не упоминал, что речь идёт о нём персонально), и захотел об этом сказать. Однако тут же вспомнил, как воспринимали прежде подобные его реплики на различных форумах, где также собиралась публика, зомбированная психолухами (и психотерапевтами, если уж на то пошло). Ему начинали сразу говорить тоном ироничного недоверия: «ну конечно, у тебя никаких проблем нет, и тебя сюда привело обсуждать этот вопрос исключительно абстрактное любопытство!» Поэтому здесь он решил сделать проще и наивно спросил: «Почему? У кого внутренний конфликт, у меня или психотерапевта? Зачем тогда спрашивать у другого человека?» Но ему отвечали примерно так: «Ты сам не сможешь выяснить. Это может увидеть только специалист. Внутренний конфликт глубоко спрятан в твоём подсознании, а на уровне сознания в тебе работают внутренние защитные механизмы, дополнительно мешающие тебе его увидеть и признать, что он у тебя вообще есть».

Естественно, такие заявления сразу же вызвали у Джонни сильное желание очень эмоционально возразить. Однако он тут же подумал о том, что надеяться переубедить этих людей было настолько же бесперспективно, как, скажем, спорить со Свидетелями Иеговы, пытающимися тебе проповедовать. Поэтому Джонни не стал даже пытаться устраивать дискуссию о том, насколько само представление о «внутреннем конфликте» высосано из окаянного отростка дедушки Фрейда и не опирается на реальные явления человеческой психики, не говоря уже про надуманность причинной связи с соматическими симптомами.

Он счёл более разумным просто следить за стеной сообщества, чтобы попытаться понять из рассказов постоянных обитателей группы, каким образом они представляют себе возникновение у них чисто физических симптомов вследствие «внутреннего конфликта». Однако вместо этого не смог удержаться, чтобы не ввязываться во «внешнее» противостояние.

Время от времени в группы приходили новые участники, подробно расписывавшие свои симптомы и рассказывавшие о том, как им плохо, а затем сетовавшие на врачей, находивших у них только «ВСД». Джонни во многих таких случаях писал, как лучше продолжать искать реальную патологию и с каким органом наиболее вероятно имеются проблемы. Но в то же время не мог не отметить, как драматически расходилась его позиция с мнением многих активных участников сообществ. Те принимались закидывать новеньких сообщениями, смысл которых сводился примерно к одному и тому же:

«Терапевт (или невролог/невропатолог) тебе не поможет, т.к. на самом деле тебе нужно к другому специалисту. У тебя невроз, а это лечит психотерапевт. Впрочем, ты правильно вначале сходил(а) к терапевту (неврологу), чтобы исключить органические заболевания».

После этого они набрасывались на Джонни примерно с такими словами: «Зачем ты лезешь со своими советами, если ничего об этом не знаешь? Так ты только напугаешь человека, и ему будет ещё хуже!»

Такие заявления вызывали у Джонни культурный шок. Нет, его удивляло не отсутствие у его оппонентов осознания того, насколько сложно на самом деле полностью «исключить органические заболевания», если это вообще возможно – такого понимания не было и у многих врачей, с которыми ему доводилось иметь дело. Не шокировала его и непоколебимая уверенность собеседников в своей правоте, основанная, по сути, лишь на том, что все они были в одном стаде, оболваненном из сходных (вероятно, связанных общими финансовыми и прочими прагматическими интересами) источников. Нет. Больше всего Джонни удивляло другое. К тому времени у него уже сформировались основательные представления о психотерапии и о том, почему она так популярна. За последние годы в России воцарилось общество потребления. Систематически познавать мир, пытаться самостоятельно разбираться даже в собственной голове, в своих взаимоотношениях с другими людьми стало не модно. Соответственно, столкнувшись с личными и прочими проблемами, многие из тех, во всяком случае, те, кто мог себе это позволить, сразу же бежали к «специалистам» консультироваться, как им жить дальше.

И пока это было так, Джонни не имел ничего против. Нет, если бы речь шла о ком-то из его близких, то он бы рекомендовал им самостоятельно разбираться со своей жизнью. В остальном же Джонни воспринимал психолухов и психотерапевтов примерно так, как относился к проституткам: он этого не одобрял и сам никогда не обращался к услугам женщин, торгующих своим телом, но считал, что если взрослые люди встретились и удовлетворили потребности друг друга по взаимному согласию,– это их личное дело. В конце концов, казалось бы, чем психотерапия хуже посещения спортивных состязаний, поп-концертов, ночных клубов/дискотек, наконец, визитов к тем же шлюхам, а также прочих развлекательных мероприятий? Тем более, она ещё сулит познание себя, обретение внутренней гармонии, повышение продуктивности, т.е. вроде как некое развитие личности.

Однако со временем ситуация стала меняться. Видимо, смекнув, что «король-то голый» и сколь сомнительна польза от психотерапии в расчёте на заплаченный психолуху рубль, обыватели становились уже не столь активно настроенными тратить свои кровные на мозготрахов. Тем не менее, последние не собирались сдаваться, посыпать голову пеплом, извиняться перед клиентами и искупать свою вину ударным трудом в реальном секторе экономике. Вместо этого они изменили тактику и открыли для себя золотую в плане финансовых перспектив консультирования жилу под названием «психосоматика». Это оказалось очень действенно, т.к. если раньше те, кто строил свою жизнь неверно с точки зрения психолухов, только лишали себя перспектив добиться успеха, обрести радость, гармонию и т.д., то теперь они вроде как в прямом смысле рыли себе могильную яму своими «неправильными» мыслями и эмоциями.

Психосоматика оказалась действительно удачным маркетинговым решением также по следующим двум важным причинам:

Во-первых, она была на руку рынку медицинских услуг, т.к. давала возможность объяснить пациенту, почему ему так плохо несмотря на отсутствие отклонений от нормы на самых современных супер-пупер обследованиях, за которые он(а) отвалил(а) кучу денег. Оказывается, «органически» он(а) (пока) здоров(а), а разнообразные симптомы суть всего лишь проявления неправильных мыслей и эмоций. Но этим уже занимаются не врачи медицинских специальностей в традиционном понимании этого слова, а психотерапевты. И, разумеется, визит к соответствующему специалисту в их конторе не стоит затягивать, так как со временем неразрешённый внутренний конфликт вполне способен привести к реальным органическим нарушениям, лечение которых будет уже сложнее, болезненнее, дороже и может не вернуть здоровье в полном объёме.

Таким образом, платные медицинские конторы открыли для себя, можно сказать, драгоценный камень, которым можно было поразить сразу несколько зайцев (не считая самого больного). Ведь если поставить пациенту «настоящий» диагноз, ему необходимо назначить соответствующее лечение. Оно может оказаться не действенным, лишь временным в случае хронических заболеваний (часто носящих дегенеративный характер и потому не поддающихся радикальному лечению), составляющих значительную долю общей практики, вызвать побочные эффекты (порой серьёзные) и т.д. А зачем это надо? Куда удобнее в этом плане напуганные (впрочем, на самом деле, обоего пола) барышни – невротики. Достаточно им сказать: «у Вас всё хорошо, только нервишки надо подлечить у соответствующего специалиста, психолуха/психотерапевта», как они будут безумно благодарны за сервис...

До поры до времени, разумеется. Нет, конечно же, потом болезнь непременно напомнит о себе, ещё более серьёзно и убедительно, но соответствующим «специалистам» не привыкать – они знают, как иметь с этим дело! Не зря же появилось такое выражение: РАБОТА с психотерапевтом! Это не тот доктор, который скормит тебе волшебную таблетку, и ты сразу поправишься! Нет! Приходя на сеанс, ты принимаешь на себя ответственность за свою болезнь и её лечение. Не поправился – значит, сам облажался, плохо работал! А настоящие, опытные, матёрые психолухи/психотерапевты развили в себе изумительную способность обвинять обращающихся к ним за помощью страдальцев в их проблемах, включая различные болезни и неудачи в лечении.

К тому же, сам протокол словесной «терапии» к этому располагает. В самом деле, в традиционной практике, если больной получает, допустим, уколы в/м, то глупо обвинять его в случае чего, что его жопа (в лице мышцы gluteus medius) не приняла целебное снадобье! И совсем другой разговор – с нерадивым пациентом психотерапии, который что-то там не «проработал».

Тут, разумеется, в принципе возможна небольшая загвоздка, связанная с тем, что у некоторых пациентов действительно что-то находят. Но разве этим смутишь психосоматически настроенных платных знахарей?! У них на сей случай приготовлен коронный номер под названием «выявленная патология не объясняет (до конца) симптомы»: «Да, у Вас есть небольшой клинически не значимый (интересно, по каким только критериям они это определяют?!) пролапс митрального клапана... (остеохондроз и т.д.; подставьте свой вариант). Но знаете, я как врач с большим опытом (гордость прямо распирает!) видел достаточно пациентов с данным заболеванием, которые живут и радуются каждому дню. А Вы?! Посмотрите на себя! Вам не стыдно? Если уж, как я вижу, Вы сами не можете справиться, у нас в центре есть замечательный специалист...»

Во-вторых, сорняки психосоматических учений особенно хорошо прорастали в интеллектуальном болоте, образовавшемся в сознании обывателей в результате развала прежней системы фундаментального материалистического образования. Конечно, сам Джонни в своё время учился, прямо скажем, неважно, однако ему ещё повезло частично застать советскую школу до того, как она успела окончательно сгорбиться (и тем самым угробиться), а потому даже в его больную голову прочно вбили: БЫТИЕ ОПРЕДЕЛЯЕТ СОЗНАНИЕ! Следовательно, если человеку всё время плохо, то у него также мысли и эмоции скорее будут соответствующие.

Теперь же психолухи пытались втирать обывателям, что всё якобы обстоит с точностью до наоборот. Мол, люди своими переживаниями и дурными мыслями сами разрушают собственное здоровье, навлекают на себя различные болезни.

О том, к какой деформации понимания больными людьми своего состояния могут привести такие установки, Джонни мог многократно наблюдать в группах «ВСД». Их участники один за другим повторяли, словно заклинание: «Нужно помнить, что мы все на самом деле здоровые люди! Всё это у нас в головах!» От таких заявлений Джонни становилось не по себе. Неужели они действительно считают, что сами однажды придумали (и как им это удалось?! а зачем?!) все эти симптомы, создающие им столько неприятностей, заставляющие их постоянно бояться умереть и одновременно называть существование в таком состоянии адом?! – недоумевал Джонни.

Потом, если у большинства из них это продолжалось, по их словам, всего несколько месяцев, от силы пару лет, то сам он с детства уже вообще не видел жизни за пределами постоянного дурмана нереальности и неотступно сопровождавшего его ощущения: «Мне плохо и никогда уже не будет хорошо!» И по такой логике тогда получается, он всю дорогу мучился по собственному выбору?! Нет! Такого не может быть! Он никогда с подобным утверждением не согласится! Джонни был в этом абсолютно уверен.

И ему также зачем-то хотелось убедить других в справедливости своего видения ситуации. Казалось бы, какой смысл, если он не знал пути лечения даже для себя? И, тем не менее, Джонни горячо желал, чтобы другие также искали для себя выход в том направлении, которое он считал единственно верным.

Однако с ним практически никто не хотел соглашаться. Когда он настойчиво подчёркивал важность поиска реальных физических причин недомогания, его собеседники в комментариях на стенах групп отвечали ему в таком стиле, словно при этом крутили пальцем у виска. Джонни расстраивался, бесился, но сдаваться не хотел, а потому писал снова и снова.

Особые надежды Джонни связывал с теми, кто впервые приходил в группу и жаловался, рассказывая о своих симптомах. Заметив такого участника, он жадно набрасывался с вопросами о том, что беспокоит, сообщал своё предварительное заключение и рекомендовал обследования, которые считал целесообразным пройти. Однако новичка также сразу же обступали завсегдатаи и не только хором рекомендовали не придавать чрезмерного значения симптомам, но и как можно скорее посетить психотерапевта, а также не обращать внимания на Джонни, мол, это местный дурачок.

Тем не менее, несмотря на подобное поведение его оппонентов, не все недавно пришедшие подписчики сообществ начинали сразу шарахаться от Джонни. Как ни странно, среди таких участников у него со временем стали даже появляться в некотором роде единомышленники. Когда постоянные участники, как обычно, рекомендовали им обращаться к психолухам/психотерапевтам, они возражали, высказывая о своих болезнях утверждения, с каждым из которых Джонни мог полностью согласиться применительно к себе:

– Мне очень плохо, значит, дело серьёзно;
– Если человек всё время болеет, значит, тому должны быть реальные причины в виде поломки в организме;

– Нарушения функций жизненно важных органов не лечатся словами. Поэтому тем более глупо и унизительно платить кому-то несколько тысяч в час за разговоры, когда ты сам вынужден за эти деньги несколько дней работать. И т.д. И т.п.

Джонни сразу проникался глубокой человеческой симпатией к этим людям. Ведь хотя они были новенькими в тех группах контактика, где рассказывали о своих симптомах, у них, как правило, за плечами было достаточно горького опыта. Им уже не раз доводилось испытывать на себе непонимание врачей, маскировавших своё незнание беспощадным вердиктом «это у Вас от нервов», сопровождаемым не менее унизительными призывами «взять себя в руки», а также презрение «близких» и «друзей», безапелляционно заявлявших: «ты ноешь и плачешься, чтобы тебя пожалели» и так далее.

Джонни чувствовал нутром, как нелегко этим людям, а потому стремился им помочь если не вылечиться (он догадывался, что, как и у него самого, для многих из них не только полное выздоровление, но и приостановка патологического процесса были невозможны), то лучше разобраться в своей болезни, поставить себе хотя бы приблизительный диагноз. В моменты отчаяния, которое нередко охватывало его от беспросветности состояния, подобная «интеллектуализация» очень помогала ему морально. Джонни утешал тогда себя такими рассуждениями: «Пусть мне не удастся вылечиться от этой болезни, которая нанесла уже слишком большой вред моему организму, но, по крайней мере, мне удастся получить знания, собрать фактический материал, который поможет людям в будущем».

Вдохновлённый такими мыслями, Джонни принимался подробно расспрашивать тех, кого считал в первую очередь своими собратьями по несчастью об их симптомах и настойчиво рекомендовать им обследования, которые, по его мнению, им следовало пройти. Тем более у многих из них, в отличие от него, были средства платить за разные современные диагностические тесты.

Результаты обследований некоторых таких участников неприятно поразили Джонни... в первую очередь его собственной реакцией. Казалось бы, всё логично: его предсказания относительно их диагнозов сбылись, и он был доволен собой. Однако ситуация теперь не казалась ему столь прямолинейной. Ведь эти люди шли обследоваться, где-то в глубине души всё же лелея надежду, что у них «не найдут ничего страшного». Теперь же им были поставлены диагнозы серьёзных заболеваний сердца, нижних дыхательных путей или центральной нервной системы, которые для некоторых оказывались фактически смертельными приговорами в отсутствие (на данном уровне развития медицины) эффективного лечения.

Чему же тогда радовался Джонни? Своей правоте, чего бы она ни стоила другим, даже если он никоим образом не мог быть причиной их незавидного состояния?! Или тому, что не у него одного дела так плохи?! Неужели его болезнь сделала его таким?! В любом случае, это было ужасно!

Особенно тронула Джонни история одного паренька, с симптомами в чём-то похожими на его собственные, несмотря на различие патологий, лежавших в основе. Джонни ещё сильнее теперь испытывал отвращение, перечитывая, как травили этого юношу, решившегося поделиться своей проблемой в интернет – сообществе, объясняя его шаткую, неустойчивую походку и даже нечёткую речь неуверенностью в себе. К сожалению, на самом начальном этапе такое впечатление было и у терапевта районной поликлиники, к которому обратился молодой человек. Участковый врач даже не направила бедного юношу для дальнейших разбирательств к неврологу, а безапелляционно заявила пациенту, перепуганному своим состоянием, что это всего лишь «невроз» и вегето-сосудистая дистония.

Молодой человек даже теперь словно не мог забыть этот диагноз, рассказывая виртуальным собеседникам, что у него ВСД и атаксия Фридрейха, как будто первое из этих заболеваний могло иметь какое-то значение на фоне второго. У Джонни больно сжималось сердце от сострадания, когда он представлял дальнейшую судьбу несчастного парня, который, скорее всего, лет через 10-15 уже не сможет подняться из инвалидного кресла, а через 20 у него остановится сердце – типичная картина естественного развития данной болезни, для которой в настоящее время не имеется действенного лечения. Сам Джонни, конечно, со своей хворью и столько не мог надеяться прожить, но всё равно юношу было очень жаль.

Джонни также был до глубины души потрясён случившемся с молодой женщиной по имени Анюта. Наверное, будь он верующим, её история поставила бы его в тупик. Ведь когда с человеком случается несчастье, например, тяжёлая болезнь, религиозные люди задаются вопросом: За что? Анюта же не делала людям зла. Напротив, она была из тех, о ком говорят: мухи не обидит! Более того, складывалось впечатление, что для неё не было чужой боли, причём её удивительная способность к состраданию распространялась не только на разных людей, но и на всё живое. Анюта не могла равнодушно пройти мимо, например, брошенного котёнка.

В то же время, к сожалению, у этой замечательной женщины с детства была ВСД. А последнее время её самочувствие стало ухудшаться – стали мучить приступы удушья/нехватки воздуха и сердцебиения. Однако врачи в поликлинике сказали ей, что у неё просто «панические атаки» так протекают. Встревоженная догадками, что это «уже не ВСД», Анюта решила поделиться своими сомнениями с другими участниками сообщества. Однако постояльцы поспешили её заверить, мол, невроз ещё и не так может себя проявлять. Когда же Анюта робко поинтересовалась, за что ей такое наказание, все эти ужасные симптомы и что ей теперь делать, кто-то особо дотошный, вероятно, просмотрев её страницу, где она пристраивала бездомных котят, цинично заметил: «Вот если бы ты, как подобает здоровой на голову женщине твоего возраста, обнималась не с кошечками, а с мужиком, это было бы важным шагом к излечению от твоей болезни, имеющей, несомненно, психосоматические корни».

Естественно, Анюта, которой было неприятно слушать такое предложение о смене «ориентации», тем более высказанное в столь оскорбительной форме, больше не стала ничего спрашивать и какое-то время не заходила в ту группу. К тому же, в своё время, пока не начались серьёзные проблемы со здоровьем, у неё были отношения не только с кошечками, но и с мужчинами. Однако чем больше она встречалась с мужчинами, тем больше любила кошечек.

Джонни, даже не расспрашивая Анюту про её личную жизнь, догадался по материалам (включая его собственные статьи), к которым она проявляла интерес, а также некоторым другим косвенным моментам, с чем это было связано. Как он знал и по своему опыту, к сожалению, такие хорошие, добрые, доверчивые люди, особенно когда они много болеют и потому не интересны нормальным, нередко притягивают к себе жаждущих ими воспользоваться психопатов и иных деструктивных личностей, а также много прочего говна в человеческом облике, нередко с виду весьма привлекательном.

Когда Анюта снова пришла через несколько месяцев в группу ВСД посоветоваться, состояние её заметно ухудшилось. Как она рассказала, у неё усилилось ощущение нехватки воздуха и добавилось ещё множество очень неприятных симптомов. Подробно расспросив Анюту, Джонни пришёл к пугающему выводу: у неё проблемы с правым сердцем. В отсутствие выраженной врождённой патологии наиболее вероятной причиной этого могло быть заболевание лёгких. Поэтому Джонни принялся активно убеждать Анюту как можно скорее идти в поликлинику исследовать функции дыхательных путей.

Когда она по возвращении оттуда сообщила, насколько сильно у неё снижена жизненная ёмкость лёгких, Джонни был потрясён. Конечно же, он переживал за Анюту, догадываясь, насколько серьёзно должно быть её заболевание. Но Джонни также крайне неприятно поражала реакция других участников обсуждения. Многие из них высказали своё «эзотерическое» (или, как иногда говорят в народе, шизотерическое, хотя Джонни считал такое словоупотребление недопустимым, т.к. оно унижает шизофреников) видение этиологии болезни Анюты. По их мнению, во время приступов нехватки воздуха её душит не болезнь, а она сама себя своим «страхом перед жизнью», «неверными, недостаточно гибкими установками» и так далее.

Наблюдая это, Джонни был шокирован не только трагической судьбой Анюты, но жестоким невежеством этих людей, фактически считавших её виновной в своей болезни. А ведь у многих из них имелось какое-никакое высшее образование, которому, конечно, в наше время грош цена как источнику фундаментальных знаний о мире, но всё же. И вот к чему ведёт такое их «просвещённое отношение»: человеку становится очень плохо не только физически, но и морально!

Джонни не мог знать подробностей того, о чём думала Анюта, но мог догадываться об этом, даже не общаясь с ней лично. По мере ухудшения объективного состояния здоровья, её статусы становились всё более мрачными. Последний из них выглядел примерно так: «Небо, забери меня отсюда! Я так больше не могу!» И больше Анюта в контакт не заходила. Джонни догадался: её больше нет в живых! Он был в шоке. Джонни понимал, конечно, каков долгосрочный прогноз, но не предполагал, что всё закончится так быстро. По его представлениям, она должна была протянуть подольше. С учётом этих трагических обстоятельств ему было ещё неприятнее вспоминать о том, как люди в различных группах фактически считали Анюту виноватой в её тяжёлой болезни. Как Джонни понял на основании общения с ней, у Анюты развилось неизлечимое интерстициальное заболевание лёгких, с которым люди живут от силы несколько лет с момента диагноза. Живая функциональная ткань главного дыхательного органа замещается соединительной, в результате чего человеку становится всё труднее получать необходимое количество кислорода. К сожалению, этиология данного заболевания, которое может иметь многообразные причины, в настоящее время недостаточно изучена. И в любом случае обвинять людей, ставших его жертвой, якобы они сами стали причиной своего несчастья, недопустимо.

Чисто теоретически, конечно, можно предположить, что когда человек неоднократно контактирует с бездомными животными, в кошачьем мехе может быть много чего, в том какие-нибудь антигены, запускающие (аутоиммунный) воспалительный процесс, когда иммунная система начинает разрушать свой же организм. Возможно, действительно, если бы Анюта вместо кошечек сосредоточилась на контактах с мужчинами, у неё было бы не это заболевание, а, допустим, хламидии, гонорея, сифилис, гепатит В, ВИЧ, герпес 2 типа, трихомониаз и т.д. Но даже в таком случае недопустимо возлагать ответственность за болезнь на её жертву, как любят делать психолухи и иже с ними. Это всё равно как винить изнасилованную женщину в том, что она пошла по той улице, где на неё напали. Мол, если бы она выбрала другую дорогу и не притягивала к себе насильников, излучая каким-то мистическим образом уязвимость... Но ведь на самом-то деле каждый человек имеет естественное право ходить по каким угодно улицам, и не быть при этом изнасилованным! И даже если женщина тусуется на улицах с красными фонарями, нужно, чтобы у неё была возможность заработать себе на жизнь цивилизованным образом на продуктивной работе, не унижая своё человеческое достоинство. А не так, как, допустим, в современной России, где женщина, выполняющая большой объём конструктивной деятельности получает за свой труд меньшее вознаграждение, чем та, что «сосёт» у начальника!

А чтобы стало меньше смертельных болезней, нужно платить деньги не мошенникам, шарлатанам, мотивационным ораторам, психолухам и т.д., трахающим людям мозг, виня их в собственных проблемах, а развивать реальную медицину, серьёзно исследующую подлинные биологические корни различных патологий организма. Чтобы вместо несусветной хрени на популярных сайтах можно было найти эмпирически обоснованные рекомендации, по типу астрологических, только действительные. Например, людям с такими-то генетическими разновидностями классов человеческого лейкоцитарного антигена/комплекса гистосовместимости следует проявлять особую осторожность в контактах с животными и т.д.

Эти истории навели Джонни на мрачные раздумья о том, сколько ещё таких молодых людей и девушек с неизлечимыми заболеваниями думают о том, что у них всего лишь «ВСД», невроз и т.д. до самого последнего акта драмы, когда, наконец, узнают свой настоящий диагноз. И всё это время они нередко винят себя в своём нарастающем недомогании, сталкиваются с непониманием и осуждением окружающих, разбазаривают свои (зачастую весьма ограниченные) финансовые ресурсы на психотерапию, которая в их случае (как, впрочем, и для практически любых других соматических заболеваний) является не более чем последовательностью пустых дорогостоящих разговоров. Конечно, многим из этих людей при нынешнем состоянии наших знаний нет возможности эффективно, радикально помочь, особенно в случае генетических патологий. Однако для реального прогресса в этом направлении, пусть лишь ради будущих поколений, эти вопросы необходимо серьёзно исследовать, и здесь настоящей медицине очень полезны были бы те огромные средства, которые в настоящее время полноводной рекой льются в карманы алчных словоблудотерапевтов.

И ещё одна мысль не давала покоя Джонни. Он рассуждал так: «Допустим, эти люди, у которых выявили в итоге структурные нарушения генетической и иной природы действительно серьёзно больны. И в том, что им раньше диагноз не поставили, в принципе, также нет ничего удивительного, т.к. зачастую бывает сложно разобраться без дорогостоящих и/или неоправданно инвазивных процедур. Но как тогда быть с другими, теми, у кого разнообразные, достаточно детальные обследования не выявляют тяжёлых органических патологий, которыми можно было бы объяснить столь плохое самочувствие? Неужели у них действительно всего лишь ВСД, и их многообразные симптомы обусловлены ничем иным как слишком бурной активацией вегетативной нервной системы в ответ на ментальные процессы?!»

Джонни безумно захотелось разобраться в этом вопросе. Как ему представлялось, основной реальный аргумент его оппонентов сводился к следующему. Якобы учёными проводились исследования, в соответствии с результатами которых продолжительность жизни ВСД-шников никоим образом не меньше, а чуть больше средних по населению для соответствующего пола, и их панические атаки выступают в роли своего рода тренировок сердечно – сосудистой системы. А потому о каких серьёзных заболеваниях тут можно говорить, если продолжительность жизни не только не снижается, а скорее немного увеличивается?!

Однако сколько Джонни ни искал в интернете оригинальную публикацию пресловутых учёных, найти её ему нигде не удалось. Зато он помнил, как в своё время был потрясён результатами работы пиндостанца японского происхождения по имени Никуяси Тамагочи и его коллег. Упомянутые исследователи в течение двух лет наблюдали 33999 американских медиков мужского пола в возрасте 42 – 77 лет без установленной сердечно – сосудистой патологии на входе. Выяснилось, что их дальнейшая судьба статистически в значительной степени определялась показателем, измеряемым следующим опросником:

Индекс фобической тревожности Крауна – Криспа

В каждом из пунктов выбери вариант, наиболее точно описывающий твоё состояние.

Испытываешь ли ты необоснованный страх нахождения в замкнутых пространствах, таких как магазины, лифты и т.д.? (Часто – 2, Иногда – 1, Никогда – 0);

Замечаешь ли ты за собой опасения заболеть неизлечимой болезнью? (Никогда – 0, Иногда – 1, Часто – 2);

Чувствуешь ли ты себя спокойнее в помещениях? (Определённо – 2, Иногда – 1, Не особенно – 0);

Испытываешь ли ты дискомфорт в автобусах или метро даже в отсутствие давки?

(Сильно – 2, Немного – 1, Совсем нет – 0);
Избегаешь ли ты выходить из дома в одиночку? (Да – 2, Нет – 0);

Проявляешь ли ты излишнее беспокойство, когда родные не возвращаются домой вовремя? (Нет – 0, Да – 2);

Боишься ли ты высоты? (Да – 2, В меру – 1, Совсем нет – 2);

Испытываешь ли ты панику в толпе? (Всегда – 2, Иногда – 1, Никогда – 0).

Для подсчёта индекса Крауна – Криспа сложи свои баллы по отдельным пунктам.

Как выяснилось в ходе указанного исследования Никуяси Тамагочи и его коллег, у тех, у кого индекс Крауна – Криспа равен 4 и выше, по сравнению с теми, у кого он равен 0 или 1, за указанный период произошло в три раза больше катастрофических эпизодов (таких, как инфаркт миокарда). Особенно выраженным было различие по числу случаев внезапной смерти (примерно в шесть раз). С тех пор описанная эпидемиологическая закономерность неоднократно подтверждалась другими учёными. Интересно, если это не болезнь, что тогда убивает людей? – недоумевал Джонни.

В первую очередь настораживающим и пугающим в упомянутой выше трагической статистике представлялось многократное повышение опасности внезапной смерти. Поэтому не удивительно, что каждый раз, когда с ними случается очередной криз, больные вегетососудистой дистонией так боятся в первую очередь инфаркта.

В то же время, активные участники групп ВСД контактика и прочих подобных сообществ, вслед за психолухами, которым они слепо верили, повторяли снова и снова, словно зомби: «от панических атак никто ещё не умирал!»

И в некотором извращённом смысле, разумеется, они были правы. В самом деле, даже в кошмарном сне трудно было бы представить себе, чтобы кому-то выдали врачебное заключение о смерти их родственника от «панической атаки». Такое, наверное, могло бы расцениваться как оскорбление памяти усопшего! «Паническая атака», закончившаяся летальным исходом, post factum, уже, естественно, называлась иначе! И реально ли было до завершения эпизода отличить одно от другого?

Оболваненные активисты (и особенно активистки) групп контактика в этом вопросе свято верили заявлениям своего гуру – ТВ-артиста Андрея Куропатова, заявлявшего о том, как опытный врач якобы с первого взгляда способен определить, кто настоящий больной, а кто «невротик». Но Джонни ориентировался на другие, более достоверные источники информации, которые помогали ему узнать правду, какой бы мрачной она ни была. Как-то особое впечатление на него произвела книжка человека, долгие годы действительно работавшего на переднем плане настоящей медицины, в отличие от шута из зомбоящика, вовремя почуявшего гнилой ветер перемен, вызвавший развал системы здравоохранения, а с ним возможность реализовать свои амбиции нажиться на больных людях. Со своей ослабевшей от болезни памятью Джонни даже не мог запомнить толком имя автора, которого звали толи Абдул, то ли Ябвдул. Однако его книжка «Осложнения» о (нередко трагически) неожиданных ситуациях из практики произвела на Джонни неизгладимое впечатление. И этот человек явно знал, о чём писал. Пока «доктор» Куропатов испражнялся..., пардон, упражнялся в своём «психотерапевтическом» словоблудии на телеэкране, гастарбайтер Абдул Говнади вспарывал людям животы в операционной.

Джонни увлечённо и даже не без некоторого трепета (Невольно возникала мысль: а вдруг и у меня такое будет? Хотя и без того проблем со здоровьем было выше крыши!) читал одну за другой мрачные истории «Осложнений», повествовавшие о том, насколько хрупка человеческая жизнь и как трудно бывает порой поставить правильный диагноз и подобрать правильное лечение. Особенно поразил Джонни, например, рассказ о девушке, которая танцевала на свадьбе подруги босиком и натёрла пятку, а потом у неё поднялась температура и зловещая краснота стала распространяться вверх по распухшей ноге. Анализируя этот случай, Абдул вспоминал, как незадолго до этого у мужчины после небольшой ссадины под мышкой стала распространяться чудовищная инфекция (некротический фасциит), вызванная особо вирулентной разновидностью стрептококка группы А, «бактериями, пожирающими плоть». Пришлось вырезать множество мышц на груди. Однако даже несмотря на эти меры, пациент впал в шок, у него стали отказывать почки, лёгкие, печень, сердце, и он умер. Теперь же, стоя перед лежавшей под наркозом пациенткой, у которой неожиданно по заключению патолога оказался подобный случай, хирург и его коллега должны были принимать непростое решение: отрезать ногу, или нет. Ампутация давала больше шансов спасти жизнь при этом заболевании со смертностью порядка 70%, но, очевидно, обрекала ещё совсем молодую женщину на инвалидность.

Из той же книжки Джонни узнал и о том, как несколько процентов пациентов, обращающихся за неотложной медицинской помощью по поводу сердечного приступа, ошибочно отправляют домой с заключением «ничего особенного», в результате чего примерно четверть из них умирают. И в этом трагическом факте нет ничего из ряда вон выходящего, поскольку таких ошибок очень сложно избежать. Ведь может быть, допустим, инфаркт без подъёма ST-сегмента на ЭКГ. Конечно, по истечении нескольких часов вопрос можно более достоверно выяснить биохимическим анализом на MB-изоформу КФК, тропонин и всё такое, однако к тому времени уже поздно, как говорится, боржоми пить, т.к. клетки, выделившие регистрируемые ферменты, безвозвратно погибли. И они, подобно нервным, не делятся. Соответственно, любые вмешательства, будь то хирургическое или тканевой активатор плазминогена, должны выполняться как можно скорее.

Нет, разумеется, речь не идёт о том, чтобы у каждого молодого человека чуть что выяснять подозрение на инфаркт инвазивными методами! Но важно и понимать, как опасно ориентироваться во врачебных заключениях на интуитивное впечатление о человеке, которому плохо, как «невротике». К тому же, увы, ВСД отнюдь не является «прививкой» от «настоящих», серьёзных заболеваний. Напротив, в действительности, как убедительно свидетельствует статистика, приведённая выше, дело обстоит как раз наоборот!

Однако даже многократно повышенной опасностью внезапной смерти несчастья, подстерегавшие бедных ВСД-шников, не ограничивались. Значительной части из тех, кто не умирал от сосудистых катастроф молниеносно, было суждено значительно раньше времени начать терять разум и превращаться в «овощей».

О том, как это происходит, Джонни впервые получил представление немногим более десяти лет назад при следующих обстоятельствах. У него тогда была пара знакомых психолухов – бывший одноклассник и его жена, консультировавшая своих клиентов во входившей в те годы в моду «клинике неврозов». Как – то Джонни помогал этой чете, ремонтируя их компьютер. Вообще, он не мог назвать себя большим любителем копаться в грязном чужом белье, однако на сей раз не мог устоять, заметив среди пробегавших имён резервно копируемых файлов словосочетание «Истории болезни». Даже не поленился подобрать пароль при помощи специальной программы.

Ведь Джонни уже тогда мог подозревать, какое это имело отношение к нему, хотя некоторые трагические подробности открылись ему лишь значительно позже, более чем через десять лет. Замечая у себя огромное количество различных тревожных и навязчивых симптомов, он мог догадаться о постигшем его каком-то тотальном неврозе, однако даже не считал это болезнью, справедливо рассматривая лишь как одно из сравнительно невинных проявлений неизлечимой общей патологии, поразившей его организм.

Жена бывшего одноклассника тогда неприятно удивила его, рассказав однажды, артистично жалуясь на тяжесть своей работы, как к ней нередко присылают пациентов, которые не могут быстро последовательно вычитать по 7 от 100, чтобы назвать ряд чисел 100, 93, 86, 79, 72, 65 и т.д. Вначале в ходе того разговора Джонни расценил это заявление как неуместную гиперболу, посредством которой его собеседница пыталась намеренно принизить когнитивные способности больных, дабы оправдать таким образом низкую эффективность своей терапевтической работы с ними. И лишь начав знакомиться с историями болезни, понял, насколько недалека она была от ужаснувшей его правды. Просматривая материалы одного пациента за другим, Джонни был потрясён тем, сколь печальным было состояние здоровья у многих из них. У значительной части пациентов клиники неврозов имелись целые букеты серьёзных патологий, среди которых некоторые, такие, как гипертония, постоянно повторялись. Впечатляли кучи пугающих неврологических симптомов. Но больше всего потрясли Джонни результаты нейропсихологических тестов, типа упомянутого выше. Именно они показывали, пожалуй, наиболее выпукло, насколько эти несчастные люди уже безвозвратно утратили свой разум.

Конечно, Джонни тогда ещё не догадывался, а если и мог, то старательно гнал от себя такие мысли, что через десяток лет он и сам станет превращаться в подобного овоща, теряющего память и способность усваивать новую информацию, неспособного писать на бумаге из-за сильного дрожания рук, странным образом слепнущего и т.д. Вообще, Джонни не раз замечал удивительные парадоксы своего восприятия даже собственной ситуации. Например, с одной стороны, из-за непонятной болезни, постоянно плохого самочувствия и в целом очень слабого здоровья он всю сознательную жизнь собирался помирать, а с другой – где-то в глубине души мечтал дожить лет до восьмидесяти, а потому много раз словно откладывал приятные вещи, приносившие радость другим людям, на потом. Видимо, Джонни при этом руководствовался такой логикой: он не мог полноценно наслаждаться чем-либо, пока ему не станет лучше. Но какой смысл так поступать? Ведь всю дорогу, начиная минимум с 13 лет, было ясно: он НИКОГДА уже не поправится! Ему ВСЕГДА будет плохо, и дальше будет становиться только хуже!

Рассуждая подобным образом, Джонни не стал пытаться тогда, десятилетие назад, разбираться с упомянутым удивительным материалом, случайно попавшим к нему в руки. Теперь же, мучительно пытаясь как можно лучше вспомнить своё знакомство с историями болезни, Джонни раскаивался в том, что тогда не скопировал их себе. Но, как бы там ни было, сейчас не имело смысла кусать локти по этому поводу – ценная информация в любом случае была им безвозвратно упущена. Оставалось только попытаться напрячь свою слабеющую память, дабы извлечь для себя как можно более полезных уроков из материалов, с которыми ему довелось ознакомиться тогда.

Выводы, которые сделал Джонни на основе своих воспоминаний, сводились к следующему:

У многих из пациентов средних лет, с чьими историями болезни ему удалось ознакомиться, в значительной мере необратимо деградировал головной мозг, по всей видимости (как он, к трагическому для себя сожалению, лишь сравнительно недавно стал понимать) вследствие серьёзного хронического недостатка кровоснабжения. В результате, этим людям стало затруднительно эффективно решать не только интеллектуальные, но нередко даже простые житейские, бытовые и социальные задачи.

Не давало покоя Джонни даже тогда, более десяти лет назад, и ещё одно важное обстоятельство. Практически всех пациентов, чьи истории ему довелось просмотреть, объединял диагноз ВСД в анамнезе. Получалось, долгосрочный прогноз этого «популярного» заболевания был, мягко говоря, отнюдь не столь благоприятен, как заверяли Джонни различные врачи в годы его юности, пытаясь успокоить его тревогу по поводу состояния здоровья и дальнейших перспектив. Очевидно, в организме всех этих людей должны были действовать какие-то серьёзные патологические факторы, преждевременно и необратимо разрушавшие мозг. Теперь Джонни понимал: в большинстве случаев роль такого фактора играло нарушение кровообращения. В конце концов, не зря же болезнь назвали вегето-СОСУДИСТАЯ дистония!

Не меньше потрясла Джонни и методика лечения, насколько в данной ситуации вообще применимо это слово, применявшаяся в упомянутой клинике. Столь сильно поразившие его общие симптомы, безусловно, были описаны – в противном случае он не сумел бы о них узнать. Однако они занимали удивительно мало места, обычно будучи упакованы в коротенькое заключение терапевта (общей практики, не психо-!) невролога, кардиолога и т.д.

В то же время, значительно больше текста было посвящено описанию моментов, внимание к которым Джонни находил совершенно неуместным, особенно учитывая плачевное состояние чисто «телесного» здоровья пациентов: Излагались подробности их взаимоотношений с матерью и сверстниками в детском возрасте, упоминались факты развода/отдельного проживания отца и т.д.

Вначале, знакомясь с этими материалами, Джонни сильно недоумевал, рассуждая так: «Коль скоро мать им тогда не наносила увечий, они не поскользнулись на лестнице в школе или на катке, скажем, чтобы получить серьёзную ЧМТ, какое значение все эти истории из детства могли иметь для их здоровья теперь, по прошествии стольких лет?!»

Взять, например, его самого. Он стал чувствовать себя значительно хуже, лишь когда его мама уже почти совсем умирала. Так как же могли повлиять на его здоровье отношения с ней когда-то, если теперь её вообще не было в живых?!

Да, в своё время над ним неоднократно издевались одноклассники, а также сокамерники, так. сказать, в различных прочих детских учреждениях. Увы, многие двуногие твари, именуемые людьми, нередко бывают склонны так поступать с теми, у кого слабое здоровье. Но, если не считать одного инцидента, когда его приложили затылком об пол, каким образом это могло сказаться на функционировании его организма в долгосрочной перспективе?!

Допустим, он никогда не видел своего отца. Но его и мама неплохо кормила, покупая ему качественные продукты. К тому же, дедушка маленького Джонни души в нём не чаял, очень беспокоился за него, подробно объяснял, что надо и не надо делать, дабы снизить риск умереть от той или иной страшной болезни. Однако с тех пор прошло много лет. Хотя Джонни до сих пор помнил, как он рыдал, когда дедушки не стало, происходившее тогда не могло оказать значительное влияние на состояние его здоровья сейчас. И даже если, допустим, тогда его кормили какой-то неправильной пищей, он в любом случае не мог вернуться на машине времени назад, срыгнуть и наесться чего-то ещё!

В итоге, анализируя различные истории болезни пациентов клиники неврозов, с которыми ему довелось ознакомиться, Джонни пришёл к циничному выводу: Конечно, при современном состоянии медицины этим людям, у которых уже в значительной степени отказал мозг, а также имелись прочие серьёзные проблемы со здоровьем, было сложно реально помочь, радикально улучшив состояние организма. Однако это ещё отнюдь не достаточная причина, чтобы на них не нажиться, навязывая им сомнительные развлечения типа психотерапии!

Таким образом, на основе собранных им сведений относительно естественной истории болезни под названием ВСД, Джонни сделал два важных вывода:

1. Она значительно повышает вероятность сердечно – сосудистой смерти, в первую очередь внезапной;

2. Даже если человек не умирает молодым, у многих с этим диагнозом к средним годам уже в значительной степени деградирует головной мозг. Последнее, увы, ему довелось в итоге испытать даже на собственном печальном опыте.

Однако описанные варианты развития событий представляют собой лишь трагические финалы. Пути же, которыми пациенты оказываются в подобном незавидном состоянии, разнятся от одного индивида к другому и определяются в конкретных случаях сочетанием наследственной патологии с негативными факторами внешней среды, такими, как травмы, инфекции, хроническое отравление различными токсическими веществами и т.д. Для того, чтобы лучше понять эти многообразные механизмы болезни, прячущиеся за диагнозом ВСД, требовалось их систематическое изучение.

Идея о том, как можно было бы реализовать такую программу исследований, не полагаясь исключительно на ресурсы коммерческой и/или казённой медицины, возникла у Джонни под влиянием книжки, произведшей на него неизгладимое впечатление. Это была работа одного бывшего медика по имени Ярик Дубина. В ней рассказывалось о том, как скоро к врачам будут обращаться в основном лишь для проведения таких процедур, как хирургические операции и сложные высокотехнологичные обследования. Диагнозы же пациенты, как правило, смогут ставить себе сами, опираясь на показатели присоединённых к их смартфонам портативных медицинских приборов индивидуального, «домашнего» назначения, вплоть до электрокардиографов, электроэнцефалографов и даже ультразвуковых сканеров для определения состояния внутренних органов, желёз и кровеносных сосудов.

Разумеется, такой подход был анафемой с точки зрения психолухов, глумившихся над тем, как «невротики» то и дело измеряют себе артериальное давление и пульс. Но ведь на самом-то деле эти люди живут в обнимку с тонометром отнюдь не для развлечения! И будь у человека каждый раз нормальные показатели, ему бы очень скоро наскучило их измерять! Психолухи любят повторять, мол, давление и пульс могут изменяться «силой мысли». Но это замечание, опять-таки, неуместно, поскольку у многих людей повышенные значения регистрируются в процессе суточного мониторинга даже в отсутствие особых волнений.

Нет, разумеется, у психолухов, как у любых опытных торговцев, аферистов и т.д., имеются готовые аргументы чуть ли не на каждое значимое возражение, в том числе и на это. В упомянутой ситуации они любят говорить, мол, некоторые люди могут жить в ситуации постоянного нервного напряжения, не давая себе в этом отчёта. Несмотря на абсурдность таких заявлений (Разве человек может не чувствовать, когда он волнуется? И как тогда вообще измерять стресс?), Джонни предусмотрел и этот случай. Чтобы опровергнуть доводы оппонентов, он, например, неоднократно устраивал на стенах сообществ, посвящённых ВСД, опросы участников о разности артериальных давлений между руками, нарочито подчёркивая важность с медицинской точки зрения таких двусторонних измерений. Чтобы свести к минимуму роль случайных факторов, просил тщательно повторять несколько раз. Не подозревая подвоха, даже его ярые оппоненты охотно сообщали свои показатели, удивляясь только, почему раньше они не слышали от врачей о важности таких двусторонних измерений.

Результаты опросов поразили Джонни, превзойдя его ожидания. У нескольких десятков участников разность значений систолического давления между правой и левой руками была 15-20 мм, а у некоторых даже ещё выше. И данный феномен по своему значению для здоровья человека был отнюдь не просто курьёзом, так как по статистике те, у кого он наблюдался, при прочих равных жили на много лет меньше. Такая трагическая закономерность не случайна, поскольку упомянутая разность значений давления на руках обусловлена серьёзными аномалиями кровеносной системы, питающей мозг и другие жизненно важные органы.

Именно с попытки понять причины возникновения данного явления у себя для Джонни в своё время начался новый этап анализа собственной болезни, позволивший ему подняться над уровнем малоинформативного общего ярлыка «вегето-сосудистая дистония» и приблизиться к разгадке её подлинных патологических механизмов. Впоследствии Джонни также очень помогла в этом женщина с погонялом «нервный доктор», чьи весьма познавательные ролики он смотрел на youtube. Из них Джонни узнал, в частности, каким образом упомянутая разность давлений на руках связана с нарушениями мозгового кровообращения и попытками организма их компенсировать.

С идейной точки зрения данный феномен теперь также имел большое значение для Джонни в его полемике с оппонентами – сторонниками «психогенной» этиологии ВСД. Ведь если, как они утверждали, это «всё в голове», точнее, в мыслях, то как объяснить наблюдаемую асимметрию?! Неужто у человека на одной руке (стороне тела) «внутреннего конфликта» больше, нежели на другой?!

Кроме того, теперь неожиданно для многих (ранее они измеряли на другой руке) значения показателей давления у них оказывались уже в диапазоне, соответствующем (изолированной систолической) гипертензии. А они-то под влиянием рекламы психолухов считали себя полностью здоровыми, мол, все их проблемы исключительно в мыслях и чувствах!

И отклонения базовых физиологических показателей от нормы отнюдь не ограничивались только давлением. Так, у значительной части участников сообщества температура часто повышалась до субфебрильных значений. У многих также была тахикардия, у кого-то в основном ортостатическая/постуральная, а у других даже в покое.

Читая встревоженные сообщения девушек о сердцебиениях, не только возникавших у них во время явных панических атак, но и подолгу державшихся, Джонни невольно вспомнил одну книжку с картинками, с которой он знакомился в детстве. В ней рассказывалось, в частности, о характерных значениях ЧСС у различных животных. Джонни тогда подметил закономерность: птички, у которых сердечко колотилось очень быстро, долго не жили. Маленький Джонни, уже в те годы (в отличие от своих сверстников, не «грузившихся» подобными вопросами) много размышлял о смерти, о бренности, скоротечности и хрупкости человеческого бытия. Поэтому ему было очень жалко этих птичек, которые, как ему представлялось, и мир-то толком посмотреть не успеют, насладиться вдоволь своим пребыванием в нём.

Теперь же Джонни думал также о бедных собачках и прочих лабораторных зверюшках, у которых в результате искусственного ускорения ритма за несколько недель развивается сердечная недостаточность, а потом интерпретировал в данном контексте ситуацию девушек, жаловавшихся на постоянную тахикардию, и ему становилось очень жалко и их также.

Психолухи же предлагали своё «просвещённое» решение тем страдающим ВСД, у кого нередки были значительные повышения артериального давления и пульса: не обращать внимания и перестать измерять. А один пошёл даже ещё дальше, расширив область применения совета своих коллег. Когда к нему обратился молодой человек, которого мучил постоянный пронзительный шум в ушах (кстати, сам факт обращения с данным вопросом именно к психолуху, а не отоларингологу или неврологу весьма показателен в плане загаженности сознания молодёжи психосоматической мифологией), этот психолух заявил примерно следующее: «Это нормальное проявление работы слухового аппарата. И только «невротики» (т.е., надо полагать, страдающие ВСД) сами мучают себя обострённой концентрацией внимания на этом естественном процессе». После чего принялся предлагать молодому человеку свои услуги, суля ему всего за несколько сеансов научить не слушать тиннитус.

С одной стороны, конечно, многие участники групп о ВСД были даже рады усвоить подобное «продвинутое» отношение к терзавшим их проблемам. Только вот незадача: На самом деле, пытаться игнорировать, например, повышенное артериальное давление отказом от его измерений глупо: оно разрушает твой организм, знаешь ты об этом или нет! Подобным образом и тахикардия создаёт дополнительную нагрузку на сердце, преждевременно изнашивая его. Можно, наверное, также научиться игнорировать умеренный тиннитус, однако это не устранит патологию внутри черепной коробки, вызвавшую его возникновение, а также связанную с ней опасность.

Поэтому Джонни собирался предложить страждущим другой вариант: всесторонне исследовать свой организм, насколько это возможно с применением современных технологических средств, чтобы лучше разобраться в механизмах нарушений его функционирования. И даже если в итоге выяснится, что у некоторой части пациентов всё действительно сводится лишь к чрезмерной активации вегетативной нервной системы в ответ на эмоциональные потрясения, важно понять лежащие в основе этого биологические процессы. И тогда уже у настоящей медицины, основанной не на пустом трёпе, а на реальных хирургических и медикаментозных вмешательствах, будет больше шансов предложить больным ВСД эффективное и вместе с тем (насколько это возможно) безопасное лечение.

Подобным образом и самому Джонни, после многих лет мучительного неведения, благодаря новым знаниям, почерпнутым им из интернета, удалось выяснить, что его симптомы ВСД были вызваны, в конечном счёте, генетическим дефектом, одним из проявлений которого являлись дегенеративные изменения в позвоночнике. Конечно, к его величайшему разочарованию, болезнь Джонни при современном ему уровне развития медицины была неизлечима, однако даже в самом обретённом им понимании собственной болезни, пусть и по необходимости весьма примитивном, он находил для себя некоторого утешение.

Этими своими идеями и открытиями Джонни поспешил поделиться с широким кругом участников групп контакта, посвящённых ВСД. Однако его сообщения на эту тему были встречены тамошними завсегдатаями, мягко говоря, без особого энтузиазма. Они принялись наперебой писать о том, что Джонни «начитался разных сайтов» и «загнался». Поэтому, мол, им даже их психотерапевты запрещают читать о вопросах связанных с ВСД в интернете, чтобы они не находили у себя чужие симптомы, не накручивали себя лишними страхами, да и вообще, там достоверной информации нет, а только мусор. После чего в который раз включали свою заезженную пластинку про «важно понимать, что всё это просто вызвано нашими неправильными мыслями, необоснованными страхами, бурным воображением и внутренним конфликтом».

Такая реакция на его попытку просвещения людей, естественно, была обидна и неприятна для Джонни. Ему нестерпимо захотелось сразу же в сердцах ответить: «это ваши психотерапевты мусор, а для меня лично интернет – главный источник информации, дающий мне знания, которых у вас нет, и потому всякие мозг**бы наживаются, пользуясь вашим невежеством!» Тем не менее, каким-то чудом он сдержался и решил раньше времени не «дразнить гусей» в той группе, а вместо этого попытаться всё-таки узнать, что же понимается под «внутренним конфликтом».

Благо за иллюстративным материалом ему не нужно было далеко ходить, т.к. недавно на стене того сообщества «ВСД», куда он обычно заходил, пролезший в администрацию психолух Роман Дятлов разместил своё видео «Причины и функции симптомов». В ролике рассказывалось про одного клиента – мужика, который завёл себе любовницу, но никак не мог сделать выбор между ею и своей женой с детьми. В результате неспособности разрешить данную дилемму и связанного с ней внутреннего конфликта у него якобы начались панические атаки и всё такое. Просматривая это видео, Джонни усмехнулся про героя ролика: «мне бы его проблемы!»

Джонни также сразу понял, какую функцию симптомы этого персонажа выполняли для Романа. Очевидно, если мужик был в состоянии содержать двух баб, то мог позволить себе и психотерапевта, своего рода дорогую проститутку, которая будет трахать его мозг!

Джонни также догадался, как внутренние конфликты возникают... в фантазиях психолухов. Как говорится, был бы лох – человек, измученный различными непонятными симптомами, а дальше уже для психолуха дело техники придумать ему «внутренний конфликт», якобы вызывающий болезнь. Подобно людям, испытывающим извращённое восхищение, когда они читают про аферы знаменитых мошенников, Джонни невольно поражался демонстрируемой при этом изобретательности.

Теперь уже он не смог сдержаться и поделился своим видением подлинного происхождения «внутреннего конфликта» как не более чем словесной конструкции, используемой психолухами/психотерапевтами, чтобы втюхать свои услуги клиентам, а заодно заставить последних почувствовать себя главными виновниками ухудшения состояния собственного здоровья.

Изложив свои мысли об этом в группе, Джонни принялся с нетерпением ждать комментариев – ему было очень интересно, какой будет реакция читателей на его позицию. Однако единственным результатом оказалась в итоге его злость – пост удалили, а его доступ в сообщество заблокировали. Однако сдаваться Джонни по-прежнему не собирался. Гневно подумав про забанившего его администратора группы – психолуха (другим наверняка было если не совсем, то почти насрать на его «бред») «это ты сделал опрометчиво, мразь», и, положив непременно когда-нибудь ему за это отомстить, он отправился искать понимания в другом месте.

В новом сообществе, куда Джонни заглянул после изгнания из прежнего, он столкнулся с новой разновидностью монстров, которые, не состоя формально на службе у психолухов, фактически лили им воду на мельницу.